На воздух вышел довольный и отдохнувший. С мыслью, правда, о том, что дома этой осенью мне не быть… Когда меня сажали - была пасмурная погода. Из камеры же на улицу посмотреть было нереально. Вместо окна - два мутных оргстекла, между ними пыль и паутина – ничего не видно. Только холод чувствуется. Наверное, слякоть начинаеться - хоть и начало сентября, но это все-таки Соликамск, близко к Северному Ледовитому океану - там погоду вообще не поймешь. Если снег на зоне растаял окончательно только к 15 июня, то в сентябре выпадения снега вполне можно ожидать. Но выхожу на улицу, а погода замечательная! Бабье лето началось! Солнце светит, тепло, небо голубое с редкими облачками! Красота! Иду на барак, а там меня встречают толпой.
Макс! Как страданул? Как в изоляторе? Давай чифира выпьем - положено заварить, это традиция!
Надо так надо...
Достал чая из баула, мужики заварили. Здесь признаюсь, что просто пришлось выпить чифира - народу собралось много и все крайнее настоятельно требовали соблюдения традиции. Отбыл кичу, за ШИЗО страданул… С нашего барака давно никто на сутках не был, потому что все решалось в ПВРе с помощью кулаков и палок, с занесением в грудную клетку, а не в личное дело. В бараке даже велся черный список - если человек совершает какое-то нарушение. то вечером его просто избивают в ПВРе. ПВР - это помещёние по воспитательной работы. Там зеки смотрят телевизор, проводят собрания отряда и там же проходят все экзекуции. Допустим, если ты ходишь по коридору, когда продол моют - тебя заносят в черный список. Еестественно, кому-то можно, кому-то нет. Все смотрят по личности или наличию должности. Козлам ходить можно и некотором мужикам тоже, но большенству нет. Или если ты набрызгал водой в умывальнике и не вытер за собой, если «показывал зубы» козлам т.е. в чем-то не соглашался, грубил или, тем более, угрожал. Ппродолжать можно до бесконечности… шел не в ногу в столовую, плохо поздоровался или вообще не поздоровался с милицией, ходил без шаромки по бараку сидел на шконаре если тебе нельзя… Записанных после отбоя называли пофамильно, они шли в ПВР. Заходят по одному, через 5 минут возвращаються - все болит и распухает. Ложаться на шконари и спят, думая о своих безобразиях, исправляются. Мне в этом отношении повезло - с козлами я договорился и на бараке жил спокойно. Без приказа администрации меня пальцем не трогали. Одни боялись просто, с другими у меня были ровные деловые отношения.
После того, как я чифирнул, ко мне подошел Савва
– Пойдем поговорим. – Завел меня в свою завхозную комнату. – Макс, ты это, ты не думай что я под тебя подмутил. Это реально приказ администрации был, я ничего сделать не мог. Через пол года мы с тебя нарушение снимем. Если бы была возможность - я бы тебя отмазал.
– Да я знаю.
– Какие проблемы будут - обращайся, все по зеленой. Главное чтобы не было не каких заебов со стороны администрации.
– Понял, спасибо.
Спалился.
В середине сентября меня вызывает старший опер Захарыч к себе в кабинет - пришли заказные письма из Москвы. Получилось, так что я переписывался с несколькими девушками. Даже со многими. Но одна особо умная догадалась хвастаться в интернете, что «Тесак мой парень» и так далее. Вроде понятно, что Тесаку просто скучно в лагере, и почему бы не написать даже незнакомой девушке ответное письмо? Ежели сама напрашивается на общение? Почему не пофлиртовать немножко? Тем более что в местах лишения свободы это даже спорт такой, развлечение - чем больше девушек тебе пишет, тем интереснее. Тем более их можно разводить на фотографии, а это уже суперигра. На воле попросить девушку фотку скинуть на сайте знакомств – как билет на метро купить. Вообще никаких эмоций. Всё вполне предсказуемо и даже не очень интересно. Здесь же все совсем по-другому. А эта бестолочь зачем-то хвасталась. И как то на нее вышла Саша. Говорит, нет, Тесак мой парень! Нет мой, ты вообще его не знаешь! А вот тебе его письма для меня, сама почитай! Почерк сверь! Саша смотрит - почерк мой, заглавные буковки авторским стилем оформлены, портрет нарисован… Обе на меня обиделись - я сволочь и негодяй.
Вот меня вызывают в штаб, цензорша пришла. Выдает мне письма от одной, от второй. Они шли вместе, в одно и тоже время отправленные. Настроение ухудшилось. Цензорша уходит в вольный штаб. Захарыч говорит:
– Останься поговорить с тобой хочу.
- О чем именно?- блин опять началось!!!
– Слушай к тебе лично у меня никаких претензий нету. Пришлось тебя в ШИЗО отправить, ты извини. Позвонили из Москвы и сказали, что если ты уйдёшь на УДО, то всю нашу управу выебут. А нам на зоне, сам понимаешь, тогда уж вообще пиздец настанет.
– Да я понял, что это не ваша инициатива. Даже и не сомневался.
– Ну давай если какие проблемы будут обращайся.
– Хорошо, - Вот с проблемами только к оперу бежать. Я еще столько не отсидел!
Отправил он меня на барак. Чувствую депрессуха пиздострадальная накатывает, потому что с двумя девушками сразу облом – это крутовато. Неудачный день! Не поняли мои романтические нотки дамы. А у меня ведь очень большое сердце, как у телёнка! Я же могу любить одновременно всех девушек, но каждую по-своему - в этом нет ничего страшного. Никому хуже от этого не будет. Главное, чтоб не спалили… Плюс УДО никакого не будет, сидеть лишних 1.5 года, которые я себе запланировал тут оставить. Какой же отстой! И тут ещё осень наступила - такая мерзкая погода! В окно смотришь листья с берез падают, какие-то коты бегают облезшие, срут на перекопанную землю и зарывают лапами. Играют воробьи, иногда попадаются посравшим облезлым котам… Дождь все время то льет, то моросит, то хлещет, то капает, то пылью водяной стелется. Все сырое, противное, серое и умирающее…
Новые проблемы.
Одна погода бы тоску навеяла. А завхоз мой, с которым я в договоренности и нарядчик - уехали на этап на «Белый лебедь» судиться. Договариваться со мной новый завхоз не хочет, боится. Приказ из штаба от Михалыча - «не давай ему жизни», он и не дает, взял под козырёк. Смотрящий старый освободился, а с новым я ни разу не общался. Меня просто перестали допускать до телефона, опять связь пропала с внешним миром.
Чувствую что меня начинают «поджимать». Сначала запретили спать днем, потом запретили на шконаре лежать. И в один день говорят
- Собирайся Макс, пойдёшь на баланы.
– В смысле.
– Ну пойдёшь бревна носить.
– Это я понял. Вопрос нахуя?
– Сказали тебе бревна носить, жизнь тебе сладкую обломать.
Пошел я носить бревна. Естественно со злости халтурил и сачковал. В грязи по колено. Да по уши, если честно, никак не мог себе это за тренировку засчитать. Закончили часа через два.
На другой день опять ко мне дневальный приползает с гнусно-довольной рожей.
– Короче, сейчас пойдёшь морковь таскать. Или пиши отказ от 106-ой и опять в изолятор.
Пришел Грузовик с морковью. Пойду, что делать? Повторное нарушение – в СУС переводиться неохота.
Привезли морковь в мешках по 25 килограмм, чтоб зимой зеков кормить. Её нужно сначала отнести от въезда на зону к вахте, там сложить штабелями, взвесить и заточковать. А после этого отнести на продуктовый склад. В принципе хоть какое-то развлечение. Ходишь, на новых людей интересно посмотреть, потому что к тому времени мне запретили вообще выходить с барака. После того, как я отказался вставать на должность, в дежурке повесили мою фотографию и под ней крупными красными буквами написали «Склонен к экстремизму». СДПшникам запретили открывать мне калитки. Завхозов предупредили чтобы я не ходил ни к кому в гости, т.е. я не мог сходить ни на хоздвор, ни в ПТУ, ни, тем более, на другие бараки. Все это было запрещено. А тут меня вроде выпустили морковь поносить, дождя нет, мешки почти чистые и приятной умеренно-спортивной тяжести. С одной стороны нельзя, а с другой - пообщаюсь с зэками. Хоть и понимаю, что они такие же болваны, как и на моем бараке – но, тем не менее, какое-то развлечение. Естественно, наложил себе моркови в карманы, в рукава и штанины.
Однако надо как-то эту проблему решать. Пошел к новому завхозу:
– Короче, я заебался. Эта движуха беспонтовая - спать нельзя, куда-то ходить надо, что-то носить… Давай решать вопрос.
Речь тут идет о 10 тысячах и все - и позвонить можно, хоть о соратниках волноваться не буду, и, опять же, не будут кровь сворачивать. Самое же неприятное не в том, что морковь пришлось носить, а в том, что как сказали мне жизнь портить, так это постоянно какие-то мелкие замечания пошли - так сядь, тут пойди, тут одень, пуговицу застегни, воротничок поправь… Мелкие доебки в грубой форме, за которые просто хочется убить. И это больше всего раздражает. Убить-то нельзя!
На бараке сидел грузин по кличке Грузин, которого перевели вместе с подлым толстым армяном. Он общался с блатными на нашей зоне, через них тоже можно было попробовать вопрос решить. Я ему говорю:
- Грузин, ты с блатными можешь поговорить, чтоб у меня гемора этого не было? Телефон затянем на барак. Козлы со мной боятся двигаться. Заебли уже и связь очень нужна.
- Ну, давай я за тебя поговорю.
Сходил, поговорил. Меня дёргают на шестой барак. Там сидят стремяги и бродяги, смотрящий сидит. Почти черный барак на почти красной зоне. Разговаривал чеченец Тим. Крепкий такой, спортсмен, пьет протеинчик:
- Максим, чё-как, в чем суть проблемы?
- Была договоренность с Саввой, сидел спокойно. Он на этап уехал, а больше со мной никто не хочет договариваться… Тут такая хуйня – фсбшники приезжали, мусора из МУРа. Теперь администрация боится, как бы я шум не стал поднимать по телефону, поэтому мне все зарубили - звонить не дают, общаться ни с кем…
– Понятно. Ладно, ты парень вменяемый – я трубу тебе дам, позвонишь. Затянешь телефон на барак к себе, и грев - 5 косарей на черное пойдет, на крытую пацанам. Я скажу, все ровно у тебя будет. Козлы мусорам будут докладывать, что ты страдаешь. Сам понимаешь – я надеюсь на твою сознательность. Звони только на беспалевные номера и, главное, шума не поднимай.
– Я понял всё. Это вполне устраивает. И я сам себе не враг, кипеш поднимать. Меня в обиженку Михалыч раньше отправит, чем адвокат до зоны доедет.
- Пошли тогда звонить. – Достал трубу из-под подушки.
Просто так с телефона нельзя звонить - вышек нет, поэтому прикручивают к телефону антеннку. Металлическую проволоку. Эту проволоку прикручивают к другой проволоке, которая к запретке непосредственно прикручена. Получается такая здоровая антенна, многометровая. Запретная полоса, запретка, это тройной забор, между ними расстояние метров по пять. Земля перекопана, и на верху колючка. Вот к ней приматывают антенну и тогда труба более-менее ловит. В секции Тима проволока перетерлась. Пошли в соседнюю секцию, где жил Гоша здоровый и его брат Илья. Вот я из их секции сидел, звонил. С товарищем финансовую проблему обсудил, которая оказалась вполне разрешимой.
Гошан и Илюха.
Тут пришел Илья, завхоз шестого. Познакомились, он сразу предложил чая с бутербродами. Это вообще нонсенс для зоны! Угостить кого-то, ничего не прося. По разговору я понял, что у него не только мозги есть, но и мировосприятие далеко не овощное. Парень с меня ростом, худощавый и на первый взгляд похож на совершенно безобидного студента. Мне даже Стас Лухмырин вспомнился – тоже обманчивая внешность.
– Не хочешь к нам на барак переехать? Тебе нормально тут будет - никто кровь не будет сворачивать, у вас то барак пидорский, козлы-гондоны одни сидят, мужиков гнобят, а тут барак нормальный, все по человечески.
– Давай попробуем. Если переведут, конечно. А так-то я собираюсь на хоздвор идти. В ширпотребку.
- Это нормально. Тем более весь хоздвор у нас на бараке живет.
Договорились, Тут приходит его брат Гоша:
– Макс, здорово! Мне Андрюха, про тебя много рассказывал.- Андрюха это мой семейник.- Говорит, ты занимаешься целыми днями, не чифиришь и не куришь?
– Не обманул.- Смеюсь.- Я про тебя то же самое слышал.
- Давай, на биржу ко мне выходи - заниматься будем вместе. У меня там тренажерка маленькая. Собрал себе штанги, гантели, брусья, турничок. В моей бендюге (небольшая хозяйственная постройка) будем заниматься. Там и жрать можно. Мне столовские каждый день курочку готовят.
- Это вообще шикарно было бы! – Честно сказать, я от такого предложения вообще офигел.
- Ты Андрюхе только не говори, что я тебе предлагал.
– А че такое?
– Ну, не надо.
– Ладно, не скажу.
- Все, давай увидимся! Я к тебе на барак в гости приду скоро!
Про Илюху-то я слышал мало, а вот Гошу козлы частенько обсуждали. Они его люто ненавидели и боялись. Ненавидели потому, что он не был гадом. Не встречал этапы, что считалось очень крутым козьим занятием. Не выбивал явки и не отжимал деньги у мужиков. А боялись потому, что он был самым здоровым на всей зоне и к тому же психопат. В хорошем смысле. Если разозлить – мог постелить кого угодно. Ярость берсерка в уральском варианте.
Спросил я потом у Андрюхи:
- Гошан, что он за парень-то?
- Парень вообще нормальный, но отмороженный на всю башку, занимается, как психопат.
Он мне много про него рассказывал, но тут я конкретно спросил.
- Как думаешь, на биржу он меня возьмет к себе работать? Сам видишь, какие мне условия на бараке создают.
- Ты понимаешь… На биржу тебя могут и не выпустить… Это дохуя делов… А если я за тебя у Гошана попрошу, а ты накосячишь? Там же реально работать надо! Я потом и виноват окажусь! Хрен его знает. Я с ним разговаривал про тебя, он не уверен. Тут думать надо…
«Ах, ты,- думаю,- пес, Андрюша! Он же мне сам сказал сегодня, что тебе предлагал меня в бригаду устроить!»
В столовой на другой день подходит ко мне Гоша.
- Макс, пойдем ко мне в гости. Позвонишь, куда надо, пообщаемся.
- Пойдем, конечно! Только к завхозу подойди, скажи, что меня забираешь.
А как раз мой тогдашний завхоз один раз попал под раздачу к Гошану. Гоша шел, ему СДПшник не открыл локалку.
- Ты что, животное тупое?! Открывай!
- Я тебя не пущу! Сказали тебя не пускать!
- Да мне похую кто тебе что сказал! Я – бригадир, не сечешь?
СДПшник начал орать, Гошан дал ему по еблу. Прибежало еще человек пять СДПшников. Он их раскидал, разбил всем ебла. Потом сбегал к начальству, грамотно все накидал. Собрал опять их всех, но уже с разрешения начальства, и разбил ебла еще раз, показательно. Вот одним из них завхоз и был. Вот Гошан мне и говорит.
- Да нормально все. Только в дежурке добро возьмем на всякий случай.
Заходит в дежурку, подходит к дэпэнк, как обычно.
- Я Марцинкевича к себе на барак в гости проведу?
- Э! Нет! Этого нельзя!
- Как нельзя?
- Запрещено ему по зоне двигаться. Нельзя с ним общаться!
Выходит, на лице недоумение.
- Первый раз такое, что не дают человека на барак затянуть!
А он главный бригадир на бирже. На всё у него зеленая. И на телефон. И на передвижения. И людей может любых водить куда захочет.
- Хрен с ним, сам к тебе через час приду!
Приходит вечером, сели мы с ним в «пищевке». Это такое помещение, сделанное, якобы, для того, чтобы мужики могли попить чая, покушать. Но, на самом деле, там сидят или козлы, или полублатные. Обычным мужикам там делать нечего. Как только достанешь там пакетик лапши, чтоб её заварить – ты автоматически курсонешь всех, что она у тебя есть! Сразу же прибегут попрошайничать козлы. Откажешь – начнут портить жизнь, записывать в черный список. Проще все тихонько, без понта, поесть в секции. И не будет никакого геморроя.
Немного пообщались, и Гошан говорит.
- Макс, в случае чего, ты можешь на меня рассчитывать. Я тебя никогда не подставлю, не кину.
С одной стороны это звучит пафосно. Но с другой – эти слова на зоне очень много значат. И по тому, что я уже про него знал, я понял, что он не шутит и его слову вполне можно верить.
- Давай, выходи ко мне на биржу. Заниматься будем. Андрюша – он же дичь!
- В смысле «Андрюша – дичь»?
- Я ему давно говорил. Давай Макса на биржу вытянем. А он «Нахрен Макса на биржу! Лишний рот не нужен!»
Ничего себе! Вот это новость! Андрюша – мой семейник! Мы с ним все делим, жрем пополам! А оказывается, мало того, что у него на бирже дополнительное мясо, так он за него такую интригу мутил! Знал, что у меня на бараке проблемы, с участливым видом советы давал, как выйти из сложившейся ситуации. Но иначе ему пришлось бы делиться курочкой! Пес!
- Я с Михалычем поговорю, тебя на биржу выведут.
- Давай попробуем.
Пошел он разговаривать за меня. Но ему категорически отказали.
- Ты чё, какая ему биржа? Он скоро уедет или на ПКТ, или на другую зону его переведут. Смысла нет его выводить, да и нельзя. Убежит еще… За ним надзор такой!
На следующий день он мне говорит.
- С биржей не выходит никак. Но я думаю с биржи качалку свою на зону перенести. В ПТУ зал есть, но там веса маленькие и штанги отстойные. Я туда свои принесу. И стойки с гантелями. В пэтэушной качалке занимается со всей зоны всего три человека. Во-первых это не модно среди наркоманов, во-вторых жратвы мало, а в третьих всем просто лень. Всё перенесу туда, и будем ходить каждый день качаться!
Хотят депортировать с зоны!
В это время меня опять вызывает старший опер.
- Максим. Такая ситуация… Позвонили из Москвы, сказали тебя переводить отсюда.
- В смысле?
- Сейчас будешь писать заявление о переводе на другую зону.
- На какую?
- На перевод вообще. Куда я не знаю, но скорее всего тебя переведут сидеть поближе к Москве. Потому что у нас сейчас зоны расформировывают, а иногородних вывозят по месту жительства.
- Так у нас в Москве нет зон.
- Какая разница? Будешь сидеть в Ярославле, Смоленске, Рязани какой-нибудь…
- Так нафиг надо? Я здесь уже освоился.
- Ты не понял? Здесь ты все равно напишешь! Потому, что мне позвонили из управы и сказали! А в управу позвонили из Москвы конкретно за тебя. Ты уезжаешь.
- Понятно. Ничего решить нельзя?
- Нет, этого здесь не решить. Заявление от тебя – просто страхуемся. Тебя и так переведут.
Написал заявление. Грустно стало. Только всё устроилось. Ладно, не захотел опер со мной решать. Сто пудов просто на зоне от меня избавиться хотят. Надо чтоб с воли кто-то приехал, с Михалычем перетер, денег ему занес. Пусть мусора меня в покое оставят – мне эти переезды вообще не интересны!
Звоню бате.
- Папка, менты хотят меня куда-то переводить отсюда! А это не нужно. Только все решил! Надо что-то с этим придумать.
- Хорошо, сейчас я работу одну доделаю и через недельку к тебе в гости приеду. Пообщаюсь с мусорами.
Свиданка с папкой.
В итоге получилось у нас идти на свиданку одновременно – я с батей, а Гошан и Илюха с матерью и двоюродными братьями.
В обед, когда мой отряд возвращался из столовой, подходит ко мне Илюха.
- Макс, твой батя звонил. Он приехал уже, так что иди пока собирайся.
Я довольный прибежал на барак. Натурально маму потерял. Лихорадочно собираюсь, побрился, сполоснулся холодной водой. Одежду почистил, обувь. Кружку помыл от черного чайного налета. Что ещё-то делать? Не заказывают, собаки! Лег почитать – не получается. Затопил печку. Мне-то не надо, а мужики с биржи придут, чтоб тепло было… Да и надо просто что-то делать. Время как остановилось.
Через час кричат «Марцинкевича на вахту!». Ура! Схватил баул, побежал!
Там уже братья с сумками тусуются. Подождали минут десять, пока нас пустят. Поднимаюсь на КДС. На входе меня обыскивает помощник депена по кличке Дичь Нерусская.
- Ты чего так долго идешь? Час тебя жду!
- Как вызвали – всего десять минут прошло.
- А я час назад вызывал! Где ты был?
Тупой баран! Наверное, я на бараке так люблю сидеть, что от КДСа прячусь…
Прохожу дальше, Дичь открывает решетку. За ней стоит мой отец.
Мы с ним крепко-крепко обнялись. Как в «Тарасе Бульбе».
- Папка, здорово!
- Макс, смотри, есть еще силы-то! Но похудел!
Я даже прослезился. Не ожидал такого от себя.
Дичь показал нашу комнату. Мы заходим.
- Рассказывай, как доехал-то!
- До Перми без проблем. А дальше непонятки с автобусами начались… Пришлось брать такси.
- От Перми? Да…
- Там кризис. Я по-дешевке договорился с водилой, он меня на Ауди «Q7» за пять штук довез.
- Красавчик! Тут и так менты напрягаются. Ничего попроще найти не мог? Бентли там…
- А, чего?
- Да, ничего… Тут менты деревенские, круче бумера 99 года выпуска ничего не видели. А к экстремисту с Рублевки папка на «Q7» подваливает!
- Да не, сын, нормально! А что это ты здоровый такой? Я думал - уже вообще в дистрофика превратился!
- Восемьдесят килограмм всего…
- А что, на руках папку положишь?
- Тебя-то? Конечно, влегкую!
А он у меня был чемпионом Москвы по армрестлингу, году в девяностом. Вообще он пловец, но и качался, и боролся.
Взяли хлипкий столик, беремся за руки, упираемся. «Рэди! Стэди! Гоу!». И я его рывком кладу.
- Ну-ка, подожди! Давай еще раз!
Напрягся посильнее, но результат тот же. Взялись левыми руками. Напряглись изо всех сил. Стол трясется от нагрузки. Никто никого сдвинуть не может. Опять правыми. Давление зверское. Нажимаем. Дергаем, кистями друг друга поймать пытаемся. Вот еще чуть-чуть! У столика ножки БАЦ! Стол ломается, все на пол летит, шум, кружки кдсовские вдребезги! Поборолись с папкой! Ясно ж было, что столик не выдержит!
Позвали дневальных, стол чинить надо. Они стол унесли, взяв за починку немного чая и шоколадок.
Батя мне показывает, какие гостинцы привез. Сапоги охотничьи, теплые, по болотам и снегам лазить. Новую вольную робу. Удобную и из хорошего материала. Валенки с прорезиненной подошвой. Такими убить можно. То, что нужно в таежной командировке. Трусы-носки. Несколько килограмм протеина, соевое мясо, лапшу, сухое молоко, сахарозаменитель…
- Пап, а где, скажи, что-нибудь вкусное? Сейчас бы навернуть…
- Вон несколько шоколадок, вот пара пирожков… Ты пока чайник ставь, я пойду все куплю к чаю.
- Куда ты пойдешь купишь? Кто тебя выпустит?
- Сам выйду! Магазин же недалеко.
- Тебя не выпустят ни в какой магазин, ты чего!
- Меня?! Да ладно!
- Иди, спроси.
Выходит в коридор, позвал мусора.
- Командир, в магазин схожу?
- Нет. Вы же пришли в комнату длительных свиданий. Если выйдете, то больше не войдете.
Поторговался он немного с ментом. Сбегать за жратвой он тоже отказался. И за деньги выпустить тоже.
- Ну, ладно, папка. По фигу на вкусности. Давай доширака навернем, а потом чая с пирожками…
Кушаем, общаемся. Я рассказываю всякие веселые истории. Как этапом сюда шел. Как явки по Бабуровой выбивали. Что переводить куда-то меня собрались.
Он мне всякие внутрисемейные новости поведал, свои дела на работе и планы на будущее. Потом говорит.
- Про явки-то я не знал. Я разговаривал с этим Иваном Михалычем – показался вполне нормальным человеком. Сделать, говорит, ничего не могу. ФСИНовская разнарядка пришла Максима с зоны отправить. Тут все уже не в моей власти. Он и к нам-то ехал по такой же разнарядке. Не представляю даже, как его на всех пересылках хуячили. Потому что за ним тачковка шла, что особый контроль нужен, склонен к дезорганизации.
- Это мне еще в психушке, после армии написали!
- Вот, говорит, что тем более на должность ты не встал. А это все в дело идет. Я ему не завидую, как он поедет, но сделать ничего не смогу.
- Видишь, он не то, что сделать ничего не может – он просто гондон.
- Давай я, когда отсюда выйду, зайду к нему и всю рожу ему разобью? Чего он там – сидит один щенок в своем доме. Вытащу его из-за стола переломаю!
- Папа, а как ты думаешь, что тут со мной случится после того, как ты разобьешь рожу зампобору?
- Ничего!
- Как это ничего?
- Ну, не ты ж ему рожу разобьешь, а я! А мне-то он чего сделает? Я ж не зек. Уеду и всё!
- Ты-то уедешь, только меня здесь выебут после этого. Фигню-то не рассказывай!
Успокоил его, вроде. Отговорил от кровной мести. Чем, наверное, сделал себе жизнь немного длиннее. И спрашиваю:
- Пап, а ты мне налика-то привез?- специально попросил деньги спрятать.
- Ты знаешь, я спросил у начальника, он сказал, что нельзя. Вы, говорит, их отдайте, лучше, потому как мы его обыщем. Всё равно эти деньги найдем и заберем. У него же проблемы будут. В ШИЗО уедет.
- Ты же челночил! Ты же возил валюту, незаконно, за границу! Покупал там кожаные куртки! Я же помню, как ручки открывашек сверлили вместе, чтоб свернутые в трубочку баксы спрятать! Тебе же пограничники говорили «Сдайте валюту»!
- Говорили…
- И что? Ты сдавал?
- Нет.
- Ну, а фигли ты здесь то их слушаешь! Специально же сказал – спрячь бабки. Хоть в тапки спрячь, хоть еще куда… Трудно было?
- Я чего-то не подумал… Я предлагал менту «Передай сыну деньги сам, если проносить нельзя», он почему-то отказался.
- Да… После КДС у меня точно проблемы будут…
Посмеялись, рассказал про облом с УДО, про житьё-бытьё.
- Попробуй денег предложи, чтоб меня на другую зону не переводили. Там все по-новой придется устраиваться, договариваться. Пока всё решишь… Пока этапом приедешь, пока карантин пройдешь… А тут я устроился, все вопросы решил… Может Михалыч врет, что из Москвы ему сказали? Мне кажется, он сам решил меня отсюда выкинуть. Из детского сада выгоняли, из школы выгоняли, из колледжа выгоняли, из армии выгоняли, даже из психушки выгоняли! Теперь и с зоны выгнать хотят!
- Я попробую сделать. Если получится – договоримся.
Тут заходит к нам в комнату Гошан.
- Не помешаю?
- Нормально, заходи, конечно!
- Мамка еды всякой привезла, приглашает вас пообедать. С тобой, Макс, познакомиться хочет.
- Пойдем, познакомимся. Человеческой еды покушаю заодно.
Пришли на кухню. Там мать Гошана испекла изумительную курицу с овощами, сделала пирожки, привезла арбуз. Сели есть. Вот это еда Белого Человека! Я не ел её хрен знает сколько! Это словами не передать! Первый раз за два года покушать домашней пищи – восхитительное ощущение!
После еды пошли посидеть у нас в комнате. Батя, Гошан, Илюха и их двоюродные братья. Посмеялись, историй порассказывали, пофотографировались. Даня, один из братьев, привез цифровой фотик. С дороги папка сильно устал и лег спать. Братья и мать Гошана с Илюхой – тоже. А мы пошли тусоваться на кухню.
Сняли пару роликов – первый раз за столько времени мне в руки попало что-то видеозаписывающее! Сперва пошло обращение к соратникам. Потом ролик про то, как правильно готовить жратву и кипятить чайник.
Пофоткались на кухне и в коридоре, еще поели и легли спать.
Утром просыпаемся, а батя мне и говорит:
- Всё, сегодня вечером, часа в четыре, поеду.
- Как сегодня поедешь? Тут три дня же на свиданку дается!
- Да не, у меня сегодня автобус. Там работы дофига. Я ж не девка – чего мне три дня с тобой тут тусоваться? С мусорами ж приехал говорить.
- Ладно, пойду дальше баланду жрать…
- Да не расстраивайся ты. Скоро выйдешь! Нормально все будет!
- Это понятно. Ты тогда с Михалычем поговори, если откажется меня на зоне оставить – пусть хоть на пару месяцев на биржу выведет. Там и с питанием проще решить. И качалка есть. И со связью лафа – телефон прятать не надо, сиди в биндюге и говори.
- Поговорю.
Вечером собрался он, попрощались.
- Смотри,- говорю,- не балуйся там.
- Постараюсь.
Пожали руки, обнялись, и он ушел. Через полчаса увели меня. Обыскали и меня и передачу. Пошел я с баулами на барак.
И тут жить можно!
Через два дня выходит Гошан.
- Созвонился я с твоим отцом. Нормально до Москвы доехал. Говорит, что с Михалычем поговорил. Пойдешь на биржу работать, вопросов никаких к тебе нету. Он объяснил, что никаких заявлений ты писать не будешь, всё ровно, главное, чтоб ты работал. Шума не поднимал, дезорганизацию не вносил, никого не агитировал.
А сам при этом рассказывал мне, как у него на бирже сейчас принять заходить в столовую.
- Любой, кто заходит в столовую, должен кричать «Зит хай!» и вытягивать руку! По фигу кто. Таджики, грузины, русские – все кричат «Зит хай!»
- Нахуя?
- Чтоб смешно было. Пусть знают, что за зона. Пусть руку вытягивают!
- Тогда уж не «Зит хай!», а «Зиг хайль!»
- Да? Ладно, скажу, будут «Зиг хайль!» кричать.
- Гошан, а ты не думаешь, что менты решат, что это я придумал?
- А что тебе, не Прикольно, что ли?
- Может не стоит? Проблем с администрацией не будет?
- Да, не гони! Там у меня всё схвачено!
Через пару дней выгнали отряд на обед. Построился он перед локалкой. Ждем. Когда СДПшник ее нам откроет. Из штаба выходит Иван Михалыч. Увидел меня, позвал. Я подхожу.
- Я с отцом с твоим поговорил. Он говорит, на биржу работать хочешь идти? Вопросов нет – пойдешь на биржу. Но это все ненадолго – через месяц-другой тебя все равно увезут.
- Да и так нормально. Больше и не надо ничего.
А Гошан, тем временем, начал перебазировать свои штанги в помещение качалки ПТУ. Начали мы с ним туда ходить. Сперва занимались через день. Потом этого показалось мало.
- А может каждый день по вечерам качаться будем?
- Почему нет? Давай!
И стали тягать железки по два часа ежедневно, кроме понедельника. Продолжалось это полтора месяца. После ужина я переодевался, собирал пакет со спортивными шмотками, успевал сыграть партейку в шахматы. К семи за мной заходил Гошан и мы шли тренироваться.
Всё в зале было самодельное. Гриф у штанги, скажем, из трубы. На него по краям наварены трубы потолще. На них надеваются, вместо блинов, тракторные шестерни. Когда-то они были покрашены, но со временем облетели. По десять, пятнадцать, двадцать килограмм – все очень брутальные. Смотрятся крайне жестко. И гантели самодельные. И стойки для приседа, и все скамьи, брусья, турник… Помимо всего прочего, в качалке есть большое зеркало! Метр на полтора! Для зоны это больше, чем круто. Дикая редкость!
Сначала мы просто качались. С воплями, под громкую музыку, все серьезно. Потом ко всему этому добавили растяжку. И по полчаса на каждой тренировке – пресс. Причем тренировали его по-всякому. И скручиваниями, и подъемами ног, и двойными скручиваниями. Даже ударами. Становились боком друг к другу. Сначала я Гошану бил голенью по прессу двадцать ударов изо всех сил, потом он мне. Затем менялись местами и повторяли то же самое другими ногами. Это и ударную технику развивает, и пресс качает, и характер закаляет одновременно. Отличное упражнение.
Как-то на звуки нашей тренировки заглянул завхоз ПТУ, старый азербайджанец. Лицо у него от увиденного вытянулось.
- Ребята, нормально у вас всё?
- Да-да, конечно! – Отвечает Гошан, стоя с руками за головой и перекошенным лицом.
- Все ровно.- Подтвердил я и долбанул ногой по пузу. Хотя пузом это не назвать. Жира-то у Гошана не было в организме вообще. При росте на полголовы выше меня, весил он сотку чистых мышц.
Звоню я как-то своему товарищу и говорю.
- Слушай, а помоги с витаминами для роста мышц. Немножко, пару курсов затянуть.
- Не вопрос!
И отправил витамины брату Гошана в Пермь. Тот через некоторое время встречал жену одного нашего друга, московского мошенника Димы, чтобы она не заблудилась по дороге к нему на КДС. Даня её встретил, передал витамины, довез до Соликамска, посадил на такси и объяснил, как добраться до зоны. Витамины были спрятаны в банку сахарозаменителя. Она без проблем их пронесла.
Гошан сходил в гости к Диме на КДС и вынес их оттуда. Как же они повысили нам мотивацию! Сейчас будем расти! Сейчас будем заниматься! Радость – два года без них! Вот сейчас попрет! Хотя и понятно было, что сто таблеток на двоих – это не серьёзно…