— Приятно разделить с вами такой момент. Как я уже говорил, этот визит — большая честь. — Жиан говорил так, будто не он потребовал встречи. Хотя и в завуалированной форме. — Могу я предложить напитки?
Жонглер замахал руками:
— Вы слишком добры. Не надо, спасибо. Я думаю, вам будет приятно узнать, что я объявлю дату Церемонии завтра, на встрече всех членов Братства. Последний шаг — или можно сказать, момент истины — произойдет через несколько дней.
— А… — Глаза Жиана Бао были обманчиво кроткими, но даже симуляция его лица чудесно передавала тонкие чувства. Ходили слухи, что он приказывал убивать конкурентов без слов, подписывал смертный приговор просто взглядом, выражающим усталость пресыщения. — Прекрасная новость. Стало быть, надо понимать… неполадки в операционной системе остались в прошлом?
Жонглер смахнул несуществующую соринку со своего виртуального костюма, чтобы дать себе время подумать.
— Сейчас еще дорабатывают одну-две детали, но я обещаю, что это не повлияет на успех Церемонии.
— Очень приятно слышать. — Жиан медленно кивнул. — Уверен, что все Братство будет радо вашему объявлению. Даже мистер Уэллс.
— Да, конечно, у нас с ним были разногласия, — сказал Жонглер, удивляясь, как компания и окружение могут автоматически привести к приукрашиванию действительности, — но у нас по-прежнему одна цель. И сейчас мы готовы ее достичь.
Хозяин снова кивнул. Они помолчали, Жонглер разглядывал мелких рыбешек сквозь рябь фонтана. Жиан сказал:
— Я хочу попросить вас об одолжении, мой друг. Пустяк, но я прошу вас подумать.
— Все, что угодно.
— Я очень интересуюсь самим процессом Грааля, как вы знаете. Причем с самого первого дня, когда вы рассказали мне о своих исследованиях — помните? Удивительно, как много с тех пор прошло времени.
|
|
Жонглер все прекрасно помнил — Жиан Бао и восточный консорциум были решающими в первичном финансировании. За внешней вежливостью скрывалась настоящая битва за прибыли, даже жарче, чем обычно.
— Да, конечно.
— Тогда вам будет понятно мое желание. Поскольку Церемония будет замечательным случаем — поистине беспрецедентным, — я хотел бы просить вас о подарке будущего.
— Боюсь, я вас не понимаю.
— Я хотел бы быть последним. Тогда я смог бы наблюдать величие свершения прежде, чем сам туда войду. В ином случае возбуждение будет так велико, что я буду потом жалеть, что упустил столько деталей.
На миг Жонглер потерял контроль над собой. Подозревал ли Жиан какой-либо обман? Или — и эта мысль особенно беспокоила — не знал ли китайский магнат благодаря своим огромным ресурсам чего-то, что не знал даже Жонглер? Но неуверенность могла разжечь подозрения, особенно если у магната они были.
— Конечно. Я, правда, планировал, что мы все вместе пройдем Церемонию, но нет одолжения, которое оказалось бы слишком большим для человека, столько времени отдавшего проекту.
Жиан кивнул:
— Вы — верный друг.
Жонглер не знал наверняка, что он уступил, но знал, что получил взамен — твердое обещание Жиана поддерживать его в борьбе с Уэллсом. Он пришел, готовый отдать гораздо больше и не уверенный, что сможет что-то получить.
Остаток часа старички провели за светской беседой: говорили о внуках, правнуках и праправнуках в благодушной манере, как говорят охотники, оценивая разные поколения английских гончих. О делах больше не говорили, поскольку все важное было уже решено. Еще несколько воробьев уселись рядом с первым: видимо им было удобно сидеть и даже спать в помещении, где тихо журчал фонтан и так же тихо разговаривали двое пожилых мужчин.
|
|
— О чем вы говорите? — воскликнул Орландо, спускаясь вместе с Фредериксом и тучей мелких зеленовато-желтых приматов следом за Бонитой Мей по спуску вниз.
— Мы не пойдем туда прямо в руки солдатам! Это же ясно, леди!
— Лучше не груби мне, мальчик, — ответила та. — А то лишишься всех друзей в этом городе.
— Послушайте, это же глупо. Вы сами говорили, что нам лучше не попадаться в лапы парням Осириса, так зачем нам теперь идти к ним?
Он повернулся к Фредериксу, который также не понимал, зачем.
— Если бы у вас было побольше терпения, это бы вам помогло. — Миссис Симпкинс постучала себя по голове. — Он — здесь.
— Кто здесь? — спросил Орландо.
Но миссис Симпкинс уже ковыляла через прихожую. Он и Фредерикс последовали за ней, сопровождаемые облаком обезьянок, которые были зрительным воплощением того шума, который производили. Все остановились в дверях. По пандусу, ведущему от главных ворот к входу в дом, прихрамывая, поднимался очень странный человек: очень маленький, от силы три фута роста, с толстыми бесформенными конечностями. А лицо его было еще необычнее: большой рот, выпуклые глаза — настолько странное, что казалось маской, однако, несмотря на все уродства, даже беглого взгляда было достаточно, чтобы разглядеть в его удивительных глазах быстрый, склонный к иронии ум.
|
|
— Как мило, что вы пришли, — сказала миссис Симпкинс и, к глубокому удивлению Орландо и Фредерикса, поклонилась странному карлику. — Мы у вас в долгу.
— Пока нет, — ответил тот, обнажив в подобии улыбки свои огромные лошадиные зубы. — Когда будете, я скажу!
— Это, — обратилась она к мальчикам, — Бес. Он — могущественный бог, к тому же добрый.
— Домашний бог, — возразил он, — мелкое божество домашнего очага.
— А это Таргор и Пифлит, — представила она, многозначительно посмотрев на обоих. — Они — боги-воины с маленького острова в Зеленом море.
— Боги-воины? — Бес изумленно посмотрел на Фредерикса. — Наверное, остров действительно маленький — этот костлявый вряд ли окажется в первых рядах битвы, скорее в последних. Так вы пригласите меня войти или будете держать на солнцепеке, пока я не покроюсь струпьями, как Собек?
Миссис Симпкинс проводила его через прихожую в самую большую комнату дома.
— Это так великодушно, что вы согласились нам помочь, — сказала она.
— Я только сказал, что подумаю, мамочка.
Карлик откровенно разглядывал Орландо и Фредерикса, но совершенно не замечал обезьян, которые громоздились на плечах Орландо и наблюдали за посетителем с нескрываемым восхищением.
— Сначала эта парочка должна отгадать мои загадки. — Он покружился на месте с удивительной грациозностью и замер. — Ну-ка скажите, кто я такой?
Бес опустился на четвереньки, выставил зад и принялся ползать по комнате задом наперед, испуская частые звуки, похожие на пуканье. Обезьянки хохотали так, что несколько из них скатились с плеч Гардинера и уцепились за пояс, чтобы не грохнуться об пол. Даже Орландо улыбнулся. Миссис Симпкинс закатывала глаза.
Карлик остановился и поднял на них взгляд.
— Разве вы не узнали жука-навозника, единственное божество, имеющее коричневую окраску и сверху и снизу? — Бес покачал головой. — И чему только теперь учат молодых богов?
Бес перекатился на спину и безвольно уронил конечности, потом красиво сложил руки на груди и закрыл глаза.
— А эту отгадаете? Кто я?
Через какое-то время толстенькая рука медленно сдвинулась и поползла к промежности, а добравшись туда, схватила и сжала то, что там находилось.
Смущенный, но заинтригованный Орландо только покачал головой.
— Разве по раскачивающимся сосцам Хатор вы не догадались, что это наш господин Осирис? Кто еще может быть мертвым и при этом испытывать вожделение? [19]
Орландо услышал досаду в голосе карлика и тотчас понял, что эта игра в загадки была очень важна — от нее зависит их спасение. Не дав Орландо времени для раздумий над загадкой об Осирисе, крошечный человечек вскочил на ноги.
— Даю вам последний шанс. Отгадайте, кто я?
Он поднял руки к своим курчавым волосам и поднял пальцы, как бы изображая уши, лицо его исказилось, изображая широкий оскал, обнажающий все зубы, потом откинул голову и залаял, как больная собака. Дикое Племя начали делать то же, и комната наполнилась собачьим лаем.
— О горе мне! — запричитал карлик. — Хотя сейчас ясный день, в голове у меня сумбур, поэтому я вою на солнце, будто это луна!
Фредерикс рассмеялся:
— Это Упси-Пупс!
— Упаут, — ответил Орландо, полный благодарности другу. — Это Упаут.
— Ладно, — заявила миссис Симпкинс, — мы уже наигрались в игры…
Бес приподнял одну кустистую бровь:
— Эта, по-моему, была слишком легкой. Давайте попробуем еще одну.
Он подождал, пока утихомирится Дикое Племя, и когда наступила тишина, Бес поднял руки к глазам, прикрывая их. С помощью какого-то чревовещательского трюка он сделал так, что голос его зазвучал отовсюду, но не из его большого рта.
— Я заблудился в темноте, — завздыхал он. — Меня навечно заперли в гробу, и теперь я блуждаю во тьме и холоде…
— Эту загадку я тоже знаю, — сказал Орландо. — И она не смешная.
Карлик опустил руки.
— Ты была права, мамочка. Они в самом деле что-то знают. — Он повернулся к Орландо: — Ты говоришь правду. Это — не смешно.
Он раскинул руки, будто приветствовал их, но тут же резко отскочил, приземлившись на свои кривенькие ножки у порога комнаты.
— Тогда пошли. Нас ждет храм дедушки Ра.
— Минуточку, — громко заявил Орландо. Энергия, что позволила ему встать с постели и подняться на крышу, начала утекать, и ему все труднее было сдерживать себя, — а как мы пройдем мимо всех этих солдат? И почему мы идем именно туда?
— Вам нужно убираться отсюда, — неожиданно спокойно ответила миссис Симпкинс. — Я уже говорила, что это место небезопасно для тебя и тех, кто с тобой.
— Но почему бы нам не отправиться вниз по реке к следующему проходу, или как вы его называете? Почему нам ничего не рассказывают? Мы до сих пор не знаем, что вы здесь делаете и зачем нам нужно ввязываться в эту дурацкую революцию.
Она кивнула:
— Ты прав, мой мальчик, я должна тебе вторую половину рассказа. Я расскажу, сколько смогу, пока мы идем. У Тефи и Мавата полные лодки солдат курсируют по Нилу весь день, а ночью нельзя высунуться из дома, если не хочешь быть съеденным.
Фредерикс закричал:
— Но почему мы должны идти туда?
— Потому что там — единственный доступный проход, — спокойно ответила миссис Симпкинс. — А Бес единственный, кто может вас туда провести.
— Если только мы не будем стоять здесь весь день, как старая бабка с запором в зарослях лилий, и дожидаться, когда зашевелятся кишки, — заметил Бес.
Миссис Симпкинс принесла белое одеяние из толстой ткани и набросила его Орландо на плечи.
— Это защитит тебя от солнца, мальчик. Ты еще нездоров.
По ее указанию, но не без воплей протеста эскадрон обезьянок забрался под накидку.
— Давайте больше не будем превращать серьезное дело в цирк, — сказала она.
Увы, горько подумал Орландо, следуя за удивительно проворным карликом через сад, именно на цирк мы и похожи.
— Эй, если нам нужно идти в храм к этому парню-волку, — вдруг вспомнил Фредерикс, — может, нам следует хотя бы взять свой меч, а?
Орландо уже устал, глядя, как карлик перебирается через стену. Он явно хотел вывести их незаметно.
* * *
«В такие моменты, — размышлял человек, который был одновременно и Феликсом Жонглером, и Осирисом, богом жизни и смерти, — чувствуешь себя более чем одиноко в шкуре высшего существа».
Встреча с Жианом Бао взбодрила его, но ненадолго. Сейчас, лежа в вечно голубой пустоте, в нижнем уровне системы, он размышлял о том, какой союз с дьяволом заключил китайский финансист. Сам Жонглер не заключал сделок, если не видел четко все условия.
Еще большее беспокойство вызывали последние новости от Иного, который продолжал углубляться в цикл К и явно не собирался что-то менять в своем поведении. Никто в Братстве Грааля не имел понятия о том, что система под сетью Грааля нестабильна, и по мере того как дни, оставшиеся до Церемонии, проходили, Жонглер стал чувствовать, что, возможно, он совершает ошибку.
Есть ли какая-нибудь возможность отключить Сеть от Иного и заменить на другую систему прямо сейчас? Роберт Уэллс и его Иерихоны из Телеморфикса разработали что-то, что может работать, хотя какие-то функции будут потеряны при замене — как минимум замедлится время отклика, может быть, придется расплачиваться потерей некоторых второстепенных битов памяти, не говоря уже о том, что Церемонию придется отложить. Но Сеть, безусловно, будет спасена, и завершение проекта Грааля продолжится. Но посмеет ли он? Уэллс был в отчаянии от проекта Грааля, как и сам Жонглер, но это не значит, что Уэллс будет спокойно взирать на то, как председатель Грааля спокойно признает поражение. Нет, американец бы спас проект, а потом сделал бы на нем политический капитал. Такая перспектива была неприемлема. Но не признать поражение означает рисковать всем, абсолютно всем в системе, которая ежедневно показывает себя непредсказуемой и необъяснимо странной.
Он беспокойно заерзал — или заерзал бы, если бы его тело, находящееся в комнате поддержания жизни, не опутывали пористые микротрубки, несущие густую жидкость. Уже более ста лет он советовался сам с собой, но иногда очень хотелось, чтобы это было не так.
Мозг Жонглера снова послал сигнал двигательному аппарату, чтобы снять нервную энергию, и опять сигнал ушел в никуда. Жонглер скучал по свободе движений, но еще больше он скучал по успокаивающей обстановке своей любимой симуляции. Однако сначала нужно сделать дело.
Вспомнив о деле, Жонглер открыл окно связи. Почти сразу появилось лицо Финни или, скорее, хищная голова его египетского воплощения, Тефи.
— Да, мой господин?
Жонглер помолчал, застигнутый врасплох.
— Где жрец? Что ты там делаешь?
— Забочусь о ваших интересах, о господин жизни и смерти.
— Конечно, ты должен заботиться о моих интересах, но я не…
Его охватило сомнение, а с ним и нехорошие предчувствия.
— Это Джонас? Ты нашел его?
Более разумное, но внушающее надежды предположение пришло ему в голову.
— Или ты просто заманил его в мой Египет?
Хищная голова склонилась:
— Мне жаль, но мы не знаем его местонахождения, хозяин.
— Проклятье! Почему же ты тогда его не ищешь? Ты забыл, что я могу сделать с тобой в любую минуту?
Клюв резко дернулся.
— Мы ничего не забыли, господин. Мы просто… изучаем кое-какие детали, а потом снова будем выслеживать его. Скоро вы почтите нас своим присутствием?
Жонглер покачал головой.
— Позже. Возможно… — Он проверил время на дисплее, который показывал гринвичское время, знак имперского превосходства над всеми мирами, сохранившийся с тех далеких времен, когда английская морская империя еще не уменьшилась до размеров крошечного островка. — Хотя не сегодня. Это отвлечет меня от всех необходимых встреч.
— Очень хорошо, господин.
Феликс Жонглер заколебался. Уж не облегчение ли увидел он на нечеловеческом лице своего слуги? Но подобные подозрения не были так важны, как решение, которое он должен принять, а времени на его принятие оставалось слишком мало. Он отключил связь.
Итак… не пора ли отказаться от Иного? Пришло время запустить Последовательность Апеп? Он, конечно, не может ничего сделать, не получив гарантий от Уэллса, а это значит открыть систему для инженеров Телеморфикса. Жонглер содрогнулся от этой мысли. Расхитители гробниц. Осквернители. А есть ли выбор?
Он снова поймал себя на мысли, что нуждается в человеке, чьему совету бы доверял, ему нужен только один человек. Очень давно у него была надежда, что таким человеком может стать Джонни Вулгару — его ум и полное отсутствие сентиментальности были очевидны с первой их встречи в так называемом Управлении по делам молодежи в Сиднее, доме для детей-калек. Но юный Дред оказался слишком диким, чтобы его полностью приручить, к тому же он был существом с аппетитом хищника, поэтому не годился в доверенные лица. Дред был полезным инструментом, иногда, когда Вулгару удавалось держать себя в руках, Жонглер подумывал, что ему можно бы дать больше ответственности. Кроме неприятного происшествия со стюардессой, хотя то убийство, по свидетельству агентов Жонглера, было отнесено колумбийской полицией к разряду нераскрываемых преступлений, больше свидетельств плохого поведения не было. Но агрессивная собака, как стало ясно теперь, не может стать советчиком.
Когда-то Жонглеру казалось, что Финни может стать достойным его доверия, даже несмотря на его родство с почти нечеловеком — Маддом. Но ночь разбитого стекла все изменила.
Жонглер вздохнул. В укрепленной башне, высоко над озером Борн, слаженно работала сеть систем, посылающих импульсы воображаемых мускульных усилий в мозг, осторожно меняя соотношение «кислород/углерод», почти точно изображая наличие тела, но не достигая цели совсем чуть-чуть.
ГЛАВА 8
ДОМ
СЕТЕПЕРЕДАЧА/РАЗВЛЕЧЕНИЯ: Сепп Освальт убит при аварии.
(изображение: улыбающийся Освальт перед аудиторией)
ГОЛОС: Сепп Освальт, гениальный ведущий «Парада смерти», погиб при съемках эпизода для шоу, когда обезумевший строительный рабочий, грозившийся разрушить здание, неожиданно сбросил стальные балки из ковша крана на Освальта и его съемочную группу. Хотя и Освальт, и его бригада погибли, камера безопасности, установленная на здании, сняла это уникальное происшествие, и отснятый материал будет включен в фильм как последний эпизод «Парада».
Ворота оставались открытыми недолго. Почти сразу после того, как Рени и!Ксаббу, крепко взявшись за руки, вошли в проход, квадрат света вспыхнул и исчез, оставив всю компанию в полной темноте.
Эмили закричала:
— Я ничего не вижу!
— Мы сейчас в большой комнате. — По голосу было слышно, что силы Мартины истощены — Рени могла только догадываться, каких усилий потребовало от нее и!Ксаббу открывание прохода. — Комната высокая и очень длинная, я чувствую на полу множество препятствий, поэтому предлагаю вам не двигаться, пока я не определю, где они находятся.
— Здесь есть свет, но очень слабый, — сказала Рени. Ослепление от вспышки проходило. Она начала различать очертания бесформенных до того предметов и неясные серые блики над головой.
— Там наверху окна, как мне кажется, но я не уверена. То ли они зашторены, то ли у них странная форма.
— Мартина, есть ли здесь что-то еще, о чем нам следует знать? — резко спросила Флоримель.
Похоже, она приняла всерьез свое назначение ответственной за безопасность, которое Рени дала ей в шутку.
— Пока ничего. Я не могу сказать, достаточно ли прочен пол во всем помещении, поэтому предлагаю всем оставаться на местах.
Француженка явно вспомнила о своем падении, а Рени ее полностью поддержала:
— Давайте присядем. Мы все здесь? Т-четыре-Б?
Когда он ответил озабоченным ворчанием, она опустилась на пол, по-видимому покрытый ковром.
— Да, это место точно отличается от предыдущего, но хотелось бы узнать о нем побольше.
— Кажется, я сейчас что-то сломаю, — неожиданно объявил!Ксаббу где-то рядом.
— О чем ты?
— Здесь мебель — стулья и стол, я хочу сломать один из них и посмотреть, нельзя ли развести костер.
Маленького человечка долго было не слышно, видимо он подыскивал подходящую деревяшку, потом они услышали треск.!Ксаббу снова заговорил:
— Кажется, мебель уже поломана.
Он принялся за долгий труд высекания огня путем трения.
Рени, помня о том, что приняла — или сама взяла на себя — ответственность лидера, проползла вокруг своего войска. Мартина пыталась понять, что их окружает. Флоримель ожидала неприятностей и не хотела, чтобы ее отвлекали. Рени захотела кое-что спросить у Эмили, но сначала остановилась поговорить с Т-четыре-Б.
— Она вернулась, — удивленно сказал робот и вытянул свою левую руку так, чтобы Рени видела ее силуэт на фоне окна. Рука казалась полупрозрачной, хотя при таком освещении трудно было сказать наверняка, но он был прав, кисть точно вернулась. Рени протянула руку, чтобы коснуться ее, но вдруг отдернула.
— Она бьет, как электричество.
— Классно, да?
— Пожалуй. — Она оставила Т-четыре-Б любоваться на свои пальцы и поползла туда, где в одиночестве сидела девушка.
— Эмили? — Та не отвечала. — Эмили? С тобой все в порядке?
Юная особа из виртуального Канзаса медленно повернулась.
— Забавно, — наконец произнесла она. — Я не сразу подумала, что это мое имя.
— Не понимаю, о чем ты?
— Не знаю. Просто это имя не воспринималось как мое. В нем… что-то было не так.
Рени не имела понятия, о чем это может говорить, поэтому решила не обращать внимания.
— Я хотела спросить, у тебя ли еще та безделушка, которую ты получила от Азадора.
Эмили помедлила.
— Моя хорошенькая штучка? Та, что дал мне мой милый?
Трудно было не рассмеяться, услышав, что эгоцентричного ублюдка Азадора называют «милым», но Рени это удалось.
— Мне бы хотелось взглянуть, если не возражаешь.
— Слишком темно.
— Ладно, тогда дай подержать, обещаю, что отдам обратно.
Девушка с неохотой передала ей камень. Эмили была права — слишком темно, чтобы что-то увидеть. Рени покатала камень в пальцах, ощущая тяжесть ограненного предмета.
— Он что-то может делать?
— То есть?
— Не знаю, может, изменяться? Говорить с тобой? Показывать картинки?
Эмили хихикнула:
— Что за глупости. Как он может это делать?
— Не знаю. — Рени вернула камень. — Ты позволишь еще раз взглянуть, когда будет посветлее?
— Ладно.
Эмили все еще забавляла мысль, что камень может разговаривать. Рени ползком добралась до остальных как раз в тот момент, когда в ловких руках!Ксаббу появился язычок пламени.
Бушмен взял три отломанные ножки стола и подержал расщепленным концом в огне, пока они не загорелись. Потом вручил Рени и Флоримель по импровизированному факелу, а один оставил себе. По мере того как пламя разгоралось, вырисовывалась комната, в которой они находились. Она в самом деле была большая, как предполагала Мартина, с очень высокими потолками, как в поместье феодала. Рени представила аристократов, сверкающих драгоценностями, на экстравагантном костюмированном балу в Сети, они обмахиваются веерами и сплетничают под канделябрами, которые сейчас были покрыты пылью. На стенах висели огромные картины, но то ли свет факелов был слишком тусклым, то ли картины слишком старыми, в громоздких рамах виднелись лишь неясные формы. На покрытом ковром полу то тут, то там стояла мебель, будто это была читальня или чересчур большой салон, но, как и говорил!Ксаббу, большая часть мебели была уже поломана. Однако злодеями стали время и запустение, вандализм тут был ни при чем.
Флоримель разглядывала потолок в вышине.
— Она чудовищно большая, как вокзал! Я никогда не видела таких огромных комнат. Что это за место?
— Что-то вроде гребаного дома Дракулы, — предположил Т-четыре-Б. — Видел такой в «Вампир-клубе» женщин-кровососов, типа.
— Т-четыре-Б прав в одном, — сказала Рени. — Это не самое веселое место. Думаете, это развалины? И, что еще важнее, живет ли здесь кто-нибудь?
Эмили неожиданно встала и подошла поближе к остальным.
— Я знаю, что это за место. — В голосе слышалось напряжение. — На стенах — глаза.
— Мартина, есть ли кто-то рядом? — спросила Рени. — Кто-нибудь наблюдает за нами?
— Я не чувствую, — покачала головой слепая. — Информация здесь статична, поэтому можно предположить, что в этом помещении уже некоторое время никто не живет, что соответствует его виду.
— Хорошо. — Рени стояла с высоко поднятым факелом. — Тогда, я думаю, мы могли бы изучить обстановку. Мы никогда не найдем Квон Ли — я имею в виду шпиона, — если будем сидеть на месте.
Идея никого не увлекла, но никто и не стал возражать.!Ксаббу отломил ножки еще у нескольких ветхих стульев на запасные факелы, потом загасил костер, который прожег небольшую дыру в старинном ковре, из-за чего Рени почувствовала неловкость. Они двинулись вперед по комнате, полной теней.
— Держитесь вместе, — предупредила Рени. — Мы совсем не знаем, что это за симуляция. А вдруг Т-четыре-Б прав? Здесь могут быть вампиры или еще что-нибудь.
— Глаза, — тихо повторила Эмили.
Рени спросила ее, что та имеет в виду, но Эмили лишь тряхнула головой.
У них ушла четверть часа на то, чтобы с предосторожностями пересечь огромный зал. По дороге они останавливались, чтобы рассмотреть ветхие артефакты, но это ничего им не дало. Обстановка и украшения напоминали эпоху барокко в Европе, но попадались предметы более древних эпох, а некоторые, как декоративная тарелка со схематично вырезанным на ней поездом, явно принадлежали более позднему периоду. Рени также увидела что-то напоминающее гирлянду пыльных электрических лампочек наверху одной из стен, но в темноте было не разглядеть.
Они прошли через высокие двери в дальнем конце комнаты. Впереди шла Флоримель, рядом с ней — Т-четыре-Б, держа согнутой свою восстановленную руку, за ними Мартина и Эмили. Рени и!Ксаббу замыкали шествие. Они последними увидели, что эта комната мало отличалась от предыдущей — только высотой и большим количеством окошек, а также меньшим количеством мебели, обширный пол был деревянным и без ковра.
— Тот, кто здесь жил, — заметила Рени, — не любил тесноты.
В этой комнате три картины висели довольно низко, всего в нескольких метрах от пола, и Рени остановилась, чтобы рассмотреть их. На двух изображалось что-то наподобие охоты, но очень стилизованно. Охотники были людьми, хотя и странно архаичными, но животные, на которых они сидели, были не совсем лошади, будто их рисовал с чьих-то слов человек, никогда лошадей не видевший.
Картина в середине представляла собой эскиз портрета то ли мужчины, то ли женщины, понять было невозможно, так как фигуру с ног до головы закрывало темное одеяние, сливающееся с черным фоном. Капюшон был так низко опушен на лицо, что в его складках виднелись лишь пронзительные мрачные глаза, длинный нос и суровый рот.
Рени пожалела, что остановилась.
В этой просторной комнате в каждой стене было по двери. Сначала вся группа проследовала к дальней двери, но, открыв ее, они обнаружили еще одну огромную комнату, и тогда они двинулись к боковой двери. Там был коридор, параллельный огромным комнатам, также украшенный картинами и бюстами в нишах, но при этом его ширина и высота не превышали нескольких метров, что было привычнее для людей, поэтому даже не потребовалось голосование для выбора маршрута.
— Есть предложения, в каком направлении пойдем? — спросила Рени Мартину.
Слепая пожала плечами:
— Не вижу разницы.
— Тогда давайте вернемся назад туда, откуда мы пришли. Таким образом, даже если мы ничего не найдем, то окажемся у первой комнаты, где, как мы знаем, может появляться проход.
План был хорош, но, пробродив полчаса по коридору мимо ряда закрытых дверей, заглянув в несколько еще более огромных пустых комнат, расстроенные путешественники стати сомневаться, смогут ли они вспомнить, откуда начинали путь. Украшения не помогали, картины настолько выцвели и покрылись пылью, что все выглядели одинаково. Все бюсты изображали стариков, напоминавших кавказцев, они, конечно, отличались, но из-за пыли, набившейся в трещины старого темного камня, Рени не могла уловить эти различия.
Они проблуждали, наверное, час, когда монотонность их движения прервало заявление Мартины о том, что она ощущает изменения в информации.
— Какие изменения? — спросила Рени. — Люди?
— Нет. Просто… я чувствую силу. Это трудно объяснить, кроме того, это далеко. Я скажу, когда мы подойдем поближе.
Несколько минут спустя слепая остановила их, показав на стену коридора, противоположную гигантской комнате, которую они обследовали первой.
— Там. В том направлении. Мне кажется, это река.
— Река? — Флоримель вглядывалась в стену, казалось, что стена слегка пульсирует — иллюзия, создаваемая светом факелов. — Ты имеешь в виду ту самую реку? Реку, что проходит через симуляции?
— Не знаю наверняка, но похоже на то. Поток изменений — это все, что я могу сказать точно, и находится он там.
Они начали проверять все двери с этой стороны коридора, но только после десятка неудачных попыток нашли незапертую. Путники проследовали через еще одну большую комнату с рядами скамеек вдоль стен, будто когда-то ее использовали для представлений. Большая часть сидений развалилась. Пустое пространство в центре комнаты было покрыто толстым слоем пыли, напоминающим сахарную глазурь, и не давало намека на то, что же могли смотреть здесь зрители.
С другой стороны двери в дальнем конце комнаты они обнаружили проход, с одной стороны образованный стеной, наподобие той, что была в коридоре, а с другой — резными деревянными перилами. Над ним была крыша, но стены за перилами не было. Там была темнота, а из пустоты слышатся слабый плеск воды.
Рени проверила прочность перил, прежде чем облокотилась на них. Свет факела не высветил ничего ни впереди, ни внизу.
— Господь всемогущий, — сказала Рени. — До реки очень далеко, этажей десять вниз.
— Не высовывайся, — с беспокойством сказал Т-четыре-Б. Нас целых только шесть.
— Я устала, — сказала Эмили, — я не хочу больше идти.
!Ксаббу уцепился за перила:
— Я могу слезть вниз и посмотреть, что там.
— Не смей. — Рени посмотрела на остальных. — Может, пройдем еще чуть-чуть. Если мы повернем сейчас направо, перед нами будет то место, где мы начинали путь.