О ПРОСЛАВЛЕННЫХ ФИЛОСОФАХ 10 глава




Человек, познавший радость жизни, поймет также, что все живущее принадлежит к той же категории; все так же хотят жить, так же хотят радоваться. Если я могу сделать что-то для них, это не одолжение - это для меня радость, это наслаждение поделиться собой.

Но если есть у тебя страждущий друг, стань для стра­даний его местом отдохновения, но вместе с тем и жест­ким ложем, походной кроватью: так лучше всего ты сможешь помочь ему.

И если друг причинит тебе зло, скажи так: «Я прощаю тебе то, что сделал ты мне; но как простить зло, которое этим поступком ты причинил себе?" Что я могу с этим по­делать? Сделав что-то мне, ты сделал что-то также и себе.

Я могу простить тебе то, что ты сделал мне, но что я могу сделать с тем, что ты сделал самому себе? Вы не можете причинить кому-то вред, не причинив вреда самому себе, Невозможно дурно поступить с кем-то; одновременно вы поступаете дурно с самим собой.

Вы никого не можете оскорбить, не оскорбив себя.

Так говорит великая любовь: она преодолевает и проще­ние, и жалость. Когда вы говорите: «Мне жалко», это не любовь; ведь если вы показываете, что вы жалеете кого-то, вы заставляете его чувствовать свое унижение.

Любовь никогда никого не унижает. Она возвышает. Она вызывает в другом к жизни все лучшее.

Жалость и служение бедным - безобразные слова; долг... это не слова любви. Это уловки несчастного об­щества. Это не самоотдача счастливого мира.

О, кто совершил больше безрассудств, чем милосердные! И что причинило больше страданий, чем безумие сострада­тельных? Может быть, вы никогда не задумывались, что сострадание тоже может причинить несчастье. Но это именно так. Мусульмане убили миллионы людей - из со­страдания. Христиане убили миллионы людей - из состра­дания. Вот в чем сострадание мусульман: если вы не мусульманин, станьте им, ибо только мусульмане спасутся в день последнего суда. Даже если вас придется заставить, под угрозой меча, это сострадание. А если вы все-таки не желаете стать мусульманином, лучше убить вас, потому что если вы умрете от руки мусульманина, у вас будет не­кий шанс спастись.

Христианские миссионеры продолжают рассказывать миру, что если вы не христианин, вы не можете спастись. Есть лишь один спаситель, Иисус Христос. Всех, кто не следует Иисусу, нужно как-то присоединить к пастве. В прошлом их обычно заставляли силой, убийствами, под­жогами. Сегодня способы обращения изменились, но основная идея осталась прежней. Сначала они приходили с библией в одной руке и мечом в другой; теперь у них в од­ной руке библия, а в другой - булка хлеба.

Голодный, истощенный человек не может устоять перед искушением. Даже если ему придется стать христианином - он ничего не знает о религии, за всю свою жизнь он узнал лишь одно - голод. Хлеб, конечно, кажется ему богатой платой. Но, давая хлеб бедняку, вы покупаете его душу. А идея в том, что, чем больше людей вы сделаете христиана­ми, тем больше будет ваша добродетель. Вас интересует не их спасение, вас заботит ваш счет, ваша собственная доб­родетельность. Сострадание принесло много вреда. Гря­дущий человек должен подняться над состраданием. Новый человек должен научиться делиться - не ради на­грады, не ради какой-то компенсации, но из чистой радо­сти. Дарить - это радость. Если у вас есть хлеб и вы можете поделиться им с голодным человеком, не оскорбляя его гордости, если вы можете поделиться с несчастными и не утратить изящества, это будет истинная добродетель.

Горе любящим, еще не достигшим той высоты, которая выше сострадания их!

Так сказал мне однажды дьявол: «Даже у Бога есть свой ад - это любовь его к людям». Это очень странное заявле­ние. Заратустра говорит через уста дьявола, потому что не может сказать об этом прямо. Он не может сказать это прямо потому, что объявил Бога мертвым, а если Бог умер, дьявол не может выжить, оба они - вымысел, дополняю­щий друг друга; они могут существовать только вместе. Но для того, чтобы сделать это важное заявление, он исполь­зует метафору дьявола: Так сказал мне однажды дьявол:

«Даже у Бога есть свой ад - это любовь его к людям».

Это напоминает мне Жан-Поля Сартра, одного из са­мых значительных философов нашего века. Он говорит:

«Другие - это ад». И это вывод из долгой жизни, в которой было множество любовных связей; но всякая любовь кон­чалась адом.

В конце концов, он пришел к заключению: все равно, кто этот другой, сам по себе другой - это ад. У другого свои симпатии, свои антипатии; даже любовники не могут жить в гармонии, потому что гармония - совершенно дру­гое учение. Если вы не научились быть в гармонии с самим собой, как вы можете быть в гармонии с кем-то еще?

Так что хорошо, когда любовники просто встречаются на пляже, в парке - изредка, время от времени. Все вокруг кажется необычно прекрасным, потому что оба внимательны и следят за своими масками, своим макияжем;

они говорят друг другу ласковую чепуху.

Но стоит им начать совместную жизнь, и становится трудно быть фальшивым двадцать четыре часа в сутки. Становится тяжело, и маска все время слетает; вы не може­те удерживать ее двадцать четыре часа в сутки. И невоз­можно повторять вновь и вновь одну и ту же сладкую чепуху - она надоедает. Вскоре вы обнаруживаете, что го­ворить не о чем. Ваша любовь становится повторением, механическим повторением, как если бы вы смотрели один и тот же фильм снова, снова и снова.

Я слышал об одном крестьянине... когда в его деревню впервые привезли кино, передвижное кино, он пошел посмотреть. Все ушли, но он остался на своем месте. При­шел хозяин:

- Что такое? Сеанс окончен, мы должны убраться здесь перед следующим. Крестьянин сказал:

- Принесите мне билет на следующий сеанс, я никуда не пойду, я хочу посмотреть еще раз. А если мне этого не хва­тит, я останусь еще и на третий. - Каждый день было три сеанса.

Хозяин подумал, что этот человек, похоже, сумасшед­ший, но тот дал ему деньги, и он решил: «Ладно, пусть смотрит». После второго сеанса он подошел еще раз и из любопытства спросил:

- Теперь вы довольны? Крестьянин ответил:

- Доволен? Как бы не так! Я должен посмотреть третий раз. Вот деньги, принесите билет. Хозяин спросил:

- Но в чем дело? Я могу чем-нибудь помочь?

- Никто не может мне помочь. Я не собираюсь уходить, пока не останусь доволен. Хозяин сказал:

- А что вам нужно? Чего вы хотите? Объясните мне. Крестьянин объяснил:

- В этом фильме есть одна красивая женщина - она про­сто стоит на берегу прекрасного озера и раздевается. Она почти раздета, остались последние детали; и здесь, к не­счастью, появляется поезд, и к тому времени, когда он уез­жает, женщина уже плавает в озере. Я жду: в Индии не бывает, чтобы поезд всегда приходил вовремя. Когда-нибудь он опоздает; если этого не случится сегодня, я при­ду завтра или послезавтра. Однажды должно случиться так, что поезд не придет - только тогда я буду доволен.

Хозяин сказал:

- Боже, это будет трудновато!

Но что вы видите в своем фильме? - тот же фильм, и даже поезд не приходит. И каждую ночь вы решаете:

хватит; но через двадцать четыре часа вы начинаете ду­мать, что, может быть... нельзя знать точно, что-то может измениться. И так продолжается всю вашу жизнь.

В тот момент, когда что-то становится повторением, вы начинаете вести себя как робот. А все неминуемо начинает повторяться, пока ваша разумность, ваша медитативность, ваша любовь не становятся настолько велики, что посто­янно преображают вас и человека, которого вы любите; так что каждый раз, когда вы смотрите в глаза того, кого любите, вы видите нечто разное, нечто новое - расцвели новые цветы, пришло новое время года.

Если вы остаетесь неизменными, даже любовь стано­вится адом; иначе все жили бы в любви со всем миром, но, однако же, все живут в собственном аду - это личный ад, примерно как отдельная ванная. Чтобы жить жизнью, ко­торая никогда не превращается в страдание, которая ни­когда не становится адом, нужно каждое мгновение быть свежим, не отягощенным прошлым, всегда стараясь найти новые измерения для связи с людьми, новые пути для об­щения с людьми, новые песни.

Нужно сделать это точкой отсчета, главной точкой отсчета: я не буду жить как машина; ведь в машине нет жизни - в ней есть только производительность. Мир заин­тересован в том, чтобы вы были машиной, потому что мир нуждается в производительности.

Но ваше собственное бытие требует, чтобы вы были аб­солютно немеханистичны, непредсказуемы - каждое утро должно заставать вас новым. Это путь сверхчеловека, это путь саньясина.

Итак, опасайтесь сострадания, помните:оттуда надви­гается на людей тяжелая туча! Поистине, известны мне признаки бури!

Запомните же и такое слово: великая любовь выше со­страдания, ибо то, что любит она, она еще жаждет - соз­дать!

Жалость, сочувствие, сострадание гораздо ниже любви, ибо любовь - это творческое переживание. Любящие тво­рят друг друга. В своем постоянном созидании друг друга они остаются новыми, свежими.

Себя самого приношу я в жертву любви моей, и ближнего своего, подобно себе.

Никогда не обманывайте любовь, потому что никакой обман не останется неузнанным, неоткрытым; другой вскоре узнает о вашем обмане. Никогда не лгите человеку, которого любите; будьте подлинным и искренним, будьте открытой книгой - ничего не пряча, никем не притворяясь. Оставайтесь собой.

Себя самого приношу я в жертву любви моей,и ближнего своего, подобно себе.

Следовательно, нет нужды испытывать груз при­творства, лжи, обманов, лицемерия.

Просто будьте подлинны.

Такова речь созидающих.

Но все созидающие безжалостны.

Любовь как созидание - необычайно важная идея. Лю­бовь не как отношения между двумя статичными людьми, но любовь как созидающий водоворот, любовь-танец, та­кой стремительный, на полной скорости, что трудно опре­делить, где любовник и где возлюбленная.

И этот танец все время становится глубже и глубже, танцоры исчезают и остается только танец. Эту жизнь можно сделать прекрасным танцем, творческим актом любви.

Заратустра учит, что любовь - высшая ценность.

Для него любовь - это Бог, для него любовь - это рели­гия.

... Так говорил Заратустра.

 

О СВЯЩЕННИКАХ

7 апреля 1987 года

Возлюбленный Ошо,

О СВЯЩЕННИКАХ

Однажды Заратустра подал знак ученикам своим и произнес такие слова:

«Вот - священники: но хотя они и враги мне, спо­койно пройдите мимо, и пусть спят мечи ваши в ножнах!...

Они - дурные враги: нет ничего более мстительно­го, чем их смирение. И легко осквернится тот, кто тронет их....

Тот, кого называют они Спасителем, цепями опу­тал их.

Цепями ложных ценностей и заблуждений! О, если б спас их кто-нибудь от этого Спасителя!...

О, посмотрите же на эти шатры, что воздвигли священники! Церквями называют они свои берлоги, полные слащавых ароматов!

О, этот фальшивый свет, этот спертый воздух! Тут не позволено душе взлететь на высоту свою!

Но вера их так повелевает им: «На колени, и вверх по ступеням, грешники!»...

Кто же они, создатели этих берлог и лестниц по­каяния? Не те ли, кто хотел спрятаться и стыдил­ся чистого неба?

И только тогда, когда чистое небо снова проглянет сквозь разбитые крыши, а разрушенные стены за­растут травой и алыми маками, только тогда об­ратится сердце мое к местам обитания этого Бога.

Богом они называли то, что противостояло им и мучило их: и поистине, немало героического было в этом поклонении!

И пригвождая людей к кресту, не знали они, как по-другому еще любить им Господа своего!...

Лучше должны петь они, чтобы поверил я в их спасителей: что-то непохожи на спасенных ученики их!

Нагими хотел бы увидеть я их, ибо одна только красота смеет проповедовать покаяние....

Из брешей и пустот состоит дух их спасителей; но в каждую пустую раму вставили они химеру свою - Богом зовется у них эта затычка....

С ретивыми криками гонят они стадо свое по уз­кому мостику: как будто нет больше других путей в будущее! Поистине, недалеко от овец ушли сами эти пастыри!...

Кровавые знаки оставляли они на пути, которым проходили, и их безумие поучало, что истина доказы­вается кровью.

Но кровь — наихудшее свидетельство истины; ибо отравляет она самое чистое учение, превращая его в заблуждение и ненависть сердца....

И вам, братья мои, должно обрести спасение от других, более могущественных, если жаждете вы, найти путь к свободе!...

...Так говорил Заратустра.

Есть одна старинная история. Юный дьявол прибе­жал к своему шефу. Его трясло, и он сказал старо­му дьяволу:

- Нужно немедленно что-то сделать. Один че­ловек на земле нашел истину! А если люди узнают истину, что станет с нашей профессией? Старик рассмеялся и ответил:

- Сядь, отдохни и не волнуйся. Все в порядке. Наши люди уже там.

- Но я только что оттуда, и я не видел там ни одного дьявола.

Старик сказал:

- Священники - мои люди. Они уже окружили этого человека, который нашел истину. Теперь они будут по­средниками между ним и массами. Они воздвигнут храмы, они напишут писания, они истолкуют и исказят все. Они потребуют от людей поклонения и молитв. И за всем этим гамом истина потеряется. Это мой старый прием, и он всегда действует.

Священники, представляющие религию, вовсе ей не друзья. Они - величайшие враги религии, поскольку рели­гии не нужны посредники: между вами и существованием есть непосредственная связь.

Все, чему вы должны научиться - это понимать язык существования. Вы знаете человеческие языки, но это - не язык существования.

Существование знает лишь один язык, и это - язык молчания.

Если вы тоже умеете молчать, вы сможете понять исти­ну, смысл жизни, значение всего существующего. И нет ни­кого, кто мог бы истолковать это для вас. Каждый должен найти сам. Никто не может сделать эту работу за вас - но именно этим веками занимались священники. Они стоят между вами и существованием подобно Китайской Стене.

Несколько дней назад Папа в Ватикане обратился ко всем католикам: «Мне вновь и вновь говорят, что многие католики исповедуются непосредственно Богу. Они не хо­дят в исповедальни, к священникам. Я объявляю: испове­доваться прямо Богу - это грех. Вы должны исповедоваться священнику; нельзя обращаться непосред­ственно к Богу».

Он не дает никаких объяснений, потому что этому нет никаких причин кроме той, что нужно поддержать профес­сию священника - а он сам высший священник.

Если бы люди начали обращаться к реальности без чье­го-то водительства, без тех, кто говорит им, что есть добро и что есть зло, без тех, кто дает им план, по которому они должны следовать, миллионы людей смогли бы понять су­ществование - ибо наш пульс есть также пульс вселенной, наша жизнь - часть всеобщей жизни.

Мы не чужие, мы пришли не откуда-то; мы растем внутри существования. Мы - его часть, его существенная часть.

Нам просто нужно быть достаточно тихими, чтобы мы смогли услышать то, что нельзя сказать словами: музыку существования, невероятную радость существования, не­прерывный праздник существования. Когда это начинает пронизывать ваше сердце, приходит преображение.

Это единственный способ стать религиозным - не через чтение писаний, которые есть дело рук человеческих, и не через хождение в церкви, которые тоже есть дела рук чело­веческих. Но священники притворились, будто их священ­ные писания написаны Богом. Сама эта идея просто идиотична. Вы только взгляните в эти писания: там нигде нет подписи Бога. Вы найдете вещи, писать которые у Бога нет никаких причин.

Индуисты верят в Веды, они верят, что их написал сам Бог и что это древнейшие книги в существовании; но никто из индуистов не потрудится заглянуть в них. Если они написаны Богом, там должно быть нечто необычайно цен­ное... но девяносто восемь процентов Вед - просто чушь, такая чушь, что это доказывает: они не были написаны Бо­гом.

Например, молитва священника... зачем Богу писать ее? А молитва о том, что его коровы дают недостаточно мо­лока: «Будь милостив ко мне, дай моим коровам больше молока». И не только это: «Пусть у других коров будет меньше молока!» - может Бог написать такое? «Убей моих врагов и помоги друзьям», и даже такая глупость: «Идет дождь; позаботься, чтобы вся вода упала на мои поля и не пролилась на соседнее, потому что оно принадлежит моему врагу. Пролей воду свою только на мое поле».

Зачем Богу писать все это? Во всех писаниях есть не­оспоримые свидетельства, что они написаны людьми, и людьми очень глупыми, примитивными. Так называемые священные писания нельзя даже причислить к хорошей ли­тературе - настолько они детски, грубы, безобразны. Но поскольку они написаны на мертвых языках... а некоторые из них - на языках, которые никогда не употреблялись простым народом, например, Веды. Этот язык никогда не был употребителен среди простых людей. Это был язык ученых браминов, язык священников.

И они очень неохотно относились к идее перевода, по­тому что знали: стоит перевести, и эти книги потеряют всю святость. Люди поймут, что все это просто бессмыслица - что уж говорить о святости!

В священных писаниях всех ваших религий столько не­пристойностей, столько порнографии. Но они написаны на санскрите, который непонятен простому народу; на араб­ском, который непонятен простому народу; на древнеев­рейском, который непонятен простому народу; на пали, на пракрите. Это мертвые языки. И все религии не желают, чтобы их писания переводили на современные языки, по­нятные людям - хотя священные писания переводились, не­смотря на их нежелание.

Поначалу они даже были против того, чтобыих изда­вали; потом они выступали против перевода. Единствен­ной причиной было то, что они знали: стоит их напечатать, как их можно будет продавать во всем мире, и любой человек сможет их купить. А если они будут переве­дены на живые языки, как долго вы сможете скрывать правду? И как вы собираетесь доказать, что они написаны

Богом?

Эти писания сделаны человеком, статуи Бога сделаны человеком, храмы и церкви построены человеком, но тыся­челетние условности придалиим некую святость, сакральность. Однако ничего сакрального, ничего священного в них нет.

Священники обманывали людей больше, чем кто-либо другой. Это худшая профессия в мире, даже хуже, чем профессия проститутки. Проститутка, по крайней мере, да­ет вам что-то взамен; священник дает вам просто воздух - у него ничего для вас нет.

И это не все: когда кто-то находит истину, эти священ­ники против него. Это естественно, потому что если люди узнают его истину, миллионы священников во всем мире останутся без работы. Но их деятельность абсолютно не­продуктивна. Они паразиты, они высасывают кровь лю­дей. С момента, когда рождается ребенок, и вплоть до могилы священник все время отыскивает способы эксплуа­тации.

Пока религию не освободят от рук священников, мир останется всего лишь с псевдорелигией; он никогда не ста­нет религиозным. А религиозный мир не может быть таким несчастным: религиозный мир должен быть постоянным праздником.

Религиозный человек - не что иное, как чистый экстаз.

Его сердце наполнено песнями.

Все его существо готово танцевать каждый момент.

Но священник отнял поиски истины: он говорит, что искать не нужно, всеуже найдено, вы должны только иметь веру. Священники сделали людей несчастными, по­тому что они осуждают все наслаждения мира. Они осуж­дают наслаждения этого мира для того, чтобы иметь возможность восхвалять наслаждения мира иного.

Этот иной мир - их выдумка. Они хотят, чтобы челове­чество пожертвовало реальностью ради вымышленной идеи - и люди жертвуют.

Заратустра не одинок в осуждении священников. На его стороне и Гаутама Будда, и Махавира, и Лао-цзы. Гаутама Будда, Махавира и Лао-цзы осуждают священников, но очень мягко. Заратустра называет вещи своими именами. Он абсолютно реалистичен. Его не волнует этикет, манеры, приличия. Он говорит то, что чувствует истиной.

Однажды Заратустра подал знак ученикам своим и про­изнес такие слова:

Вот - священники: но хотя они и враги мне, спокойно пройдите мимо, и пусть спят мечи ваши в ножнах! Зара­тустра очень прост, невинен; он говорит как ребенок. Гау­тама Будда не назовет их «мои враги», он будет ходить вокруг да около.

Заратустра ненавидит открыто.

Священники - враги не только Заратустры, они враги каждого, кто любит истину, кто ищет истину или нашел ее. Чем ближе вы к истине, тем больше священник - ваш враг. Вы нарушаете покой его клиентов, вы мешаете его бизнесу. Для него религия - бизнес.

Христианские церкви Америки были против меня по той простой причине, что их паству покинуло множество юношей и девушек.

Мои люди не принадлежат ни к какой религии.

Они религиозны, и будучи религиозным, вы не должны относиться к какой-то религии.

Религиозность - это качество, аромат вашей сознатель­ности. Это не имеет ничего общего с принадлежностью к какой-то организации, следованию четким и мертвым принципам, определенным людьми, которые давным-давно мертвы. Другими словами, под именем религии мертвые господствуют над живым: они диктуют вам, как вы долж­ны жить. Они ничего не знают о громадных переменах, происшедших с тех пор, как они умерли.

Мы живем в совершенно другом мире, в совершенно другое время, и нам каждый день нужна спонтанная осо­знанность, чтобы отвечать реальности. И мы постоянно проигрываем потому, что наша реакция не спонтанна: ре­альность нова, а мы отвечаем реакцией тысячелетней дав­ности. Наша неудача абсолютно неизбежна, и эта постоянная неудача приносит в жизнь несчастье.

Вот - священники, - говорит Заратустра, - но хотя они и враги мне, спокойно пройдите мимо, не ссорьтесь с ними. У них очень хорошо получаются ссоры. Их аргументы отто­чены. Им больше нечего делать, они только спорят. Лучше спокойно пройдите мимо, и пусть спят мечи ваши в ножнах.

Не сражайтесь с ними. Вы новичок, вы еще не пережили истину - вот в чем проблема. Они могут сбить вас, они мо­гут увести вас в сторону. Вы не знаете истину, они тоже не знают истину, но они знают аргументы, они софисты. Они могут убедить ваш ум в чем угодно.

Все священники принадлежат категории софистов.

Один из моих вице-канцлеров был юристом с мировой известностью. У него было три офиса: один в Лондо­не, другой в Нью-Дели и третий в Пекине, и он все время носился из Пекина в Дели, а из Дели в Лондон. В его руках были самые крупные дела - дела магараджей, королей, королев - но он был пьяница. Он заработал много денег.

Когда он вышел в отставку, он пожертвовал все деньги, чтобы основать этот университет. Так что он был учреди­телем и вице-канцлером созданного им университета.

Я обычно ходил гулять по утрам, и он был единствен­ный, кого я встречал во время своих прогулок. Мало-помалу мы очень близко подружились. Однажды я говорил о софистике, и он вспомнил одно дело, которое вел в Тай­ном Совете, в Лондоне. Это был суд между магараджей Джайпура и магараджей Юдайпура. Дело было очень крупное, но накануне вечером он выпил лишнего и наутро еще не до конца протрезвел.

Он отправился в суд. Напившись, он абсолютно забыл, что борется за магараджу Джайпура. Все были изумлены, потому что он начал критиковать магараджу Джайпура. Он выдвинул серьезнейшие обвинения, называя прецеден­ты, каждый их которых был легально подтвержден. Даже судьи начали переглядываться: что случилось с этим чело­веком? Все ожидали, что он будет защищать магараджу Джайпура. Человек, который собирался защищать мага­раджу Юдайпура, не мог понять, что происходит: что ему теперь делать? Он говорил так убедительно, что к полуд­ню, когда суд удалился, его секретарь сказал:

- Что вы делаете? Кого вы защищаете - магараджу Джайпура или магараджу Юдайпура? Он сказал:

- Я слишком много выпил вчера. Я не знаю, за кого я и против кого, но я должен был что-то говорить. Вы считае­те, я не на той стороне?

Секретарь сказал:

- Вы абсолютно не правы - и вам удалось убедить судей. Даже адвокат, который собирался спорить с вами, в пол­ной растерянности, потому что вы уже сделали его работу.

Он сказал:

- Ну, не волнуйтесь. Значит, я на стороне магараджи Джайпура. Просто постойте рядом со мной и тяните меня за пиджак, чтобы я снова не забыл. Я до сих пор не пол­ностью протрезвел: когда я смотрю на судью, я вижу дво­их, и я знаю - это мой критерий.

Во второй половине заседания, после ленча, он сказал судье:

- До перерыва я говорил в поддержку магараджи Юдайпура и против магараджи Джайпура. Это была лишь половина моих аргументов. Я готовил почву. Это аргумен­ты, которые мог дать адвокат противника. Теперь я раз­рушу все эти обвинения, поскольку я здесь для того, чтобы защищать магараджу Джайпура и его интересы.

Это было новое откровение для всех, и даже судья не мог поверить, что ему удастся опровергнуть то, что он до­казал с такой ясностью. Но он опроверг. Теперь он спорил с самим собой и выиграл дело; поэтому он говорил мне, что софистика - это проститутка.

Аргументы ничего не доказывают: стоит привести до­воды чуть-чуть сильнее, и все разрушено. Если у вас нет опыта, опасно ввязываться в споры, доводы, софистику, потому что ваш ум, не имеющий опыта, можно с помощью аргументов убедить в том, что не истинно.

Вот совет Заратустры: сначала переживите - и тогда не нужно будет бояться никаких споров, поскольку никакие доводы не смогут разрушить ваше переживание. Ваш опыт имеет качество самоочевидности.

Они - дурные враги: нет ничего более мстительного, чем их смирение. Они притворяются смиренными, но они очень мстительны. Вы можете увидеть, что во всем мире священ­ники делали лишь одно: они создавали войны, религиоз­ные войны, которые они называли крестовыми походами. Они убили больше людей, чем кто-либо другой, во имя ре­лигии, во имя любви, во имя истины. Их смирение лице­мерно. Их мстительность хорошо известна.

Тысячи лет они разрушали единство людей. Человече­ство едино, но священники не допустят этого; ведь если все человечество станет единым, отбросив все эти прилага­тельные - христианское, еврейское, индуистское или му­сульманское - священники будут в затруднении. У них была очень хорошо оплачиваемая профессия, и они не де­лали ничего, за исключением создания проблем, беспоряд­ков между различными религиями.

Они - дурные враги: нет ничего более мстительного, чем их смирение. И легко осквернится тот, кто тронет их.

Даже не прикасайтесь к ним! Даже простой контакт с ними может осквернить вас. Это представители самой гад­кой и отвратительной профессии на земле.

Поистине, люди, которые продают Бога на рынке... Однажды я проезжал мимо церкви; красивая молодая женщина помахала мне, и я остановил машину. Она вручи­ла мне несколько брошюр. На первой книжечке было изображение красивого дома на берегу горной реки с во­допадом, могучие деревья и надпись: «Хотите иметь такой дом?»

Я не мог поверить, что можно иметь такой дом в этом городе. Там не было гор, водопадов, но может быть, я просто не знал? Тогда я открыл книжечку: этот дом был не на земле, он был на небесах. «Уверуйте в Иисуса Христа, и у вас будет такой красивый дом, рядом с самим Богом...» Эти люди продают даже райские владения, и так дешево - просто верьте в Бога, верьте в Иисуса Христа, этого доста­точно.

Тот, кого называют они Спасителем, цепями опутал их. Все спасители создавали различные виды рабства. На са­мом деле, никто никого не может спасти. Можно спасти себя; но притворяться: «Я спаситель; просто верьте в меня, и я спасу вас; я избавитель, единственный истинный изба­витель», - значит создавать тюрьму.

Эти тюрьмы - духовные и психологические, вот почему вы не видите их. Иначе, что вы имеете в виду, говоря: «Я христианин», «Я индуист» или «Я буддист»? Это значит: «Я верю, что Гаутама Будда будет моим спасителем»; «Я просто жду, когда придет Иисус Христос и спасет меня».

Вы отказались от любых попыток трансформировать себя - а это единственный способ любой трансформации. Все эти спасители создали лишь тюрьмы для людей. А священники продолжают представлять этих мертвых спа­сителей.

Заратустра говорит: Тот, кого называют они Спасите­лем, цепями опутал их. Эти священники тоже в цепях, но их рабство, по крайней мере, оплачивается. Остальные рабы просто тратят время на ожидание. Любое ожидание - это ожидание Годо, который никогда не приходит.

Пять тысяч лет назад Кришна обещал индусам: «Когда наступит несчастье, когда придут страдания, муки, когда люди забудут добродетель - я приду спасти вас».

Так что же ему еще нужно?.. Тюрьмы забиты преступ­никами; а если кто-то остается на свободе - это не значит, что они не преступники, это значит, что их просто еще не поймали. Люди живут в крайней нищете, они истощены, голодны, всевозможные сексуальные извращения... Чего он ждет? Он должен прийти! У него не будет более подхо­дящего случая спасти людей.

Иисус обещал: «Я приду». Все они обещали. Их обещания стали цепями на ваших душах. Из-за их обе­щаний вы не сделали ни единой попытки измениться, что гораздо легче, чем ждать.

Цепями ложных ценностей и заблуждений! Меня по-настоящему удивляет, что почти вся земля верит в различ­ные ложные писания. Их фальшивость настолько ясна, что не нуждается в доказательствах.

Например, все они говорят: «Бог создал мир», и есте­ственно, без свидетелей. На каком основании они так уве­рены, что Бог создал мир? Бог нигде не оставил записи: «Я создал мир...» - день, месяц и год. Нет ни единого свидете­ля.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2018-03-19 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: