Автор:
Студент 2 курса бакалавриата
Юридического Факультета СПБГУ
Павлов Александр Андреевич
Санкт-Петербург
Не для не секрет, что вопрос о необходимости введения норм о следственных судьях в уголовный процессуальный закон является предметом давнишних дискуссий в научном сообществе на постсоветском пространстве. Данный спор не утратил актуальности и по сей день. В настоящее время существует множество точек зрения, относительно «процессуальной роли» следственного судьи, эффективности имплементации такой фигуры в российский уголовный процесс с учетом законодательного опыта зарубежных стран. Снижение обвинительного уклона, более объективное и беспристрастное рассмотрение дела: такие аргументы чаще всего приводят сторонники заимствования норм о следственных судьях. Однако будет ли данный институт благоприятно влиять на другие институты уголовного судопроизводства в РФ? Чем придется «пожертвовать»? Прав ли В.В Путин, выразивший на совете по правам человека мнение, согласно которому фигура следственного судьи вряд ли сможет снова «прижиться» в нашей сформировавшейся правовой системе, учитывая неудавшийся опыт отечественного законодателя в период Великих Реформ Александра 2? Дискуссионность вышеизложенных положений объясняется так же тем, что внесение норм о тщательном судебном контроле в лице следственного судьи приведет к выстраиванию совершенно новой системы органов предварительного расследования, практически сведя на «нет» многие законодательные стремления по прошествии последнего десятилетия. В рамках доклада предлагается рассмотреть достоинства и недостатки модели следственного судьи.
Преимущества нововведений:
1. Ослабление «прокурорского» надзора не способствует снижению обвинительного уклона и обеспечению принципа состязательности. Как известно, произошедшее в конце 2000х годов наделение следователей СК широкими полномочиями в сфере уголовного преследования было связно с изменением функций прокуратуры, существенно утративший процессуальный контроль над предварительным следствием. По мнению ряда ученых, пришедший на смену преимущественно судебный и ведомственный контроль (124, 125 УПК РФ) не способны в полной мере компенсировать утрату сильного прокурорского надзора. По данным некоторых исследователей (в частности, Н. Н. Ковтуна) наличие существующего судебного контроля малоэффективно. В подтверждение своим словам он приводит статистику, исходя из которой, суд практически, в 96% cлучаев удовлетворяет ходатайства следователей о применении отдельных мер принуждения (включая заключение под стражу), однако в 43% обжалований данные меры отменяются. (!) В этой связи, учитывая несовершенство современного судебного контроля, обвинительного уклона на стадии предварительного расследования дела, явного неравноправия сторон, есть назревшая потребность в установлении эффективного «фильтра», осуществляющего надзорные функции при проведении следственных, иных процессуальных действий, применении мер принуждения.
2. Данная реформа способна по-настоящему обеспечить реализация на практике принципа состязательности сторон. Находясь изначально в неравном положении, сторона защиты часто бывает лишена возможности эффективно реагировать на нарушения процессуального закона со стороны обвинения. Как указывалось выше, следственный судья, являясь своеобразным «фильтром» на пути к объективному разрешению дела, сможет обеспечить равенство возможностей сторон уголовного судопроизводства, в том числе защиты, по собиранию и проверке судебных доказательств, обеспечении соблюдения конституционных прав личности. Именно следственный судья, по идее реформаторов, и должен осуществлять подобные полномочия, которые, по сути, раскрывают содержание функции trial court. Иными словами, одним из главных преимуществ данного института, ученые называют реальное введение в досудебное производство состязательных начал.
3. Придание поступающим в суд изобличающих будущего подсудимого информационных данных действительно статуса «доказательств», а не простых сведений, лишь претендующих ими стать. Как известно, в условиях современного правосудия не составляет труда найти оправдательные приговоры, при которых обвинительной властью в дело вносились тысячи «доказательств» виновности лица, фактически ими не являющимися, поскольку они не обладали объективной связью с предметом доказывания или были недопустимым. Внедрение в обвинительные конструкции «индифферентных» сведений препятствует объективному рассмотрению дела и ведет к нарушению сроков судебного рассмотрения дела. Представляется, такая деформация уголовного судопроизводства недопустима! Ввиду слабого надзора за предварительным расследованием, происходит ослабление качества доказывания, что естественным образом «затягивает» сроки процесса и нарушает права часто заключенного под стражу обвиняемого лица. Следственный судья будет осуществлять функции по проверке, оценке и закреплению предоставленных состязающимися сторонами сведений, придавая им статус доказательств (легализация полученных сведений), а в случаях, предусмотренных УПК, их исключению, как недопустимых.
4. Одним из важнейших аргументов, приводимых сторонниками концепции имплементации института следственных судей в правовую систему РФ, является тот факт, что данные нововведения приведут к созданию условий, исключающих возможность формирования у федеральных судей, которые будут рассматривать дело по существу, предубеждения против подсудимого с учетом сложившегося мнения по обоснованности предъявленного обвинения и правильности его правовой квалификации, по качественной и количественной оценке имеющихся в материалах дела доказательств. Данный подход основан на многочисленных решений ЕСПЧ, выстраивающего баланс интересов сторон при осуществлении судебного контроля.
5. Введение в процессуальный закон норм о следственных судьях приведет к исключению необходимости возвращения уголовных дел прокурору для устранения препятствий, сможет обеспечить снижение нагрузки судов общей юрисдикции по рассмотрению жалоб в порядке ст. 125 УПК, что приведет к ускорению и деформализации судебного судопроизводства.
6. Благодаря переходу к такой модели процесс должен стать полностью состязательным. Как указывает правозащитница Т. Морщакова, произойдет окончательное воплощение концепции «параллельного адвокатского расследования». Судебная функция по рассмотрению и разрешению процессуальных вопросов на предварительном следствии существенно «выравняет» возможности сторон обвинения и защиты; гарантирует достоверность судебных доказательств, а также незамедлительную передачу уголовного дела в суд (поскольку судебные доказательства, которые сразу становятся известны обеим сторонам при состязательном судебном способе их получения, как правило, долго ждать не могут), соответственно сократятся и сроки предварительного заключения под стражу, что положительно скажется на процессе в целом.
Несмотря на кажущуюся полноту обоснования позиции сторонников введения данного института, среди ученых-процессуалистов есть активные противники новой концепции. Одним из таких «оппонентов» является известный деятель науки Л.В. Головко.
Отметим некоторые аргументы противников института следственных судей, которые показались нам наиболее удачными:
1. По мнению кафедры уголовного процесса МГУ, территориальная отстраненность следственных судей от мест, где будет осуществляться расследование преступлений, и их небольшая численность (предполагается введение четырех следственных судей на субъект Федерации) загрузит, с одной стороны следователей, постоянными поездками за получением разрешения судьи на производство определенных процессуальных действий, а с другой – самых судей (представляется, что четверо судей на тысячи дел не ускорит процесс), тем самым ни о какой эффективности и экономии процессуальных средств говорить не приходится.
2. Институт следственных судей ставить под сомнение эффективности процесса доказывания, поскольку каждое доказательство рассматривается следственным судьей изолированно и вне какой-либо связи с остальными материалами дела. Иначе говоря, следственный судья превращается в своего рода «нотариуса», задачей которого является проверить лишь, правильно ли составлен протокол, оценка же доказательств может быть успешной при наличии возможности оценивать доказательства в их совокупности. Здесь же – полная фрагментаризация процесса доказывания и абсолютный разрыв деятельности по собиранию доказательств, что не только противоречит фундаментальным положениям уголовно-процессуальной теории, но и неизбежно приведет уголовный процесс к хаосу, а это чревато разрушением и правоохранительной, и правозащитной систем со всеми вытекающими последствиями.
3. Ряд исследователей справедливо утверждает, что какими бы привлекательными не представлялись исследователям отдельные институты и нормы законодательства романо-германской правовой семьи, они далеко не всегда успешно адаптируются к российским реалиям. Как отмечает М.А Михайлов: «Совершенно непонятно в чем заключается новаторская идея концепции, навязанной американскими теоретиками и апробированной в Прибалтике, Грузии, Казахстане, Украине и не принесшей существенных положительных результатов в улучшение качества уголовного правосудия. Кроме того, сам опыт, на который ссылаются авторы идеи о следственных судьях, довольно скромный».
4. В случае «депонирования» показаний участников процесса, полученных следственным судьей в ходе предварительного расследования, которые предлагается не оглашать при рассмотрении дела по существу, уйдут в прошлое такие фундаментальные принципы, как непосредственность, устность, гласность и так далее.
5. Что останется от функций прокуратуры? Действительно, на этот вопрос, пожалуй, не просто ответить и сторонникам самой концепции. Фактически лишив прокурора полномочий по осуществлению реального надзора, законодатель, имплементируя в правовое поле нормы о следственных судьях, оставит от функций прокуратуры лишь «поддержание государственного обвинения», что вряд ли представляется правильным, учитывая многолетний успешный опыт применения методов прокурорского реагирования и осуществления им общего надзора.
Отметим, что дискуссия о необходимости внедрить в наш закон вышеупомянутый революционный институт, продолжаются и сегодня. По нашему мнению, являясь в определенной степенью дуалистической категорией, следственный судья имеет ряд достоинств, однако в то же время включение таких норм в текст УПК естественным образом сопряжено с определенными «процессуальными жертвами» (урезание функций прокуратуры, возврат к «слабому» следователю, усложнение процедуры). Представляется, законодателю следует при принятии решения соблюсти баланс интересов, приспосабливая новую концепцию в правовую действительность, руководствуясь не только опытом зарубежных стран, но и мнением ведущих ученых об возможных рисках при адаптации данного института, которые следует свести к нулю.
Список литературы:
1)Варианты введения института следственного судьи в досудебное уголовное судопроизводство, 2015 / Машовец А.О
2)Проблемы реформирования российского уголовного судопроизводства в свете дискуссии о введении фигуры судебного следователя или следственного судьи, 2017 / Рябина Т.К.
3)Реализация принципа состязательности на стадии предварительного расследования, 2018 / Ясельская В.В
4)Головко Л.В. Следственные судьи или очередной раунд «американизации» российского уголовного процесса? 2016
5)Зинченко И.А. Штрихи к дискуссии о включении института следственного судьи в российское досудебное судопроизводство, 2017
6)Морщакова Т.Г. О компетенции формирования корпуса следственных судей, 2015