Когда Розмари проснулась на следующее утро, перспектива ехать в Туссок не радовала ее, а скорее беспокоила. Сначала она не могла понять, что ее тревожит, но, вспоминая вчерашний день, она быстро сообразила, в чем дело: миссис Уолкер не разрешает оставить Карбонеля. Розмари окончательно проснулась и спрыгнула с кровати.
Кота в спальне не было, не было его и в гостиной, где мама готовила завтрак.
– Не бери в голову, – сказала миссис Браун, увидев огорченное лицо дочери. – Это даже хорошо, что он сам ушел. Миссис Уолкер все равно не разрешит оставить его в доме. А то я волновалась, как мы найдем ему другой дом. Ну, давай одевайся, дорогая. Ты забыла, что едешь со мной?
Розмари без всякого удовольствия надела свое самое новое платье в клетку, хотя безумно любила наряжаться. Она убрала свою комнату и застелила постель с особой тщательностью, и все время строила отчаянные планы. Можно держать Карбонеля тайно в сломанной клетке для кроликов, которая стояла в саду.
«Но, по-моему, он не очень-то будет смотреться в кроличьей клетке, – думала она, тщательно разглаживая покрывало. – Сама мысль об этом его просто обидит».
Завтрак проходил в молчании, Розмари кончиком пальца рисовала узор на своем тосте с маслом. Вдруг за дверью раздалось знакомое «мяу», которое невозможно было ни с чем перепутать. Розмари бросилась открывать дверь, разумеется, за ней стоял Карбонель. Он решительно вошел в комнату, даже не взглянув на Розмари. Миссис Браун, считавшая, что было бы проще, если бы кот вообще не возвращался, посмотрела на встревоженное лицо дочери и упрекнула себя в эгоизме.
– Может, дадим ему молока, малыш? Но что делать с ним дальше, просто не представляю, хотя бы потому, что уже пора уходить.
У Розмари так сжалось горло, что она не могла ничего сказать. Она налила молока в блюдце и прислушивалась к ритмичному «лэп-лэп-лэп», как вдруг послышался стук в дверь. И прежде чем мама успела сказать: «войдите», в комнату влетела миссис Уолкер.
– Ох, миссис Браун! – запричитала она с порога. – Это наказание мне за то, что я не разрешила вам держать кота. Я не могла такого предвидеть.
– Боже мой, что случилось? Вы так расстроены. Садитесь, пожалуйста, и разрешите угостить вас чашечкой чая. Он еще не остыл.
– Кухня! – миссис Уолкер буквально задыхалась. – Там полно мышей… Их там сотни… Вы себе такого даже представить не можете. Я считала мышей паразитами, а паразиты бывают только там, где грязь. И ни одной мыши за все пятнадцать лет, что я живу в этом доме. Нет, разве можно в это поверить? Я открыла дверь кухни, чтобы приготовить моему старику парочку селедок на завтрак – он обожает селедку, мой Альфред, – и просто опешила. Я же их терпеть не могу!
Розмари сразу же догадалась, что миссис Уолкер терпеть не может мышей, а не селедку, и посмотрела на Карбонеля. Он тактично не попадался на глаза миссис Уолкер и сидел рядом с диваном, но молоко допить он успел и выглядел таким довольным, как будто вылакал целую бутылку сливок. Он открыл свои огромные глаза и посмотрел на Розмари… Возможно ли это? Она не была абсолютно уверена, но ей показалось, что кот ей легонько подмигнул.
– Я больше не смогу зайти в кухню, – сказала миссис Уолкер.
– Все будет хорошо, – дипломатично начала Розмари. – Видите ли, мы не успели вчера вечером избавиться от кота.
– Мы рассчитывали найти ему хозяина сегодня, – поспешно перебила ее миссис Браун.
Розмари сгребла Карбонеля в охапку обеими руками.
– Но ведь правда здорово, что мы его никому не отдали! Уверена, что он в мгновение ока избавит вас от мышей.
– Я думаю, что одно присутствие в доме кота заставит мышей держаться подальше, – добавила миссис Браун.
– Да, он красавчик, это точно, – сказала миссис Уолкер. – Пожалуйста, оставляйте его, я буду только рада, но он должен избавить меня от мышей.
– Рози, милая, отнеси его вниз, в кухню, и оставь там.
– Да, душенька, сделай милость! А я помогу твоей мамочке управиться с грязной посудой, она, видимо, очень торопится на работу. Я не войду в кухню до тех пор, пока… – миссис Уолкер осеклась и вздрогнула.
Карбонель уже вырвался из рук Розмари и нетерпеливо ждал перед дверью. Как заметила мама, он будто понимал каждое слово. Розмари открыла дверь, и кот сбежал по лестнице так быстро, что не было времени сходить за метлой. Так что разговор по дороге вышел односторонний. Объяснения отложили на потом.
– Я не знаю, как это тебе удалось, но получилось ужасно ловко! И теперь ты сможешь остаться с нами навсегда! По крайней мере, до того момента, пока тебе не надо будет уходить. Как здорово!
Они дошли до нижнего этажа, где жила миссис Уолкер с мужем. Карбонель нетерпеливо скребся в дверь кухни. Розмари повернула ручку и заглянула внутрь. Стоял оглушительный писк. Кухня была усеяна мышами. Они ползали по линолеуму и бегали вниз и вверх по атласным шторам, которые скрывали унылый вид заднего двора, заставленного пыльными мешками. Они играли в прятки на тряпичном половичке перед камином и грызли лежавший на столе батон. Одна мышь даже выглядывала из кубка, который занимал почетное место на каминной полке. Все это Розмари увидела за одну секунду и одновременно вспомнила одну вещь, про которую забыла от волнения. Она вспомнила, каким образом коты расправляются с мышами. Неужели Карбонель собирается их есть? Она поспешно захлопнула дверь и встала на нижнюю ступеньку лестницы, зажмурив глаза и заткнув пальцами уши. Конечно, глупо было ждать, что кот будет вести себя не по-кошачьи, даже если в нем течет королевская кровь.
«Все равно, – подумала Розмари, – их же там сотни! Это ужасно, он должен как: то умудриться выгнать их. А мышь, сидевшая в кубке, выглядела очень мило!»
Прошло несколько минут, пока она собиралась с духом, чтобы открыть глаза и уши, но Розмари они показались часами. Стояла мертвая тишина: писка слышно не было. Затем из-за двери донеслось слабое мяукание. Она спустилась со ступеньки и медленно приблизилась к двери. Когда-то у них был кот. Изредка он ловил мышей и съедал их целиком, оставляя только хвостики, которые торжественно вручал маме, как большой подарок. Неужели там… Розмари представила себе эту картину, и ей стало еще хуже. Она вздохнула и распахнула дверь. Не было заметно никакого движения, не было видно ни одной мышки, но там, где лежал батон хлеба осталось только несколько крошек. Карбонель медленно, с чувством собственного достоинства прошествовал мимо нее. Он облизал усы и начал тяжело взбираться по ступенькам, будто это стоило ему огромных усилий.
Миссис Уолкер уже поджидала их.
– Быстро вы, душенька! Ну как, все в порядке?
Розмари кивнула.
– Огромное спасибо. Меня поражает, как это могло случиться. Ни одной мыши за пятнадцать лет и вдруг сотни!
– Я слышала, что мыши приходят из опустевших домов, – сказала миссис Браун.
– Видимо, в этом все дело! – согласилась миссис Уолкер. – Но почему они выбрали именно мой дом, право, я не могу этого понять.
– Действительно, очень странно.
– Ох, ну, я рада, что здесь будет жить кот, Рози, я буду его кормить в ваше отсутствие. Я слышала, ты сегодня уходишь вместе с мамой. Так, нужно поторапливаться с селедкой для моего старика, – и, радостно, улыбаясь, миссис Уолкер спустилась вниз.
– Все это очень странно, – сказала миссис Браун, когда хозяйка ушла. – Но лучшего времени для подобных чудес не придумаешь. Ты только посмотри на кота!
Карбонель растянулся на коврике у камина. Он казался жутко толстым, неудивительно, что он не свернулся клубочком, как делал обыкновенно. Розмари подумала, что он не смог бы сейчас свернуться клубочком, даже, если бы хотел. Он лежал на боку и громко урчал.
– Иди, собирайся, – сказала миссис Браун. – Надень свои лучшие сандалии те, которые только что починили, и не забудь чистый носовой платок.
Когда Розмари держала в руках метлу и могла слышать Карбонеля, она немного побаивалась его, но сейчас он был молчаливым и сонным, как любой другой кот, лежащий на коврике у камина. Она взяла его на руки без всяких церемоний, он был слишком ленивым, чтобы сопротивляться, и положила на кровать. Затем сбегала за метлой.
– Как ты мог? – спросила она, топнув ногой. – Это так гадко!
Карбонель открыл глаза, и урчанье стало громче.
– Я никогда в жизни столько не ел, – голос его прозвучал мечтательно.
– Ты их всех съел? – Розмари не верила своим ушам.
– Головы, хвостики, спинки, – тем же тоном продолжал Карбонель, – и не оставил от них ни следа. Шекспир, – добавил он снисходительно.
– Тогда тебе должно быть стыдно. Ради своей выгоды съесть несколько десятков бедных маленьких мышек!
Карбонель широко открыл глаза.
– Кто говорит о мышках? Я съел селедку, две рыбины, которые валялись на полу, и все знают, что именно на пол кладут, кошачью еду. Если их туда положили с другой целью, ничем не могу помочь. В любом случае, это было минимальным вознаграждением за мои хлопоты. Мне пришлось собирать мышей по всей Тоттенхэм Гров и объяснять им, чего я от них хочу. Это заняло целую ночь. Я даже лапой до них не дотронулся, – воскликнул он со справедливым возмущением, – я им обещал, ведь так? Единственный способ, каким я мог их заполучить – это обещать им перемирие на шесть недель. Ужасная сделка: шесть недель без единой мышки – это действительно жестоко. А теперь беги и дай мне выспаться, – он свернулся как грелка для ног.
Розмари охватило раскаяние. Как могла она так плохо думать о нем? Она наклонилась над спящим зверем и прошептала:
– Прости, я была такой глупой. Пожалуйста, прости меня!
Но ответа не последовало. Розмари положила метлу в гардероб и вышла на цыпочках.
Глава 8
ТУССОК
По дороге в Туссок, поместье миссис Пэндэлбери Паркер, Розмари решила до вечера не думать о ведьмах, метлах и всяческих волшебствах. Слишком много впечатлений. Она размышляла о том, окажется ли дом таким, каким она его представляла, и как выглядит мальчик, с которым она будет играть.
Дом оказался даже больше, чем Розмари могла представить. Он был построен в эпоху королевы Виктории, как говорила мама, дедушкой миссис Пэндэлбери Паркер, который сколотил состояние на хлопке, а затем переехал на юг, чтобы забыть об этом. Дом был с башенками, крытыми голубым шифером, с каменными зубчатыми стенами и ярко-красными химерами, разбросанными по всему фасаду.
Миссис Браун все это казалось ужасным, а Розмари была в восторге. Она-то понимала, что это превосходное место для игр. Они подошли к боковой двери, которую открыла приветливая девушка в розовом полосатом платье.
– Вам прямо наверх, миссис Браун, – сказала она. – Миссис Пэндэлбери Паркер еще не вставала. Это ваша дочурка? Ну, если ей удастся удержать нашего шалопая от проказ, будет просто замечательно. Ведь когда ребенок предоставлен самому себе и ему нечего делать, тогда-то он и вытворяет всяческие безобразия.
Розмари была слишком занята разглядыванием девушки, поэтому не прислушивалась к ее словам. Они прошли по галереям, мощенным камнем, поднялись по лестнице, покрытой линолеумом и зашли в дверь, обитую зеленым сукном. Дальше не было ни камня, ни линолеума, а только пушистый красный ковер и картины – такие Розмари видела раньше только в музеях. Она хотела остановиться и рассмотреть их повнимательнее, но побоялась отстать. Наконец, девушка постучала в одну из дверей и, услышав в ответ «войдите», открыла ее.
– Миссис Браун с девочкой, мадам, – доложила она.
Розмари очутилась в огромной комнате с бледно-голубым ковром и большими, ослепительно-белыми половичками. На гигантской кровати с необъятным голубым пуховым одеялом, свешивающимся с бесчисленного количества подушек, сидела женщина в очень фривольной розовой пижаме. Они подошли к изножью кровати, Розмари заметила, что леди не так молода, как показалось вначале.
– Значит, это Рози! – сказала миссис Пэндэлбери Паркер. – Подойди ко мне, дитя.
Розмари тихонько прошла между парой тапочек, состоящих по преимуществу из каблуков и перьев.
– Здравствуйте, как ваши дела? – спросила она вежливо.
– Не очень-то сегодня утром… Моя голова, ты знаешь… По-моему, ты прелестная девчушка. Я знала, что у такой замечательной мамы должна быть очаровательная дочка. Так что вполне разумно попросить тебя поиграть с Ланселотом. Ланс, милый, подойди сюда!
Розмари заметила какое-то движение за тяжелой голубой дамасской шторой, и мальчик примерно такого же роста, что и Розмари, направился к ним, выйдя из глубокой оконной ниши. Он держал руки в карманах, а выражение его лица было не очень-то приветливым.
– Вы одного возраста, так что должны подружиться, – сказала миссис Пэндэлбери Паркер.
Мальчик нахмурился еще сильнее. Розмари показалось это забавным. Почему-то взрослые уверены, что дети одного возраста обязательно должны подружиться. Она поймала себя на мысли, что миссис Пэндэлбери Паркер и миссис Уолкер почти ровесницы, тем не менее, трудно представить, что они могут подружиться.
– Ну, а теперь бегите и играйте, милые, и постарайтесь быть умницами.
Мальчик посмотрел на Розмари и кивком головы показал на дверь. Они вышли вместе.
Выбравшись из комнаты, он сдул щеки, как воздушный шарик.
– Она знает, что я этого терпеть не могу, и все равно продолжает.
– Кто что продолжает? – спросила Розмари.
– Тетя Амабель зовет меня Ланселотом, потому что так звали ее отца – моего дедушку. Знаешь, меня назвали в его честь, хотели таким образом умиротворить его, чтобы он простил маму. Но он не простил. Так что я заклеймен ужасным именем на всю оставшуюся жизнь ни за что.
– А что натворила твоя мама? – поинтересовалась Розмари.
– Вышла замуж за моего папу. Он был бедным художником и до сих пор им остается. Папа говорит, что все хорошие художники бедны, пока не умрут. А сейчас я должен с тобой играть.
– Я тебя об этом не просила. Между прочим, я не виновата, что тетушка так тебя называет. И нечего на мне злость срывать.
Мальчик посмотрел на нее, будто только что увидел, и напряжение пропало.
– Видимо, это действительно не твоя вина. Знаешь, а ты не такая скучная, как я ожидал. Можешь называть меня Джоном – это мое второе имя. В школе никто не знает про Ланселота. Ладно, пошли в сад.
Они выбежали за дверь, обитую зеленым сукном, на лестницу, покрытую линолеум, а затем – в сад.
– Давай, кто быстрее – до конца террасы? – предложил Джон.
Они побежали, и Розмари обогнала Джона. В саду стояла полукруглая скамейка, а над ней цвели светло-желтые розы. Дети сели на скамью, чтобы перевести дух.
– Знаешь, – сказал Джон, – я думал, что тетя Амабель пригласит девчонку-недотрогу в белых туфельках, а ты носишь сандалии и платье, как моя сестра. Она сейчас болеет корью. Подцепила ее в тот самый день, когда у меня в школе кончились занятия.
– Как ее жаль!
– Жаль?! – возмутился Джон. – Она веселится вовсю: у нее такие классные пятна, и картинки для вырезания ей дают в постель. А мне приходится торчать здесь с тетей Амабель.
Глаза Розмари округлились.
– Это же очаровательный дом.
– Было бы все классно, если бы меня оставили в покое, но ведь вечно: «Ланс, не делай этого!» или «Ланс, милый, сделай то!» и «убери ноги со скамейки» и «не трогай». Единственное приличное место здесь – это кухонный двор: там замечательно. Пойдем собирать крыжовник.
Глава 9
ДЖОН
Они провели счастливые полчаса среди кустов крыжовника, на которых ягоды висели, как золотые фонарики среди темных листьев. Они ели до тех пор, пока сама мысль положить еще одну ягоду в рот не стала вызывать отвращение. Затем они стали играть в индейцев, а потом пробовали ловить рыбу на дорожке, посыпанной гравием, с помощью невода, сплетенного из прутьев крыжовника. Но поймать ничего не удалось, кроме нескольких акул-людоедов – палок, валявшихся на дороге, – поэтому они решили положить невод на место, пока он не порвался. Когда начало припекать, они ушли с кухонного двора и растянулись на траве под кедром на лужайке. Денек выдался жаркий. С лужайки была видна главная аллея, она проходила здесь, а потом поворачивала к парадному входу. По аллее проскользнул черный блестящий автомобиль и поехал по направлению к главной дороге.
– Как здорово иметь такую машину! – сказала Розмари, садясь и пересыпая пригоршню песка из одной руки в другую.
– Фу! Это же пустяки, – сказал Джон безразлично, – у тети Амабель три машины, считая маленькую серую.
– Боже мой! – воскликнула потрясенная Розмари. – А у тебя тоже три машины?
– Честно говоря, у нас их четыре, и еще пони, и еще… еще аэроплан. А у тебя?
Розмари удивилась. Джон не был похож на мальчика, имеющего пони и аэроплан. На его серых фланелевых шортах сзади была заплатка, а кожа на носках сандалий протерлась почти до дыр. Розмари не любила хвастаться, но в такой ситуации сложно было удержаться и не сказать что-нибудь в том же духе, так что, не заботясь о правдоподобии, она выдала:
– А у меня есть ведьмина метла и говорящий кот.
– Это глупо, – сказал Джон.
Розмари села, скрестив ноги и выпрямившись. Она покраснела до кончиков ушей.
– Честное слово, есть.
Джон обернулся и посмотрел на нее.
– Хорошо, не сердись.
– Но ты мне не веришь, а это правда.
– Но ты же не сможешь это доказать.
– Докажу! – горячо возразила Розмари. – Я знаю волшебное заклинание, по которому кот тут же появится здесь, хочет он того или нет.
– Вот и славно! – сказал Джон, язвительно усмехаясь, – попробуй!
Розмари встала. Сможет ли она вспомнить вызывающие слова? Она зажмурилась и произнесла немного неуверенно:
Властью ночи, властью тьмы,
Властью лета и зимы,
Сквозь ветер, вьюги и снега
Явись ко мне, метлы слуга.
Она снова открыла глаза и с тревогой огляделась: Карбонеля не было.
– Я же сказал, что ничего у тебя не получится, – проговорил Джон с ноткой неподдельного восхищения в голосе, которое в любой другой момент очень польстило бы самолюбию Розмари. Но он даже не скрывал своего недоверия, это злило Розмари, и она с досадой кусала губы. Она еще раз с отчаянием огляделась по сторонам в поисках Карбонеля. И не увидев ничего, кроме залитой солнцем лужайки, вдруг неожиданно для самой себя расплакалась.
Джон сел на корточки.
– Послушай, – он неуклюже попытался утешить ее, – ну, какое это имеет значение? Мне даже в голову не могло придти, что ты поверишь в эту болтовню насчет пони и аэроплана. Конечно же, у нас нет ни того, ни другого. Только старая развалина, которая когда-то была машиной. Это же просто игра. Ну, возьми мой носовой платок: сегодня он у меня с собой, – добавил он с гордостью.
Розмари попыталась найти свой платок в гольфе, но безуспешно.
– Но это же правда, – настаивала она, не переставая всхлипывать, – у меня действительно есть летающая метла и ведьмин кот… – и она рассказала всю историю с начала и до конца.
Джон слушал ее с открытым ртом. Розмари описала, как жила с мамой, зачем пошла на Фэрфакский рынок, и все чудеса, которые произошли потом.
– Ни фига себе! – сказал Джон, когда она закончила рассказ. – Слушай, а ты везучая! Я не о метле, хотя ты, конечно, здорово все придумала. Я имею в виду, что ты сама готовишь обед на газовой горелке. Вот это чудо.
Розмари хотела еще раз объяснить, что все это чистая правда, но передумала. В конце концов, она не может упрекать Джона за недоверие. Неделю назад она сама себе не поверила бы, а зависть Джона по поводу газовой горелки ее вполне удовлетворила.
Из дома послышался приглушенный звук удара по какому-то металлу.
– Это первый удар гонга на завтрак, – сказал Джон, – давай умоемся и пойдем в дом, а то тетя Амабель будет нервничать.
По дороге к дому он рассказал Розмари, что, хотя его мама и была сестрой миссис Пэндэлбери Паркер, но они постоянно были в ссоре, что у него есть двенадцатилетняя сестричка (та самая, которая болеет корью) и маленький братик, которому недавно исполнилось четыре, и что они живут за городом. В общем, звучало все это весьма занимательно.
Глава 10
ЗАКЛИНАНИЕ СРАБОТАЛО
Завтрак обещал быть впечатляющим. Розмари знала, что мама завтракала отдельно, в той же комнате, где шила, а Розмари посадили за стол вместе с миссис Пэндэлбери Паркер и Джоном в главной столовой – огромной комнате с отполированным как зеркало полом и французскими окнами, ведущими на террасу. Рядом с ее тарелкой лежало невообразимое количество ножей и вилок. Сначала Розмари растерялась, но наблюдая внимательно за миссис Паркер и Джоном, она умудрялась выбирать нужный прибор. Миссис Пэндэлбери Паркер старалась быть снисходительной даже когда ей что-то не нравилось в манерах Розмари, и к тому моменту, когда они принялись за пудинг, который оказался потрясающей смесью фруктов и сливок, Розмари уже совсем освоилась.
– Наверное, приходится мыть горы посуды? – спросила она, накладывая себе еду с блюда, которое ей только что подали.
Миссис Пэндэлбери Паркер улыбнулась и вдруг слегка вскрикнула.
– Господи! Что это у тебя под стулом?
Розмари посмотрела вниз и увидела перед собой Карбонеля, покрытого пылью, сидящего неподвижно, обвив хвостом лапы.
– Это мой милый котик! – воскликнула Розмари и опустилась на колени перед Карбонелем. Пудинг был забыт.
Джон вскочил, чтобы посмотреть, и опрокинул стакан с водой.
– Ланс, как ты неловок! Позвони, чтобы пришла Уолтере, и попроси ее принести тряпку. Ах, что за умная киска, тебе здорово повезло, что у тебя такой преданный друг.
Миссис Пэндэлбери Паркер наклонилась и погладила Карбонеля, который вырывался из рук своей маленькой хозяйки.
– Наверное, он прошел много миль, чтобы разыскать тебя! О, милая, преданная кисулешечка! Ах, Уолтере, принеси тряпку и вытри эту лужу. Ох, и я думаю, тебе следовало бы принести коту чего-нибудь поесть, но только не в блюдечке моего дорогого Пупси Динкумса. Я этого не переживу. Динкумс был моим красавчиком, моим любимым котиком, Розмари, абсолютно рыжий и с такими замечательными глазами, ты представить себе не можешь, как я скучала, когда он исчез четыре месяца назад. Но твой кот тоже весьма необычен.
Розмари была с этим вполне согласна.
«Еще как необычен! – подумала она. – Интересно, Карбонель пришел по ее зову?» Другой причины ей в голову не приходило. Как приятно было видеть удивленное лицо Джона. Глаза его были величиной с суповые тарелки. Он-то точно думал, что это благодаря заклинанию. Триумф был бы полным, если бы Карбонель выразил хоть малейшую радость при виде хозяйки. С момента появления все его внимание было приковано к миссис Пэндэлбери Паркер, которая чесала его за ухом и разговаривала с ним, как с маленьким ребенком, такая манера общения казалась Розмари довольно глупой.
Джон по инерции продолжал есть свой пудинг, не отрывая взгляда от Карбонеля.
– Я вот думаю, что нам теперь с ним делать, пока ты не уедешь домой, милочка, – сказала миссис Пэндэлбери Паркер. – По-моему, не стоит ему разрешать вот так бродить одному.
– Он мог бы, к примеру, остаться с мамой, – предложила Розмари.
– Отличная мысль. А теперь доедай пудинг, а потом отнесешь кота к маме. Ланселот, дорогой, ты знаешь, где комната для шитья?
Розмари не отказалась бы от второй порции пудинга, но пришлось слезть со стула. Обхватив обеими руками Карбонеля, она пошла вслед за Джоном, который нес в руках тарелку с едой. Там лежало нечто, похожее на цыпленка.
В комнате для шитья, бывшей классной, было прохладно и приятно, стояло два удобных обитых стула, большой стол с швейной машинкой и манекен, очень похожий на саму миссис Пэндэлбери Паркер. Миссис Браун заканчивала завтрак.
– Мамочка, – Розмари как будто прорвало, – Карбонель здесь! Он прошел всю дорогу от Тоттенхэм Гров и нашел меня. Правда, он очень умный? Можно он побудет здесь, пока мы не поедем домой.
– Конечно, можно, детка! – миссис Браун посмотрела на них и спросила с тревогой: – Я надеюсь это не рассердило миссис Пэндэлбери Паркер?
– О, нет, ни капельки. Она обошлась с ним очень ласково и велела подать ему такой роскошный обед. Мы ели потрясающий пудинг. Он был похож на песочный кулич с мыльной пеной сверху. Но намного вкуснее, конечно. Ой, я забыла, это Джон.
Джон поприветствовал миссис Браун.
– Вы уверены, что ваша тетя не рассердилась из-за кота?
– Тетя Амабель помешана на кошках. Так что ничего страшного. Только посмотрите, как он поедает свой обед!
– Ну, я думаю, он его заслужил. Все-таки это совершенно необычный зверь. Чем вы занимались утром?
– Играли, – ответил Джон. – Представьте, это первое веселое утро за все время, что я здесь. Знаете, мне ужасно нравится Розмари. Не могли бы вы пригласить меня как-нибудь к себе в дом?
Миссис Браун печально улыбнулась.
– Боюсь, что это не дом, а всего лишь три комнаты. Вам не покажется это скучным?
– Конечно, нет! – запротестовал Джон. – Мы бы сами приготовили обед. Розмари говорит, что она всегда так делает.
– Точно! – подхватила Розмари, – давай! А что ты хочешь на обед?
– Сосиски с печеными бобами, – ответил Джон не задумываясь.
– Мамочка, пожалуйста!
Миссис Браун рассмеялась.
– Если бы все зависело от меня, я бы согласилась, но главное – узнать, что думает по этому поводу твоя тетя.
– Можно мы спросим ее, мамочка, пожалуйста, про завтрашний день?
– Как хочешь, милая. А теперь бегите играть. Мне нужно разделаться с этими занавесками.
На улице они сели на нагретую солнцем скамейку, над которой возвышалась арка из роз, и начали болтать.
– Знаешь, если ты разрешишь, я помогу тебе искать шляпу и котел, – предложил Джон.
Оправившись от первого удивления в момент появления Карбонеля, он, кажется, принял всю историю за чистую монету – как мы воспринимаем информацию о том, что Земля имеет форму шара, хотя на вид она представляется совершенно плоской.
– Ты это классно придумал, – обрадовалась Розмари. – Тогда мы найдем их быстрее, ведь одна голова хорошо, а две лучше. И искать будет веселее. Пойдем спросим твою тетю.
– Нет, не сейчас: она отдыхает. Лучше подождать до чая.
Так что до чая они играли, иногда навещая миссис Браун и Карбонеля. А после чая с малиной, сливками и тончайшими ломтиками хлеба с маслом (Розмари видела такие впервые) они решили попытать счастья.
Миссис Пэндэлбери Паркер нахмурилась:
– Не думаю, что миссис Браун могла предложить подобное, не спросив сначала меня.
– А она и не предлагала, тетя Амабель. Это была моя идея. Миссис Браун сказала, что вряд ли она тебе понравится, но она не против, если ты разрешишь. Ну пожалуйста!
– Но оставить двух детей без присмотра… Не думаю, что это будет хорошо.
– Мы будем не одни, – возразила Розмари. – По крайней мере, за нами будут не меньше присматривать, чем когда мы играем здесь. Понимаете, там же на первом этаже живет миссис Уолкер, мистер и миссис Тонк на втором, а Смитерсы на третьем, а мисс Тидмарш – прямо под нами. И мы обещаем вести себя примерно.
– Так в доме будут еще взрослые? Это, конечно, меняет дело. В принципе, у меня на завтра назначен завтрак с леди Бермондси, и я как раз подумывала…
– А кроме того, – сказал Джон, – папа говорит, что одностороннее гостеприимство – это не демократично.
– Как это на него похоже, – язвительно заметила миссис Пэндэлбери Паркер. – Но все равно, если ты считаешь, что мама не будет возражать…
– Значит, я могу ехать? Завтра? Ой, спасибо, тетя Амабель!
– Я буду о нем очень заботиться, – сказал Розмари. – И спасибо за такой замечательный день!
Миссис Пэндэлбери Паркер рассмеялась и окликнула Джона, который был уже на полпути к двери:
– Ланселот, скажи Джеффрису, чтобы он отвез миссис Браун и Розмари домой в пять часов. Иначе, я не знаю, как они справятся с котом.
Глава 11
СПЕКТАКЛЬ
Розмари с мамой поблагодарили Джеффриса (шофера) и выбрались из машины у дома 10 по Тоттенхэм Гров. Розмари очень надеялась, что их увидит кто-нибудь из ее друзей, но заметил их только мальчишка, разносивший вечерние газеты. И обратил внимание он только на Карбонеля у Розмари на руках.
Он грубо пропел:
Твоей маме нужен кролик?
Так сдери с нее полфунта.
Розмари почувствовала, как Карбонель сердито фыркнул.
– Ну, как, детка, тебе понравилось? – спросила мама, когда они зашли в комнату, и сняла шляпу.
– Ой, мамочка, это было замечательно! Мне так понравился Джон, и сад, и восхитительный пудинг. И миссис Пэндэлбери Паркер была так ласкова со мной! Но ты ела только рис и фрукты, когда мы к тебе зашли.
– Это был замечательный рисовый пудинг, – ответила миссис Браун и провела рукой по волосам. – А насчет Карбонеля…
В дверь постучали.
– Ой, малыш, это, похоже, снова миссис Уолкер. Войдите, – отозвалась она.
– Вот и вы, милые мои, – хозяйка тяжело дышала. – Эта лестница сведет меня в могилу! Я только пришла посмотреть, вернулся ли кот. Странная вещь! Как только я поставила перед ним блюдце с печенкой, он начал урчать, как поливальная машина, и вдруг поднял голову, мяукнул со злостью, и только я его и видела, будто за ним гналась свора собак. С того момента он не появлялся. Мне не хотелось бы…
– Не волнуйтесь, миссис Уолкер, – успокоила ее миссис Браун. – Самое интересное, что он вдруг прибежал к миссис Пэндэлбери Паркер. Здесь почти шесть миль.
– Ничего себе! – сказала миссис Уолкер.
Розмари взглянула на Карбонеля, но тот все еще не обращал на нее внимания. Ей было неловко, что она воспользовалась заклинанием. Может быть, зря она его произнесла? Но, как правило, когда мы чего-нибудь боимся, начинаем делать глупости. Она весь день ждала длинного разговора, но, увидев, что кот выходит вслед за миссис Уолкер, даже не взглянув на нее, Розмари сказала самой себе, что это ее совершенно не волнует, и разговаривать с ним она без необходимости не станет. Может быть, это образумит его!
Когда пришло время ложиться спать, Розмари захотелось увидеть, как Карбонель свернется калачиком на ее одеяле. Она могла произнести заклинание, но постеснялась снова прибегать к колдовству. И кроме того ей показалось странным вызвать кота с первого этажа с помощью потусторонних сил. То же самое, что вызвать такси, чтобы доехать до ближайшего угла.
Она знала, что, в конце концов, он вернется, так что оставалось только терпеливо ждать.
На следующее утро, когда мама ушла, Розмари прибрала квартиру и пошла за продуктами. Она купила фунт сосисок, тех, которые потолще, большую банку консервированных бобов, две булочки с кремом, две бутылки сладкого напитка на десерт и букетик васильков, а также две унции мелкой рыбешки для Карбонеля. Васильки стоили всего два пенса, потому что уже начали белеть по краям. Она хотела поставить на стол кукольный сервиз, но не была уверена, что это понравится Джону, и решила не рисковать. Розмари заглянула в гардероб, посмотреть, на месте ли метла, и, решив, что бедняжке, наверное, скучно, вытащила ее и положила на кровать – драгоценными прутиками на подушку.
В одиннадцать часов она смотрела в окно, ожидая Джона. К дверям подъехала большая черная машина, а не серая, которая привезла их вчера вечером. Джон поднимался наверх, и Розмари сбежала по лестнице ему навстречу. Она видела, что миссис Уолкер поглядывала на него недоверчиво.
– Здорово, что ты приехал. Я так боялась, что что-нибудь случится и помешает тебе.
– Все в порядке. Тетя Амабель уехала на машине в комитет. Джеффрис приедет в три часа и отвезет нас обоих обратно в Туссок к чаю. Все спланировано. Ну, где кот и метла?
– Карбонель ушел по своим делам. Знаешь, он иногда так поступает. Боюсь, что он сердит на меня из-за вчерашнего. Но метла… ой, аккуратнее, пожалуйста!
Джон бесцеремонно схватил ее и начал с любопытством рассматривать.
– Ну и развалина! – сказал он весело.
– Неправда! – горячо возразила Розмари. – А если даже и так, то с твоей стороны нелюбезно говорить с ней подобным образом. С ней нужно обращаться вежливо.
– Слушай, а как заставить ее покатать меня?
– Ты не должен заставлять ее. Нужно вежливо попросить в стихах.
– Ты хочешь сказать, что мне придется сочинять стихи? – Джон сказал это таким голосом, будто ему предложили запрыгнуть на Луну.
– Ладно, раз уж это моя метла, – сказала Розмари, – на худой конец, я попробую. Но только катайся недолго, чтобы она не теряла волшебной силы. Один разочек облети комнату.
Они сходили за листком бумаги и после небольшой дискуссии у них вышел стишок, который им обоим очень понравился.
– Теперь оседлай метлу, произнеси стишок вслух и держись крепче!
Джон сделал все, что ему было сказано, и громко произнес:
Ты по комнате большой
Покатай меня, друг мой.
Рывком, из-за которого Джон чуть не свалился, метла поднялась в воздух и влетела в гостиную. Она кружилась по комнате на высоте трех футов от пола. Было не очень удобно, потому что, когда Джон сгибал ноги, он задевал мебель. Он сбил вазочку с васильками, и вода вылилась на лучшую скатерть миссис Браун, которую Розмари взяла без разрешения. Метла яростно срезала углы, так что не уступала хорошему грузовику. Джон с сияющим видом продолжал кружиться по комнате, подражая гудению самолета.
Розмари была в восторге. Теперь он убедился, что вся история была чистой правдой! Метла кружилась и кружилась. Джон уже перестал подражать самолету, а вскоре – и улыбаться.
– Рози, по-моему, я уже накатался. Как мне ее остановить?
– Ой, милый! – сказала Розмари, – мы не упомянули в стишке, сколько кругов она должна сделать.
– Ну, давай быстрее, скажи это сейчас… Мне немного нехорошо.
– Я постараюсь, – забеспокоилась Розмари, – но мне нужен листок бумаги. Без этого я ничего не сочиню.
Она не помнила, куда они дели карандаш, а когда, наконец, нашла его под кроватью, от волнения уже не могла ничего придумать. К этому времени Джон сильно побледнел и вцепился обеими руками в метлу. Розмари схватила карандаш и стиснула зубы до боли, но все было бесполезно. Она не могла ничего сочинить. Джон только слабо шептал:
– По-моему, я сейчас… – как вдруг в комнату тихо вошел Карбонель.
– Ой, Карбонель, милый! Пожалуйста, пожалуйста, останови метлу! Мы забыли сказать, сколько ей нужно сделать кругов, и она теперь не останавливается! А Джон, по-моему, сейчас просто умрет. Что нам делать?
Ответа не было, только Джон издал слабый стон.
– Нет толку говорить мне, потому что я все равно не слышу! – сказала Розмари.
Кот вырвался из ее объятий и встал в центре комнаты. Последовала пауза. И, запинаясь, как будто в ожидании, что его поправят, Джон слабо произнес:
Прости мне грубый мой язык,
Я с метлами общаться не привык.
За дерзости, молю тебя, прости
И на кровать спокойно опусти.
И в тот же миг мягко, как лодка, плывущая по спокойному морю, метла спланировала в спальню и приземлилась на кровать Розмари, где Джон и остался лежать рядом с метлой, полный благодарности к комковатому матрасу, за вновь обретенное ощущение «земли под ногами». Розмари с округлившимися от волнения глазами вбежала за Карбонелем в спальню. Черный кот положил передние лапы на кровать и посмотрел на закрытые глаза Джона и его бледное лицо, а Розмари быстро дотронулась до метлы.
– Через минуту он поправится. А все из-за того, что вы все так любите выпендриваться, – строго сказал Карбонель. – Сначала вчера