Когда я был совсем маленький, мои родители работали и жили в разных местах нашей необъятной родины. Встретились то они на Целине. И так я жил, то у бабушки с дедушкой, в Донаурово, это в Кировской области, то с родителями. Меня водили в разные детские сады, в разных городах и поселениях. Кроме того до двух лет, о том что только до двух лет, я узнал значительно позднее, меня водили в женскую баню, в городе Зыряновск, это в Восточном Казахстане. Я настолько запомнил как выглядит голая взрослая женщина, что в зрелом возрасте умудрился нарисовать по памяти, так как видел до двух лет. 
Так я уже тогда, когда ещё не осознавал, кто я, знал что есть мужчины и женщины, есть «папы» и «мамы». Почему то я не помню, чтобы в женской бане были девочки, и вообще другие дети, наверное других детей, крайне редко водили в баню, а девочек значительно старше меня, я принимал за взрослых женщин. Вот о том что дети, есть «девочки» и «мальчики», я тогда, когда меня водили в женскую баню, я не понимал, поскольку меня часто называли «мальчик», я начал понимать что я мальчик. Но похоже что мне это было всё равно, если в детском саду воспитательница в моём присутствии назовёт другого ребёнка «девочка», я помнил что это «девочка» пока названный ребёнок не удалится. Если через минуту, эта девочка появится снова, я уже не знал девочка это или мальчик, но это потому что мне было всё равно. Дома, в Зыряновске, возле меня часто были двоюродные сёстры, которые старше меня, их я знал что они девочки, кроме того у меня была двоюродная сестра почти ровесница, на год или полгода старше. А когда я жил в Донаурово, часто со мной находилась двоюродная сестра, её папа, брат моёй мамы, и они жили недалеко от Донаурово, и часто приезжали в гости. Я даже помню, что когда я не ходил, а только ползал, со мной ползал другой ребёнок, я долго думал что это был брат, который на два года младше, но уже будучи взрослым я сообразил, что вместе ползать могут только ровесники, и я понял что со мной ползала двоюродная сестра. Эта сестра часто со мной играла, до шести лет, причём она придумывала как нам играть. И уже в этом возрасте я знал что такое «девочки», знал что девочки могут играть так же как мальчики – лазить по деревьям, и понимал что девочка, мало отличается от мальчика по мышлению. Мне было около трёх лет, когда я научился различать девочек и мальчиков по внешним признакам – девочки одеты в юбочки, и имеют бантики на волосах, мальчиков в то время коротко стригли, и одевали в штаны наподобие шортов. В детском саду я почти не разговаривал с другими детьми, но похоже к трёхлетнему возрасту мне уже было нужно различать девочек и мальчиков, для того чтобы как то обратиться к незнакомому ребёнку. Мне в детских садах было не интересно, я почти не играл, а наблюдал как играют другие дети. Когда мне было три года, у меня была педальная машина, на которой, я по асфальтовым тротуарам Зыряновска, ездил в детский сад, разумеется в сопровождении родителей. И тогда уже не было поворотов, в который бы я не вписался, по дороге был длинный спуск, и после спуска довольно крутой поворот, на спуске я убирал ноги с педалей, и машина разгонялась приближаясь к повороту. Летом в детском саду, на площадке были асфальтовые дорожки, я давал свою машину покататься другим детям, воспитательница следила за порядком, чтобы все по очереди пробовали проехать на моей машине. Пробовали проехать на моей машине, в основном мальчики, хотя точно я не помню, были ли в этой кампании девочки. Я спокойно сидел на скамейке и наблюдал как другие дети пытаются проехать, но не у кого не получалось ехать в одну сторону, машина просто дёргалась вперёд – назад, чтобы машина ехала нужно вовремя, правильно нажимать педали, у меня этот навык выработался. Самому ездить по дорожкам на площадке в детском саду, мне тоже было довольно скучно, это же не трасса для «формулы»! И так в детском саду, я наблюдал как играют другие дети, мальчики катали машинки, и играли в «войну», девочки играли в «дочки – мамы» с куклами. В трёхлетнем возрасте, я знал только внешнюю одежду девочек, вот как одевали мальчиков, я знаю. 
На мальчика одевали то что называли «лифчик», это наподобие женского топика, с резинками снизу, как у женского нижнего пояса, какие сейчас не носят, тогда не было колготок, и носили чулки. Для этого и надевали на мальчиков «лифчик», чтобы были резинки с защёлками для чулок, на мальчика надевали чулки, а поверх чулок надевали трусики наподобие шортов. В то время чулки были хлопчатобумажные, полупрозрачные чулки из синтетики, носили женщины, и то не все. Так что сейчас я разбираюсь в женской одежде, не хуже женщин, и наверное не каждая женщина сейчас знает как носить чулки. В детском саду, почему то ни мальчики, ни девочки, не играли так, чтобы мне было интересно, с ними играть, вот дома двоюродная сестра, всегда придумывала такие игры, что с ней было интересно, даже если она играла с куклами, но чаще она играла как мальчик.
Я узнал, чем, девочки отличаются от мальчиков.
Приблизительно к четырём годам, я не то что бы узнал, просто обратил на это внимание и осознал – у девочек, несколько иная физиология. В Зыряновске, дядя жил в «Хрущёвской» пятиэтажке, меня родители часто туда водили, и даже некоторое время мы жили у дяди, в квартире также находились и двоюродные сёстры, которые были старше меня. В квартире была ванная комната в которой также был и унитаз, как в европейских домах в середине двадцатого века. Меня купали, и мама, и тётя, случалось когда меня купали, в ванную комнату заходила взрослая женщина или кто либо из двоюродных сестёр, и садилась на унитаз пописать. Но поскольку, для подобного меня тоже садили на горшок, то я собственно ещё не осознавал в чём собственно дело. Вот когда, я сам научился писать стоя, высунув наружу, через верх штанов, нечто наподобие маленького шланга, и направив это в горшок, или в отверстие в полу клозета, тогда я понял, что женщины и девочки делают это иначе, а иногда, в моём присутствии писали и взрослые женщины. В детском саду в Донаурово, туалет для детей старших групп, не был разделён на «М» и «Ж», туалет наподобие клозета, но тёплый, и часто мальчик и девочка писали рядом в соседние дырки. И к четырём годам я уже точно знал, девочка, как и взрослая женщина, чтобы пописать, спускает трусики, до коленей, забирает вверх юбочку, оголяя попу, и приседает над дыркой, или просто приседает если на улице, где нибудь на природе. 
Я знал как писает девочка, но похоже меня не интересовало, как выглядит то место, тела девочки, откуда она писает. Меня купали в одной ванне с двоюродной сестрой – ровесницей, так же я несколько раз, в три, четыре, пять лет, видел совершенно голых девочек, но почему то не смотрел, на это место на теле девочки. 
Очевидно, в этом не было надобности. Так как, я и так уже, мог отличить совершенно голую девочку, от голого мальчика. Во первых знакомых девочек, я знал по имени, и значит если имя как у девочки, значит это девочка, во вторых, у девочек были длинные волосы, и в третьих, голая девочка, это когда её купают, в моём присутствии, купали только знакомых девочек. Когда я играл один, брат был значительно младше, мне четыре, а брату два года, я играл и как мальчик – с машинками и игрушечным оружием, и как девочка – с куклами. И собственно играя с другими детьми, мне было всё равно, мальчик это, или девочка, особенно с двоюродной сестрой, которая часто играла со мной как мальчик. В этом возрасте, я много общался с девочками, и к четырём – пяти годам, точно знал, что девочка почти не отличается от мальчика, и отличается только тем, что иначе писает.
