ПОСЛЕДНИЙ АРХАР КАПЧАГАЯ 7 глава




Пройдёт минута, другая, и там тоже воцарится тишина. Сова долетит до острова, но и там ей не удастся никого застать врасплох. Удел совы – мыши. Ими она и займётся на всю ночь. По Сеньке и шапка – где уж ей ловить черноглазых певцов!

Время изменило быт на реке Или. Здесь уже не встретишь деревянных лодок со стонущим скрипом в уключинах. Не стало запахов смолы, дёгтя от залитых щелей в лодках. Исчезли с реки неторопливые колёсные трудяги-пароходы, громко шлёпающие плицами. Теперь у бакенщиков металлические лодки с подвесными моторами. Над домиками на берегах высятся антенны. Мощные буксирные катера быстро толкают перед собой тяжелогружёные баржи. Даже на бакенах и перевальных сигнальных столбах не керосиновые, а электрические фонари. Исчезло с реки многое, знакомое с детства...

Но соловьиные острова на реке Или всё те же, что и раньше. И соловьи, хозяева островов, по зорям полновластно перекрывают все звуки вокруг. И хочется, чтобы соловьиные песни на соловьиных островах не смолкали вечно.

 

ДЕТСАД БЕЗ НЯНЕК

 

В горах Тянь-Шаня выпал снег. Он покрыл ущелья тонким ровным слоем. Но недолго горы будут красоваться в зимнем наряде. Взойдёт солнце и «съест» снежную простынку. После полудня ущелья опять примут осенний вид, несмотря на самое зимнее время – начало декабря. Долго приходится ждать настоящей зимы на юге Казахстана.

По свежей снежной пороше, как по домовой книге, легко проверить население гор на участке, и теперь Хасан, как только показалось солнце, сбежал по ступенькам крыльца и зашагал в горы, поёживаясь от свежего ветерка.

Зайцы-песчаники наследили по дну ущелья во всех направлениях. Всю ночь они паслись здесь, скусывая тонкие веточки таволги, объедая полынку и что-то раскапывая. Под утро на дне ущелья не осталось ни одного зайца. На день они прячутся на крутых склонах среди камней. Хасан их не видел, но знал, что зайцы наблюдают за ним.

Лисий след пересек ущелье ровной строчкой ямок на снегу и ушёл в боковой отщёлок. И лиса где-нибудь прячется, наблюдая за ним. Хасан всё выше поднимался по ущелью, поглядывая по сторонам. Вдруг он остановился. Что это виднеется там вдали? Вскоре он увидел широкую полосу следов от множества маленьких копыт. Казалось, здесь прошла целая отара овец. Следы поднимались на перевал по южному склону. Хасан сразу понял, что это следы горных козлов – теков. Но почему только от маленьких копыт – течат? А где следы взрослых козлов?

Это заинтересовало егеря, и он стал подниматься на перевал. За гребнем следы спустились в ущелье и снова поднялись на следующий перевал. Однако один перевал сменял другой, а следов взрослых теков так и не было. Течата шли, очевидно, одни.

Наконец егерь увидел их. Большой табунок течат медленно поднимался по склону. Их было несколько десятков. И с ними действительно не было ни одного взрослого животного! Течата были совсем ещё крохотные – родились этой весной. На ходу они играли, как дети. Два козлёнка вскочили на дыбы, с размаху стукнулись лбами, а потом как ни в чём не бывало побежали рядышком догонять остальных. А вот один козлёнок вскочил на камень и стал тревожно осматриваться, поводя ушами, совсем как взрослый козёл. Вдруг удар – это другой козлёнок сшиб его с камня, а сам вскочил на его место. Но не прошло и минуты, как его сбросил с камня ещё один козлёнок. А два козлёнка долго гонялись по склону друг за другом – то один козлёнок догонял другого, то наоборот. Но основная масса маленьких течат деловито шагала в гору.

 

 

Внезапно весь табун остановился и замер, как по команде. Козлята, как один, навострили ушки – ни один из них не двигался. Серая безмолвная масса, как шубой, накрыла часть склона.

И вдруг течата дружно бросились обратно. Под их копытцами зашуршали мелкие камешки. Течата сбежали на дно ущелья и по своим же следам бросились к гребню перевала, где за камнями лежал Хасан. Они налетали на него очертя голову, справа и слева, высоко подпрыгивая с перепугу, и уносились дальше. Один течонок сбил с егеря фуражку, та покатилась вниз, козлёнок помчался от неё как угорелый. Хасан едва удержался от смеха.

Прошло не больше минуты, а течата уже обогнули поворот горы и скрылись из виду. Что же напугало малышей?

Хасан поднял фуражку и несколько минут осматривался по сторонам. На склон горы из-за поворота выехал всадник. Это был старый чабан Ошим. Егерь хорошо его знал.

Старик подъехал к егерю, слез с коня, и они, как обычно при встрече в горах, сначала спросили друг у друга о здоровье, всё ли в порядке дома, и когда вопросы вежливости были исчерпаны, егерь спросил:

– Аксакал, видел, сейчас целый табун течат пробежал?

Чабан кивнул.

– А где же старые?

– Ой-бой, не знаешь? Ещё охотник! Теперь у тау-теке свадьба. Вот молодняк пока один и ходит.

Для Хасана это было новостью. Удивился и я вечером на кордоне, услыхав от него рассказ о встрече с табуном течат без взрослых козлов. Ведь об этом ни в одном научном труде о жизни диких горных козлов не написано. Удивился – и только. Но когда мне рассказал профессор Мариковский, как он встретил в Джунгарском Алатау сотенный табун маленьких течат без единого взрослого животного, я решил написать об этом. Пусть все знают, какие бывают в горах детсады без нянек!

 

ПОСЛЕДНИЙ АРХАР КАПЧАГАЯ

 

Каменные обрывы Капчагайского ущелья сжимают, как тисками, реку Или. В узкой стремнине река удваивает скорость и хлещет по берегам, не жалея себя. Только через десяток километров река вздыхает свободнее и разбегается протоками между островами.

Вот уже много лет подряд поздней осенью старый архар встречал в Капчагае архарок, прогонял от них молодых самцов и делался властелином табунка. Зимой, когда проходила брачная пора, архар уходил к далёким отрогам Джунгарского Алатау и бродил там один или с другими самцами.

Так было из года в год. Но всё меньше становилось архаров в Капчагае. И вот наступила такая осень, когда архар оказался один. Пустынно стало в ущелье. Исчезли даже краснолапые кеклики и маленькие южные зайцы-песчанки.

Но зато пришли люди. Стальной трос повис над рекой с одного берега на другой. Застучали топоры, затарахтели машины. Появились сначала палатки, потом домики. Люди готовились перекрыть реку Или мощной Капчагайской плотиной.

Архар неподвижно стоял среди скал, такой же серый, как и они. Далеко внизу по реке проносились катера, плыли лодки, но люди не замечали неподвижного архара среди камней и скал.

 

 

На утренних зорях архар торопливо ходил по ущельям в напрасных поисках своих собратьев. Днём, когда на реке появлялись люди, он скрывался в скалах. По знакомым тропам в вечерние сумерки спускался на водопой. Теперь только эти тропы, выбитые миллионами копыт архаров и теков, свидетельствовали о буйной жизни, когда-то царившей в Капчагае.

Поздняя осень. Всё реже и реже над рекой проносились табунки перелётных уток. Прозвенели крыльями последние лебеди в синем небе, и голоса перелётных птиц смолкли до весны. Зима вступила в свои права. Ударили первые морозы. Лёд сковал реку. Работы на реке прекратились, люди покинули Капчагай.

Архар перешёл по льду на левый берег реки. Но и здесь он никого не нашёл. Одиночество раздражало старого архара. Он сердито похрапывал басом и рысцой бегал по ущельям то по одному берегу, то по другому.

Кто-то из рыбаков заметил архара на льду и рассказал об этом в посёлке строителей плотины. На другой же день человек с ружьём появился среди скал. Но архар первый заметил охотника и замер без движения среди огромных камней, в беспорядке наваленных друг на друга. Человек прошёл мимо и до вечера тщетно бродил по ущельям. Всюду он видел только следы, старые и совсем свежие. Архар не покидал своего укрытия до заката. В сумерках человек ушёл по льду реки в посёлок.

Утреннее солнце окрасило в розовые тона вечные снега Талгарского пика Заилийского Алатау. Высокогорные галки-клушицы с загнутыми красными носами с криками кувыркались над Капчагаем. Архар отошёл от скал на равнину и пощипывал сухую полынку, хотя давно лишился аппетита. Вдруг он заметил, что по равнине несётся какое-то блестящее существо, отрезая его от скал. Это была легковая машина. Чёрное дуло ружья торчало из бокового окошка.

Архар стоял не двигаясь. Слепая бешеная ярость нарастала в нём с каждой секундой. Машина круто повернула и понеслась прямо на него. Вдруг произошло невероятное – огромное животное с пудовыми рогами бросилось прямо навстречу машине. Расстояние стремительно сокращалось. Столкновение сделалось неизбежным. Шофёр изо всех сил резко нажал на тормоза. Машину занесло по мелкому снегу, и она опрокинулась в клубах снежной пыли. А над ней огромным прыжком метнулся архар и помчался к отрогам Джунгарского Алатау.

Никто больше не встречал архаров в Капчагае. Скалами завладел человек, а Капчагайское море неузнаваемо изменило всё вокруг.

 

В ЛЕДЯНЫХ ОБЪЯТИЯХ

 

Быстро наступали зимние сумерки. Горы скрылись в морозной дымке, слегка розоватой на западе, где опустилось солнце. Но буйную горную речку Чилик не могли сковать зимние морозы. Только у берегов протянулись неширокие ледяные кромки, а середина речки с шумом мчалась по камням.

Егерь Бартугайского охотничьего хозяйства вечером подошёл к висящему на канатах мостику через Чилик и позвал пса. Лохматый Тузик послушно подбежал, но перейти недавно построенный мостик не решился – он поджал хвост и попятился. Ни ласка, ни угроза не помогали. Тогда егерь схватил пса на руки и понёс. Но едва он сделал несколько шагов над грохочущей рекой, как Тузик пришёл в неистовство – он визжал, рвался и даже укусил хозяина.

– Пошёл домой, дурак! – рассердился егерь и бросил пса на берег.

Вечером егерь вернулся домой. Тузик не встретил его, как обычно, радостными прыжками. Собачья будка возле крыльца была пуста.

Поздно вечером в посёлке долго лаяли собаки. Егерь с семьёй в это время ужинал.

– Это, наверно, опять Тузик соседских собак треплет, – сказал егерь, перевернул чайную кружку и положил сверху остаток сахара.

– Ты бы, Женя, вышел да привязал собаку, – сказала жена. – А то соседи опять будут обижаться.

– Ничего, пускай ночь побегает – вон какой мороз на дворе.

Вскоре свет был потушен. Но егерь долго не мог уснуть, недоумевая, отчего так упорно лают собаки в посёлке.

Долго тянулась зимняя ночь. Рассвело только около восьми часов. Егерь вышел на крыльцо и подивился: Тузика не было на месте. Посёлок возле кордона был всего с десяток домиков. Не оказалось Тузика нигде и во дворах. «Может, увязался за мной через мостик да так и остался на том берегу?» – подумал егерь и быстро пошёл к берегу Чилика.

За речкой в ледяной кромке что-то чернело, свисая в воду. Когда егерь прошёл мостик, пятно пошевелилось и сквозь грохот реки донёсся слабый собачий вопль.

Это был Тузик! Он стоял задними ногами в воде, мордой и грудью навалившись на ледяную кромку. Длинная шерсть прочно примёрзла ко льду. Стремительная вода горной речки всю ночь обжигала холодом тело собаки. Очевидно, Тузик погнался за хозяином не через мостик, а вплавь, но не смог выбраться из воды на ледяную кромку и застрял, схваченный морозом.

Егерь встал на колени и попробовал осторожно отодрать шерсть собаки ото льда. Но сделать это было невозможно. Собака лизала руки хозяина и визжала. Передние лапы бесцельно скребли лёд и за ночь процарапали глубокие канавки.

Егерь побежал к дому за топором. Вслед ему понеслись истошные вопли Тузика. И сразу на них откликнулся хор собачьего лая из посёлка. «Так вот почему всю ночь волновались собаки», – подумал егерь, проходя мостик, качавшийся под ногами.

С топором в руках он вернулся, вырубил глыбу льда и вместе с ней на руках принёс Тузика домой. Но тяжёлый лёд долго ещё держал пса на полу. Жена егеря осторожно поливала льдину горячей водой. С каждой минутой лёд таял всё быстрей.

Пришли соседи и только качали головами.

– Зачем притащил собаку? Пристрелить её надо. Теперь у неё задние ноги отымутся, калекой станет, – сказал старик сосед.

– Не могу я убить свою собаку, я её вырастил! – сердито возразил егерь.

Вдруг Тузик радостно вскочил на все четыре лапы, встряхнулся и завилял хвостом. Хозяйка бросила кусочек мяса. Тузик проглотил его не жуя: аппетит у него был отличный.

– Ну и силён! – удивился старик. – Но всё равно сдохнет. Мыслимо ли дело простоять зимой всю ночь в воде!..

Но предсказание деда не сбылось. С тех пор прошло много времени, а Тузик весел и энергичен, как всегда. Его выносливости можно только удивляться!

 

БЕЛЫЙ СИГНАЛ

 

Наша машина неслась степью по гладкой, укатанной дороге. Но вот путь нам пересек болотистый ручеёк из небольшого родника. Завизжали тормоза, машина остановилась, хлопнула дверца, и водитель долго ходил, выбирая место для переезда. На первой скорости «газик» медленно тронулся по грязи. Но колёса забуксовали. Обычная небольшая задержка. Несколько лопат сухой земли под колёса – и «газик» помчится дальше.

Я и не вспомнил бы об этой десятиминутной остановке, если бы не куличок. Его четыре яичка лежали где-то в ямке на берегу ручья. Но видеть их никто не должен – куличок крепко зарубил это на своём носу с того момента, как в ямке-гнезде появилось первое яичко. «Ответственность» за него унаследована от предков. Мало кто знает, с какими муками куличок сносит каждое своё яйцо чуть ли не в одну треть самого себя. С полчаса после этого птичка лежит в полном изнеможении.

Но как же может защитить крошечный куличок свои драгоценные яички от великанов?

Да, собственно, никак!

Единственно, что он может сделать, – это отвлечь врага на самого себя.

 

 

И куличок стал изображать перед нами инвалида – подхрамывал то одной лапой, то другой, волочил крылья... Но нам было не до него. И что же тогда куличок? Раз его не замечают, то вот вам, смотрите – на берегу ручейка ярко забелел далеко заметный сигнал. Наклонив головку, вытянув шейку над землёй и высоко подняв хвост, куличок обратился в «зенитное орудие». Ярко-белые перышки под хвостом замелькали над тёмной грязью и были в самом деле хорошо заметны издалека. Мелко семеня тонкими ножками, куличок с высоко поднятым хвостом и в очень неудобной позе побежал вверх по ручейку. Но зато теперь его могли не заметить только слепые!

Мы засыпали сухой землёй колею и тронулись дальше. Я выглянул из машины и увидел, как куличок медленно «опадал» из своей вертикальной позы. Белый сигнал над грязью погас. Куличок стоял на комочке земли, кивал головкой и помахивал хвостиком вверх и вниз, словно прощался и благодарил нас за великодушие.

Пыль за машиной скрыла переезд через ручей. И хотя ничего больше не было видно, но так и представлялось, как куличок спокойно, по-хозяйски, усаживается сейчас на свои огромные четыре яйца. Его тёмная спинка теперь сольётся с грязью на берегу. Ни одного белого перышка больше не увидишь. Птичку скрыла сказочная шапка-невидимка.

 

ЛЕБЕДИНЫЕ ОЗЁРА

 

Бескрайние просторы Западного Казахстана медленно плывут далеко внизу под крылом самолёта. Однообразна растительность сероватых и желтоватых тонов. Пора весенней зелени уже проходит, и горячее солнце лета скоро сделает своё дело – от его обжигающего дыхания окончательно выцветет пустыня.

Но вот на горизонте показались ярко-зелёные полоски. Чем ближе, тем они шире. Это тростники по реке Тургай и на бесчисленных озёрах. Когда-то два мощных ледника с Урала и Таймыра встретились здесь и пропахали далеко к югу Тургайскую впадину. Давно изменился климат, растаяли льды, и только озёра остались в этих местах в память о суровых тысячелетиях.

Самолёт снижается. Одно за другим проносятся внизу синие озёра. Вот огромное озеро Кельтколь. Спокойная гладь его пестрит от множества белых точек. Что это? Чайки? Но даже с высоты самолёта видно, что для чаек они слишком крупны.

Самолёт совсем низко летит над гладью Кельтколя. Птицы покачиваются на волнах, как льдинки на весеннем разливе. Это дикие лебеди. Появление самолёта не особенно обеспокоило их. Чего бояться этим гордым красавцам у себя дома? Они словно бы знают, что охота на них запрещена. Да и безлюдье кругом, как в северной тундре.

Под крылом самолёта проплывает одно озеро за другим, и всюду лебеди, лебеди, лебеди! А ведь в поле зрения одни лишь самцы. Лебёдки сидят сейчас на яйцах в густых зарослях.

 

 

На озёрах Тургая гнездится не менее трёх тысяч диких лебедей. На юге это единственное место их массового гнездования. Белоснежные стаи птиц проносятся весной над нашей родиной далеко к северу – до самого Ледовитого океана. В тундре и на глухих таёжных озёрах затихает перезвон их крыльев – там они спокойно выводят птенцов. Но ледники седой древности оставили на юге озёра, и они, эти южные озёра, стали второй родиной осторожных гордых птиц.

 

„ОТБЛАГОДАРИЛ"!

 

Реку Или перепрудил ледяной затор на повороте между двух островов, и вода стала прибывать на глазах; ночью она вышла из берегов и устремилась в тугаи, прямо через двор егерского кордона. Хозяин проснулся, когда вода с шумом ворвалась через двери и окна. По комнате поплыли вещи, одежда, продукты...

Поднялся переполох и в тугаях. Фазаны, беспомощные ночью, как куры, суматошно срывались с насиженных мест и лепились в гущу ветвей. Кабаны и косули зашлёпали вброд и пустились вплавь, направляясь к высокому берегу реки. С бугорка на бугорок заметались зайцы, и там их безжалостно смывала вода.

Неизвестно, сколько зайцев погибло, но одному из них спастись удалось: он оказался на усадьбе кордона и вспрыгнул на тандыр – печку для выпечки хлеба, сложенную во дворе. Утром егерь бродил по двору в резиновых сапогах, перетаскивая вещи на крыши сараев, и заметил зайца, прильнувшего к трубе. Глазами, выпученными от ужаса, он обречённо смотрел на егеря, но не пытался бежать, очевидно понимая, что вода для него опаснее, чем человек. Егерь пожалел зайца, принёс из сарая кукурузный початок и положил его на край печки...

В полдень над рекой появился вертолёт. Он неторопливо полетал над ледяным затором, сбросил взрывчатку, поднявшую фонтаны воды и осколков льда, но ничего не добился – лёд глухо запирал речку, всё выше поднимая в ней воду.

Только на третий день был разрушен затор. Вода хлынула в реку, унося с собой кустарники, хворост, доски и дрова. Ушла вода и со двора кордона. Но заяц с печки не слезал – он здесь неплохо обжился и не торопился восвояси. На печке было сухо, а егерь на кукурузу не скупился.

Весеннее солнце и ветер вскоре высушили грязь во дворе, просохли поляны в тугаях, и загостившийся заяц наконец убрался подобру-поздорову, оставив следы на влажной земле.

Река успокоилась и вошла в берега, унося последние льдинки. Проносились табунки перелётных уток. Кричали чайки и чибисы. Весна вступила в свои права.

Утром егерь вышел из дому и решил осмотреть сад при кордоне. Перед первой же яблонькой он озадаченно остановился: по низу ствола была аккуратно обглодана кора. Не было сомнения, что это была работа длинноухого гостя, потому что его же следы вели во двор, к самой печке, на которой он отсиделся в наводнение, угощаясь даровой кукурузой. Не было никаких гарантий, что он снова не наведается сюда. Штакетник садовой ограды был свален и частью унесён водой. Тут и нескольких дней не хватит, чтобы восстановить его, и вот, вместо того чтобы заниматься делами на кордоне, егерь до самой ночи обворачивал рубероидом стволики молодых яблонь, и они стояли теперь, словно обутые в сапоги, недоступные для зайца.

И егерь не напрасно трудился. Наутро все дорожки в саду были испятнаны заячьими следами, но косому пришлось убраться не солоно хлебавши. И ещё не раз наведывался незваный гость, проверяя, не разулись ли яблони. Следы вели также и к печке, но и там ему нечем было поживиться – кукуруза была в сарае на крепком запоре.

На время о зайце забыли. Но когда на огороде появились первые всходы моркови и свёклы, он снова повадился в гости. Не помогали ни капканы, ни петли – он презрительно обходил их и без всякой милости опустошал грядки. В конце концов пришлось завести собаку, а то хоть беги – никакого житья не стало от него. А егерю, хоть и худая, а всё же наука: заяц, который людей не боится, может сделать много неприятного.

 

ШАГАЮЩАЯ МЫШЬ

 

В открытой степи среди одиноко торчащих полынок можно встретить крошечные следы какой-то мышки, которые невольно заставят пройти по ним – зверёк шёл по снегу, а не бежал и не прыгал. Мышь, идущая шагом, – это должно выглядеть занятно! На плотном снегу все четыре лапки отпечатались совершенно отчётливо. Куда же могла брести эта шагающая мышь? Конечно, от одного нырка в снег до другого. Морозной ночью при ветре маленькие полёвки могут пробежать по поверхности снега не более десяти метров, а там – скорее под снег, к земле, где нет леденящего ветра Снег – это та же «шуба»: чем толще, тем под ним теплее. Разница в температуре на поверхности глубокого снега и под ним доходит до пятнадцати градусов!

Крошечные лапки прошагали своё критическое расстояние и уже вдвое превысили его. Вот-вот на снегу покажется замёрзший трупик мышки-рекордистки по переходам в мороз по снегу. Однако следы идут всё дальше и дальше. В одном месте зверёк даже объел семена какой-то сухой травки над снегом. Значит, он чувствовал себя неплохо. Но сейчас даже днём двенадцать градусов мороза, значит, ночью было около двадцати. Если бы кто-нибудь рассказал об этом, трудно было бы поверить такому рассказу. Однако запись, сделанная в Снежной книге, – документ совершенно неопровержимый.

Больше километра шагала мышка по степи при слабом мерцании звёзд навстречу ночному леденящему ветерку. Это становится настолько интересным, что хочется зарисовать след «героя» – мышки. И сразу же первое открытие: едва внимательно присмотришься к следам, как видишь, что, оказывается, они сделаны не ночью, а совсем недавно, только что, – они ещё нисколько не успели затвердеть на морозе и ветре.

Скрипят палки, шуршат по снегу лыжи, и любой читатель Снежной книги бросается бегом догонять загадочную шагающую мышку, которая где-то совсем близко.

Крошечные следы всё так же спокойно идут по степи. Кругом далеко видно, но нигде на снежной белой поверхности не заметно ни одной двигающейся точки.

Но вот и конец, при этом печальный: нам не удалось выяснить, что это за шагающая мышь. Издалека видно, что следы просто оборвались на последнем шаге и исчезли. Нет ни нырка в снег, ни их продолжения. Всё понятно. Хищная птица «слизнула» со снега крошечное загадочное создание и унесла или проглотила его на лету. Это так досадно, что невольно ищешь доказательств в конце следа – нет ли какой бороздки на снегу от крыла, капельки крови или клочка шёрстки... Вдруг маленький снежный комочек бойко покатился вперёд от конца следа, как сказочный колобок! Это только показалось в первое мгновение, что катится снежный комочек. Катится не снежный комочек, а торопливо бежит пушистый зверёк, белый как снег! Скорей за ним!

Несколько торопливых шагов, и уже видно, как он сидит на снегу, злобно вереща, широко раскрыв рот и угрожающе подняв по бокам головы малюсенькие растопыренные лапки. Крошка так мала и красива, что невольно улыбаешься. Да ведь это джунгарский хомячок!

Несмотря на грозно-комический вид, джунгарский хомячок безобиден. Он бережно взят и посажен прямо на ладонь. Внезапно поведение его резко меняется. Хомячок садится на задние лапки и начинает умываться передними. Вот он вытянул заднюю лапку, лизнул подошву и почесал ею за ухом! Хомячок получает изрядную крошку хлеба. Зверёк хватает её передними лапками, садится «колышком» и с жадностью ест, посматривая на вас своими замечательными чёрными глазками. Если бы все дикие животные вели себя так же!

Зверёк настолько мил и безобиден, что хочется вернуть его обратно «домой», а кстати узнать, откуда он вылез на снег. В кармане он ведёт себя как хозяин, громко грызя сухарь. Затем засыпает, убаюканный ходьбой.

Долго приходится идти обратным следом, но наконец, у небольшого берёзово-осинового колка, под первыми берёзками выходное отверстие из какого-то бугорка. Смахнув с него снег лыжей, приходится снова удивляться. Норка джунгарского хомячка устроена в муравейнике! Копать такую норку в рыхлой постройке муравьев, конечно, легко даже маленькими слабыми лапками. Но как хомячок умудряется жить в муравейнике весной, когда муравьи просыпаются, это до сих пор не разгадано, и мы стоим пока только перед фактом, без его объяснения. В муравейниках нередко ловили мы джунгарских хомячков и среди лета.

Вынутый из кармана хомячок забавно зевает на ладони, щурится, потягивается и принимается опять за умывание. Он как бы нехотя, вперевалочку уходит в глубь муравейника досматривать сны, которые ему приснились в кармане.

Приятных сновидений, сказочный зверёк!

 

КОВАРНЫЕ РАСТЕНИЯ

 

Побывайте поздней осенью высоко в горах Заилийского Алатау. Вас наверняка удивит «весенний» пейзаж в ущельях. На сером фоне поблёкшей растительности ярко выделяются нежно-розовые кустарнички курчавки. Вперемежку с ними, словно коробочки хлопка, шары терескена. Но это не второе цветение, как бывает у черёмух и яблонь в затяжную тёплую осень. Растения заснули на зиму в ярком убранстве. Но задуют резкие осенние ветры и сорвут с курчавки крылатки-плодики и с терескена белые летучки семян. Но пока мы словно бы заново переживаем очарование обманчивой весны.

В одном из ущелий ярко зеленеет трава. Но на этот раз без обмана. Трава зелёным бордюром окружает родничок, не замерзающий до самой зимы. Здесь множество следов кекликов и диких горных козлов. Это их водопой. Сюда же присели напиться две крошечные пеночки. Они благополучно пролетели огромное расстояние из густых лесов Сибири до Семиречья. Но из родника эти птички напились в последний раз в жизни. Среди яркой зелени коварно замерли стебли репейника. Растение давно умерло, а на концах его веточек свирепо растопырились колючки с семенами, готовые зацепиться за что угодно живое, лишь бы подальше перенестись от места, где они созрели, и на новоселье дать жизнь новому репейнику.

Мёртвый стебелёк репейника похож на сухую веточку в лесу, и пеночка, утолив жажду, вспорхнула на него почистить шильце-клювик. Колючки репейника словно бы ждали этого и цепко ухватились за перышки на брюшке. Птичка запищала, отчаянно забилась, но только крепче влипла в колючки. Вторая пеночка озабоченно вздыбила перышки и запрыгала по стеблям репейника. Конечно, она ничем не могла помочь подружке, и кончилось тем, что колючки и её схватили, опрокинув вниз головой.

К вечеру жалобный писк пеночек смолк. Словно распятые, они висели на репейнике, покачиваясь на ветру, а под ними соблазнительно и невинно красовались малиновые плодики сочных солянок, похожие на цветы.

Как обманчиво порой выглядят растения осенью!

 

„ДУЭЛЬ"

 

В лунную морозную ночь мы шли с товарищем по просеке в густых тростниковых зарослях. Кабаны по ночам роются с таким треском, что к ним легко подкрасться на выстрел.

Товарищ пошёл вправо, а я – влево. Было так светло, что просека проглядывалась до самого поворота. Но в зарослях не слышно было ни малейшего шороха.

Я подошёл к поперечной просеке и долго стоял прислушиваясь. Но и здесь было тихо. Только где-то далеко в посёлке чуть слышно залаяли собаки. Это был единственный звук в безмолвии зимней лунной ночи. Значит, кабаны рылись где-то на другом острове, и мы напрасно приехали сюда.

Просеку пересекала ложбина. На ней журчала вода, окутанная паром: ночь была холодная. Ложбинка раздвинула тростники узкой щелью, и мне послышалось, что в глубине её похрустывает тростник. Я свернул с просеки и осторожно зашагал по сырой земле.

За поворотом ложбинка расширялась и шла прямо, но туман над ней мешал видеть, что там впереди. Вдруг совершенно ясно раздалось несколько далёких шлёпающих шагов по грязи, и всё стихло. Конечно, это рылся кабан! Но как я осторожно ни продвигался вперёд, грязь под ногами предательски чмокала. Однако это не пугало кабана, и его шаги тоже приближались.

«Вероятно, он считает, что по грязи идёт его сородич», – подумал я и пригнулся, пробираясь вперёд.

Сухая осока покрывала берега ручья, и я присел в ней, решив подождать, чтобы кабан сам подошёл на расстояние выстрела. Но шаги зверя в тумане стихли. Кабан заподозрил, видно, неладное и затаился. Но он был где-то здесь, совсем близко. Эх, если бы не туман! Так прошло несколько минут в томительном ожидании. И вот опять осторожные шаги...

 

 

Наконец я увидел сквозь туман тёмное пятно крупного зверя. Оно двигалось по осоке прямо на меня. Кабан был на расстоянии верного выстрела. Я приподнялся, держа ружьё на весу. А он как раз в это время поднял голову над осокой. Я прицелился и стал медленно нажимать спуск. В это мгновение перед кабаном что-то тускло сверкнуло при свете луны – это из ружья в меня целился товарищ! Мы оторопело поднялись во весь рост, едва не обменявшись выстрелами, которые могли стать для нас роковыми.

 

„НЕЧИСТАЯ СИЛА"

 

Зимовка кочевых животноводов встретила нас полным безлюдьем. Двери глинобитных домиков были придавлены толстыми сучками саксаула. Замков нигде не было. Ветры чисто-начисто вымели пустые дворы.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2021-01-31 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: