| Исследуемый период | Положительная коннотация | Отрицательная коннотация | Cмешанная коннотация |
| 1992 г. | 57% | 23% | 20% |
| 2000 г. | 80% | 19% | 1% |
«Демократия» не является новоидеологемой, появившейся благодаря вестернизации в постсоветском политическом языке [Мокиенко 1998: 153]. Однако курс постсоветской политической риторики при определении лексемы акцентировал ценностный компонент понятия демократия (ориентация на англо-саксонское понятийное восприятие), а не на классовую ориентацию. Новейшее определение получило отражение в Толковом словаре языковых изменений конца XX столетия под ред. Г.Н.Скляревской (далее – ЯИ): «Демократия – государственный строй и организация всей жизни общества, основанные на признании народа источником власти и всеобщего равноправия в сочетании с широким кругом политических и гражданских свобод» с пометой противоп. тоталитаризму [Скляревская 2005: 207]. Значит, толкование идеологемы в указанный период возможно только в зеркале ключевой аксиологической оппозиции «свой (демократ) – чужой (сторонник тоталитаризма)», что наряду с частотностью употребления оценочного контекста свидетельствует об идеологической экспансии, проникшей в коннотативную семантику слова [Купина 1995: 14]. В 2000-м г. идеологема сохраняет относительную статичность исходной семантики в официальной политической риторике, однако едва ли является ведущей политической ценностью: У нас же вся демократия, увы, кажется, свелась вот к чему. В свое время большевики национализировали то, что им не принадлежало. Теперь "демократы" без зазрения совести приватизируют то, что им не принадлежит (Труд-7, 2000.07.06). Свобода как неотъемлемый и значимый компонент демократии, с точки зрения идеологии, в постсоветский период создает парадоксальную ситуацию, когда под демократией подразумевается антидемократический произвол: Под соусом демократии нам преподнесли такой закон "О свободе совести", что мы стали беззащитны от всех "аум синреке". Их надо на порог не пускать, а они строят свои поселки под Москвой. Причем все основано на коммерческой базе, главное для них – заработать деньги. Почему-то в угоду демократии забыт принцип соборности – бороться надо за то, что идет во благо всему народу или его подавляющему большинству (Труд-7, 2000.05.13).
Насколько предопределен этот поворот в политической риторике? А.Вежбицкая отмечала, что в когнитивном сознании русских понятие свободы зачастую сопряжено с необузданным произволом или самовольством: деспотизмом царей, отсутствием демократических / правовых структур [Вежбицкая 1999: 456-458]. Аналогичное негативное толкование идеологема свобода получает в политическом дискурсе 2000-х. То есть мы полагаем, новая идеология формировалась не только благодаря намеренной централизации власти, но и как социальный заказ, основанный на подсознательном аспекте культуры общества («cultural unconscious»), связывающего культурный сценарий порядка с вертикалью власти [Вдовиченко 2011: 71]: Путинская "диктатура закона", вполне возможно, и есть то, что необходимо для трансформации России из страны бартерной экономики, управляемой грабителями-олигархами, коррумпированными бюрократами и преступными синдикатами, в страну с современной капиталистической экономикой, с честными чиновниками и служителями правосудия (Труд-7, 2000.07.05). Таким образом, в идеологической риторике 2000-го года отмечена переориентация на политический курс централизации и этатизма.
Идеологема «Ельцин»
Таблица 2. Идеологема «Ельцин»
| Исследуемый период | Положительная коннотация | Отрицательная коннотация | Cмешанная коннотация |
| 1992 г. | 84,4% | 12,7% | 2,9% |
| 2000 г. | 10,2% | 84,3% | 5,5% |
Б.Ельцин воплощал идеологию демократии, с этой точки зрения, можно было рассматривать идеологему Ельцин как сквозную по отношению к идеологеме «Демократия», но, поскольку в 90-е годы она являлась ведущей идеологемой-антропонимом, мы выделили ее в отдельную идеологическую единицу. Она является интересным материалом для исследования, поскольку толкование идеологической составляющей личностной идеологемы, как правило, в словарях не отражено, и мы можем реконструировать идеологический портрет только с ориентацией на контекст политического и публицистического дискурса, а также самопрезентацию политика. Как правило, в идеологемах личностного характера выдвигается одна или несколько ведущих черт характера личности, проявляющихся в поступках и действиях. Выделим следующие черты:
-непредсказуемость и стихийность, недальновидность: Народ устал от безвременья, пустых обещаний прежних властей, неразберихи, непредсказуемости Бориса Ельцина, больше "работавшего с документами" в Горках, чем в Кремле» (Труд-7, 2000.05.04); Вот этот самый худший вариант и выбрало потом правительство радикальных реформаторов, назвав шоковой терапией. Сейчас говорят: при советской власти экономика была заложницей политики. Но что после 92-го изменилось? Вы думаете, Ельцин читал программу "500 дней"? Даже Шаталин, который считался ее разработчиком, перед смертью признался, что все 280 страниц не читал. А между тем, когда корреспонденты спрашивали Бориса Николаевича, какой у него самый счастливый день, президент с важным видом отвечал―501-й. Только через 8 лет он слезу уронил, каюсь, граждане, мы думали, что все можно сделать быстро. (Труд-7, 2000.11.14).
-реформаторская смелость: Мы писали историю новой России с чистого листа методом проб и ошибок",―простодушно признался Б.Ельцин. То есть не было для него тысячелетней русской истории, ее традиций и уроков. Облетел, помнится, в США статую Свободы, вернулся на Родину и при идейной поддержке столичной "образованщины" и впрямь начал писать нашу историю "с чистого листа"―по живому» (Труд-7, 2000.05.11).
- разрушительство: Сегодня, когда Б. Ельцин появляется в телевизоре с доброй пенсионерской улыбкой на лице, многие не вспоминают о том, как, идя к власти, этот человек не щадил ничего, включая и государственные устои (Труд-7, 2000.06.15); Как вы оцениваете роль Бориса Ельцина в нашей истории? Ельцин – последний удачливый диссидент-разрушитель. Он мог разрушить все, что угодно, – от Ипатьевского дома до коммунистической партии. При этом он оказался совершенно непригоден к созидательной работе. Кредит российской поговорки "кто пьян да умен – два угодья в нем" был давно исчерпан, и приходилось краснеть за великую державу. (Труд-7, 2000.12.07).
-барство: <…> с барского плеча Ельцин дарил выборность тому, другому, третьему, потом больше, ища себе союзников <…> это ведет к разрыву, мы расползаемся, мы продолжаем расползаться… (Труд-7, 2000.09.23).
-формализм в подходе к государственному управлению: К сожалению, Ельцин и здесь больше увлекался внешней стороной дела, парадностью, формами доклада, а не сутью, не реальной работой по созданию дееспособной армии. (Труд-7, 2000.05.17).
Таким образом, публицистический дискурс 2000 года низводит мифоимидж экс-президента. Согласно новой идеологической конвенции перечень производных лексических единиц (ельцинизм, ельцинский и др.), имевших положительную идеологическую оценку, приобретают негативную оценочную характеристику.
Идеологема «СССР»
Таблица 3. Идеологема «СССР»
| Исследуемый период | Положительная коннотация | Отрицательная коннотация | Cмешанная коннотация |
| 1992 г. | 1,6% | 98% | 0,4% |
| 2000 г. | 27% | 63,5% | 9,5% |
Поскольку это наиболее актуальная идеологема советского периода, для нас важен вопрос: можно ли сейчас провести четкую границу между тоталитарной политической риторикой и посттоталитарной? Нам представляется – едва ли. Ярким примером, иллюстрирующим тезис, служит тенденция к образованию синонимических рядов, закрепляющих идеологические догмы, и это особенность тоталитарного языка [Купина 1995: 15]. Мы выделяем ряд лексем, которые приобретают синонимичное толкование в постсоветском идеологизированном языке. Сравним контекст НКРЯ с лексикографическим толкованием в Толковом словаре языковых изменений конца XX столетия под ред. Г.Н.Скляревской (далее – ЯИ):
красно-коричневые: ЯИ: Совокупность организаций и движений национально-коммунистической ориентации: представители этих организаций и движений с пометой полит. неодобр.; НКРЯ: Подобно Дон Кихоту, сражающемуся с ветряными мельницами, на протяжении последних лет мы непрерывно боролись с призраками, образами, абстракциями, будь то "номенклатурный реванш", "угроза красно-коричневых" или другие аналогичные химеры (Труд-7, 2000.12.08).
партократ / партократия: ЯИ: партократ – в советское время о руководящем партийном работнике КПСС с пометой неодобр. (партократия отсутств.); НКРЯ: А теперь стоит какой-нибудь партократ со свечкой в руке, не умея и не зная, как перекреститься, и разглагольствует о происхождении коммунистов от Христа (Труд-7, 2000.06.08).
большевики / большевизм: ЯИ: большевизм – идеология и политика большевиков; большевик – коммунист как преемник созданной В. И. Лениным Всероссийской коммунистической партии (большевиков) – ВКП (б); НКРЯ: Большевизм создал разветвленную систему "промывки мозгов", задачей которой было создание "нового человека". Не удовольствовавшись одной лишь государственной властью, он ради своих теоретических постулатов покусился даже на природу человека (Труд-7, 2000.11.03).
При широком обобщении, свойственном идеологическому языку, приведенный перечень лексем имеет значение апологетики / апологета тоталитарного режима с преимущественно абсолютным отрицательным аксиологическим модусом. Значит, происходит смещение акцентов в толковании данных лексем в публицистическом контексте, это подтверждается лексикографическими данными. Таким образом, несмотря на полицентричность политического дискурса постсоветской России, очевидна грубая прямолинейность в оценке «свои – чужие». Феномен резкого сокращения различный политических группировок как противостоящих политическому курсу, так и проправительственной в 2000-х, на наш взгляд, коррелирует с высказыванием литературного критика Л. Данилкина о том, что «ни ностальгия по СССР, ни аффектированная ненависть к нему – ни вообще отношения с "советским" – не были главной темой нулевых годов. Условно советское прошлое воспринимается как образец бытия-в-проекте, жизни с плохим, но со смыслом; как романтическое время войны, эпическое время, когда что-то в самом деле происходило – а не имитировалось только, как сейчас» [Данилкин 2010: ]. В связи с данным высказыванием особый интерес представляет эволюция идеологемы советский в постсоветском политическом дискурсе. Идеологема приобретает положительный аксиологический модус в следующих сферах употребления:
- культура: По ТВ часто стали показывать фильмы из советской классики, и это радует. На их фоне хорошо видна бессодержательность и примитивность американских лент, которыми нас кормят вот уже много лет. На минувшей неделе демонстрировались картины, посвященные Великой Отечественной войне <…> Такие фильмы воодушевляют и объединяют наш народ, особенно перед великим праздником – Днем Победы (Труд-7, 2000.05.04).
- спорт: Изменился хоккей, стал быстрее, жестче. Русские игроки, традиционно славившиеся филигранной техникой, уже не плетут кружев, как их великие предшественники <…> Как же хочется увидеть российскую сборную в лучших традициях советской школы! (Труд-7, 2000.08.19).
- промышленный комплекс: В советское время вологодский лен был предметом особой гордости государства. И надо было очень постараться, чтобы довести отрасль до плачевного состояния: бездеятельность региональных властей вкупе с насыщением российского рынка низкокачественным ширпотребом к середине 90-х годов едва вообще не уничтожила ее (Труд-7, 2000.05.06).
- победа советского народа в Великой Отечественной войне: "Догоним и перегоним!" – лозунг советских времен не так уж и плох, если подкреплять его каждодневными большими и малыми делами. Когда-то, в 1945 году, мы одержали Великую Победу над врагом. (Труд-7, 2000.05.26)
Нам представляется, переосмысление советского прошлого связано не только с политикой президента В.В.Путина, взявшего курс на возрождение так называемых патриотических и религиозных ценностей нации, в малой степени характерных для политической риторики президента Б.Ельцина: Вот уже скоро десять лет как российский гражданин попросту не знает, в каком государстве он живет <…> он вообще с недоверием относится ко всему частному – и к частной собственности, и к частной жизни. Он по-прежнему окружен символами и мифами советского времени. Да и вообще, советский режим благодаря советским же фильмам и песням представляется многим чуть ли не светлой романтической жизнью. Наконец, человек просто не знает, является ли Россия продолжателем СССР, восстанавливает свою историческую родословную или это вообще какое-то новое государство. И выходит, болезнь, которой переболела Россия, оказывается вовсе не была болезнью (Труд-7, 2000.08.12). Политический дискурс 2000-х, на наш взгляд, способствует частичной мифологизации советского периода российской истории с акцентировкой возвеличивания побед, достижений, исключительности советского народа.