Сергей Скобелев
S.T.A.L.K.E.R.
Тени прошлого
Прошлое непоколебимо, его законы бесстрастны. Оно эфемерно, но чем ирреальнее враг, тем сложнее его убить. Мириться с прошлым или отсечь его тени - извечный вопрос, неправильный ответ на который может стоить жизни.
Семнадцать историй, четыре цикла и бесконечная череда испытаний за право отстоять истину. Вы готовы отсечь свои тени прошлого?
Автор выражает признательность:
Любови Кошкиной – за помощь в редактуре на протяжении всего авторского пути;
Даниилу Шелесту – за долгую совместную работу над проектом, ставшим немаловажной вехой для многих единомышленников.
Посвящается Маргарите Кадыровой aka Майор Дегтярёв. За читательскую верность.
Группа автора: https://vk.com/skobelev_dictatorship
Цикл первый
Дуумвират
Эксперимент
Раненый кровосос в последней попытке хотя бы оцарапать жертву протянул когтистую лапу к лицу опытного сталкера. Тот ловко увернулся, направил автомат на монстра и выпустил короткую очередь. Противник повалился на спину с дырками в груди, издав предсмертный хрип. Уродливое сморщенное тело медленно обливалось кровью. Слегка помятый, но непобедимый сталкер подошёл к товарищу, оглушённому мощным ударом той чудовищной лапы, пытавшейся растерзать ветерану глотку. Бродяга подал руку. Оглушённый схватился за неё и поднялся, стараясь не терять координации: в ушах противно звенело, картинка в глазах предательски раздваивалась. Парень был удручён и не терпел оправдаться за поражение.
— Мне пары секунд не хватило! Все эти мутанты Зоны… Убивают нас, жрут… Будь ты проклята, Зона! И монстры твои тоже…
— Успокойся, — примирительно бросил ветеран, намекая, что не придаёт значения случившемуся. — Мутанты, конечно, нам здорово жить мешают, но не только Зона в этом виновата…
— Ты сейчас о чём, Полководец?
Ветеран повёл челюстью и отвёл взгляд, будто пожалел за сказанное.
— Да так... Хотя… Бог с тобой, расскажу тебе одну историю. — Он двинулся по поляне прочь от трупа, жестом приглашая с собой напарника. — Как ты знаешь, Губар, я в прошлом военный. И заброшен сюда был ещё до второго выброса на ЧАЭС. Но суть не в том, кто я, разговор мы о другом начали. Быстрее, нам бы до выброса в бар поспеть…
***
На дворе стоял тихий прохладный вечер, прерываемый трелью размножающейся саранчи и гулом далёких машин. Олег Татаров, мужчина тридцати лет, вошёл в подъезд задрипанной пятиэтажки. На нём сидели чуть пыльные кроссовки, джинсовые штаны и пахнущая рабочим потом синяя футболка.
«Ещё пара-тройка месяцев — и переедем в новую квартирку, с видом красивым», — подумал он и про себя улыбнулся.
Мужчина быстро вбежал по лестнице на третий этаж. Старая деревянная дверь располагалась между двумя такими же. Звонка и глазка на ней не было. Олег постучал. Никто не открыл. Тогда он достал ключ и отворил дверь.
«Странно. Люся должна была вернуться ещё днём».
Люся — жена Олега, дня три назад решила навестить родителей, живущих за городом. Утром она позвонила, сказав, что приедет к полудню и встречать её не нужно. Однако сейчас супруги не было.
«Мало ли? Может, задержалась…»
Не вернулась она и через два часа, и через пять. И на следующее утро тоже. С мыслью: «нужно было ещё вчера позвонить», Олег набрал номер матери Люси.
— Алло! Марья Семёновна?
— Олежек, доброе утро! Чего так, спозаранку будишь?
— Люся у вас? — как можно спокойнее спросил он.
— Нет. Она выехала ещё вчера утром… А что? Постой. Она не приехала? Её нет дома? О, Боже мой!
На другом конце провода пожилая женщина в старом платьице схватилась за сердце. Олег не знал, что накануне Марье Семёновне приснился предвещавший беду сон. Воспитанная в деревне, она придавала большое значение суевериям, но в этот раз до последнего пыталась отвлечь мысли в другое русло. До тех самых пор, пока не позвонил зять. Трубка телефона выпала из рук и ударилась о ковёр.
— Алло! Марья Семёновна!
Никто так и не ответил.
Олег бросил телефон. Накинув куртку, он выбежал на улицу. На дороге поймал даром что не ржавый оранжевый «Москвич-412». Быстро назвал адрес дома Люсиных родителей. Расстояние приличное, обойдётся в круглую сумму, но Олега это волновало в последнюю очередь. Нужно найти Люсю.
Редкие для лета капли дождя забарабанили по стеклу. Небо хмурилось угольными тучами, нагоняя не менее хмурые мысли в голову Олега. Мимо пронеслась машина с мигалками, чья сирена выла на все окрестности. Почуяв недоброе, он смог промолвить лишь:
— Давай за ней!
Нагромождение машин охраны правопорядка и госпитализирующих фургонов с красным крестом на капоте. Олег поспешно вышел из автомобиля. Плохое предчувствие переросло в леденящий кровь ужас. Он видел, как молоденькую девушку, залитую давно застывшей кровью, перетаскивают на носилки.
— Нет! Это моя жена!
Олег прорвался через оцепление милиционеров и санитаров к телу любимой супруги.
— Нет!
Следующие две недели Олег не проявлял никаких признаков жизни. Он просто существовал подобно оболочке, лишённой души. Не выходил из дома, забросил жилище. Он не был даже на похоронах Марьи Семёновны, у которой случился инфаркт в тот злополучный день. Олега разбудил телефонный звонок.
— Какого хера?! — проворчал он запойным хрипом.
Электронные часы показывали 03:48.
Мужчина побрёл к телефону, поднял трубку и зычно выматерился в адрес потревожившего.
— Это Никитенко беспокоит.
Никитенко. Бывший сослуживец, перебравшийся в органы.
— А, ты. Чего надо?
— Нетелефонный разговор. Я заеду к тебе, собирайся. Думаю, тебя заинтересует.
— А не пойти б тебе…
— Это связано с убийством твоей жены.
Никитенко подъехал к подъезду через тридцать минут. Олег забрался на переднее сиденье.
— М-да… Когда ты в последний раз мылся?
На стража порядка уставились два красных глаза.
— Прости, — извинительно бросил опер. — Слушай, ты мой знакомый, как-никак. Дело по убийству через меня проходило. Кое-что я нарыл. А потом пришёл приказ дело замять… Понимаешь?
— Не-а.
— Тот убийца — не просто маньяк с подворотни. Его хорошо крышуют.
— Из-за этого ты меня в четыре утра поднял?
— Пули, которыми… В общем, пистолет, которым воспользовался убийца, есть только у одного человека в городе.
— Где он?!
Следующей ночью Олег Татаров подошёл к ночному клубу с каким-то непонятным названием. Яркая неоновая вывеска слепила глаза красно-жёлтыми вспышками. Двое с надписью «Security» на чёрных футболках хотели остановить приближающегося бродягу, но недооценили противника, что в конечном счёте стоило им жизней.
Грохот дабстеповой музыки пересилил женский визг. Трое подростков уставились на грязного мужика… с окровавленным топором в руках.
— Що за козёл?
К нежелательному гостю побрёл накаченный наркотой и стероидами парень. Жилистые мускулы проступали через майку.
— Да! Давай его, Макс! — вскрикнули те самые девчонки якобы совершеннолетнего возраста.
Вряд ли Макс когда-нибудь так быстро трезвел от наркотической дозы. По крайней мере, не каждый день ему отрубали руку по самый локоть.
Музыка давно стихла, народ устремился к выходу, а убийца приближался к троице молодых людей в дорогих чёрных костюмах. Тот, что был в центре, потянулся к кобуре, но банально не смог расстегнуть её дрожащими пальцами.
Олег перерубил всю охрану, а потом навис над виновником.
— За что?! — прорычал Олег.
— А? — попытался переспросить сквозь скуление неудавшийся лидер.
— За что ты её убил, гнида?! Девушка в машине! Две недели назад!
— А, её… А нехрен мне отказывать!
Лезвие топора преобразилось в гильотину. Уродливо окантованная ошмётками шеи голова покатилась прочь от осевшего на пол тела.
— Товарищ капитан! Он девятерых перерезал! А этого вообще расчленил! Я такое впервые вижу!
Молоденький лейтенант отчитывался перед прибывшим на место преступления капитаном. Олега скрутили двое из «Беркута». Они методично избивали его по жизненно важным органам. А Татарову было наплевать, лишь бы скорее сдохнуть. Больше ничего не нужно.
— Опа на! — выдал капитан, перевернув носком ботинка отрубленную голову. — Это ж сын того самого, который в президенты уже какой год выбиться не может.
«Политик. Вот почему дело замяли», — пронеслась мысль в голове Олега. Пронеслась — и растворилась в бездне боли.
Не было никакого следствия, никакого суда. Его просто сослали в колонию строгого режима. Пожизненно. Провести там он успел лишь два мучительных месяца. Потом приехали грузовики, вооружённая охрана. Всех заключённых расфасовали по тендерам ЗИЛов. Куда они ехали, сколько? Час? Неделю? Месяц? Татаров не думал об этом.
Их выстроили в один ряд. Наручники, кандалы, повсюду стрелки с автоматами. Колючая проволока и вышки с пулемётами напоминали канувшие в лету годы Великой Отечественной. Единственное, что раздражало Татарова, — расхаживающий вдоль шеренги вояка.
— Я — полковник Даченко! Ваш надзиратель, ночной кошмар и ваша смерть. Вы все — мрази, угроза обществу, и убить хоть одного из вас — значит очистить мир от ещё одной твари, грозящей мирному населению! — Военный обильно брызгал слюной. — Все вы приговорены к пожизненному сроку. Значит, помрёте раньше других! Мне стоило больших усилий уговорить правительство дислоцировать вас сюда. От вас будет больше толку тут. В данный момент вы находитесь на территории зоны экологического бедствия. Добро пожаловать в Чернобыль, господа заключённые! Сейчас вам выделят апартаменты, а потом поведут на процедуры…
Апартаменты. Холодный подвал, в который согнали две сотни арестантов. Каждый день приходили вооружённые солдаты, уводили по десять-пятнадцать человек. Татаров прислонился головой к стене. Тело уже давно отказалось слушаться. Наконец-то наступит смерть.
— Эй, сука, подымайся!
Олег открыл глаза. Над ним нависли два солдата с «калашниковыми».
— Идите вы на…
Удары страшной силы окатили немощное тело Татарова. Все эти дни оно отказывалось выполнять простые команды, но сегодня дало знать приступами боли от побоев. Мощный каблук берца обрушился на голову.
— Хм, интересный экземпляр…
Какой-то низенький старикашка в белом халате светил Олегу в глаза медицинским фонариком.
— Давайте-ка его оставим здесь, в первой…
— Профессор, у нас недобор в восемнадцатой. Проект по внедрению телекинетических способностей требует множества человеческих ресурсов.
— Так пусть берут любого из подвала. Хоть всех. Этот нужен мне! Я на грани величайшего открытия! Мой образец во сто раз переплюнет этот проект «Полтергейст», по крайней мере, потому что мой эксперимент можно совершить. Он вполне реален!
Олега поместили в холодной мрачной комнате, напоминавшей морг. Руки и ноги привязали к металлической лежанке ремнями. По обе стороны стояли капельницы, вливающие в организм густую бурую жидкость. Страшная боль мучила всё время, но так и не отпускала на тот свет. Все мысли в голове мгновенно разрушались, сталкиваясь о монолитную квинтэссенцию агонии. Татаров постепенно разучивался думать.
Через несколько дней Олега навестил тот самый профессор.
— Ну, здравствуйте, объект. Сегодня мы испытаем ваши кое-какие физические… способности.
В руке доктора-садиста возник скальпель. Он коснулся лезвием живота и провёл первый надрез.
Так прошёл месяц. Каждый день в него вливали какую-то слизь, резали кожу и смотрели, как раны начинали гнить. Олег перестал быть собой. Теперь он — объект. Однажды он просто закрыл глаза и не открывал неделями.
Он стал более чутким, несмотря на терзавшую тело невыносимую боль, начал заранее узнавать шаги приближающегося доктора или его подручных, которые меняли флаконы со слизью и всё неустанно резали и резали.
Как-то раз он почувствовал приближение другого. Не профессор, не его шестёрки. Сюда шёл иной. И преследовал его запах пороха.
Рядовой Снегирёв вошёл в тёмную лабораторию. В центре лежало существо, слабо напоминающее homo sapiens. Снегирёва всегда интересовал вопрос: когда человек переставал быть человеком? Когда его начинали пичкать химией или когда он совершил то злодеяние, из-за которого теперь страдал здесь?
— Ты заинтересовал профессора, — обратился рядовой к объекту. — Но, верно, ты и не понимаешь, что я говорю. В какой-то мере тебе повезло. Хотя, на мой взгляд, из всех объектов ты самый невезучий. Все умирали быстро. За час, за день. Ты живёшь уже три месяца.
Объект открыл глаза. Перед ним стоял молодой русый парень в бронежилете. Сбоку висела кобура с Форт-12.
Он смог вспомнить имя. Олег. Так, что ещё? Два слова. Он смог сформировать два слова, которые, наконец, закончат его страдания. Олег хотел умереть человеком.
— Убей… Меня… Убей меня, — прохрипел он, тараня глазами кобуру Снегирёва.
— Понимаю. Будь я на твоём месте, я бы тоже желал себе смерти. Но, прости, если я помогу тебе, то профессор посадит меня на этот стол и продолжит свои эксперименты…
Снегирёв ушёл, оставив Олега наедине с болью. Зрение. Объект смог различить каждую трещину на стенах лаборатории. Он опустил глаза, осматривая тело. Новое тело. Кожа стала тёмно-бурой, точно жидкость, которую вливали в него месяцами. Пальцы медленно перерастали в длинные когти. Руки в сухожилиях и мышцах. Что с ним произошло?
Сегодня профессор пришёл один. Наверняка решил, что объект неопасен. Как и многие, профессор не был застрахован от ошибок. Только старик подошёл к капельнице, как могучая лапа схватила его, а вторая пронзила живот. Кровь потекла из раны. Кровь… Её запах свёл монстра с ума. Объект прильнул к ране. Тёплая жидкость обволокла организм и… она поразила боль. Изгнала то, что многие месяцы терзало его. Теперь монстр чувствовал себя гораздо лучше.
Объект вырвался, кроша всё на пути. Его не могли остановить вооружённые солдаты. Он был быстрее, ловчее и сильнее их. Полковник Даченко с криком: «Какого хрена?!» выбежал в коридор, попутно передёргивая затвор «калашникова». Обернувшись, он увидел двухметровую тварь, полностью залитую кровью. Пара отростков на челюсти шевелились, словно змеи Медузы Горгоны. Полковник ничего не смог сделать — не успел.
У выхода из комплекса на пути монстра встал рядовой Снегирёв, зажимая в руках пистолет. Он выпустил все двенадцать пуль, и ни одна не угодила в цель. Объект во всём ужасающем и уродливом величии предстал перед рядовым.
«Это конец. Знал, что всё равно сдохну в этом чёртовом Чернобыле», — пронеслась мысль в голове Снигирёва. Пронеслась — и растворилась под ударом мощной лапищи Олега Татарова.
***
— Ни хрена себе! — только и произнёс Губар.
— То-то. Ты всё это услышал, а я там был. В эпицентре.
— Так вот откуда кровососы полезли...
— Да. Говорю же, не всех создала Зона. Многих наплодили мы сами.
— Ага… А что дальше было?
— Дальше? — задумался Полководец. — Расследование. Всех выживших, а их было немного, перебросили на военную базу где-то под Киевом. Что стало с объектом — не знаю. Видимо, сбежав, смог каким-то образом создать себе подобных. А, может, не только в первой кровососов выращивали. Не знаю. Только думаю часто: почему он меня просто оглушил? Мог порвать на куски за секунду, или сожрать… А он просто откинул.
— Ну и радуйся. Жив-то остался.
— Это-то да. А вот и бар!
Бродяги подошли к лестнице, ведущей в «Сто рентген» — один из самых известных сталкерских лагерей, а где-то вдали выл кровосос, не успевший спрятаться от накатывающего смертельной волной выброса.
Эксгумация
Рассвет прочертил бледную рыжую полосу вдали, возвещая о победе света над кромешным мраком ночи. Тьма удалялась в чертоги, уступая место утреннему туману. Ветер тянул унылую песню. Грусть, безысходность, печаль — вихрь знал лишь один мотив и всегда исполнял именно эту сонату, словно получая удовольствие от душевных страданий слушателей. На самом деле ветру было всё равно. Он просто тянул одну-единственную мелодию, извращённо наслаждаясь собственными музыкальными способностями, а на остальных ему наплевать.
Под вой злорадного вихря было особенно тоскливо. Руки работали, лопата то и дело вздымала вверх комья земли, но в груди поселилось что-то чужое, так похожее на тяжёлый холодный камень надгробной плиты. Чувство утраты сдавливало сердце, перекрывало дыхание, медленно доводило до безумия и мысли, что как прежде уже не будет
— Остановись, Студент. Ему два метра хватит, — грустно ухмыльнулся Аскет.
Студент бросил лопату, подошёл к товарищу. Вместе они подняли тело покойного Бюрократа, опустили в свежевырытую могилу.
Аскет, бросив горсть сырой земли, вдруг спохватился:
— Последний хабар, — сказал он, вынув из контейнера «Кровь камня». Артефакт переливался яркими огоньками. Необычная «Кровь» попалась сталкерам: крупнее всех, виденных ими ранее. Именно за этим артефактом Бюрократ полез в аномалию. Он смог достать его, но выбраться ему было не суждено: «Карусель» раздробила бродяге кости. Лишь после этого она угомонилась, позволив сталкерам забрать мёртвого товарища.
Аскет положил артефакт рядом с Бюрократом. Студент вновь взялся за лопату и принялся закапывать могилу. Вскоре сталкеры вонзили в землю основание деревянного креста, повесили на него старый армейский противогаз.
— Упокой тебя Зона, брат.
***
Бар был почти пуст. Лишь бармен протирал стаканы, да два сталкера, Губар и Полководец, соскребали мясо со дна котелка. Полководец поднял глаза на вошедших.
— Доброе утро, бродяги.
Губар тоже отвлёкся от еды.
— Вы чего такие хмурые, парни? И где Бюрократ? Он же с вами вчера пошёл.
— Нет больше Бюрократа, — бросил Аскет. — В «Карусели» загнулся.
— Твою мать.
— Бармен, тащи пузырь. Помянем сталкера.
— А куда все подевались? — спросил Студент, обведя взглядом пустующие барные стойки.
— Так они за «Кровью камня» попёрлись, — ответил Губар. — Бармен сказал, сейчас за Периметром на неё большой спрос. Вот все и попёрлись.
— Самое интересное, что никакой «Крови» уже месяц никто не доставал, — поддержал разговор Полководец. — Последнюю, говорят, с самих Армейских складов принесли. Если сталкеры уже туда за хабаром потянулись, значит, дело и вправду плохо.
У стойки возник бармен. На подносе бутылка и пять стопок.
— Хороший был человек Бюрократ, — проронил он, разливая по стаканам сорокоградусную жидкость. — За счёт заведения.
— С чего это спрос на «Кровь» увеличился? — не унимался Студент.
— Не знаю толком, — открестился бармен. — Говорят, научники научились синтезировать из него какое-то лекарство. Дорогущее, мать их.
Выпили.
— Только никто, зараза, найти эти «камни» не может. Все как один исчезли. Нигде «Крови» нет, хоть днём с огнём ищи.
Взгляды Аскета и Студента на мгновение пересеклись.
— Нам это, пора.
— Куда? — удивился Полководец. — «Кровь» искать, что ли? Бесполезная затея.
— Увидим. — Два сталкера уже скрылись за стеной лестничного пролёта.
***
— Аскет, а ты уверен, что это правильно?
— Бюрократу он всё равно не понадобится, да? И вообще, он был бы рад помочь товарищам.
— Ну да. Блин, я ж лопату у должников оставил.
— Ты охренел?
— А сам чего не взял? Столько идём, и не заметил, да? Ещё водка в голову ударила…
— Я вижу, — сыронизировал Аскет. — Она не просто ударила — она тебе крышу на хрен снесла! Как ты лопату… забыть мог… — последние два слова Аскет буквально прошептал.
Они стояли у места захоронения сталкера, вот только никакой могилы и близко не осталось. Деревянный крест расколот, всю землю разворошили, труп выкинули на поверхность, и «Крови камня», само собой, не было.
— Твою мать.
— Может, собаки? — жалобно проблеял Студент.
— Ага, собаки. Двуногие. На следы посмотри, дурень! На лопату, которую у должников оставил! Вон она, на глубине двух метров, за место Бюрократа валяется! Обокрали могилу!
***
Аскет и Студент ворвались в «Сто рентген», словно отряд ОМОНа при захвате наркокартеля. Широкоплечий Аскет попытался наброситься на Полководца, мерно попивающего энергетик. Сталкер не учёл, что спокойный и рассудительный Полководец в прошлом охранял первых кровососов, гонялся за беглыми зеками и вообще занимался бурной военной деятельностью. Бывший рядовой Снегирёв перехватил руку напавшего и скрутил её за спину противника. В то же время Студент попытался нокаутировать Губара, но сам чуть не напоролся на «розочку», секунду назад представлявшую собой наполненную на половину бутылку водки.
Только через целых десять секунд послышались тяжёлые шаги, и в бар, с автоматом наперевес, ворвался Жорик. Бармен пребывал в прострации. Никогда ещё эти четверо не устраивали мордобои. Кто угодно, но только не они. Хотя, какой это мордобой? Так, столкновение дилетантов со спецами. Наконец он пришёл в себя. Первый выговор достался охраннику за его феноменальную «оперативность». Только после этого он занялся сталкерами:
— Вы тут совсем охренели? Отпусти его! Что тут вообще происходит, а?
— У них спроси! — Снегирёв с напарником отошли на несколько шагов. Впрочем, Губар всё ещё сжимал стеклотару, в миг превращённую в страшное оружие ближнего боя. Полководцу же и «розочка» не нужна, лишь бы кулаки были на месте.
— Это вы могилу Бюрократа вырыли? — рявкнул Аскет.
— Чего?! — Лицо Губара скривилось так, что смотреть стало страшно. — Ты за кого нас принял, сволочь? Мы честные сталкеры, эксгумациями не занимаемся! Хотелось бы узнать, нахрена вы к могиле вернулись.
Аскет замялся, а Студент до сих пор отходил от встречи с соперником. Осколок поцарапал шею сталкера, и тому казалось, что он издыхает от потери крови. В общем, внятного ответа не получили.
На шум прибежали и долговцы. Три бойца с «Грозами» окружили группу.
— Что произошло? — гаркнул командир группы.
— Вот они сейчас нам всё расскажут. — Бармен уставился на Аскета. — Правда?
***
— Вы свою «Кровь» точно опознаете? — уже в пятый раз переспросил лейтенант Зарубин, командир одного из квадов «Долга».
— Опознаем. Говорю ж, таких раньше не было. Необычный артефакт Бюрократ нашёл, упокой его Зона.
Друзья погибшего перед тем, как устроить неудавшуюся взбучку подозреваемым, привели могилу в порядок. Даже поломанный крест починили. Только потом отправились мстить. Верно, мозги, разогнанные алкоголем до небывалой продуктивности мысли, так и требовали правосудия. Полководец и Губар — единственные, кто перетирал с ними о Бюрократе. Логики, конечно, тут не было, но что поделать: сорок градусов, печаль и алчность взяли своё. Ещё бармен, но его сразу вычеркнули из чёрного списка. Хорошо, что тут сообразили. «Жертвы» нападения ушли в рейд. Им эта сценка совсем не понравилась.
Аскет со Студентом да лейтенант Зарубин устроились в подсобке бара, поглядывали в мониторы. Камеры слежения давали неплохую картинку.
Вот в бар зашёл какой-то малорослый задохлик. Подобрался к бармену, достал контейнер, открыл…
— Бинго! Это она! «Кровь» наша родимая!
Зарубин поднёс рацию ко рту:
— Мальцев, Литвин — берите клиента у стойки.
Долговцы молниеносно скрутили горе-торговца.
Уже через десять минут тот признался, что он из шайки мародёров. Они выслеживали сталкеров, вскрывали свежие могилы и крали всё снаряжение, какое товарищи оставили покойнику в «последний путь». Так и жили. Через пятнадцать минут, с помощью эффективных методов по изъятию информации, коим долговцы обучились во времена войны со «Свободой», сталкеры узнали, где находится главный оплот мародёров.
— Что с ним сделают? — спросил Аскет.
— Повесят перед блокпостом.
— Заслужил.
— Вы что собираетесь делать? — спросил командир квада.
— Положим их всех, чтоб больше никого не шмонали.
— Вдвоём?
***
Полководец с напарником подошли к перевёрнутому грузовику, где их уже ждали Аскет со Студентом и группа лейтенанта Зарубина.
— Чего хотели? — буркнул Губар.
— Мы это… неправы были. Мужики, уж извиняйте за драку. Попутали.
— Да какая там драка? Так, разминка, — ухмыльнулся Полководец. — В сообщении вы мародёров упомянули. Значит, они эксгумируют могилы?
— Да. Те ещё твари. Поможете вычистить заразу?
— Конечно, — примирительно ответил сталкер. — За Бюрократа.
***
Через шесть часов все снова собрались в баре. Падальщиков зачистили, и теперь можно было расслабиться. Правда, у кое-кого ещё осталось неоконченное дело.
— Возвращай «Камень», — потребовал Аскет у бармена.
— Ты чего?
— Мы ведь его ещё не продавали. Решили, что не будем. Это хабар Бюрократа, и артефакт останется с ним. Как хотели с самого начала.
— С ума сошли? Двадцать штук плачу, сталкер.
— Не-а. Твёрдо решили, — присоединился к товарищу Студент.
Барыга взвалил на барную стойку контейнер. Внутри лежал артефакт «Кровь камня»: самый крупный из всех, что попадались в Зоне. Единственный, пересёкший порог бара за последний месяц.
— Что, снова раскопаете могилу, да?
— Только для того, чтобы вернуть хабар его законному владельцу.
Сталкеры двинулись к выходу.
— Вы — хреновы сатанисты! От вас даже мёртвым покоя нет!
Они не обращали внимания на крики бармена. Просто шли вперёд, чтобы сделать всё так, как нужно.
Закат прочертил красную полосу вдали. Ветер по новой взял ноту грустной унылой сонаты. Студенту вновь стало не по себе от потери товарища. Что тут поделать: такова Зона, такова её суть. Каждый выживает, как может, даже если приходится обращаться к столь зверским методам. Ещё Студент уяснил следующее: никто не может покушаться на твою память. Воспоминания — единственное, что остаётся от дорогого тебе человека, и их нужно оберегать, как зеницу ока. Любой же, кто осмеливается осквернить их, — подлежит уничтожению. Такая истина показалась сталкеру вполне приемлемой. Кто знает, может всё именно так и обстоит.
Группа крови
Очередное утро. Крокодил, грузный мужик с густой бородой, вместе с напарником, рыжеволосым парнишкой Климом, готовился к очередной вылазке.
— Так, вроде всё на месте. Ты его точно видел? Не зря тащимся?
— Уже в сотый раз повторяю, — медленно проговорил Клим, — видел в упор. Достать побоялся. Нужно, чтобы кто-нибудь спину прикрыл. Видел бы ты, как он переливается. Загляденье! — Парень кинул взгляд в сторону барной стойки. — Тысяч семь из барыги точно вытрясем.
— Я надумывал его оставить, — сказал Крокодил. — «Душа» — артефакт довольно редкий и очень полезный. Может пригодиться.
— Да куда там! — возразил Клим. — Если пулей прошьют, никакая «Душа» не поможет. Лучше денег срубить.
— Ну-ну. — Крокодил недобро поглядел на напарника.
— Никогда не понимал твоего пацифизма. Казалось бы, сколько жизнь учила: заботься о себе, никто тебе не поможет, ты никому ничего не должен. Так нет же! Всё стремишься сделать жизнь окружающих чуточку лучше.
— Просто есть другие ценности, и в деньгах они не измеряются.
— Да все уже забыли об этих нормах! — повысил голос Клим.
— Их проблемы, — сухо отрезал Крокодил. — Ты готов выдвигаться?
— Да… — протянул паренёк.
В бар спустились два вольных ходока. Первый — высокий и светлый, второй — брюнет среднего роста. Оба довольно известны в округе. Союзники уважали, враги боялись. Все знали, что вместе они — сила, которой нет равных. Сработавшийся дуэт, ставший настоящей легендой сталкерского общества. Крокодил с Климом могли стать такими же, если бы не их постоянные споры из-за разногласий во взглядах.
— Добрый день, — поприветствовал Полководец.
— Как будто оно когда-нибудь бывало добрым, — буркнул Клим. Хотел было ещё что-нибудь добавить, но остановился по холодным взглядом Крокодила.
— Новость слыхали? — спросил Губар. — Про долговских санитаров.
— А что с ними?
— «Долг» приобрёл аппарат для переливания крови, — пояснил Полководец. — Согласно их статистике, половину раненых солдат можно было бы спасти, если бы им вовремя влили новую кровь. Руководство клана решило этот вопрос, и теперь в санчасти стоит такая установка.
— Вот и хорошо, — заключил Крокодил. — Больше людей спасут.
— Да, — согласился Губар. — Теперь «Свободе» придётся думать, как своих с того света возвращать.
— Не в войне дело, — ответил сталкер. — Больше спасут — больше выживет. Ведь каждый имеет право на жизнь. Потому что она бесценна.
***
На дворе сгустились сумерки. Клим снова возвращался домой поздним вечером. Чтобы прокормить себя и младшего брата, приходилось вкалывать по две смены. И это, к слову, ещё не гарантировало, что зарплату выплатят полностью и в срок. Никаких прав, никакой защиты — только надежа, давно переросшая в отчаяние. Именно так жил маленький городок в провинции. Здесь всем заправлял криминал, по улицам бродили толпы мародёров, люди пропадали ежедневно и ежечасно, а ходовым товаром были наркотики. Это дыра. Конец. Тартарары человеческой сущности. Опускаться ниже некуда. Был ещё один казус: этот город нельзя покинуть. Братва контролировала все легальные транспортные пути. Аэропорта здесь не было со дня основания, последний рельс продали на металлолом ещё лет двадцать назад, а водителям проезжающих мимо редких «легковушек» доходчиво рекомендовали не соваться в дела местного улья. Бандитам нужны были люди: на них зарабатывали, подсаживая на иглу всё больше и больше молодёжи, их вербовали в банды, а некоторых вовсе продавали или потрошили на органы. Такой была жизнь здесь, в трущобах, и сколько бы ни молили жители Бога, вселенную, да хоть самого сатану, серебряная длань правосудия никак не могла добраться досюда. Фемида оставила город, решив, что быстрее он сам себя изничтожит, нежели правоохранительные органы смогут чего-то добиться.
Было поздно, а до дома ещё километр. Нужно срочно поспешить, чтобы братишка не сотворил глупостей, к коим тяготели местные подростки. Клим пытался вырастить подопечного человеком, оставить в нём хоть что-то из потерянного всеми. Он надеялся, что брату повезёт больше, и тот рано или поздно вырвется из этого рассадника. Надежда продолжала жить, каждый день отгоняя отчаяние в дальний угол. Клим решил сократить путь, пойти проулками. Свернул у заброшенного дома, пересёк пропахший испражнениями дворик, протиснулся между настилами обветшалых построек. Оставалось немного.
— Эй, пацан, иди сюда! — громыхнул вдали прокуренный голос.
Клим ускорил шаг.
— Не понял, козёл? Сюда подваливай, сказал!
Клим побежал. За ним погнались. Мародёры оказались быстрее. Они повалили парня на землю, избили. Потом приподняли, зафиксировав обе руки за спиной. Всё расплылось, но судя по силуэтам, напавших было пятеро. Трое впереди, ещё два шакала держали сзади.
— Чё, козёл, такой смелый, да? — Свинячьи глаза на наглой роже кавказца уставились на Клима, израненного и ослабшего. — Щаз я тебя научу, как старших уважать.
Кавказец гнусно заржал, вся орава подхватила. Вожак просунул пальцы в кастет, занёс руку и со всей силы двинул Климу в живот. Он бил и бил, пока парень не потерял сознание.
Когда Клим очнулся, было уже засветло. Он лежал в луже собственной крови. Всё тело отдавало нестерпимой болью, рассудок балансировал на грани реальности и забвения. Он всё же нашёл в себе силы встать. Опираясь о стены, парень двинулся вперёд. Его ждал брат.
По пути он встретил нескольких прохожих. Все как один отводили взгляды и шарахались в стороны, а толпу малолетних хулиганов Клим своим состоянием вовсе развеселил.
Он доковылял до квартирки. Дверь была приоткрыта. Сколько же раз Клим говорил брату, чтобы тот закрывал дверь на щеколду. И вообще он не должен был выходить из квартиры.
— Я дома, — прохрипел парень, забравшись на порог. Чуть не упал: вовремя облокотился на шкаф. — Вань! Ты где?
Клим заглянул в комнату брата. Головокружение и тошнота в мгновение достигли апогея, сердце скомкало и разорвало на части, весь вид парня испускал одно лишь отчаяние. На полу посреди комнаты лежал Ваня, младший брат Клима. Губы покрыты пеной, а рядом валялся шприц.
— Нет… — прошептал Клим. — Только не ты…
***
В трущобах, родном городе, рассаднике преступности Клим понял, что человеческая жизнь бесценна. То есть не имеет вообще какой-либо цены. Там убивали ежедневно, умирали ежечасно. Грабежи, изнасилования, побои… И как после всего этого не то чтоб уважать окружающих, а хотя бы просто им доверять? Как ценить чужую жизнь, когда всё время существования не ценил собственную? Как жить в новом мире, где установлены другие порядки? Никак.
Однажды Климу удалось вырваться из города, податься в цивилизацию, но продержаться там долго он не смог. Потому парень бежал в Зону Отчуждения, надеясь, что там он сможет найти себя. Путь был непрост, первые дни в Зоне того хуже, но Клим приспосабливался.
Однажды ему встретился раненый сталкер: такой же молодой парень. Держась за бок, он умолял о помощи, и Клим решил откликнуться. Только хорошая реакция спасла его от смерти. Стоило новоиспечённому сталкеру приблизиться к раненому, как тот замахнулся топором.
— Ах ты сволочь! — прорычал Клим. — Я ж с чистым сердцем…
— Гони лавэ, падла!
— Все вы одинаковые, — бросил сталкер. Ему вспомнился тот кавказец с наглой мордой, рэкетиры, наркоторговцы. Те, кто держал город в алчных чудовищных лапах.
Бандит снова замахнулся топором.
Крокодил возвращался с рейда. Хороший улов в виде нескольких артефактов сулил немалый куш. Так сталкер и прошёл бы мимо холма, если бы вдруг не услышал крики и рёв. Ходок мигом забрался на насыпь. Прямо на его глазах рыжеволосый паренёк опрокинул мародёра на спину, подобрал с земли топор и занёс его над горлом врага. Гильотина готовилась обезглавить жертву.
— Стой! — крикнул Крокодил из всех сил. — Стой! Не становись таким, как они!
Парень медленно опустил топор, бросил на землю. Он сам толком не понял, что произошло, но на вопрос всё же решился:
— Почему я должен остановиться? Он хотел убить меня!
— Его не исправить. А ты ещё можешь остаться человеком. Запомни: человеческая жизнь бесценна.
— Знаю! Она ничего не стоит.
— Нет. Она ни в чём не измеряется. Только нашей совестью. А это самое дорогое, что у нас есть. — Крокодил спустился к Климу, положил руку на его плечо. — Пойдём со мной.
Спустя месяц напарники Крокодил и Клим стали одними из самых сплочённых сталкерских групп. Они вместе ходили в рейды, выполняли опасные задания, пропивали гонорар. Однажды Крокодил признался, что он является счастливым обладателем редчайшей на земле группы крови: четвёртой отрицательной. Каково же было его удивление, когда тот узнал, что и в жилах напарника течёт такая же. Единственное, что постоянно нагнетало обстановку, — извечные конфликты на моральной почве. Крокодил верил в добро, ценил жизнь, считал её высшим подарком небес. Клим же приравнивал значение чужой жизни к нулю. Всё, кроме собственного существования, перестало его волновать. И в какой-то мере его можно было понять.
***
— Вот он! — Клим указал на светящийся сгусток.
— Там аномалия обжилась. Рискованно.
— Это нас когда-нибудь пугало? — ухмыльнулся парень. — Там тушканы водятся, гнездо неподалёку. Ты прикрой меня, а с остальным я сам разберусь.
Клим полез в полуистлевшую в давнем пожаре избу. Достав несколько болтов, стал обкидывать аномалию, обозначая её границы. «Душа» парила над полом в самом центре.
— Чуть-чуть ещё, — подбадривал себя сталкер.
Снаружи ра