Псевдорелигиозные средства лечения




Иногда «церковные» методы лечения не имеют никакого отношения к Церкви и богослужению и приобретают свои свойства лишь благодаря дню, с которым связывается их целебная роль.

Самые простые вещи в состоянии приобрести исцеляющую силу, если только освятить их в Великий, Чистый четверг: соль, сало, зола, вода, мыло и т. д.

Эти предметы получают название «четверговых» и в соответственных случаях пользуются исключительным применением.

Сугубо великочетверговым делом было приготовление «четверговой» соли; обычную крупную соль завертывали в тряпочку и перепекали в печи, иногда с квасной гущей. Крестьяне объясняли, что такая соль оказывалась очищенной от скверны, то есть от прикосновения руки Иуды-предателя, поэтому она обладала Целебными свойствами и хранилась в течение года как лечебное средство для людей и для скота.

Вот как, по рассказам крестьян, происходило, например, освящение четверговой соли: «Каждая хозяйка считает долгом запасти этой соли, в Великий четверг, на целый год. Насыпав соли в сосуд, ставят к образам и втыкают в нее зажженную восковую свечу, молятся, кто как умеет, и к вечеру убирают.

Такая «четверговая» соль является очень распространенным наружным и внутренним средством и ею растираются и дают пить в воде при многих болезнях».

Такие же особенные последствия вызываются и некоторыми действиями, совершаемыми в Великий четверг: если стричь детям волосы в этот день, то они будут не только лучше расти, но у остриженных всю жизнь не будет болеть голова.

Известно также, что исстари был у русского народа обычай, по которому имеющие накожные сыпи для излечения купались в Чистый четверг до восхода солнца, а другие, здоровые, обливались холодной водой, чтобы на будущее предохранить себя от подобного рода болезней.

В «Стоглаве» читаем, что «некоторые невегласи попы в Великий четверг соль под престол кладут, и до седьмого четверга по Велице дни тако держат и ту соль дают на врачевание людям». Обычай этот сохраняется и в наши дни.

В Малороссии в Великий четверг оборачивали в холст кусок соли, обжигали ее в печи и приносили в церковь для освящения. Соль эта, по народному верованию, весьма хороша для людей от боли живота, для овец и коров, от разных болезней, а также от сглаза.

Существует и поверье о необыкновенной силе так называемой страстной четверговой свечи. Выслушав чтение страстей Господних, многие крестьяне внимательно следили, чтобы свеча, с которой они стояли во время службы, не погасла, и старались ее «с огнем» донести домой. Придя домой, хозяева выжигали этой свечой кресты на потолках, дверях и других местах. Эту свечу давали в руки умирающим, зажигали ее во время грозы, ставили перед иконой во время трудных родов, ходили с ней в пасечники, весной к пчелам.

Но не всякая четверговая свеча может называться страстною; собственно страстная свеча считается та, которая, по крайней мере, «горела на трех страстях» — то есть во время чтения Евангелия на заутрени в пятницу, субботу и воскресенье.

Особенное значение получают также растения и травы, приуроченные, так или иначе, к известным праздничным дням.

Всеобщий обычай приносить из церкви, в Вербное воскресенье, вербы и хранить их целый год, по-видимому, имеет своим источником не только воспоминание известного евангельского события, но и распространенную в свое время веру в целебность этого растения, приобретаемую благодаря особенностям празднуемого дня.

Приготовление вербных ветвей к празднику в старину составляло на Руси тоже, можно сказать, особый обряд, в котором очень живое участие принимали все — от царя до простолюдина.

Так, например, известно, что в древние времена перед Вербной субботой жители Москвы и с ними благочестивые русские цари ходили ломать вербу в Китай-город на реку Неглинную, берега которой в изобилии были покрыты ивами и вербой. Кроме того, как замечают иностранные мемуаристы, посещавшие Россию, в былое время в Вербную субботу пред обедней при большом стечении народа выносили из Успенского собора большое цветное дерево, украшенное разными искусственными плодами, и, установив его в огромные сани, возили в крестном ходе. Остаток этого старинного обычая можно видеть и в наши дни, когда на неделю Ваий прихожане приходят в церковь с ветками, украшенными искусственными цветами.

Предки наши в Вербное воскресенье, возвратясь из церкви после освящения вербы домой, все легонько стегали ею друг друга, приговаривая: «Не я бью, верба бьет». А кто просыпал заутреню, того стегали посильнее, тоже с приговоркой: «Верба хлёс — бей до слёз».

Повсюду принято было вербой выгонять в первый раз с Вербного воскресенья скотину в поле.

Ветки вербы, принесенные из церкви, обыкновенно прятались, и в случае летней грозы, а в особенности града, их выбрасывали на двор в уверенности, что от этого гроза прекращается и град перестает идти.

Придя от заутрени, хозяин бросал веточки вербы в пищу домашней скотине в надежде на то, что это предохранит скот от падежа. Несколько веток втыкали под крышу дома или хлева, чтобы скотина не только сохранилась в целости, но и домой возвращалась исправно, не терялась бы в лесу.

Освященная верба, брошенная против ветра, прогоняла бурю и, брошенная в пламя, останавливала действие огня, а воткнутая в поле — сберегала посевы.

Всякий трус, желавший избавиться от своего недостатка, должен был в Вербное воскресенье по приходе от заутрени вбить в стену своего дома колышек освященной вербы — средство это если не превратит труса в героя, то, во всяком случае, прогонит природную робость.

По народному поверью, самой священной вербе исстари приписывается особенная целебная сила, поэтому наши предки съедали со священной вербы по девяти шишечек (сережек), считая это отличным средством против лихорадки. Летом же, во время грозы, ставили освященную вербу в окнах в доме для предохранения от удара молнии. В Вербное воскресенье запекали в хлебцы шишечки вербы и обязательно скармливали его скотине. В костромских селениях пекли «барашки» — печенье в форме вербных почек.

Верба — в русской мифологии один из вариантов мирового древа, а также воплощение полноты жизни и долголетия.

Такое же значение иногда получает «троицкая трава». Она собирается в Троицын день с церковного пола.

Кто хочет, чтобы такая трава имела целебное действие, тот должен простоять всю утреню и обедню, не переступая с одного места на другое. Брать ее из-под ног нужно тогда, когда будут подходить к кресту.

В Орловском уезде при бессоннице купали ребенка в воде, которую предварительно спускали с девяти икон и лили через венок, завитый в Троицын день, между утреней и обедней.

Во многих местах особенное значение при детских заболеваниях придавалось печатке («дорнику»), которой печатают просфоры. Заболевших детей приносили к просвирне, и она мяла ребенку этой печаткой живот.

Иногда просвирни выступали в роли знахарок

Об одной такой просвирне рассказывает в своей книге Г. Попов: «Она прикладывает печать сначала к голове ребенка, делая изображение креста, затем к груди, рукам, ногам и спине, произнося каждый раз: «Господи, Иисусе Христе» Такой способ лечения называется «поколоть больного»

В других случаях эта печатка обмывается водой, которой поят и сбрызгивают ребят, особенно тогда, когда их «сглазили» или «взяли уроки»».

В лечебных целях использовали иногда даже церковный колокол. В Вятской губернии носили «под колокола» испуганных ребят, а в Орловской — лазили на колокольню и становились под колокол при глухоте.

Помогал будто бы колокол и при косноязычии: для этого нужно было спустить с языка колокола, при первом ударе к утрени в Пасху, воду и эту воду пить.

Нередко в глазах крестьянина получали также целебное значение такие предметы, как скоба церковных дверей, о которую он, при входе в церковь, тер свою руку, трава, камни, щепочки, принесенные из святых мест, штукатурка от врат святой обители и т. п.

Приносили в деревни «лечебные» предметы и мошенники-паломники, вернувшиеся из святых мест. Придя в деревню и порассказав о своих мнимых путешествиях к святым местам и в Святую землю, такой странник, среди других религиозных диковинок, показывал изумленным зрителям и воду из животворящего источника, и плод в сухом виде, которым будто бы питался Спаситель во время сорокадневного поста, стружки от Гроба Господня, гвоздь, которым был пригвожден ко кресту Спаситель, объяснят, от какой болезни исцеляет каждая вещь, назначал цену и — получал обильное вознаграждение от крестьян, спешивших купить «святые вещи».

«В 1896 году, — пишет Г. Попов, — бешеная собака покусала нескольких крестьян и крестьянок

Искусанные были отправлены на казенный счет в Казань, где им сделаны были прививки. Но двое из укушенных, не доверяя докторам, не заявили, что они искусаны, и остались дома, обратившись за помощью к знахарке. Знахарка, из пришлых, за 10 рублей согласилась вылечить обоих.

«У меня, — говорила она, — есть кипарисные стружки от креста Господня: когда жиды крест-то для Господа делали, верные люди все щепки и стружки-то и прибрали. Они могут любую болезнь вылечить и бешенство тоже. Пейте вы воду с этих стружек три раза в день, утром, в полдень и вечером, на заре. Кроме того, на утренней заре ходите каждый день ко мне, и я вас буду отчитывать. Да, смотрите, усерднее молитесь Богу и просите Его о выздоровлении. Одежду же, в которой вы были искусаны, вы на себе не носите, а повесьте на подоволок[60] и в 20-й и 40-й день лазайте туда и смотрите, что с ней будет делаться»

Укушенные крестьяне вполне следовали советам знахарки, и, вероятно, потому, что действительного заражения у них не было, они не заболели и остались живы. При этом они передавали, что на двадцатый и сороковой день своими собственными глазами видели, как одежда их дрожала, как осиновый лист: это выходило бешенство».

Есть у Г. Попова и другой рассказ о такой же зна-харке-богомолке:

«Придя в село, она объявила хозяевам, что может лечить всякие болезни, изгонять бесов, делать свадьбы по наговору, сводить супругов, если они не любят друг друга и прочее. Много она пересчитывала разных болезней, поддающихся ее лечению, и, в конце концов, добавила, что она лечит даже и от сорока смертных болезней, от которых ни один доктор не вылечит, как бы искусен не был. О своей врачебной силе она говорила, что получила ее в Соловецком монастыре, от одного схимника-монаха, Питирима, которому она уж больно понравилась. «Лечение мое все от Бога идет, — говорила знахарка, — не так, как у других: другие с демонами связались, а я — нет: у меня святые молитвы»

Известие о знахарке быстро распространилось по селу и окрестным деревням, и недостатка в пациентах не было. Обращались к богомолке преимущественно женщины. Каждая больная, желавшая знать свою болезнь, должна была заплатить 10 копеек Получив деньги, знахарка раскрывала Псалтырь и читала вслух один из псалмов; пробормотав что-то себе под нос, она объявляла, что у больной порча или что в нее вошел бес и она может снять болезнь как рукой.

— И плата за это недорогая — 1 рубль 11 копеек, на благолепие Соловецкого монастыря, да мне, грешной, четвертачок, — убеждала баба-знахарка.

За эти деньги она давала разные целебные травы, образки, просфоры и прочее. Богатые и бедные доверчиво раскошеливались, платя требуемое, и даже прибавляли, говоря, что ей самой-то, сердечной, уж больно мало приходится».



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-04-15 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: