— Я знаю названия некоторых из них, но не всех, — объявил Квинтус Фактум, — Некоторые старинные имена потеряны навсегда. Если только нам не удастся их найти в переводах старинных книг. Вон та высокая узкая башня называется Буфетный Нож. Ближе к нам — Башня Плачущего Барона, а еще ближе — Сердце Гелливера, неизвестно почему так названная. А вот то изящное здание подальше, должно быть, Вершина Садового Короля, да, похоже, это знаменитые карбункулы, о них было много споров в свое время, хотя сейчас слишком темно, чтобы сказать наверняка.
— И наш друг в одной из них? — наконец спросила Рени.
— Похоже на то. И ее похититель тоже, вот поэтому нам нужно видеть, но не нужно, чтобы увидели нас, для этого нам и нужно было прийти сюда, пока темно. Но есть и еще одна серьезная проблема, я боюсь.
Его испуг был вполне искренним, но все-таки не полностью загасил восторженный блеск глаз монаха при виде леса шпилей, которые стали приобретать трехмерность в первых лучах солнца.
— Кусочек фигурной штукатурки, с которого и начался наш поиск, наводит меня на мысль, что похититель вашего друга проходил по коридорам, построенным в эпоху Союза Комнат, которые соединяют эти башни. Кажется логичным, что преступник выбрал для своего убежища — точнее сказать, гнезда — одно из помещений наверху. Эти помещения достаточно уединенны и находятся близко от Библиотеки. Но в котором из них сейчас ваш друг, боюсь, не смогу сказать.
— Это просто смешно, — решительно заявила Рени. — Это слишком рискованно. — Она страшно устала, страшно хотела спать, но откладывать это дело было нельзя. — Искать должны все. Именно так чудовище схватило Мартину: она отстала от остальных, а он выхватил ее из стада, как лев антилопу.
— Но он говорит дело, Рени… — вмешалась Флоримель. ' — Нет, не могу согласиться на это.
!Ксаббу бочком пробирался по пыльному полу комнаты, он двигался не совсем прямо, но и не на четвереньках, Рени всегда огорчало, как стирается грань между его настоящей личностью и телом сима.
— Я ценю твою заботу обо мне, мой друг, но я считаю, что так лучше.
От усталости она стала тупо упрямой — с логикой!Ксаббу было трудно спорить, но Рени нелегко было переломить.
— Значит, мы должны отпустить тебя одного? Но не по следу убийцы, а полазить по башням метров по сто в высоту?
— Давайте по-быстрому решим. А то хочется вздремнуть, — пробасил Т-четыре-Б. — Он обезьяна, так? А обезьяны лазают.
В поисках поддержки Рени обратилась к Фактуму Квинту-су, но тот лишь пожал плечами.
— Это не мое дело, — заявил он, — Но должен заметить, что нам понадобится много дней, чтобы облазить все коридоры и лестницы пешком, в большинстве из них мы побеспокоим обитателей, пробираясь в верхние помещения.
Рени стиснула зубы, чтобы не сказать грубость, от которой никому не станет легче. С ними не было никакого смысла спорить. Она не могла привести свой главный аргумент, чтобы не казаться эгоистичной, — Рени страшно боялась потерять.
!Ксаббу. После всего, что они пережили вместе, она даже представить не могла, где найдет силы жить без него. Поскольку Стивен все равно что умер, маленький человечек был для нес самой настоящей семьей.
— Мы устали, Рени. — Флоримель не могла скрыть обиды в голосе. — Нам нужно поспать.
— Но…
— Она права, — заявил!Ксаббу. — Я не поменяю свое решение, после отдыха и ты будешь думать иначе. Я беру первое дежурство — пока светло, никуда идти нельзя, так что мы можем спать весь день.
— Я не хочу спать, — голосок Эмили дрожал. — Я хочу домой. Я… я ненавижу это место.
Рени старалась не разозлиться.
— Ты видала и похуже.
— Нет, — уверенно заявила девушка. — Я здесь становлюсь больной. Да и ребенку это плохо.
Рени вдруг пришло в голову, что они чего-то здесь не понимают, но не было сил размышлять.
— Прости, Эмили. Мы уйдем отсюда, как только освободим Мартину.
— Я совсем не хочу быть здесь, — тихонько проворчала Эмили, как ребенок вслед родителю после спора.
— Спите, — велела Флоримель. — Спите, пока есть возможность.
Все примолкли, но никто не мог успокоиться, горячо рекомендованный Флоримель отдых казался недостижимым. Рени сжимала руки в кулаки и разжимала. Она чувствовала взгляд!Ксаббу, но не хотела встречаться с ним глазами, даже когда он подобрался поближе к ней.
— У моего народа есть легенда, — спокойно начал он. — Может, хочешь послушать?
— Я с удовольствием послушаю, — объявил брат Фактум Квинтус, — если… Конечно, не сочтите меня невежливым! — тут же добавил он, было очевидно, что ученый переполнен желанием узнать что-то о другом народе. Рени стала прикидывать, в какой научный архив пойдет легенда!Ксаббу, еще один штрих и сложных переплетениях Дома. — И если другие не возражают.
Т-четыре-Б недовольно сморщился, что раз и навсегда убедило Рени в том, что он всего лишь подросток, но вслух робот не возражал.
— А мнение остальных учитывается? — заворчала Флоримель.
— Это очень хорошая легенда, — заверил всех!Ксаббу. — Одна из самых любимых у моего народа. Она о Жуке и Полосатой Мыши.
Он замолчал и уселся поудобнее на задних лапках. Они задвинули тяжелые шторы — в отличие от верхней комнаты здесь было только одно окно, — но тоненький лучик утреннего света все-таки проходил через дырку в ткани. В полоске света серебрилась летающая пыль.
— Жук была красивая молодая женщина, — начал он. — Все молодые люди хотели видеть ее своей женой, но отец девушки Ящерица был суров и не хотел отпускать дочь от себя. Он запер ее в доме, а дом был глубокой подземной норой, и не выпускал к дневному свету. Мужчинам запрещалось за ней ухаживать.
Все люди племени отправились к Дедушке Богомолу с жалобой, они говорили, что нечестно прятать такую молодую женщину, как Жук, от всех и не давать ни одному из их сыновей жениться на ней и наслаждаться ее красотой. Дедушка Богомол отослал их назад, заявив, что ему нужно обдумать их слова.
В ту ночь Богомолу приснился сон. Ему снилось, что Ящерица утащил к себе в нору и луну, а без нес на ночном небе предки стали жалким и запуганным. Когда он проснулся, то понял, что не может позволить Ящерице продолжать прятать дочь.
Богомол послал за Длинноносой Мышью, который был прекрасным юношей и рассказал ему о случившемся. «Ты должен найти, где ее прячут», — велел ему Дедушка Богомол. Длинноносая Мышь лучше всех предков умел отыскивать вещи, он согласился и отправился на поиски дочери Ящерицы.
Когда Длинноносая Мышь добрался до норы. Жук увидела его. Она не могла сдержать свой восторг и вскрикнула: «Посмотри, посмотри, сюда идет мужчина!»
Ящерица услышал ее слова. И когда Длинноносая Мышь вошел, он набросился на него в темноте и убил.
«Кто может приказывать отцу, что ему делать, а чего не делать?» — заявил Ящерица. Он был горд собой и плясал от счастья. А Жук плакала.
Когда Богомол узнал о случившемся, он опечалился и испугался. Родственники Длинноносой Мыши прослышали про это и по одному отправились к норе Ящерицы, чтобы отомстить за брата. Но Ящерица затаивался, пока они блуждали по туннелям, потом набрасывался и убивал. Вскоре погибли все люди рода длинноносых мышей. Их жены и дети подняли великий плач скорби, да такой громкий, что Дедушка Богомол проникся жалостью, настолько огромной, что не мог спать три дня.
Когда он наконец уснул, то увидел еще один сон, а проснувшись, собрал всех людей.
«Во сне я видел, как Ящерица убивает длинноносых мышей, а быть такого не может. Во сне я говорил сам с собой и много думал, теперь я считаю, что Полосатая Мышь должен пойти и спасти девушку по имени Жук».
Полосатая Мышь был молодым, спокойным и очень умным юношей, он знал, что нельзя не считаться со снами Богомола.
«Я пойду», — сказал он и отправился в путь.
Но когда он подошел к тому месту, где жил Ящерица и где столько людей погибли до него, Полосатая Мышь подумал: «Зачем мне лезть вниз в темноту, где меня поджидает Ящерица? Лучше я пророю свою нору».
Так он и сделал, прокладывая ход под землей, а он был умелым землекопом. Наконец он добрался до туннеля, где его ждал Ящерица. Но поскольку Полосатая Мышь работал очень тихо и был умным, его вход в туннель был позади того места, где его поджидал Ящерица, и Мышь смог напасть на него сзади. Долго они боролись, прежде чем Полосатая Мышь начал побеждать. Ящерица возопил от страха и горя;
«Зачем ты убиваешь меня? Почему ты поднял на меня руку?»
«Я убиваю только затем, чтобы защитить друзей!» — вскричал Полосатая Мышь, и Ящерица упал мертвым к его ногам. Затем Полосатая Мышь отыскал Жука, она была напугана, но все-таки пошла с ним наверх к свету. Как только он это сделал, случилось чудо: все длинноносые мыши, погибшие в норе, ожили; «А вот и мы». Каждый из них выходил из норы вслед за Полосатой Мышью и Жуком, каждый держал над головой мухобойку как флаг. Полосатая Мышь был горд собой, вышагивая рядом с Жуком, они ликовали в душе, потому что он уже считал себя мужем Жука, а она себя его женой.
Когда они пришли к Богомолу, тот встал и пошел с ними. Они пришли в деревню, где жили длинноносые мыши, те так размахивали своими мухобойками, что по траве побежали волны. Все жены и дети длинноносых мышей выскочили из домов, они кричали от восторга, видя своих мужчин живыми, а Дедушка Богомол наблюдал все это с великой радостью и изумлялся, какой удачный сон он увидел.
Как ни странно, когда!Ксаббу закончил рассказ, Рени почувствовала себя лучше, но все-таки не смогла полностью избавиться от тревоги.
— Прекрасная история, — сказала она!Ксаббу, — но я бы хотела попробовать что-то другое для поиска Мартины.
Рени так и не научилась читать мысли на лице бабуина, сейчас он вроде бы улыбался.
— Но моя история как раз об этом, Рени. Есть вещи, которые может сделать только один человек. Я знаю, этот человек — я. Иногда нужно, как сказано в моей истории, доверять снам.
Больше не о чем было спорить, ни малейшей трещинки, за которую можно было бы зацепиться с помощью логики, Рени полностью обессилела. Она зевнула, попыталась что-то сказать, но снова зевнула.
— Мы поговорим об этом, когда ты проснешься… разбудишь меня на дежурство. — Язык уже начал заплетаться.
— Спи, — сказал он. — Видишь, все уже спят.
Она не стала смотреть. Она слышала ровное шумное дыхание Флоримель совсем рядом и чем дольше слушала, тем быстрее погружалась куда-то вниз, вниз, вниз.
— Что он сделал? — Рени с трудом просыпалась, сердце вдруг сжалось в тугой узел. — Негодяй! Он же говорил, что мы еще об этом поговорим!
— Он ждал темноты, но он уже все решил к тому времени. — Флоримель дежурила последней, значит, только она видела, как!Ксаббу уходил. Он так и не разбудил Рени. — Ты бы все равно его не остановила, только бы все усложнила.
Рени была в ярости, хотя и знала, что Флоримель права.
— Я просто… а вдруг мы и его потеряем? Мы распадаемся, разваливаемся…
Флоримель взяла Рени за руку и сжала ее. Через шторы проходил яркий полуденный свет, лицо женщины прекрасно освещалось, ее гнев легко читался.
— Все просыпаются. Им не нужно все это слышать, тем более от тебя.
— Но ты же знаешь, что я права. — Рени тряхнула головой. До чего же трудно держать себя в руках, когда все тяжелее и тяжелее. Когда все разваливается, велико искушение сдаться. —
Исчезли Кван Ли, Уильям и Мартина, не говоря уже про Орландо и его друга. А теперь еще и!Ксаббу. В чем смысл? Может, нам с тобой стоит поспорить, с какой скалы броситься вниз? Совершенно неожиданно Флоримель засмеялась:
— Боюсь, что нам бы пришлось спорить очень долго. Я уверена, что разбираюсь в скалах гораздо лучше.
Рени не сразу поняла, что это шутка — немка начала превращаться просто в комедиантку. Тогда Рени подумала о себе. Если группа их уменьшается, всем приходится брать на себя дополнительные роли. Что же дальше? Т-четыре-Б — дипломат группы? Эмили — парламентский пристав?
— Боюсь, у меня нет сил на споры, — наконец призналась Рени и попыталась улыбнуться. — Знаешь что? Обещаю тебе право выбрать скалу.
— Храброе заявление, солдат, — Флоримель улыбнулась в ответ и потрепала Рени по плечу. Некоторая неуклюжесть поступка вместе с явной попыткой выразить дружеские чувства, заставили Рени полюбить эту женщину куда больше, чем раньше.
— Хорошо, — сказала она. — Теперь будем ждать. Боже мой, до чего же ненавижу ждать. Но поскольку мы ничем не можем помочь!Ксаббу, давай подумаем о том, что будем делать, когда!Ксаббу вернется.
— Почему мы здесь? — еле внятно пробормотала Эмили со своей скамейки, где она лежала, голова ее покоилась на коленях Т-четыре-Б, которому явно было неудобно. — Я не хочу здесь оставаться.
— Конечно, не хочешь. — вздохнула Рени. — А мы все прекрасно проводим здесь время и очень хотим побыть здесь еще.
Но хорошее настроение длилось недолго' Они воспользовались ожиданием!Ксаббу, чтобы найти какое-нибудь оружие: отломанные ножки стола, тяжелые карнизы для штор вместо дубинок и копий, даже отыскали забытый кем-то ритуальный меч, висевший в алькове. Больше они ничего не могли сделать. Прошел вечер и началась ночь, а человечка в симе бабуина все не было, в груди у Рени сжималось сердце.
— Я же говорила, что нельзя отпускать его одного! Флоримель не согласилась:
— Ему надо обойти множество башен. Но даже если с ним что-то и случится, а мы будем молиться, чтобы не случилось, его план верен. Мы с нашими телами не можем добраться туда, куда может он.
Рени знала, что Флоримель права, но это не облегчало чувства беспомощности, страшный безнадежный груз на ее душе.
— Что же нам делать? Сидеть здесь до самого Судного дня, при том что мы знаем — у чудовища теперь, вероятно, двое из нас?
Фактум Квинтус встрепенулся:
— В отличие от вашего друга нам не нужна темнота. Вообще нам лучше при свете дня, потому что мы легко определим залы, где нет следов на пыли, я сегодня вечером видел несколько таких.
— Тогда, если!Ксаббу не вернется до рассвета, — объявила Рени, — мы начнем искать, — Удивительно, какое облегчение приходит, когда начинаешь действовать.
— Давайте попробуем еще поспать, — предложила Флоримель. — После ухода Кунохары мы все изрядно потрудились и очень устали. Мы ведь не знаем, что принесет нам поиск.
— Легко сказать, — возразил Т-четыре-Б. — Эти доспехи весят как целый автомобиль.
— Ну так сними его, — предложила Рени.
— Совсем свихнулась? — возразил пораженный Т-четыре-Б. — Ишь придумала, носиться с голым задом!
Эмили хихикнула. Рени раздраженно махнула рукой и вернулась к своему занятию — затачиванию кончика карниза о каменную стену.
Опустилась ночь, но никто не спал.!Ксаббу так и не вернулся. Наконец все было сделано, все сидели молча, погруженные в свои мысли и заботы. А снаружи над Игольчатым Лесом плыла луна, осторожно, будто опасаясь уколоться об острые шпили.
Код Дельфи. Начать здесь.
Случилось нечто странное и пугающее. Даже сейчас мне трудно об этом говорить, но боюсь, у меня мало времени, поэтому воспользуюсь возможностью.
Чудовище, захватившее сим Кван Ли, это существо по имени Дред, использовало меня на всю катушку, заставляя помогать ему в исследовании природы прибора доступа. Некоторые из его вопросов такие странные и неожиданные, что я теперь не сомневаюсь, у него есть консультант где-то за пределами симуляции. Это неудивительно, потому что в отличие от нас он может покидать Сеть и возвращаться в похищенный сим, когда ему заблагорассудится. Но в его исследовании чувствуется цель.
Я думаю, что, скорее всего, он использует внешний источник, чтобы проверить меня — убедиться, что даю правдивую информацию. К. счастью, хотя я и обманула его относительно того, как мы сюда попали, я говорила только правду при обсуждении прибора доступа. Он слишком умен, чтобы пытаться его обмануть, к тому же я не обманываю себя — он убьет меня, как только я стану ненужной.
Но я совсем не это хотела записать. В своем расстроенном состоянии я начала описывать свои мысли не с того конца, поскольку не Дред моя цель. Когда я очнулась от тяжелого сна, его опять не было, возможно он отправился к своим консультантам, а я осталась одна. По крайней мере, я так думала.
Я занималась чисто символическим ритуалом — проверяла больше по привычке крепость пут, удерживающих руки над головой и прочность крепления, куда веревки были привязаны. И тут я начала ощущать, что в моей тюрьме что-то изменилось. Вскоре я раскрыла тайну. Теперь мое одиночество разделяли два трупа, прислоненных к стене, вместо одного.
У меня душа ушла пятки, я начала молиться, чтобы, этот» труп оказался еще одним симом, а не кем-нибудь из моих товарищей, захваченных или даже убитых при попытке найти меня. Но когда я сосредоточилась, то обнаружила нечто весьма и весьма странное. Первый труп принадлежал все той же знакомой мне молодой женщине, которую убил Дред. А второе тело казалось ее полным двойником. Второе неподвижное тело было зеркальным повторением первого — форма, размеры, поза. То есть Дред убил полную копию предыдущей, потом положил ее в той же позе, пока я спала. Но как? И зачем?
И тут второй труп заговорил.
Я закричала. Мне бы следовало привыкнуть к ненормальности этой Сети, но хотя я и знала, что первое тело виртуально, оно было все же трупом для меня, и второе было таким же холодным и неподвижным. Пока не начало говорить. Наверное, этот голос когда-то принадлежал Кукле. Той печальной мертвой женщине из Клерков Верхней Кладовой, но сейчас этим голосом пользовался кто-то непривыкший говорить, что-то среднее между автоответчиком и придушенной жертвой. Я бы не могла это повторить. Я и пытаться не буду, от одного воспоминания мне становится дурно.
— Помощь… требуется, — заявил труп. — Патч связи. Изменение маршрута. Помощь.
Я ничего не могла произнести в ответ, только застонала. Я была в шоке, он застал меня врасплох.
Оно снова сказало «помощь требуется» с точно такой же интонацией. «Неожиданная обратная связь. Опасная перегрузка подпрограммы центральной директории». Оно замолкло. И по его телу прошла дрожь. Пухлые руки беспорядочно задергались, одна рука задела труп-двойник. «Помощь требуется».
— Кто… кто ты такой? — удалось выдавить мне. — Какая помощь требуется?
Голова повернулась в мою сторону, как будто раньше, пока я не заговорила, он не знал, где я нахожусь.
— Речь — второстепенная функция. Сбой подпрограмм. Немезис Два нуждается в пояснениях или повторной трассировке…
Потом он выплеснул целый ряд чисел и обозначений, которые, видимо, являлись программным кодом, но они перемежались еще какими-то плохо различимыми шумами, совсем не похожими ни на один язык программирования, известный мне.
— Немезис Один вышел из строя из-за неполадок в операционной системе, — продолжил он. — Контакт отсутствует. Циклы Х-закрыть-вход-Х. Немезис Три еще действует, но закрылся по причине серьезного отклонения, нет контакта. Циклы Х-закрыть-вход-Х. Вместо Белый Океан следует читать Море Серебряного Света. Сильное выталкивание. Немезис Три еще действует, но его следует считать недействующим.
Несмотря на странный металлический голос, в его словах звучала опустошенность, как в речи переживших страшную катастрофу, которая только с виду кажется нормальной.
— Немезис Два попал в расширяющуюся подпрограммную петлю. Не может продолжить поиск Х-Пол-Джонас-Х. Помощь требуется.
Я перевела дух. Кем бы он ни был, он не собирался, причинить мне зло, а от имени Пол Джонас я вздрогнула. Селларс говорил о человеке по имени Джонас — уж не Селларс ли придумал эту штуку, чтобы разыскать его? Или его сделали люди Грааля? Не важно, кто его создатель, сейчас ему приходилось плохо.
— Этот Немезис Два… это ты? — спросила я.
Он попытался встать, так мне, по крайней мере, показалось, но безуспешно. Копия трупа шмякнулась на пол лицом вниз. Подергивающаяся рука коснулась меня, и я быстро отдернула ноги подальше от него. Это было непроизвольно.
— Не может отсоединиться, — говорил он. — Немезис Два не может отсоединиться от наблюдения. Аномалия свернулась. Не Х-Пол-Джонас-Х… но и не не Х-Пол-Джонас-Х. Немезис Два не может отсоединиться. — Он валялся на полу, беспомощный, как выброшенный на берег кит. Готова поклясться, что его нечеловеческий голос был полон печали. — Помощь требуется.
Я не успела ничего ответить, как он исчез. Только что он был здесь, еле живой, и вдруг его нет. И я снова осталась одна наедине с трупом.
Чем бы он ни был, у меня осталось ощущение, будто меня посетил призрак. Если это была какая-то программа для поиска человека по имени Джонас, Иноземье оказалось ему не под силу, как, впрочем, и для всех нас. Как дрессированная лабораторная крыса, чья кнопка удовольствий вдруг бьет током, он начал бросаться на то, что не может ни понять, ни обойти.
Я слышу шум, возвращается Дред. Возможно, на этот раз я не смогу удержать его интерес. Не уверена, что меня это волнует. Я так устала бояться…
Код Делъфи. Закончить здесь.
— А ты не мог ошибиться? — спросила Флоримель брата Фактума Квинтуса. Они сидели на площадке лестницы, подавленные и унылые, — Может, чудовище держит нашего друга вовсе не в Игольчатом Лесу? Может быть, кусочек штукатурки был подброшен нарочно?
Рени ответила за монаха:
— С чего бы вдруг? Убийца даже не знал, что мы его преследуем, к тому же он не мог предвидеть, что мы найдем человека, подобного Фактуму Квинтусу, который сможет определить место по крошечному кусочку.
Отбросив все залы, где нетронутая пыль указывала на то, что здесь давно никто не проходил, они начали открывать одну дверь за другой, не оставляя ни единого закоулка без внимания, прежде чем двинуться дальше. Их задача облегчалась благодаря удаленности Игольчатого Леса, по утверждению Фактума Квинтуса, здесь никто не жил последние несколько десяткой лет, кроме бандитов, беглецов и нескольких оригиналов. Но тем не менее каждый раз, распахивая дверь, им приходилось собирать все свое мужество, все держали оружие наготове, а сердца их колотились в груди. Так они проходили все утро и весь день по пустым комнатам, в которых никто не бывал много лет.
— Как жаль, что мы не нашли вашего друга. — По голосу чувствовалось, что целый день поисков вымотал монаха. — Но я по-прежнему уверен в том, что мне подсказал фрагмент цветка. Таких лепных цветков не было в Башне Шести Свиней, значит, они должны быть здесь. Во всяком случае, укрытие может быть только здесь, а вот пользуется ли им тот человек, которого вы ищете, другой вопрос.
Рени трудно было принять эту мысль. Они так надеялись, что Кван Ли не станет утруждаться и переносить свою берлогу в другое место.
— Они должны быть здесь. Они просто обязаны. Кроме того, если их нет, где же, черт возьми,!Ксаббу?
— Может, с ним произошел несчастный случай, — отозвалась Эмили. — Свалился или что-то в этом роде?
— Заткнись, Эмили, — цыкнула на нее Флоримель. — Нам не нужны подобные предположения.
— Она просто хотела помочь, — вмешался Т-четыре-Б. Рени еле удержалась, чтобы не заткнуть уши. Они явно что-то упустили, что-то очевидное…
— Постойте! — вдруг вскричала она, — Мы даже не подумали, что он может придумать способ передвижения над полом, на веревках, например.
Остальные заинтересовались, но Фактум Квинтус нахмурился:
— Хм-м-м. Очень изобретательная мысль, но если вспомнить, ни в одном зале, который мы исключили из поиска, не было веревок, к тому же стены там тоже в пыли. И уж конечно тяжеловато было бы лезть по веревке или карабкаться на стену с человеком… вашим другом, а потом еще убирать веревки и уничтожать следы. Кроме того, по вашим же словам, он не мог предвидеть, что его будут целенаправленно искать. Скорее всего, он устроился в помещениях рядом с обитаемыми, чтобы его не выследили бандиты или грабители.
Рени постаралась вспомнить старинные залы, которые они прошли, пустые и призрачные, десятки пустых, необитаемых башен. У нее возникла другая мысль.
— Стойте, — велела она остальным. — Может, мы просто скачем по верхам?
— Что это значит? — спросила Флоримель, у нее уже не было сил, чтобы проявить интерес.
— Из-за того что у нашего объекта на манжете оказался кусочек украшения, мы решили, что он и живет в башне. Но, может, он просто пользуется башней, чтобы, как это сказать, осматриваться? Возможно, он скрывается где-то парой этажей ниже, где больше выходов? — Как только Рени произнесла это, она уверилась, что все так и есть на самом деле.
— Значит… значит, нам придется просматривать все башни снова? — нахмурилась Флоримель, но она продолжала думать. — Все этажи, что мы пропустили?
— Нет, — вмешался брат Фактум Квинтус, в его рыбьих глазах вспыхнул огонек. — Нет. Если Рени права, ему нужна башня с лучшим обзором во всех направлениях для наблюдений — может, он высматривает разбойников или искателей с нижних этажей. Я бы сказал, что это Башня Плачущего Барона.
— Это которая? — Рени уже поднимала свое оружие, дубинку из ножки стола и копье-карниз.
— Помните круглую башню? Мы заметили, что кто-то там побывал недавно, но признаков жилья не было, и мы пошли вниз.
— Да, помню.
— Несколькими этажами ниже была площадка, мы прошли по ней по чьим-то следам. Окна были разбиты, и вокруг валялись листья.
Рени не могла этого забыть. Расстроенное выражение лица Фактума Квинтуса при виде заброшенности башни было просто комично.
— Но ведь на площадке совсем не было дверей.
— Не было, — подтвердила Флоримель, уже стоя на ногах, — но там были ковры — я точно помню, потому что они были выцветшие от дождя, попадающего в разбитые окна.
— Точно. Мы идем. Дай Господи, чтобы мы не опоздали. Т-четыре-Б помог Эмили подняться на ноги, а та запричитала:
— Но я думала, что мы отдыхаем!
Рени остановила всех перед площадкой.
— Эмили, — прошептала она, — вы с Фактумом (Свинтусом отходите назад, потому что у вас нет оружия. Постарайся не попадаться под руку.
— Теперь тихо, — добавила Флоримель. — У него могут быть оба — и Мартина, и!Ксаббу. Мы не должны его вспугнуть, а то он расправится с ними.
Башня Плачущего Барона была явно поздней пристройкой к Дому — многократно ремонтированный каменный фасад являлся лишь оболочкой старинной постройки из огромных бревен. Фактум Квинтус пребывал в нехарактерном для него молчаливом настроении и отказался рассказывать историю названия башни, заявив, что она не подходит для данной ситуации. Дерево на лестнице и площадках тоже выглядело неважно — ветер и дождь из разбитых окон сделали свое дело. Некоторые ступени опасно прогибались, они не прошли и десятка ступеней, как одна из них издала скрип. Хоть звук и был еле слышен, он больно ударил Рени по нервам.
Опасаясь, что доски на площадке тоже могут скрипеть. Рени велела всем оставаться на лестнице, а сама тем временем с максимальной осторожностью приподнимала намокшие ковры один за другим. За ними ничего не было, кроме замшелых стен. И только за последним ковром в свете закатного солнца она увидела дверь, утопленную в нишу.
Сердце отчаянно забилось, Рени знаком велела Т-четыре-Б и Флоримель подойти, потом приподняла ковер чуть выше, чтобы и они могли видеть. Когда оба подошли к ней, Флоримель с широко раскрытыми от страха глазами, чувства же Т-четыре-Б были не видны за шлемом, Рени постучала по руке робота. Они с Флоримель взяли ковер за концы и сорвали его со стены. Он свалился на руки Рени, как мертвое тело. Т-четыре-Б с изяществом престарелой дамы задрал одежду, освобождая свои сияющие доспехами ноги, одним ударом снес петли и вошел в помещение.
Звук от удара стих, в комнате было темно.
— Я думаю, это… — начал Т-четыре-Б, но тут из темноты полыхнул огонь и раздался грохот.
Рени упала на колени, тяжелый ковер придавил ее, она подумала, что в комнате взорвалась бомба. И тут она увидела Т-четыре-Б — он шел, шатаясь, грудь его была охвачена огнем, одежда и доспехи превратились в дымящуюся дыру. Юноша отступал назад и пытался сбить пламя руками, потом поскользнулся и покатился вниз по ступеням. Он проскочил мимо Эмили, но Фактум Квинтус покатился с ним вместе, оба представляли собой машущий руками клубок. Не успела Рени подняться на ноги, как еще один взрыв отбросил Флоримель к перилам, Она безвольно сползла на пол и застыла, как кукла, из которой вытряхнули набивку.
В ушах звенело, в голове стоял туман, будто она нырнула на большую глубину. Рени с трудом выпуталась из гобелена, но проползла лишь несколько метров по направлению к лестнице, когда почувствовала, что кто-то удерживает ее ноги. Она перевернулась и увидела прямо над собой сим Кван Ли, знакомое лицо искажала какая-то дьявольская одержимость, несмотря на радостную улыбку. В каждой руке у него было по кремниевому пистолету, из одного все еще струился дымок.
— Жаль, что мне не подвернулся мушкетон, — сказал он. — Неплохо я разделался с Железным Мальчиком. Не хуже, чем ружьем. Все-таки эти пороховые пистолеты тоже вовсе не плохи, — Он посмотрел на дымящийся пистолет, потом ухмыльнулся и швырнул его с лестницы. Рени слушала, как тот покатился, подпрыгивая, и упал. — По одному выстрелу из каждого. Как в каменном веке… хотя если я намереваюсь поиграть еще немного с одним из вас, мне нужен только один выстрел.
Он посмотрел на Эмили, съежившуюся от страха на ступеньках, потом повернул свое такое знакомое, жутко улыбающееся лицо к Рени.
— Пожалуй, я оставлю малышку, — объявил он и направил пистолет на Рени.