При изучении неолита источниками служат керамика и кремневые орудия.
Памятники елшанского типа впервые были выявлены при раскопках Елшанских стоянок в Оренбургской области (Васильев И.Б., Выборнов А.А, 1977). В дальнейшем стоянки данного типа обнаружены и на территории Куйбышевской области. Памятники данного типа немногочисленны, но материалов достаточно чтобы охарактеризовать характер культуры.
На Старо - Елшанской стоянке найдены фрагменты примерно 15 сосудов и один целый сосуд. Форма сосуда мешковидная, шейка несколько заужена, венчик слабо отогнут. Сосуд ассиметричен, в плане имеет овальную форму. Фактура теста плотная, в глине песок и мелкотолченая раковина. Цвет сосуда серый и коричневый, обжиг неровный. На внешней и внутренней поверхности имеется толстый слой известковой корки, на внешней стороне есть следы лощения. На шейке на противоположных сторонах сосуда имеются отверстия, видимо для подвешивания. Под венчиком несколько горизонтальных, неглубоких вдавлений, другого орнамента нет. Остальная керамика данного типа аналогична описанному сосуду, но есть и прямостенные, не профилированные сосуды. У двух сосудов на срезе венчика имеются поперечные насечки, у одного под венчиком нанесен ряд глубоких вдавлений, «жемчужин». Три сосуда имеют резной орнамент, один ряд ямок.
На Ивановской стоянке выделено 83 сосуда. Сосуды изготовлены из хорошо перемешанной глины с примесью мелкотолченой раковины, песка и мелкого шамота. Фрагменты серого или коричневого цвета, поверхность хорошо заглажена, иногда залощена. Керамика плотная, но полностью не прожжена, на изломе двух или трехслойная.
Кремневый инвентарь стоянок данного типа. Сырьем для изготовления орудий труда служил галечниковый кремень невысокого качества, встречающийся на речных пляжах. После очищения галек от корки получался нуклеус - ядрище, с которого и получали заготовки для изготовления орудий труда. С нуклеусов скалывали в основном отщепы, которые преобладают над ножевидными пластинами. Орудий труда не так уж и много - около 50 в каждой коллекции. Это так же указывает на архаику, а с другой стороны на временный характер стоянок. Ведущей категорией орудий являются скребки для обработки шкур, дерева и кости, изготовленные на пластинах или отщепах, концевого или округлого типов. Вторая по численности группа изделий - резцы на пластинах для работы по дереву или кости. Для сверления или прокалывания использовались острия. Наконечники стрел на пластинах немногочисленны. Очень хорошо представлены на каждом памятнике деревообрабатывающие орудия: тесловидные и долотовидные, изготовленные при помощи обивки и шлифовки.
Благодаря радиоуглеродному методу удалось определить по ракушкам и костям (обнаруженным в культурных слоях елшанских памятников) возраст вышеописанных материалов. Их развитие проходило от середины 7 тысячелетия до нашей эры и до начала 6 тысячелетия до нашей эры, то есть 8,5 тыс. лет назад.
Было раскопано два погребения данной культуры. Первый костяк был ориентирован головой на северо-запад. Лежал в сильно скорченном положении на правом боку, а руки были подложены под голову. Второй был ориентирован головой на север. Вытянут на спине, а руки были сложены на тазобедренных костях. По определению палеонтрополога Хохлова А.А. представители елшанской культуры относятся к древнеуральской расе.
Одним из наиболее показательных для характеристики средневолжской культуры является комплекс стоянки Ильинка. В результате раскопок было обнаружено около 50 сосудов с примесью песка в глиняном тесте. Их можно подразделить на несколько групп. Первая представлена прямостенными или S - о видными сосудами либо без орнамента, либо с прочерченными линиями. Важно отметить ч то аналогичная группа керамики представлена в небольшом количестве на многих памятниках средневолжской культуры. А во-вторых, нетрудно заметить ее большое сходство с керамикой елшанской культуры. Это может свидетельствовать о том, что определенная часть населения Самарского Поволжья явилась одной из основ для сложения средневолжской культуры. Данный вывод в некоторой степени подтверждает и кремневый набор изделий, обнаруженный на Ильинской стоянке. Скребки на пластинах и отщепах концевого и округлого типов, резцы на углу пластины, симметричные острия и сверла, скобели, наконечники стрел на пластинах, рубящие орудия.
Вторая группа керамики на стоянке Ильинская представлена фрагментами, украшенная наколами треугольной формы в отступающей манере. Аналогичная керамика представлена как на памятниках бассейна р. Сок, так и на памятниках р. Самары. Под срезом венчика у многих сосудов проходит горизонтальный ряд ямочных вдавлений. Орнаментальные композиции представлены горизонтальными и наклонными рядами, их сочетанием, волнистым или горизонтальным зигзагом, меандрами и треугольниками. Большинство сосудов с накольчатым орнаментом плоскодонные.
Третья группа посуды на Ильинке характеризуется зубчатой техникой нанесения орнамента. Сходные черепки обнаружены практически на всех памятниках средневолжской культуры. Так же, как и у предыдущих групп, под срезом венчика проходит ряд «жемчужин». Узоры представлены горизонтальными или наклонными рядами, вертикальным зигзагом, «шагающей» гребенкой, «косой» решеткой. Днища преимущественно плоские.
Характеристика культуры
Елшанская культура
Елшанская культура раннего неолита, судя по имеющимся данным, объективно является наиболее древней керамической культурой в междуречье рек Волги и Урала, а при сопоставлении ее с другими неолитическими культурами Европы, она оказывается наиболее ранней и среди них. Данное обстоятельство вызывает к елшанской культуре повышенный интерес, поскольку ее своеобразный облик и хронологические сопоставления позволяют предполагать наличие самостоятельного очага раннего гончарства на Волге и существенно меняют взгляд на время начала эпохи неолита в Восточной Европе.
К настоящему моменту известно более полутора десятков памятников елшанской культуры, составляющих солидную источниковедческую базу для ее изучения. Наиболее известными и информативными среди них являются Ивановская, Старо-Елшанские I и II, Виловатовская, Максимовская стоянки, расположенные в долине реки Самары и ее притоков, а также памятники бассейна реки Сок: стоянки Красный Городок, Нижняя Орлянка II, Чекалино IV, Лебяжинка IV, Ильинка. К этому же кругу, видимо, принадлежат и некоторые неолитические памятники Ульяновской области - Луговое III, Лебяжье I и др. Все они являются памятниками поселенческого типа, хотя на нескольких из них обнаружены единичные. погребения. Ареал «елшанских комплексов» распространяется в пределах современной лесостепи между реками Волга и Урал, захватывая также часть Волжского правобережья в пределах Ульяновской области, хотя ареал культуры, возможно, несколько шире и включает в себя также часть территории Примокшанья. В.В. Ставицкий считает, что некоторые материалы этого региона, в первую очередь, часть коллекции стоянки Имерка VII, аналогичны елшанским.
Наблюдения за топографической ситуацией, в которой находятся ранненеолитические стоянки, показали достаточно стандартный набор условий, необходимых для их местонахождения. Практически все памятники занимают останцы первых надпойменных террас, расположенные в пределах низкой поймы. Второе условие - это наличие близ памятника притока у основного русла реки или небольшой протоки, существующей или пересохшей. Например, стоянка Большая Раковка II расположена близ места впадения р. Черной в р. Сок, Ильинская - р. Тростянки в р. Сок, Ивановская - р. Турганика в р. Ток. Следы протока были зафиксированы в раскопе во время работ на Чекалино IV, возможно, это старица р. Орлянки, притока р. Сок. В аналогичных условиях находится Виловатовская стоянка и другие памятники. Конечно, трудно с уверенностью говорить, чем вызвано подобное единообразие топографических условий - особенностями сезонного функционирования, хозяйственными причинами, связанными с определенными приемами рыболовства или какими либо иными детерминантами. Но признак этот представляется важным хотя бы потому, что даст возможность практически безошибочно обнаруживать неолитические памятники во время разведочных работ.
В местах сужения долины реки стоянки располагаются достаточно высоко относительно русла. На участках же расширения долины памятники расположены вблизи понижений на поверхности высокой поймы. По мнению Ю.А. Лаврушина, относительно высокое гипсометрическое положение стоянок в местах сужения долины свидетельствует об имевших в ту эпоху место высоких половодьях. Что касается участков расширения долины, то низкое гипсометрическое положение стоянок говорит, по-видимому, об их кратковременном характере.
О том, что поселения существовали недолго и носили, скорее всего, сезонный характер, свидетельствуют и иные признаки. Культурные отложения характеризуются сравнительной немногочисленностью артефактов, небольшой мощностью (10-20 см) культурных слоев, отсутствием долговременных углубленных в материк жилищ при наличии на некоторых стоянках очажных пятен, небольших хозяйственных ям, содержащих кости рыб и отходы кремневого производства. Остатки небольшого котлована, возможно, жилищного, были встречены лишь, на одной стоянке - Лебяжинке IV.
К любопытной разновидности культурных отложений относятся скопления раковин моллюсков семейства Unionidae, обнаруженные на ряде стоянок (Максимовка, Виловатое, Чекалино IV и др.). Об их антропогенном характере убедительно свидетельствует намеренное вкладывание створок одна в другую, зафиксированное на Чекалино IV, а также данные об образе жизни двустворчатых моллюсков, согласно которым они не могут естественным путем образовать подобных скоплений, а тем более «вложиться» одна в другую. Раковины, находившиеся в культурном слое Чекалино IV и на полу котлована Лебяжинки IV, послужили образцами для радиоуглеродного датирования.
Основными категориями находок на стоянках времени раннего неолита являются, как это бывает повсеместно, кремневые орудия и керамическая посуда. Елшанская керамика вызывает повышенный интерес в силу своей глубокой древности. Технология ее изготовления специально изучалась в лабораторных условиях с применением метода бинокулярной микроскопии по методике А.А. Бобринского. Автор анализов И.Н. Васильева пришла к важному выводу о том, что, вопреки традиционным представлениям, для изготовления елшанской посуды использовалась не глина с примесями искусственных добавок, а иное пластическое сырье, которое исследователь идентифицирует с илистыми или сапропелевыми отложениями. В составе этого материала фиксируются включения специфической растительной органики, рыбьей чешуи и ребер, а также изредка фрагменты раковины до 1 мм. Данные примеси носят, скорее всего, естественный характер и вполне обычны для сырья, связанного с водоемами, которое в процессе изготовления посуды просто промешивалось без использования искусственных отощителей. В сырье много железистых соединений в виде зерен оолитового бурого железняка и охристых включений. Фрагментированность керамического материала не позволяет в полном объеме представить способ конструирования елшанской посуды; тем не менее несколько более или менее хорошо сохранившихся сосудов позволили охарактеризовать эту часть гончарной технологии. Конструирование, по мнению И.Н. Васильевой, велось путем лоскутного налепа с помощью форм-моделей и использованием прокладок из шкур животных. О применении таких прокладок свидетельствуют статические отпечатки волос животных на поверхностях сосудов. В качестве строительных элементов использовались тонкие лепешки размером около 5 см. В одном случае удалось определить, что конструирование было зональным и производилось по кольцевой траектории. Высота зон составляла 6-7 см.
Внешние поверхности сосудов заглаживались и полировались костью или галькой, внутренние же обрабатывались менее тщательно - они шероховаты и несут на себе следы заглаживания инструментом наподобие деревянного скребка. Изнутри на поверхностях сосудов фиксируются статические отпечатки растительности и вмятины от давления пальцев. Обжиг был низкотемпературным - 450-6500, но с долговременной выдержкой.
А.А. Бобринский, а также автор приведенных определений И.Н. Васильева, предполагают, что при использовании подобной технологии водонепроницаемость и прочность изделий достигалась не только с помощью обжига, но и путем их пропитки некими органическими растворами, что являлось реликтом догончарной эпохи. Эти авторы относят гончарство елшанского населения к протогончарным производствам, основанным на использовании илистого сырья.
Елшанская посуда существенно отличается от керамики других культур европейского раннего неолита, что служит одним из веских оснований для типологического обособления этой группы материалов. При этом наблюдается определенное сходство в формах наиболее ранних сосудов самого широкого круга евразийских неолитических культур с елшанскими, что на начальных этапах изучения елшанского феномена послужило основанием для привлечения в качестве аналогий керамики с весьма удаленных территорий.
Дальнейшие исследования вынудили отказаться от большинства подобных сопоставлений, хотя сам факт схожести форм наиболее древних сосудов ряда европейских и азиатских раннекерамических культур вызывает определенный интерес и в свое время послужил основой для выдвижения В.Н. Даниленко гипотезы «архаико-неолитического импульса», благодаря которому, по его мнению, неолитическая традиция распространилась из восточно-каспийского региона в Европу вплоть до Дании и Норвегии. У этой гипотезы до сих пор есть сторонники. Но если даже подобный импульс имел место, то Елшанская культура, скорее всего, либо совсем не испытала его воздействия, либо оно было крайне незначительным. Аргументы в пользу такой точки зрения будут изложены ниже.
Елшанские сосуды, в основном, сравнительно небольших размеров, тонкостенные, в стенках довольно часто встречаются сквозные конические отверстия, сделанные после обжига. Верхние части сосудов имеют либо прямую, либо плавную S-видную профилировку, срезы венчиков плоские, приостренные и округлые. Преобладают плоские и приостренные днища, но некоторые сосуды имеют и округлые донца. На Ивановской, II Старо-Елшанской и II Нижнеорлянской стоянках было обнаружено по одному сосуду, имеющему острое донце, завершающееся своеобразным «шипом».
При анализе керамики совершенно справедливо особая роль отводится орнаментации. Елшанская керамика украшена своеобразными орнаментами, выполненными с применением трех разновидностей техники нанесения: прочерченных линий, разреженных наколов и ямочных вдавлений правильной округлой или неправильной формы и с негативом - «жемчужиной» или без него. В единичных случаях фиксируется гладкая качалка, либо короткие насечки. Анализ показывает, что с применением тех или иных приемов орнаментировано, как правило, порядка 50-80% сосудов.
Так, из 37 сосудов стоянки Нижняя Орлянка II, полностью лишены орнамента лишь шесть сосудов, из 25 сосудов стоянки Чекалино IV не орнаментированы 10, из девяти сосудов Красного Городка не несут орнамента два. При этом необходимо отметить, что значительная часть сосудов украшена лишь ямочно-жемчужным пояском, но это не лишает данный элемент декора статуса орнамента.
Наиболее часто встречающимся орнаментальным мотивом является горизонтальный ряд ямок с выпуклыми негативами на внутренней или, в зависимости от того, где нанесены ямки, внешней стороне сосуда. Этот ряд приурочен к верхней части сосуда; иногда таких рядов несколько, 110 больше трех не зафиксировано. Нередко ямочно-жемчужный поясок представляет собой ряд сквозных отверстий при наличии «жемчужины» - негатива. Ряды ямок зачастую встречаются в композиции с другими мотивами. Большой интерес представляет сосуд со стоянки Нижняя Орлянка II, имеющий под венчиком сквозные отверстия, между которыми с внешней и внутренней стороны видны отпечатки тонкого и плоского ремешка.
Другой распространенный мотив - ромбическая сетка, выполненная прочерченными линиями. Довольно часто встречается мотив «висячих» треугольников, нанесенных ямками, прочерченными линиями, либо разреженными наколами в сочетании с прочерченными линиями. Известны сосуды, на которых орнамент выглядит в виде зигзага из прочерченных линий, иногда в сочетании с разреженными наколами. В ряде случаев разреженные наколы представляют самостоятельный орнаментальный мотив. Единичные сосуды украшены гладкой качалкой, либо короткими насечками, выстроенными в оригинальные композиции. Прочерченными линиями иногда выполнялись простые композиции в виде горизонтальных или наклонных линий. Значительное число елшанских сосудов имеет орнаментированные насечками, либо разреженными наколами срезы венчиков. Важно отметить, что основные из перечисленных орнаментальных признаков примерно в одних и тех же соотношениях присутствуют в большинстве коллекций елшанской керамики. Это свидетельствует об их устойчивой взаимосвязи и о наличии вполне определенной орнаментальной традиции.
Кремневый инвентарь на елшанских памятниках всегда превосходит керамические изделия. Дать достоверную характеристику кремневой индустрии, соответствующей керамике елшанской культуры долгое время было довольно затруднительно в силу того, что все, без исключения, памятники с елшанской керамикой содержали также и другие материалы, занимающие совершенно иную культурно-хронологическую позицию. Так, например, на Ивановской стоянке елшанская керамика залегала совместно с накольчатой и гребенчатой, аналогичная ситуация наблюдалась и на других стоянках бассейна реки Самары. Применительно к этим памятникам можно говорить лишь о том, что типологически вычленяемые елшанские сосуды, хотя и совместно с керамикой иного облика, находились в самых нижних слоях этих поселений. Коллекции кремневых изделий со стоянок бассейна реки Самары рассматриваются в публикациях, как правило, суммарно. Вычленение из этих коллекций орудий, соответствующих елшанской керамике, весьма затруднительно по причине того, что все они найдены на памятниках со смешанными культурными слоями.
Случаев бесспорной вертикальной стратиграфии, позволяющей выделить «чистые» елшанские комплексы, всего три: Чекалино IV, Красный Городок и Ильинка. Кроме того, на стоянке Нижняя Орлянка II, благодаря планиграфической обособленности неолитических находок и их резкого отличия от артефактов основного комплекса памятника - эпохи поздней бронзы, также удалось вычленить условно «чистый» елшанский комплекс. На этих памятниках факт соответствия кремневых изделий керамическому инвентарю надежно установлен уже на стадии полевых исследований. Соответствующие коллекции предельно подробно описаны в посвященных этим материалам публикациях. Здесь мы суммарно опишем основные черты каменной индустрии этих памятников, которые, вероятно, могут рассматриваться как характерные признаки кремневого производства елшанских комплексов в целом.
Для первичного расщепления использовался обломочный материал различной формы и размеров. Сырьем для изготовления орудий служил местный кремень, встречающийся в виде галек и конкреций в ряде мест Самарского Заволжья. По типу сырья выделяется две основные группы. К первой относится кремень серого с различными оттенками цвета, непрозрачный, однородный, скрыто кристаллической структуры. Вторая группа представлена кремнем красных, розовых, желтых, коричневых оттенков, зачастую с халцедоновыми включениями, неоднородным по структуре. Обе группы сырья являются местными. Встречаются и иные разновидности кремня, но они составляют незначительный процент от общего числа кремневого инвентаря. Удельный вес того или иного типа сырья на разных стоянках различен, но при этом сырье первой группы в основном преобладает и является своеобразным признаком архаичности кремневых комплексов, в то время как кремень второй сырьевой группы характерен для более поздних памятников.
В производстве использовались одноплощадочные нуклеусы с зауженным основанием и зоной скалывания не более 2/3 окружности или с торца, а также нуклевидные куски с бессистемным снятием отщепов. Встречается прием встречного расщепления с двух площадок, подтеска контрфронта. В небольшом количестве в коллекциях встречаются изделия со следами пребывания в огне в виде мелких паутинообразных трещин и характерных изменений структуры и цвета породы.
В качестве заготовок применялись отщепы и ножевидные пластины. Наряду с ними широко использовались обломки галек, различные технические сколы, морозобойные куски и т.п. Приемы вторичной обработки представлены ретушью, резцовым сколом, двусторонней обивкой. Единичные 'экземпляры орудий имеют следы частичной шлифовки. Ножевидные пластины, как правило, удлиненных пропорций. Среди них имеются как хорошо ограненные экземпляры с параллельными краями, так и пластины с нерегулярными гранями и изогнутым профилем. Среди этой категории заготовок пластины, оформленные регулярной ретушью, не составляют большинства. Весьма значителен удельный вес пластин со следами мелкой псевдоретуши, образовавшейся в результате работы без предварительной вторичной обработки изделий.
Орудийный набор представлен различными разновидностями режущескоблящего инвентаря, деревообрабатывающими инструментами, перфораторами, наконечниками, выемчатыми и комбинированными орудиями. Среди скребков преобладают отщеповые формы различных типов, хотя имеются и скребки на пластинах, преимущественно концевые. Некоторые из них имеют альтернативные рабочие края.
Резцы изготавливались практически на всех видах заготовок, начиная от пластин и заканчивая отщепали и техносколами различных типов. Заметную роль среди изделий с резцовыми сколами играют ретушные и трансверсальные формы. Резцы на пластинах изготовлены по методу нанесения скола на край. Наряду с орудиями, имеющими целенаправленно оформленные резцовые сколы, имеются также и псевдорезцы с выкрошенными от работы углами и кромками.
Многочисленную и весьма типичную группу кремневых изделий представляют деревообрабатывающие орудия. Техника обработки этой категории изделий выглядит как двусторонняя обивка. Единичные экземпляры подшлифованы. На некоторых орудиях имеется легкая заполированность на обушковых частях, что связано с креплением инструмента в муфте. Формы орудий подтрапециевидно-треугольные, несколько асимметричные. Тесловидные орудия имеют слабовыпуклый рабочий край, долотовидные - хорошо выраженные спинку и брюшко. На Нижней Орлянке II восемь рубящих орудий были найдены в виде «клада». Они несколько отличаются от обычных для других елшанских памятников орудий деревообработки удлиненными пропорциями и крупными размерами. Выделяют их и условия обнаружения. Два «клада» кремневого сырья были обнаружены также на стоянке Красный Городок.
Заметной и весьма важной категорией изделий являются наконечники стрел, которые обнаружены на большинстве стоянок раннего неолита лесостепного Волго-Уралья и которые со времени обнаружения елшанских комплексов, не смешанных с иными материалами, можно считать серийными изделиями. Заготовками для них служили ножевидные пластины. По краям изделия частично обработаны мелкой пологой ретушью, с помощью которой выделен или слегка намечен черешок и оформлено острие. Наконечник с Нижней Орлянки II черешка не имеет, но, тем не менее, по совокупности признаков хорошо вписывается в обозначенный тип. В единичных экземплярах представлены комбинированные орудия типа скребок-резец, скребок-перфоратор, скобель-резец, скребок-скобель и т.д., перфораторы, рабочий край которых оформлен с помощью крутой противолежащей ретуши, выемчатые орудия.
Несколько отличается от описанных комплексов кремневая коллекция Ильинской стоянки. Здесь также присутствуют все перечисленные категории изделий, но наряду с ними имеются и другие типы. Так, среди нуклеусов, обладающих уже отмеченными признаками, присутствуют также призматический двухплощадочный с круговой плоскостью скалывания и конический «карандашевидный» экземпляры. Среди пластин определенная часть может быть отнесена к категории вкладышей, имеются пластины со скошенными концами, с выемками. Некоторые экземпляры изделий выделяются и сырьем, будучи изготовленными из темно-серого полупрозрачного кремня высокого качества, не характерного для юга лесостепного Поволжья. Подобные отличия объясняются, скорее всего, более поздней хронологической позицией комплекса Ильинской стоянки и особенностями культурного взаимодействия населения на заключительном этапе существования елшанской культуры.
На стоянках, содержащих материалы елшанской культуры, встречаются и изделия из кости, но большинство из них невозможно включить в комплекс по причине перемешанности культурных слоев, а на стратифицированных стоянках их просто нет. Исключение составляет стоянка Чекалино IV, где обнаружено два костяных изделия, бесспорно связанных с елшанским комплексом.
На ряде памятников елшанской культуры были обнаружены погребения людей. На I Старо-Елшанской стоянке найдено четыре костяка. Один из них интерпретирован авторами раскопок как золотоордынский, три остальных остались без культурного определения, однако было отмечено, что кости этих погребенных были покрыты слоем известковой корки и имели значительно худшую сохранность по сравнению с первым погребением. Костяки были скорченными, ориентировка различна - СВ., В и СЗ; связать с ними какой либо определенный инвентарь оказалось затруднительным по причине нахождения погребений в культурном слое стоянки. Похожие находки были сделаны и на некоторых других памятниках, но в силу отсутствия при погребенных какого-либо инвентаря и нахождения их в культурных слоях без следов могильных ям, культурно-хронологическими определениями они не сопровождались.
Более или менее достоверное елшанское погребение было найдено на стоянке Чекалино IV. Погребенная - женщина, находилось в неглубоком материковом углублении в сильно скорченном положении на правом боку с руками, подложенными под голову. Ориентировка костяка - северо-западная. Инвентаря при костяке не было, если не считать небольшой ножевидной пластины у основания черепа.
На полу котлована Лебяжинки IV был найден вытянутый костяк, сопровождавшийся инвентарем, который по условиям его расположения и находившимся возле него вещам также может считаться неолитическим. Поза погребенного - вытянутая, на спине, руки сложены на тазобедренных костях, череп повернут на лицом на восток. Костяк ориентирован на север. Погребальный инвентарь представлял собой камень, лежащий у черепа, подвеску под черепом, костяной гарпун, располагавшийся у локтевого сустава, оселок, лежащий у правой ноги. У левой ноги лежали развал плоскодонного сосуда, украшенного ямочно-жемчужным пояском, обломки панциря черепахи, костяные изделия: кинжал, проколка и подвеска.
Обнаруженные костяки, если верна предлагаемая их интерпретация, являются наиболее древними палеоантропологическим материалами в регионе и дают первую возможность представить физический облик людей раннего неолита. Краниологические характеристики этих погребений даны в соответствующем разделе. Здесь скажем лишь, что, судя по этим находкам, население елшанской культуры, видимо, не устраивало больших некрополей и захоранивало умерших прямо на стоянках. Описанные захоронения дают первоначальное представление о погребальном обряде населения того времени. Вместе с тем, пока не появится возможность оперировать серийными материалами, вопрос о погребальном обряде елшанцев остается открытым, особенно учитывая существенные различия признаков приведенных погребений.
Важными представляются выводы А.А. Хохлова относительно принадлежности описанных костяков к представителям древнеуральской расы. Наряду с прочими аргументами, этот факт говорит о том, что субстратом елшанской популяции могло быть население, занимающее территориально близкую к рассматриваемому региону позицию, либо проживающее непосредственно на территории Среднего Поволжья. Антропологические определения, таким образом, в какой-то мере помогают в решении вопроса происхождения елшанской культуры, который в настоящий момент является одним из остро дискутируемых.
И.Б. Васильев и А.А. Выборнов, основываясь на некотором сходстве керамических сосудов, считают, что возникновение памятников елшанскоro типа это результат миграции на Среднюю Волгу инокультурного населения. В происхождении культуры, по их мнению, решающая роль принадлежит среднеазиатским племенам, оставившим слой раннего неолита на пещерной стоянке Джебел в прикаспийском Туркменистане и ряд памятников в районе Лявляканских озер и в долине реки Дарьясай в Узбекистане (Учащи 131 и др). Авторы гипотезы даже наметили возможный путь миграции среднеазиатского населения на Волгу, который, по их мнению, пролегал по юго-восточному краю Прикаспийской низменности и, возможно, южным предгорьям Урала, а затем по рекам Урал и Самара.
Н.Л. Моргунова в целом придерживается автохтонной версии возникновения неолитической культуры юга лесостепного Волга-Уралья, не исключая при этом «импульса идеи гончарного производства,… привнесенного волнами более южного пришлого населения», которые внедрили в местную среду идею керамического производства. Под южным населением подразумеваются те же неолитические племена Аралокаспийского водораздела. Помимо того, на основании бесспорного, как считает Н.Л. Моргунова, сходства керамики, исследователь отмечает также влияние на процесс сложения волго-уральской культуры традиций населения Нижнего Дона (Ракушечный Яр).
Таким образом, походы этих авторов к проблеме в основном близки. Разница же заключается в том, что позиция И.Б. Васильева и А.А. Выборнова носит ярко выраженный миграционистский характер, в то время как точка зрения Н.Л. Моргуновой выглядит менее рельефно. Влияние южного компонента она представляет в виде привнесения идеи неолитизации, преломляющейся и видоизменяющейся в местной среде, не конкретизируя, каким образом эта идея была перенесена на волжскую почву и насколько значительными были результаты этого влияния.
Как уже говорилось, упомянутые авторы отмечают некоторую близость елшанской посуды и ранней керамики ряда культур юга России, Украины и Белоруссии. И.Б. Васильев и А.А. Выборнов при этом склонны объяснять это сходство стадиальными причинами,»… близкими закономерностями появления первой керамики у населения сходного культурно-хозяйственного типа (присваивающие формы)». Н.Л. Моргунова же, вслед за В.Н. Даниленко, за этим сходством видит единый процесс распространения неолитической традиции из Средней Азии (или через нее) в Восточную Европу, причем, по мнению автора не исключено, что традиция эта связана, в том числе, и с производящим хозяйством.
Иного взгляда на проблему придерживается А.Е. Мамонов. По его мнению, гипотеза об участии в сложении елшанской культуры населения восточно-каспийских и приаральских областей представляется на сегодняшний день недостаточно обоснованной. Одним из доводов в пользу этой гипотезы является наличие в пределах ареала культуры небольшого числа геометрических микролитов, типологически неоднородных и не имеющих надежных контекстуальных привязок, что существенно понижает доказательный вес данного аргумента. Более того, в кремневых комплексах «чистых» елшанских слоев геометрические микролиты - «визитная карточка» южных кремневых производств, как и в целом, микролитическая техника, полностью отсутствуют, что свидетельствует против участия южного (или юго-восточного) населения в сложении елшанской культуры. Исключение в этом плане составляет лишь Ильинская стоянка - поздний елшанский памятник.
Может быть, подвергнут сомнению, и другой аргумент основой которого является сходство керамического инвентаря. Суть различий основных компонентов сравниваемых культур достаточно подробно изложена в недавно вышедшей печатной работе, что избавляет от необходимости повторения этих сопоставлений. Здесь, комплекс признаков елшанской керамики резко выделяет ее из числа других культур раннего неолита Восточной Европы и Средней Азии. В числе этих признаков на первом месте стоит оригинальная орнаментальная система, охарактеризованная в описательной части настоящей главы, а также формы сосудов и прежде всего - плоскодонность некоторых из них.
В настоящее время нет возможности сравнивать технологические особенности елшанской керамической продукции с аналогичными изделиями большинства упоминаемых культур, поскольку специальный анализ этой посуды, в основном, не проводился. Вместе с тем, выводы И.Н. Васильевой относительно использования илов и сапропелей в качестве пластического материала для изготовления елшанских сосудов и определение данного керамического производства как протогончарного, вызывают повышенный интерес. Эти исследования важны еще и с той точки зрения, что получаемые данные дополняют список обладающих большим весом культурно значимых признаков, сравнимых с характеристиками орнаментов.
Завершая эту часть рассуждений, говоря о своеобразии керамики елшанской культуры, не имеется в виду отсутствия в орнаментации других культур, скажем, такого приема, как прочерчивание или разреженный накол. Конечно, при желании можно отыскать немало культурных образований, керамика которых украшена, например, ямочно-жемчужными поясками, и не только в неолите. Здесь речь идет именно о комплексе устойчивых признаков, повторяющийся в материалах целого ряда памятников, расположенных на достаточно четко очерченной территории и взаимосвязанных с не менее стабильными характеристиками других категорий инвентаря.
Вопрос происхождения елшанской культуры должен решаться, в первую очередь, с помощью сопоставления ее кремневой индустрии с соответствующими производствами более ранней, мезолитической эпохи. Здесь нас поджидают определенные трудности, поскольку количество известных к сегодняшнему дню мезолитических памятников в регионе очень невелико, а отвечающих требованиям поставленной задачи - и вовсе единицы. Тем не менее, материалы таких стоянок, как Красный Яр I, Чекалино II, Старо-Токская и некоторых других памятников проливают свет на эту проблему. Коллекции кремня этих памятников обнаруживают вполне определенное сходство с елшанскими. Их сближают сходные характеристики сырья, широкое использование в качестве заготовок обломочного материала, сочетание пластинчатой и отщеповой техники, обедненный типологический набор орудий преимущественно режуще-скоблящего назначения, некоторые специфические типы инструментов. Достаточно подробный анализ кремневой индустрии упомянутых памятников помещен в разделе настоящего издания, посвященного мезолиту. Основываясь на сходстве индустрий этих памятников с елшанскими кремневыми комплексами, мы приходим к выводу, что корни местной неолитической культуры необходимо искать в мезолитических традициях Волго-Камья и, возможно, некоторых смежных территорий, расположенных не к югу, а к северу или северо-западу от ареала елшанских памятников. А.А. Ластовский сопоставляет кремневые коллекции памятников типа Красный Яр I и Чекалино II с материалами Нижнего Прикамья, а также романовско-ильмурзинской культуры Южного Приуралья. Сходные выкладки публикуются и относительно собственно елшанских кремневых коллекций. Такой вывод относительно культурной ориентации местной кремневой индустрии базируется на особенностях первичного расщепления и вторичной обработки. Наличии «кладов» сырья и готовых инструментов, рубящих орудий и пластинчатых наконечников, скребков различных типов, в том числе и с ал<