О бэстрастьи слово 2.
Ижэйстиною Господа Бога возлюбиво, йжэйстиноюбудущагоЦарьстваполучивозискаво, йжэ истиною болезнь освойхогресехоймево, йжэ во йстинупамеиа ому кахостиажаво, й суду вечному, йжэвойстинустрахо о исходе своиемьвосприиемо, ктомунэлюбить мира, ктомунэпэчэтьсианипомышляиеть, ни о йменьй, ниопритиажаньй, ниродитэли, ни славою житийскою, ни другы, ни братьиею, ни иединемьжэзэмнымь спроста, но всэсвоиежэланьие всю похоть, й всю пэчальоттрясо, йвознэнавидево, й иещежэпрэдасимийсвою плоть. («Которые реальностью Господа Бога возлюбили, которые реальностьювзыскав и получив Будущего Царства, и которые в эту реальность болезнь о своих грехах держат, ипамятьюкоторые в эту реальность страстного отжав суду вечному держат, которые в реальность и страх о исходе своём восприняли, то у того,возникает нечто, возникает такое состояние, когда уже не любит мир, иуже не печёт помыслами, не помышляет он, ни иметь чего либо, ни притяжается, ни родителями, ни славой житийской, ни друзьями, ни братьями, ни какими земными возрастаниями, но всё своё желание, всю похоть, и всю печаль отрясает, и отвращается, и ещё же предав и этому и свою плоть».)
Нагой бэспэчалэно, й бэзленостиХристосупоследуиеть, ко нэбеси присно зря, йоттудупомощщи ожидая, порэчэному СТЫМЬ, прилпэ душа моиа во следотэбэ, й иеного присно поминаэмагорэкошаго, азъжэнэтрудихосиавоследотэбэ й дый, йДНэвному покою человечюнэвосхотехо Господи, срамоболийиесть, иежэвсиапрэдирэчэнаиаоставивошэмо, позвань й нашэмь, иежэнывозваГосподь а нэчеловеко, нэочтомьпэщисиа о нэмогущимьнамо, добрастворитиво часа беды нашэие, рэкошэйсхода, сэбоиестьиежэречэГоспдьобратитисианазадь, йнэобрестисиаоуправлэну во Царстве Нэбэснемь. («Нагой беспечален, и без лености Христу последует, к небу постоянно взирая, и от туда помощь ожидая, по речённому святым: «Прильпе душа моя во след Тебе» (Пс.62:9), или иного постояно поминая гор`е шагающего: «Азъ же не трудясь след тебя идя, и дневного покоя человеческого не восхотел Господи»,
Отец описывает опытное Богообщение, реальное духовное взаимодействие в благодати, когда ощутительно человек прилип Духу, и «десница прияла Твоя» (Пс.62:9). Некоторые данный процесс именуют «самодвижностью молитвы», когда молитва сопровождается осознанной ощутительностью внутренних процессов. Личные взаимоотношения Абсолюта и человека божьего, это контрастная разница между аскетикой православия, и, например, восточными практиками «цигун», или «йоги», медитативными практиками буддизма отрицающих Богов, и медитативными практиками холодного кармического брахманизма, или иной аскетики исключительно замкнутой на себе. Познание Бога, и взаимоотношение с ним, это следующий контраст для понимания вопроса, и восток знает Дух Ишвары, дух изначальный, но лишь христианство входит в отношение Бога, отдавшего Себя в служение в деле спасения человека…
Господь нашьоудобьпоползаиемоиенасо во водимыховедый, й иакожэоудобьсмирьскымиходиащэйлибэседующэпакыво миро возвращаиемося, рэчэ ко рэкошэму к нэму, повэлимнйти, погрэсти оцта моиего, оставимэртвымопогрэстисвоиамэртвэця. («Господь наш удобь в скользких местах нас имеет провести, ибо в водимых в`едующийкак водить, а если оудобь с мирскими ходить, или беседующеудобь, то снова миру возвращаемся, от того и рече к сказавшему к нему: «Повели мне Ты, погребти отца моего»: «Оставим мёртвым погребти своего мертвеца» (Лк.9,59-60). Слово удобьпроисхдит от «уда», нечто схватывающее, удавка, способ ловли, и для уловления добычи использовалась – уда. Удочка для ловли рыбы, на славянском – уда. С Богом эта уда положительна, а вот с мирскими соответственно будет пагубное схватывание.
В греческой мифологии имеется такой легендарный персонаж, Орфей, тот, кто был наделён божественной лирой (струнный инструмент) звуками которой завораживались живые существа. Когда играл Орфей птицы и животные замирали, гребцы аргонафты гребли с иной силой, в борьбе за золотое руно, а когда Орфей пошел за своей любовью, Евридикой в Ад, то царство Аида просто замерло. Древние отцы, считали, что человек божественный являлся собирателем чувств, а не распылителем этих чувств. Всё видимое в мире заканчивалось зрением в самом человеке, и самим человеком, всё слышимое, все звуки заканчивались слухом в самом человеке…. божественное заканчивалось умом в человеке. Но повреждённый ум, лишил человека такой возможности, такого космоса (красоты), и человек поврежденный развернулся изнутри наружу, во вне, в хаос. Ориген именно так и считал, а трудами своего учителя Святитель Григорий Богослов наполнял первые книги «Добротолюбий». Об этом мало кто вспоминает сегодня, ибо их уничтожили, как и имя Оригена. Александрийская школа первых христиан, Иустин мученик филосов в их числе, они считали философов древней Греции, таких как Сократ например, христианами, до Христа, и их учение мысли, о Логосе, вполне христианским. В первом Слове преподобный говорит о невозможности человеку самому развернуться назад, так как душа повреждена, и соответственно невозможно волей своей ему изповреждённой души «своей волей возвернуться». Несомненно,православные практики внутреннего созерцания дают в этом отношении положительный результат. Они сами в себе, сами по себе, дают этот результат, но отец вводит в эти практики через ум, и постепенно, и в течении многих ступеней. Преподобный утверждает, что ум схвачен псом, и тот его не выпустит, и без помощи Бога здесь не обойтись. Но когда совершён акт отрыва от мира греха, и человек динамично развивается, то стоит только взглянуть в мир своей предыдущей страсти, и душа отбрасывается назад в царство Аида. Именно об этом пишет Лествичник, о том, что если нам сладостно беседовать с грешником, то мы возвращаеся в грех, возвращаемся обратно в мир греха. Именно поэтому были такие строгие правила, что и принимать пищу с еретиком запрещено, и говорить опасно для жизни души, не спасительно.
«Господь наш проведёт и в скользких местах, ибо имеет, и ведущий как нам лучше вестись, а вот если нам удобно с мирскими ходить, или беседовать комфортно, то снова миру мы возвращаемся, от того и сказавшему к Нему: «Повели мне Ты, погребти отца моего» изрёк Христос строго: «Оставим мёртвым погребти своего мертвеца» (Лк.9,59-60).
По отвэржэнь й оубобесовэ милостивы ианамо й милосерды иаотмирьскыхо, блажитиприлагають, самеможэокаиатися, иакожэвсэиатехо доброты лишьшася, разуможэврагомонашимолукавымо, смерэньиемь, йли во мироны возвратитися, йлипрэбывающемочерньцэмо на отчаианьиеоупуститися. («По отвержении и милость имеющаяся нам и милосердие от мирских, оно бесово (от беса) нам, прилагая блажити, можем сами окаяться, и всей доброты лишиться. Разумом врага нашего лукавого, смерены будем, или в мирское возвратит нас, или пребывающего чернеца в отчаяние опустит». Первая ступень вводит в иноческий мир, и обретает трудом эту доброту,и эта доброта возрастает, если её не лишиться. У отца, поднимаясь по ступеням происходит разделение на мир Божий, и мир бесовский, собственно мирской мир отцом рассматривается как бесовский. Эти миры различны, как различны страны, они находятся в разных пространствах. Это не просто охота бесов за благодатью, как обычно считают начинающие верующие, но нечто большее. В начале пути обретается некая «ничто», которая по качеству «николиже», эти вещи были выброшены, или не замечены при переводе на современный язык. А они проходят через весь текст, и преобразуют доброту, из бестрастияво второй ступени, в безвредие 28 ой ступени. И как ни странно, но по описанию, это напоминает восточное понимание «пустоты», из даосизма, где «Пустота – это духовная чаша, которая наполняется духовно усвоенными вещами». Так и у отца, в определенном состоянии, бесы как будто не видят человека, в первом слове описано, что как только лукавый увидит «своё» трепетание, или дословно «страхование», то тут же ополчается на него, тут же собирает рать, как описано в 28 слове, и именно «ничто» может помочь в этом. Как только лукавый увидит своё, тут же и «смерит», измерит человека. Как говорил Христос перед распятием, «Я кроток и см`ерен сердцем», и был сокрушён за чужие грехи до смерти. Здесь же преподобный отец учит осторожности. Отец описывает всегда понятиями «мощно», «немощно», но когда касается борьбы с лукавыми бесами, то повторяет на необходимости их игнорировать, и сила их игнорирования возрастает с каждой ступеней. Если в первой ступени «ничто» дает возможность быть не замеченным лукавыми, но присутствует «боиазнь», некий боевую дух, то в конце ступеней, лукавые духи и подойти и отойти не могут к тому, кто в этом «безвредии» находится, и находится «АКЫБОГ»)
Иестьохужатимирьскыиамненьиемь, й иестьтынэсуща никочины творитиотбежаньиа ради отчаианьнаго, анадеианьепритиажати, слышимо Господа ко оному оуношистворьшэмувсиа спроста заповеди, рэкошюиакоиединоготиНебесе, иежэпродатийменьиейдатиоубогымо, йсамомусяоубогустворити, милости ради, прииемлющю со оусэрдьиемь, й борзо тэщихотиащэйоумьне присетимо. («Охужает мирским мнением, окрадывает, и ты не существующий, не чины творить отбежал имея отчаянное (Суще, это критерий жизни, существует, или не существует человек. Мера сущих с Богом быть), а надежду пришёл жать, слыша Господа к одному юноше створившему все заповеди спроста, и сказавше: «как единого тебе Небесе, как продать имение и дать убогим, и самому убогим себя створить, милости ради, приемляще с усердием, и борзо течь хотящейумом не имея сетей, ненасытно».)
Како Господь всиавомиру ходиащаиайживущаиа со мэртвэци осуди, рэко некому, остави мертвецамирьскы, сущаиатэлэсымэртвыиапогрэсти, никакожэнэоставиоуношатогобогатьствоприти на крьщеньиепустошниоубобышаглаголащенецийиако благодати ради крэстьныиа, господь продатибогатьствовэлиашэ, доволейнамо на большэие й звещэньиебольшаиа славы, нашего завещавятако во иейзвещеньие. («Как Господь всему миру ходяще, и этим живуща с мертвецами осудил, сказав некому: «оставь мертвеца мирским, существующие телеса мёртвымпогребти», так никак же не оставь сегодняшнего, нынешней возможности, богатствупридти на крещенье пустошью. Сказано это было благодати ради крестной Господом, и богатствовелел продать завещая нам на большее иметь. И довольно нам такого извещения славы, в извещение иметь».
Зная, что корнем в духовном росте является «извещение от Бога», или иным словом «откровение», отец указывает что в данной ситуации уже всё что может быть сказано Богом, уже сказано, и довольно будет самого оживления в благодати, «чутия» благодати, «ощущение» её, и ощущения в последующем и большей благодати перерастающей в поток, в славу. Ощущение благодати возрастает от малого в большее, от ручейка в поток лавы, в славу.)
Воспытатикакойжэ во миру ходиащий, боденьй йалчьбами, йтрудыйстраданьйтомиащэся.
Во чэрнэчьскоиежитьиеакывойскушэньие й тризнищэ от человекоприходиащэ, прэжньаговоздэржаньяйхопрэлэстьнаго, й творимагооужэнэдэржать. («Испытайте, как в миру ходящий, весь день алчбами и труднымистраданьями томящийся. В чернецкое житие как во искушения имеющиеся, и праздники по покойниках от человеческой жизни приходящие, прежнего воздержания этого прелестного, и творить это, уже не держат».
Нагрузка в миру к воздержанию требуется б`ольшая, гораздо большая чем чернецу, оставившему все эти приложения, и отец и указывает, вот проверь на опыте, где мощно, а где не мощно, вплоть до гибели. Жизнь в миру и в преодолении грехов высасывает всю мощность, теряет человек всю благодать и растворяет её в мёртвом. В миру аскетов инок освобождается от прежнего.)
Видехомногыйразличнысадыдобродетэльства, отмирьскыховосажэны, йакыотпоточныиатиныотславолюбьианапаиаиемы, йотпрэльщэньиаокопаиеми, йотхвалонагнаиаиеми, ипрэсажаиемыоубоназэмлюпусту, йнэходьнубомирьскымойбэзводьну, отславолюбыиайгнусныиаводы, воскореисохоша, нэборачатьводьнийсадовэ, нажэстокыхойбэзводныхойскусехоражати. («Видел многоразличные сады добродетельства от мирских посаженные, и как от потоков тины славолюбия напаяемые, и прельщением окапываемые, и от охваливания присаживались на пустую землю, неходноемирское и безводное, от любви к славе воды гнусной, скоро иссыхали. Потому как не возделывают сады на воде, а на жестоком, и безводном, и скусах (поглащённых искушениями) ражают».
Отец описывает и обратный результат, имея привычки греха в миру, и придя в монастырь, некоторые приходят как на пустое место, и засыхают, не имея подпитки греховной славой.)