Дальнейшее же я знаю со слов Жильяра, баронессы Буксгевден и камердинера Волкова.
Издевательство охраны продолжалось и на пароходе. К открытым дверям кают Великих Княжон были приставлены часовые, так что они даже не могли раздеться.
Вся провизия, присланная Их Высочествам местными жителями, Ивановским монастырем и заключавшаяся в ледниках с молоком, квасом, творогом, пирогами и печеньем, была отобрана красногвардейцами в свое пользование. Они выдавали им только немного молока, а у баронессы Буксгевден нашлось в кармане несколько холодных зраз и сладких кексов. Это было все их питание.
Не знаю, как продолжалось в поезде до Екатеринбурга, но по приезде туда все были немедленно разделены. Великие Княжны и Наследник в сопровождении двух лакеев - штандартских матросов Нагорного и Седнева, повара и поваренка были отвезены в Ипатьевский дом, причем Великих Княжон самих заставили нести свой багаж, и Татьяна Николаевна поразила всех своей силой, неся с легкостью по чемодану в каждой руке.
Графиня Гендрикова и Екатерина Адольфовна Шнейдер, Татищев и камердинер Волков были отправлены в тюрьму, где первых двух по нездоровью поместили в тюремную больницу.
Жильяра, баронессу Буксгевден, несколько человек прислуги, Кирпичникова в том числе, отвезли на запасные пути, где уже скопилось до 35 000 беженцев, хворавших и умиравших в невероятной грязи, которая может образоваться от такого скопления народа.
Доктор Деревенко, как я уже говорила, под арест не попал, а стал жить свободным человеком, через день приходя к Их Величествам под конвоем и контролируемый в лечении Алексея Николаевича каким-то безграмотным фельдшером.
Когда же был назначен комиссаром Юровский, за Деревенькой перестали посылать, а он, по его собственному выражению, не хотел о себе напоминать большевикам и больше не бывал у Их Величеств. Таким образом он избегнул той ужасной участи, которая постигла всю свиту, и практиковал с большим успехом в Екатеринбурге.
С тех пор, как Их Высочества уехали, мы уже больше не имели никаких сведений ни от них, ни от моего отца, так как стали железные дороги, и вскоре мы очутились под разными правительствами благодаря чешскому движению. Все остальное я знаю со слов Жильяра и баронессы Буксгевден, которые, живя на запасных путях, изредка заходили в город и видались с доктором Деревенко.
В первые же дни по приезде в Екатеринбург Жильяр проходил мимо Ипатьевского дома, когда оттуда красногвардейцы вывели лакеев Нагорного и Седнева и, усадив на извозчика, увезли куда-то под конвоем. В тот же день оба были расстреляны.
Красноармейцы ими давно были недовольны, так как считали, что они позорят честь матросов, служа при Царской Семье. Теперь же, в Екатеринбурге, Нагорный не стерпел грубого обращения Родионова с Алексеем Николаевичем и, выйдя за ним, закричал на него, что если он еще раз позволит себе какую-либо грубость, он, Нагорный, его просто изобьет.
Только после ухода большевиков удалось разыскать по платью брошенные красногвардейцами и разлагающиеся тела матросов и похоронить их.
Та же участь, что и Нагорного с Седневым, постигла всю свиту, заключенную в тюрьме. В разное время были выведены из тюрьмы Татищев и князь Долгоруков и расстреляны. Графиню Гендрикову, Екатерину Адольфовну Шнейдер и камердинера Ее Величества Волкова перевели в Пермь и держали в одной тюрьме с супругой Его Высочества Князя Иоанна Константиновича - Еленой Петровной и ее приближенными. Они очень нуждались в тюрьме, в особенности графиня Гендрикова, не имевшая при себе никаких вещей. Она сама стирала свое белье под краном, причем, имея только одну смену белья, она, стирая блузу, надевала рубашку, а стирая рубашку, надевала блузу. Однажды ее вызвали к комиссарам:
- Отчего Вы не попросите Ваши вещи? - спросили ее.
- Мне ничего не нужно, - спокойно сказала графиня.
- Что Вы хотите?
- Служить Их Величествам до конца дней своих.
- Ах так?
- Да, так.
- Ведите обратно в тюрьму.
Когда после этого пришла стража и велела графине и Екатерине Адольфовне идти за собой, то всем стало ясно, зачем. Графиня встала совсем спокойная и только сказала: "Уже?", но, по-видимому, потом она поверила словам красноармейцев, объявивших, что их просто переводят в другую тюрьму.
Кроме нее и Екатерины Адольфовны Шнейдер, в этой партии было еще несколько мужчин и женщин и камердинер Волков. Последний, заметив, что их ведут все дальше и дальше и слышатся какие-то подозрительные свистки из лесу, решился бежать, и в тот момент, когда ведшие их солдаты по одному из свистков свернули в чашу, он перепрыгнул через канаву и бросился бежать; за ним раздались выстрелы, и он слышал, как графиня Гендрикова вскрикнула. Впоследствии ее тело и тело Екатерины Адольфовны Шнейдер были найдены зарытыми около города. Теперь же они похоронены в Перми.
* * *
Жизнь арестованных в Ипатьевском доме становилась с каждым днем ужаснее. Произвели обыск и забрали все драгоценное, причем у Алексея Николаевича с кровати сорвали золотую цепочку, на которой висели образа. Принеся пищу, - то, что оставалось после караула, - плевали в нее или убирали, когда арестованные только что начинали есть.
Первое время Великие Княжны готовили Ее Величеству отдельно на спиртовке кашу и макароны, приносимые Деревенькой, но вскоре Деревеньку перестали пускать к ним, и они больше ничего не получали.
В то время в екатеринбургском совдепе состоял один германский шпион (впоследствии оказалось, что Яковлев - бывший русский офицер и тоже германский шпион). Член екатеринбургского совдепа - шпион германского правительства был впущен комиссарами к Государю и заявил, что вся Царская Семья будет освобождена и отправлена за границу, если Их Величества подпишут Брестский мир. Их Величества отказались, и после этого жизнь их стала еще хуже.
Был назначен новый комиссар - еврей Юровский. Отношение охраны было сплошным издевательством, а Их Величества сносили все с истинно христианским смирением святых мучеников. Они погибли мученической смертью в ночь с 3 на 4 июля (с 16 на 17 июля) 1918 года.
Слух об этом ужасном, неслыханном преступлении сразу пополз по Сибири, как ни скрывали его участники этого дела. Конечно, никто из нас не верил слуху до тех пор, пока по приезде во Владивосток я не увидела людей, лично читавших все дело, веденное генералом Дитерихсом. В ночь с 3 на 4 июля (16-17) 1918 года Царственным узникам приказали собираться в дорогу. Вся Царская Семья, мой отец и прислуга были скоро готовы, и все сведены в подвальную комнату Ипатьевского дома. Там им предложили подождать. Они попросили стулья; было принесено два: на один из них сел Государь с Наследником на руках, на другой Императрица. Они недолго ждали, как вошел Юровский в сопровождении 12 солдат, из которых только два было русских, остальные евреи и латыши. Юровский обратился к Государю:
- Вы отказались принять помощь Ваших родственников, поэтому я должен Вас расстрелять.
Государь совершенно спокойно перекрестился и встал на колени, по-прежнему держа Наследника.
Императрица также перекрестилась и преклонила колена.
Раздались выстрелы. Юровский стрелял в Государя, солдаты по остальным. Когда уже переворачивали тела и добивали штыками, очнулась Великая Княжна Анастасия Николаевна и закричала. Ее тоже добили.
После этого тела были обобраны, свалены в автомобиль и свезены в лес, где сжигались на двух кострах - огневом и кислотном; несмотря на такое усердное уничтожение, некоторые мелкие вещицы уцелели в золе, и я видела фотографии с них и узнала известные мне вещи Царской Семьи и моего отца...
Так погибли эти великие люди, эти действительно верующие христиане.
* * *
Вся Россия виновата в ужасной смерти этих Святых Мучеников, и никто не подумает, никто не сознается в своих грехах! Теперь больше, чем когда-либо, надо прибегнуть к молитве, надо разбудить в себе заснувшую веру, надо призвать Христа, нашего Спасителя, и молиться, молиться за спасение душ всего народа, за каждого из нас, за всех нас, допустивших гибель своего Царя и Наследника.
Молитва, покаяние и сознание своего великого греха перед Царской Семьей, может быть, искупят этот грех, который иначе ляжет и на детей наших, и не будет у нас больше родины, не будет дано нам видеть благополучие земной жизни, не будет дано нам видеть Царствие Небесное.
Да простит нам Господь Бог и святая Семья Царских Мучеников наш великий грех, и да поможет нам Христос начать новую светлую жизнь по Его учению!