Формула российской политики

ЭКОНОМИКА И ФИНАНСЫ

Александр Механик

Нас ждет великая эпоха

России предстоит создать реально работающую финансово-кредитную систему мирового уровня, обеспечивающую промышленность доступными кредитными ресурсами, воссоздать базовые отрасли промышленности, создать новые отрасли XXI века. Это должна быть эпоха великого подъема и развития. В противном случае нас ждет увядание, загнивание и распад. Это тоже будет величие, но другого рода

ЭКОНОМИКА И ФИНАНСЫ

ели попытаться в четырех словах сформулировать, что главное в капитализме кро­ме рыночной экономики, ко­торая существовала уже как минимум пару тысячелетий до его возникновения, то результат будет однозначным: капитализм — это доступ­ный кредит и промышленность.

Безрукий капитализм

Кредит — поскольку основная характе­ристика капитализма, отличающая его от других общественно-политических формаций (или, если на другом языке, цивилизаций), — расширенное воспро­изводство всего, от товаров до обще­ственных отношений. Как писал Вернер Зомбарт, «капитал умирает, если он не реализуется, то есть если он не воспроиз­водит себя с некоторою прибылью». А это возможно лишь при условии, что вос­производство поддерживается главной смазкой капиталистического развития — деньгами, необходимое количество ко­торых черпается из кредита. Вот почему, по словам певца капитализма и пророка его гибели Карла Маркса, «кредитная система, с одной стороны, является им­манентной формой капиталистического способа производства, с другой сторо­ны — движущей силой его развития в высшую и последнюю из возможных для него форм".

Возможно, кому-то это покажется ба­нальностью, но проблема российского капитализма состоит в том, что с мо­мента своего нового зарождения в 90-е годы XX столетия российская финансово-кредитная система строилась не из рас­чета поддержания производственного капитала, а фактически лишь ради фи­нансовых и биржевых спекуляций. Уди­вительным образом «либералы», занятые реформированием российской экономи­ки, не осознавали, что кредит и есть та невидимая рука рынка, о которой они любили рассказывать. Порожденный ими капитализм оказался без этой руки.

Доступный кредит — потому что именно финансовые ограничения в те годы способствовали гибели значитель­ной части российской промышленности, в первую очередь высокотехнологиче­ской. Только когда начинаешь изучать состояние конкретных отраслей, пони­маешь глубину их падения. Но для ав­тора этих строк символом безумия фи­нансовой политики тех лет стала смерть российской меховой отрасли, в годы со­ветской власти бывшей одним из глав­ных источников поступления валюты в страну, которая занимала первое место в мире по объемам производства меха. И эта курица, несущая золотые яйца, была зарезана — стоимость кредита

оказалась недоступной для зверосовхозов и охотничьих хозяйств. Зверьки просто сдохли с голода.

Как при Иване Грозном

Ныне история повторяется. Под очеред­ные разговоры о борьбе с инфляцией, которые тоже идут с 1992 года, ставки на кредиты, которые никогда в России не опускались до разумных величин, вновь задраны на совершенно недоступные для промышленности высоты. Почему-то у финансовых и экономических властей не возникает вопроса: если двадцать пять лет борьбы с инфляцией не принесли успеха, может, надо менять экономиче­скую политику?

Сказанное о связи капитализма и кредита лишь подчеркивает то, что чувствует большинство (если не брать в расчет крупный бизнес и привилеги­рованные госструктуры) российских предпринимателей-промышленников. А чувствуют они, возможно, даже не осо­знавая этого, что российский капитализм пока что не более чем «докапитализм». Потому что рынок и материальное произ­водство существовали и до капитализма, но оно, в отличие от капиталистического производства, основывалось на самокре­дитовании за счет собственной прибы­ли и не предусматривало расширенного воспроизводства.

И массовый российский предприни­матель-промышленник работает так, как работал докапиталистический ре­месленник, не имевший возможности воспользоваться кредитом: от заказа и от собственной прибыли.

Именно поэтому через столетия про­ходят династии средневековых ремеслен­ников, в том числе создававших уникаль­ные и широко востребованные продукты, так и не ставшие Фордами и Эдисонами. У них просто не было на это денег. Ведь современная банковская система, наце­ленная на развитие производства, воз­никла уже на излете Средневековья и знаменовала наступление капитализма. До этого деньгами в основном распоряжа­лись государство, торговля и ростовщики, само название профессии которых стало с древнейших времен символом несправед­ливого обогащения, разорительного для тех, кто пользовался их услугами. И это очень напоминает нынешнюю россий­скую ситуацию, ощущения от которой откровенно передал Олег Дерипаска, назвав российскую финансовую систе­му ростовщической. Рассчитывать на то, что в таких условиях в России появятся свои «самсунги» и «интелы», поднимется современная и разнообразная промыш­ленность, не приходится.

Но возможность доступа к средствам развития — проблема не только для уже

состоявшихся предпринимателей. В Рос­сии возникла многомиллионная (более 30 млн.) прослойка людей, в основном жителей малых городов и сельской мест­ности, которые живут по законам пер­вобытной экономики (в журнале «Рус­ский репортер» ее назвали «гаражной»). В малых городах специалисты многих градообразующих предприятий после их закрытия переместились из цехов в собственные гаражи и подсобные хозяй­ства, где открывают производство всего, чего угодно, начиная с табуреток и за­канчивая «вертолетами». А бывшие кол­хозники копаются в огороде, занимаясь самообеспечением. Многие из них, имей они доступ к дешевым кредитам, вполне могли бы создать и развить собственное дело. Но пока они живут так, как жили их предки где-то в эпоху Ивана Грозного.

Формула российской политики

Если кредит — невидимая рука рынка, то промышленность — естественная форма приложения капитала в его развитии, отличающая его от ростовщического дохода и от традиционного аграрного производства, характерных для докапи­талистической эпохи.

В современном мире могут существо­вать страны, особенно малые, с той или иной степенью специализации как на финансовых услугах, так и на промыш­ленном производстве. И мы знаем такие страны, хотя эта специализация доста­точно условна. Но в мировом масштабе кредит и промышленность неразрывны. И есть страны, которые в силу своего раз­мера обречены заниматься и тем и дру­гим хотя бы потому, что без собственной финансовой системы невозможно устой­чивое суверенное развитие, которое для больших стран является условием их существования, а без промышленности в ее современном виде невозможно ни освоить территории, ни занять народ. Как писал в позапрошлом веке Фридрих Лист, другой певец капитализма, неза­служенно замалчиваемый современны­ми неолибералами, «мануфактурная промышленность... благоприятствует наукам, искусствам и политическому совершенствованию, увеличивает народ­ное благосостояние, народонаселение, государственные доходы и государствен­ное могущество, доставляет нации сред­ства к расширению торговых сношений со всеми частями света и к основанию колоний, развивает мореходство и во­енный флот». Если заменить «колонии» на «международное влияние», что со­ответствует современным реалиям, то это, собственно говоря, формула того, к чему стремится, по крайней мере, на сло­вах, нынешняя российская власть. И что

! I

ЭКОНОМИКА И ФИНАНСЫ

Производство и потребление ''

металлообрабатывающего оборудования

Производство сельскохозтехники в мире

Доля экспорта в продукции машиностроения

О 5 10 15 20 25 30 35

млрд долл.

• Производство • Экспорт * Импорт Потребление

Источник: журнал «Комплект ИТО»

должно быть естественной целью всего российского общества, в частности оте­чественного предпринимательства. Но пока в России эта формула не работает. Так, авторы «Стратегии-2020», ссыла­ясь на концепции так называемого по­стиндустриального общества, пишут: «В инерционном сценарии инновацион­ной политики продолжается приоритет­ная поддержка традиционных секторов предыдущей технологической волны (авиастроение, атомная энергетика и др.). В прогрессорском сценарии приори­тетна поддержка секторов новой техно­логической волны и выхода на растущие рынки (новый хайтек, сфера услуг, "зеле­ный" рост и др.)».

Мы обратились к этому полузабыто­му документу, чтобы напомнить, что,

2012 год

Евросоюз

Северная Америка

Китай

Индия

Турция

ЯпонияI

Россия

О 10 15 20 5 30 млрд евро

Источник: УОМА АдпсиИжа! Масптегу

во-первых, как показано в статье «Мы ничего не производим» (см. «Эксперт» № 47 за 2012 год), именно развитые страны Европы и Северной Америки продолжа­ют оставаться центрами традиционной промышленности самого высокого уров­ня, в первую очередь машиностроения. Например, Германия и сегодня фактиче­ский монополист в сфере прецизионного станкостроения. Перед российской эко­номикой стоит задача добиться такого же сочетания традиционных и новых от­раслей, которое характерно для высоко­развитых стран. А во-вторых, потому, что те, кому поручена разработка уже «Стратегии-2030», похоже, ничтоже сумняшеся считают Россию не способной, в силу только ей присущей ментальности, к мас­совому производству качественных изделий

20 40 60

Источник: ФСГС

Такая постановка вопроса навевает подозрения, что очередная стратегия бу­дет вновь проникнута разрушительным духом постиндустриализма, в том числе из-за посыла, что Россия якобы не может организовать промышленность. И это тоже не ново. Достаточно вспомнить, как некий в недавнем прошлом крупный эко­номический чиновник современной Рос­сии считал нужным, ссылаясь на низкое качество наших комбайнов, буквально требовать: «"Ростсельмаш» должен быть разрушен». Но вопреки всему «Ростсель­маш» устоял и ныне является одним из немногих российских машиностроитель­ных предприятий, работающих и на экс­порт. Можно вспомнить такие же истери­ческие вопли о судьбе АвтоВАЗа.

Все эти истерики — от непонимания причин возникновения проблемы низ­кого качества продукции, которое было характерно для позднесоветского перио­да и породило в среде людей, никогда не имевших отношения к промышленности, капитулянтские настроения. Однако оно имело совершенно иную природу. Про­блема низкого качества была обусловле­на тем, что советская промышленность, находясь в изоляции, пыталась произ­водить буквально все, что производит весь остальной мир, причем в огромных количествах, — и на этом надорвалась. Задача современной стратегии развития России должна предусматривать разви­тие мощной промышленности в условиях разумных кооперации и открытости.