Интересны среди них портреты прославленного Богдана Хмельницкого. По оригиналу его портрета В.Гондиус (голландский художник) выполнил три гравюры. На Хмельницком шапка, отороченная мехом и украшенная страусовыми перьями, атласный жупан, делия с широким меховым воротником и застёжками искусной работы. В руках – булава. Лицо энергично, в нём нет шляхетской надменности, он смотрит спокойно, почти уныло, уверенно, но невесело. Щёки его запали, на лбу и переносице – складки. Чувствуется, что перед нами сильный, но усталый человек. Портрет связан с тем периодом в жизни Хмельницкого, когда в Результате сговора Польши с крымским ханом, ей удалось отбить у Хмельницкого практически все украинские земли. А поражение под Берестечком настроило народные массы против Хмельницкого. Для продолжения борьбы ему нужна была передышка. В этой ситуации рассылка гравированных портретов, напоминавших о нём как инициаторе восстания, вожде и князе, могла быть для него своеобразным средством поднятия престижа, восстановления народного доверия. Не случайно поэтому на портрет нанесён не его личный герб, говорящий о его шляхетском происхождении, а герб Запорожского войска, окружённый инициалами Богдана Хмельницкого. Самуил Величко, писарь полтавской войсковой канцелярии, в своей летописи событий 1648-1720г. делает тушью портреты гетманов. Есть здесь и портрет Хмельницкого. Гетман изображён здесь без шапки, в кольчуге, поверх которой наброшена делия, за его фигурой – раздвинутый занавес. Композиция в духе шляхетского портрета. Обрамление, герб (личный, не запорожский), изображённый на фоне знамён, пушек, литавр и ядер – всё это в стиле барокко. Но в облике героя нет напыщенности и заносчивости, он смотрит задумчиво и грустно. В этом основное отличие казацкого портрета от шляхетского (сарматского).
Портреты донаторов
Есть и донаторский портрет Хмельницкого – в иконе «Покров Богородицы» (кон. XVII в.). Композиция этой иконы соответствует типу «Мадонны милосердия», возникшему в Италии в 15 веке, популярному в Речи Посполитой. Богородица прикрывает своим плащом коленопреклонённых молящихся. Под её левой рукой царь (напоминающий Алексея Михайловича), Богдан Хмельницкий, лицо которого видно лучше всех и две женщины; под правой – архиерей Лазарь Баранович, монахи. Здесь гетман изображён молодым, цветущим, с гордо поднятой головой. В отличие от других персонажей он не молиться, а задорно поглядывает на зрителя. Это как раз тот Богдан, которого знал украинский народ. Как и ранее в портретах донаторов реалистические традиции здесь оказались сильнее.
Портретные фигуры в некоторых украинских иконах функционально близки ктиторским портретам. Такова икона «Распятие» из Пырятина с изображением лубенского полковника Леонтия Назаровича Свечки. Суровое и скорбное лицо полковника очень выразительно, чувствуется, что писалось с натуры, а вот фигура написана в иной манере: она распластана, закрашена как отдельная плоскость. Свечка финансировал строительство надвратной церкви Мгарского монастыря близ Лубен – административного центра полка, которым он командовал. Монастырь на иконе правдоподобен, хотя её фон декоративен. Такое стилевое противоречие (соединение условности и реализма) можно объяснить тем, что требования к написанию икон, портретов и пейзажа в то время не совпадали. Портрет в иконописном стиле был уже неприемлем. Известен и другой, светский портрет Свечки (1688г.). Лица на обоих портретах сходны, но не одинаковы. На иконе Свечка выглядит старше, на лбу его морщины. На светском портрете полковник изображён аристократично: с бородкой, кожа гладкая, лицо выбелено, черты лица несколько идеализированы, в глазах какая-то холодность. Портрет Свечки в иконе конечно же более реалистичен, в лице запечатлена его сложная жизнь, крымские походы, рачительность как хозяина (стремление собрать капитал на строительстве водяных мельниц, скупка имений).
Женские портреты
Последняя четверть XVII века была временем оживлённой миграции населения Украины. На Правобережье чёткого административного порядка не было. Формально подчиняясь то польскому королю, то гетману, правобережное казачество образовывало свои полки. Из таких полковников особую славу стяжал Семён Палей, сделавший своей резиденцией Фастов. Сохранился интересный прижизненный портрет жены Палея - Феодосии. Молодая женщина изображена во весь рост. Она стоит у стола, накрытого ковром. На нём – скульптурное распятие и книги в дорогих переплётах. Книги, одну из которых Феодосия кладёт на стол, - типичная деталь для этого времени (большинство казаков, их жёны и дети умели читать). Одета она по украинской, не западноевропейской моде, которой в то время следовали знатные польские дамы. На ней длинный парчовый жупан с меховым воротником. На голове – кибалка – высокий закруглённый картонный колпак, обшитый белой тканью. У ног Феодосии её малолетние дети от первого брака. По фигуре и характерному жесту жены полковника видно, что она ждёт от него ещё одного ребёнка. Произведений, подобных по стилю и замыслу, в Польше в XVII веке не писали. Иерархическая перспектива, скрупулёзно прорисованные орнаменты, декоративность решения, застылость поз – всё это связывает портрет Феодосии с давней традицией и именно украинской. Идея предназначенного для церкви портрета – прославление материнства. Она отразила настроения края, опустошённого войной, но не потерявшего оптимизма. Палей вместе с казацким народом верил, что край оживёт. Таким образом, портрет имел двоякую функцию: Феодосия с детьми отдавалась под защиту Бога, а прихожане видели, что хозяин Фастова не ожидает бедствий и войны.
На Левобережье женский портрет достаточно высокого уровня написал Иван Паевский. Это портрет жены Новгород-Северского сотника Лукьяна Журавки – Евдокии. Его композиция такая же, как и портрета Ф.Палей, но мастерство в написании фигур и фона выше. Не смотря на сохранение иерархической перспективы лица и жесты портретируемых точно передают их эмоции. Контраст настроений изображённых – печаль детей и спокойный, цветущий вид Евдокии – связан с тем, что перед нами эпитафиальный портрет. Евдокия умерла при родах и похоронена в храме Троицкой церкви, где и находится её портрет. Важную роль в его композиции играет изображение новозаветной троицы – не икона, а картина в раме. Зная западноевропейскую традицию, мастер точно и реалистично передаёт небо с облаками, скалу, деревья, дали, само распятие, видно, что он владеет линейной и воздушной перспективой. Однако фигуры портретируемых написаны в народной традиции: они выстроены вдоль первого плана, не заслоняют друг друга, каждая тщательно выписана. Именно этим данный портрет отличается от западноевропейских барочных изображений. Для казацкого же барокко характерна двойственность семантики элементов композиции. Фигуры не только представляют конкретных людей, но и являются олицетворениями разных понятий: Евдокия- материнство и душевная чистота, двое мальчиков – братская любовь, девочка – младенчество, книга – обращённость Євдокии к вечному миру.
Итог: после присоединения Малороссии к Русскому государству в роли донаторов (ктиторов) выступают гетманы и казацкие старшины (полковники, сотники и прочие), соединявшие воинские обязанности с функцией гражданских администраторов. Их портреты – прижизненные, а чаще посмертные, становятся непременным элементом церковного убранства. Казацкие портреты – типичное явление украинского барокко, рождение которого связано с особыми местными условиями, отличными от польских. Женский портрет конца XVII века представляет особую разновидность ктиторского жанра в портретном искусстве Украины – изображение будущих матерей.