Оставим в стороне метафизику времени, включающую вопрос о том, является ли время объективным свойством Вселенной или оно зависит от субъективного восприятия человека (как считал Кант); возможно, для нас данное разграничение не столь уж важно. Существенно лишь то, что люди способны ощущать себя и во времени, и вне его, и что эти ощущения имеют совершенно различный характер. Когда человек полностью чем-то поглощен или когда он глубоко о чем-нибудь задумывается, он перестает ощущать течение времени, пребывая исключительно в настоящем. Чувство любви может быть всепоглощающим, а потому вневременным. (295:)
Ощущение себя частью потока времени («пребывание во времени») подразумевает способность ума в какой-то степени охватить и прошлое, и будущее. Наши цели и программы, желания и страхи, ожидания и амбиции неизбежно сопряжены и со стремлением заглянуть в будущее, и с обращением к прошлому, к памяти — отсюда рождается ощущение непрерывности, а значит, и времени. Все это — попытка задать условия нашего будущего. И в самом деле, условия можно ставить только будущему, но не настоящему. Настоящее, как и любовь, — таково, каково оно есть. Все, чего человек хочет добиться от другого, может, по определению, осуществиться лишь в будущем. Потому сам факт постановки условий ставит нас во временные рамки. Можно хотеть чего-то сейчас, но хотя само желание относится к настоящему, его осуществление принадлежит будущему. Не является исключением и желание, чтобы все оставалось так, как есть.
Разумеется, все, включая мысли о прошлом или будущем, происходит только в настоящем. Необходимо осознавать прошлое и будущее, чтобы иметь возможность ощущать непрерывность течения времени в каждый конкретный момент. Мы называем переживание вневременным, если хотим подчеркнуть его отличие от тех мгновений, когда течение времени ощущается более отчетливо. Понятие «вневременный» имеет смысл только потому, что выпадает из основного контекста ощущения хода времени. Распознать каждое из этих внутренних психологических состояний — ощущение течения времени или ощущение вневременности — можно лишь, исходя из их контраста. Само понятие «вневременности» могло возникнуть только из сравнения воспоминания о каком-то моменте, когда казалось, что «время остановилось», с другими, когда бег времени ощущался особенно отчетливо. Только живое существо, которое может помнить, мечтать, думать о прошлом и будущем, способно распознавать различные состояния ощущения времени. Две кажущиеся противоположности — время и вневременность — в действительности присутствуют друг в друге, а потому состоят в так называемой диалектической взаимосвязи[108].
Идеалы безоговорочной любви превращают в святыню только вневременное, утверждая, что любовь не меняется с течением (296:) времени. Напомним ряд требований, предъявляемых к идеальной любви: истинная любовь ничего не просит взамен; она не пытается изменить другого; она длится вечно. Интересно, однако, что все эти утверждения, свидетельствующие, на первый взгляд, о неподвластности времени, так или иначе соотносятся с ним: понятие «вечно» имеет отношение ко всему времени; отсутствие перемен или колебаний может наблюдаться только во времени; ни о чем не просить или не пытаться изменить другого означает предполагать существование во временном континууме. Все эти рассуждения о времени вовлекают в структуру исследуемых понятий само время, предполагая его бесконечную продолжительность в будущем.
Несмотря на то, что любовное переживание может создавать ощущение вневременности, безусловности, часто игнорируется тот факт, что переживание всегда происходит в некой конкретной ситуации. А ситуация в большой степени определяется временем и накладывает свои условия. Люди не переживают момент вневременности в некоем вакууме, они приходят к нему, обладая прошлым, с надеждами и ожиданиями на будущее. Желание продлить чувство любви, боязнь утратить его или испытать разочарование из-за недостатка взаимности — все это привносит время во вневременный момент, тем самым, изменяя его. Хотя любовь дает ощущение вневременности, говоря «я тебя люблю» обычно подразумевают нечто большее, нежели «я испытываю это чувство в данный миг, и не более». Слова «я тебя люблю» обращены и к настоящему и к будущему, и предполагают, как минимум, некие сопутствующие условия, которые позволят чувству любви укорениться и расцвести.
Мы хотим, чтобы читателю стало ясно, что любовь, ощущаемая в конкретный момент как безусловная, может состояться только в ситуации, которой условия не только присущи, но и необходимы для ее продолжения. Поэтому вневременная любовь существует только в контексте времени. Хотя подлинные чувства имеют место в настоящем, они так проникают во временную среду нашей жизни и отражаются в ней, что любовь становится не просто мимолетным событием. Вот почему слова «я тебя люблю» имеют отношение к будущему.
Магия любви состоит в том, что она может прийти неожиданно, и тогда в организме человека открываются возможности для запуска особых биохимических процессов. Когда приходит любовь, человеку (297:) обычно хочется открыться ей, если только из чувства страха он не уходит в глухую оборону. Разумеется, если человек пережил глубокую личную драму, боязнь снова испытать любовь может оказаться настолько сильной, что вызовет желание скрыться от нее. Подлинная проблема человеческих взаимоотношений — создание условий для постоянного обновления любви. Поскольку многие ситуации способствуют как раз обратному, люди из страха потерять любовь часто пытаются превратить ее в свою собственность, посадить любовь в клетку, надеясь таким образом ее сохранить. Проблема в том, что для обновления любви человеческие отношения не должны быть застывшими, и люди сами должны меняться вместе со своими чувствами. Если что и меняется со временем, так это условия, при которых человек сохраняет способность открываться любви.