По-видимому, любовь и прощение неразрывно связаны между собой, так как нельзя любить понастоящему, не прощая любимому человеку его прегрешений. Обиды неизбежны при любых длительных отношениях, будь то дружба или интимная близость. При этом принято думать, что для сохранения любви, а то и просто дружеских связей, необходимо прощать. Существуют моральные соображения, которые возводят умение прощать в ранг добродетели. Это означает, что, по возможности, прощать стоит всегда, из чего следует, что чем сильнее обида, тем больше добродетели в прощении. Однако бесконечно прощать оскорбления или жестокость не очень-то умно, (323:) потому что тем самым только поощряешь обидчика продолжать вести себя подобным образом.
Для многих людей умение прощать — это проблема, как эмоциональная, так и интеллектуальная. Следует ли прощать всегда, а если не всегда, то когда именно? И даже если мы готовы простить или считаем, что это необходимо сделать, наши чувства иногда этому противятся. Для такой неуверенности есть веская причина, поскольку само понятие «прощение» достаточно сложно. Главным источником недоразумения служит отсутствие четких границ между оскорблением и несправедливостью, а также между прощением и умением не обращать внимания на обиды. Конечно, не каждая обида непременно бывает несправедливой, и даже если мы считаем себя несправедливо оскорбленными, наш обидчик может с этим не согласиться и чувствовать себя правым. Какая же в том заслуга — простить обиду, если обидчик, в сущности, прав?
Прощение, рассматриваемое как моральное обязательство — составная часть системы ценностей безоговорочной, безусловной любви, которую мы уже подвергали критическому анализу, а следовательно, здесь присутствуют все те же дилеммы. Совершенно очевидно, что безоговорочной любви в качестве механизма, позволяющего ей оставаться безоговорочной, необходим идеал безоговорочного прощения, таким образом, прощение позволяет нам при любых обстоятельствах сохранять хотя бы частичную открытость. Чтобы убедить себя в том, что мы любим безоговорочной любовью, приходится все время стараться игнорировать все, что этому препятствует. Если прощение даруется, в числе прочего, и из нравственных соображений, сам акт прощения рассматривается как свидетельство морального превосходства прощающего, что позволяет ему ощутить свое благородство. Однако разве можно сказать, что чьи-то дурные поступки преданы забвению, если мы считаем себя вправе их осуждать? Вопрос, в чем заключается добродетель «нравоучительного прощения», осложняется к тому же тем обстоятельством, что часто остается неясным, кто при этом больше выигрывает: тот, кто прощает, или тот, кого прощают.
|
|
Когда игнорирование чужих недостатков и дурных поступков диктуется соображениями идеологии, считающей такое поведение достойным, оно часто начинает выполняться автоматически и приводит к разрушению взаимоотношений, поскольку на самом деле (324:) под этим скрывается несогласие с поведением партнера и попытки подавить свое возмущение, а обиды, на которые стараются не обращать внимания, вытесняются в подсознание. Это может стать причиной депрессии (зачастую являющейся оборотной стороной подавляемого гнева), зависимости и даже многих телесных недугов. Однако обременять свою нервную систему такими чувствами, как возмущение и ненависть, или же копить в душе обиды — не менее разрушительное занятие, которое также может весьма пагубно отразиться на всей жизни человека.
|
|
Существует еще одна проблема, заключающаяся в том, что люди часто чувствуют необходимость защитить свой внутренний мир и поэтому прибегают к различным способам психологической самозащиты. Но и здесь все не так просто, потому что реакция самозащиты, как и многие другие поведенческие реакции, возникает бессознательно и становится привычной, то есть человек не отдает себе отчета в том, что, производя определенные действия или испытывая определенные чувства, он тем самым пытается себя защитить. Бессознательная линия обороны, появление которой вызвано прошлыми обидами, оказывается излишне жесткой и недостаточно избирательной — ведь многое из того, от чего она была призвана защищать, уже не существует. И люди, и обстоятельства со временем изменяются, и если мы будем продолжать цепляться за прошлое, это помешает нам принять настоящее во всей его полноте. С другой стороны, считать, что лучше вообще никак не защищать свой внутренний мир, то есть что следует всегда быть полностью открытым для любого воздействия, абсурдно.
Говоря о прощении, мы сталкивается с непростым вопросом: что в действительности происходит, когда мы стараемся не замечать, спускать обиды, игнорировать их, и как это сказывается на барьерах, ограждающих нашу личность? Должно ли такое игнорирование осуществляться по принципу «все или ничего» или возможны определенные градации? К каким последствиям может привести обыкновение не обращать внимания на оскорбления, и когда подобная терпимость уместна, а когда — нет? Всегда ли прощение означает уничтожение психологических барьеров, или можно прощать, оставаясь закрытым, хотя бы частично? С этим связан немаловажный вопрос: как восстановить доверие к партнеру? Ведь если ответом на прощение и открытость будет новая обида, все усилия вернуть доверие будут (325:) напрасными. Лишь со временем, когда человек убедится, что его открытостью не станут злоупотреблять, доверие может быть восстановлено.
|
|
Простой способ избавиться от обиды и гнева (или контролировать их) — это отгородиться от партнера настолько прочным барьером, что его поведение перестанет вас задевать. Можно возразить, что при этом о настоящем прощении говорить не приходится, поскольку старания игнорировать партнера свидетельствуют о том, что вас по-прежнему связывают некие узы. Но такое возражение справедливо лишь в том случае, если считать, что прощение подразумевает обязательную открытость. Махнуть рукой на старые обиды бывает гораздо легче, если есть уверенность, что больше обидеть вас не удастся, а это значит, что вам удалось прочно отгородиться от обидчика. Подобная позиция может быть выражена следующим образом: «Мы просто не ладим, ну и прекрасно». Можно избавиться от прошлых переживаний и все же сознательно стараться держать границы закрытыми. Более того, чем яснее человек осознает, что он защищается (возводит межличностные барьеры), тем больше у него возможностей изменить степень защиты в зависимости от изменившихся обстоятельств. Ведь степень прозрачности эмоциональных границ, огораживающих внутренний мир человека, меняется, и люди редко бывают абсолютно закрытыми или открытыми.
Есть подкупающая простота в том, чтобы четко и недвусмысленно обозначить грань, отделяющую нас от окружающих. Многие стараются не забывать старых обид, поскольку это помогает им сохранять защитные барьеры, призванные оградить их от возможных обид в будущем. Избавиться от этих заслонов (открыться) — не то же самое, что избавиться от обид и гнева. А поскольку, провозглашая идеал прощения, на эти различия не обращают никакого внимания, может оказаться, что люди не хотят забывать былые обиды из боязни ослабить преграду и вновь стать уязвимыми. Правда, если человек держится за свои обиды, это, как правило, подразумевает, что он столь же крепко держится за ограждающие его барьеры. Однако это правило выдерживается не всегда Так бывает, когда человек оказывается в зависимом положении, в каком, например, находятся дети; тогда он лишь накапливает обиды, не имея возможности от них оградиться. Положение усугубляется тем, что во многих семьях фактически существует запрет на любые межличностные барьеры. (326:)
Уместно или нет вновь становиться открытым — зависит от обстоятельств, никаких готовых решений здесь не существует. Кроме того, вытеснение из памяти старых обид и игнорирование новых часто происходит само собой, бесконтрольно. Можно хотеть, но не суметь сделать это, или же остаться открытым, несмотря на все старания себя оградить. Если удается пересмотреть ситуацию, лучше понять или яснее увидеть всю картину в целом, то изменение границ может произойти и без наших сознательных усилий. Чтобы сделать взаимоотношения более гибкими, гораздо продуктивнее призвать на помощь понимание и сопереживание, перестав навязывать партнеру идеализированные представления о том, как ему следует себя вести. Полезно посмотреть на происходящее его глазами, осознать свою долю вины, если таковая имеется, и понять, что никто не застрахован от стремления, пусть даже вполне оправданного, стать «главой семьи». То, что безоговорочная любовь и признание провозглашаются идеалом, а умение прощать — добродетелью, отнюдь не помогает позабыть все обиды, а лишь способствует формированию далеких от реальности стандартов, маскирующих готовность защищать себя.
У людей есть множество способов разочаровать или обидеть друг друга. Обидно, когда избранник обманывает ваши ожидания, тяжело чувствовать, что партнер вас просто-напросто использует; трудно пережить откровенный эгоцентризм, когда чувства, а иногда и благополучие других вызывающе игнорируются. В состоянии обиды многие предпочитают замкнуться в себе и затаиться. Вот почему с возрастом люди так часто теряют друзей и даже возлюбленных. Если человек надеется пронести сложившиеся отношения через годы, он должен овладеть умением возводить и разрушать барьеры между собой и другими людьми в зависимости от ситуации. Учитывая, что эти барьеры создаются в настоящем, но при этом рассчитаны на будущее, следует позволить им изменяться в соответствии с обстоятельствами и реальными взаимоотношениями, и тогда не придется решать заранее, какую степень открытости или закрытости необходимо поддерживать. Это предполагает умение мириться с неопределенностью ситуации, что дает больше возможностей для перемен. Проблема в том, что жизнь в условиях такой нестабильности требует понимания того, к каким последствиям она может привести. Разумеется, когда границы личной жизни определены (327:) раз и навсегда, они требуют меньше внимания, но если изменения все-таки происходят, это может привести к драматической развязке. В качестве примера можно вспомнить людей, которые предпочитают либо полностью отгородиться от мира, либо всегда быть полностью открытыми. Последние, будучи обиженными, — а такое случается часто, потому что они любят, чтобы их жизнь была у всех на виду (и ждут того же от других), — наглухо закрываются, отсекая возможность изменить что-либо в будущем.
Если для того, чтобы простить чью-либо вину, человек считает необходимым полностью отказаться от самозащиты, это может привести к закреплению бесперспективных, жестоких взаимоотношений (одним из наглядных примеров является избиение жен мужьями). В условиях, когда за насилием привычно следует прощение, периоды отчуждения сменяются открытостью, что позволяет, в очередной раз проявив покорность, вновь воспламенить угасающую любовь. В этой ситуации прощение способно только усугубить жестокость. Прощать, не требуя, чтобы партнер изменился, в данном случае губительно не только для самого прощающего. Это гарантирует, что сложившиеся нездоровые отношения таковыми и останутся, поскольку жестокое обращение постоянно вознаграждается. Но обычно душевно здоровый человек не отождествляет прощение с необходимостью обязательно разрушить межличностные барьеры, поэтому он в состоянии защитить себя при угрозе оскорбления и, в случае необходимости, надолго сохранить защитные ограждения[119].
Избавиться от старых эмоций, не позволяющих адекватно реагировать на настоящее, полезно как для собственного блага, так и для блага других, которые, как правило, ценят, когда их не замуровывают в прошлом. Но освобождение от эмоций не означает, что заодно необходимо забыть о том, что заставило человека постараться оградить себя от определенного общения, или о том, как ему удалось это сделать. Чем яснее человек осознает это различие, тем легче ему прощать по-настоящему, то есть не позволять прошлым эмоциям омрачать будущее. Иногда такая позиция даже открывает перспективы новой любви. (328:)