Обратите внимание на необычность поз, в которых они застыли.

— Обратимся к описанию положения героев. «Город­ничий посередине в виде столба, с распростерты­ми руками и запрокинутою назад головою».

Городничий занимает цент­ральное место.

— Не напоминает ли фигура городничего крест, рас­пятие?

Вывод. «Немая сцена» вводит в комедию, во-первых, библейские мотивы, а во-вторых, мотив смерти (сравните «ревизор, который ждет нас у дверей гроба»).

Так социальный конфликт комедии получает философ­скую трактовку: истоки пороков общества коренятся в духовной организации человека, а не в самой системе.

— Определим место расположения почтмейстера на сцене.

Этот персонаж, «превратившийся в вопросительный знак», обращенный к зрителям, стоит за городничим.

—- Сформулируйте вопрос, который Гоголь обращает к зрителям и который получает такое аллегоричес­кое воплощение на сцене. («Чему сме­етесь?»)

Обращение к размышлениям Гоголя о картине К. П. Брюллова «Последний день Помпеи»

Картина написана Брюлловым в 1833 г. в Италии, затем в 1834 г. была привезена в Петер­бург и выставлена для обозрения в Эрмитаже с 12 по 17 августа. Она произвела на Гоголя столь сильное впе­чатление, что под ее влиянием он написал статью «По­следний день Помпеи (картина Брюллова)».

— Обратите внимание на пейзаж, выполняющий функ­цию фона, и на расположение человеческих фигур.

— Назовите особенности изобразительной манеры художника (небо и земля, между которыми нет гра­ниц, выдержаны в коричнево-красной гамме; ху­дожник мастерски передает ужас и страх людей перед хаосом последнего дня). Мысль о тленности земной красоты и прозреваемый в этом «страшном явлении» грядущий «конец мира» в целом опреде­лили оценку Гоголем картины К. П. Брюллова. Писатель был восхищен гением художника, кото­рый ужас перед «концом мира» сумел передать че­рез изображение окаменевших фигур: «Мы чувству­ем, — пишет Гоголь, — только страшное положение всей толпы, «но не видим человека, в лице которо­го был бы весь ужас им самим зримого разруше­ния» (Н. В. Гоголь «Последний день Помпеи» (кар­тина Брюллова).

Вывод: Принцип изображения людей, охваченных ужасом судного дня, переносится писателем на после­днюю страницу «Ревизора»; герои застыли, окаменели, но в этой окаменелости есть движение — не внешнее, а внутреннее — духовного мира людей. Гоголь считает, что общественные пороки — некая проекция недостатков ду­ховного мира человека. Следовательно, прежде должен измениться человек. Очищение внутреннего мира, по Гоголю, возможно только через трагедию: потрясение заставляет человека духовно возродиться. В «немой сце­не» Гоголя, также как и на картине Брюллова, небеса и грешный земной мир вдруг, в одну минуту, сливаются, смешиваются. Смещение пространства «верха» и «низа» воплощается в образе жандарма.

— Вновь прошу сформулировать тот вопрос, который Гоголь адресует зрителю в «зашифрованном» виде — в аллегорических образах городничего и почт­мейстера.

«Чему сме­етесь? — Над собой смеетесь!...».

(Учащиеся предлагают свои варианты вопросов.)

Выбираем один, наиболее точно, на наш взгляд, отра­жающий смысл финальной сцены: «Каким ты, зритель (читатель), встретишь судный день?»

— Похож ли настоящий ревизор на Хлестакова или он представляет собой полную противоположность этому «чиновнику из Петербурга»?

— Кто такой ревизор, приславший жандарма, — Хле­стаков № 2 или высшая сила, провидение?

II. Подведение итогов урока.

Слово учителя:

Однозначного ответа нет. Эта неоднозначность обус­ловлена, во-первых, тем, что сам «ревизор» на сцене не появляется, во-вторых, тем, что жандарм — посланец ре­визора — не заявлен в афише, в-третьих, что финал ко­медии открытый. Предлагаю провести эксперимент:

— Попробуем вывести на сцену настоящего ревизора и предположим, как будет развиваться действие пьесы после «немой сцены», если ревизор будет копией Хлестакова и если он будет его полной про­тивоположностью.

Допустим, что настоящий ревизор похож на Хлеста­кова, Тогда после «немой сцены» действие комедии по­вторится сначала, с той лишь разницей, что вместо Хле­стакова будет действовать настоящий ревизор.

Если же ревизор будет самим провидением (на что указывает анализ «немой сцены»), то развитие пьесы пос­ле «немой сцены» непредсказуемо, и финал, таким обра­зом, становится символом последнего — судного — дня жизни города.

В случае, если за верную принимается первая трактов­ка образа ревизора, комедия теряет свою сатирическую значимость; пороки нельзя искоренить, они лишь видо­изменяются. «Немая сцена» теряет свою актуальность, ею можно пренебречь без ущерба для общей структуры и идеи «Ревизора».

I11. Домашнее задание.