Сильвия Дэй
Tolko s toboy
Обнаженная для тебя|Сильвия Дэй|Саманта Янг 18+
Только с тобой (One with you)
Сильвия Дэй (Syl via Day)
Переводчики: Iren Adler
Выражаем благодарность за участие в переводе Jans Ocean и Анне Корчагиной
Обложка: Iren Adler
Перевод выполнен специально для группы ВКонтакте:
https://vk.com/bared_to_you
Копирование без ссылки на группу запрещается!
Уважайте чужой труд!
Приятного чтения!
Аннотация:
Финальная часть мирового блокбастера серии Кроссфайр.
Гидеон Кросс. Не было для меня ничего проще, чем влюбиться в него. Это произошло мгновенно. Полностью. Безвозвратно.
Выйти за него замуж – это мечта, ставшая явью. Но оставаться с ним в браке – главная борьба моей жизни. Любовь изменяется. Наша с ним – это убежище от бурь, и в то же время самый жестокий шторм. Две израненные души сплелись в одну.
Мы обнажили наши самые глубокие, самые уродливые секреты друг перед другом. Гидеон – зеркало, отражающее все мои недостатки… и красоту, что мне не видна. Он дал мне все. Сейчас мне предстоит доказать, что я крепка, словно скала, что могу стать для него убежищем. Вдвоем мы сможем противостоять тем, кто с таким остервенением пытается встать между нами.
И наша великая битва таится в каждой клятве, дающей нам силу. Полюбить – это только начало. Борьба за эту любовь освободит нас… или разлучит.
Душераздирающая и соблазнительно сексуальная книга One with you – самая ожидаемая финальная часть саги Кроссфайер, пленившая миллионы читателей по всему миру.
Оглавление
ГЛАВА 1
ГЛАВА 2
ГЛАВА 3
ГЛАВА 4
ГЛАВА 5
ГЛАВА 6
ГЛАВА 7
ГЛАВА 8
ГЛАВА 9
ГЛАВА 10
ГЛАВА 11
ГЛАВА 12
ГЛАВА 13
ГЛАВА 14
ГЛАВА 15
ГЛАВА 16
ГЛАВА 17
ГЛАВА 1
Нью‑Йорк – город, который никогда не спит. Он даже не дремлет. Как и ожидалось, моя квартира в Верхнем Уэст‑Сайде должна была оправдывать свою многомиллионную стоимость не пропуская шум с улицы, но все же звуки города протискивались внутрь – ритмический отзвук колес по изъезженным дорогам, протестующие визги изношенных тормозов и непрерывные сигналы клаксонов такси.
Вывернув из‑за угла кафе на вечно оживленный Бродвей, меня захлестнул порыв города. Как же я раньше жила без этой Манхэттенской какофонии?
Как же я раньше жила без него?
Гидеон Кросс.
Я обхватила его лицо руками, чувствуя, как он тянется к моему прикосновению. Такая открытая демонстрация уязвимости и привязанности насквозь пронзила меня. Всего несколько часов назад я думала о том, что он, возможно, никогда не изменится, что мне слишком часто придется идти на компромиссы ради жизни рядом с ним. Сейчас же я стояла перед лицом его мужества и сомневалась в своем собственном.
Могу ли я требовать от него больше, чем от себя самой? Мне стало стыдно, что я побуждаю его меняться, будучи упрямо стоящей на месте.
Он стоял передо мной, такой высокий и сильный. В джинсах и футболке, с бейсболкой, надвинутой на лоб, в нем было не признать всемирно известного магната, но он оказывал несомненное влияние на всех, кто проходил мимо. Боковым зрением я замечала, как окинув его взглядом, люди оглядывались на него.
Будь он одет буднично или же в сшитый на заказ костюм‑тройку, сильное мускулистое тело Гидеона безошибочно выделялось бы среди толпы. То, как он держал себя, власть, которой обладал, безупречный контроль, делали невозможным для него вероятность затеряться в серой массе.
Нью‑Йорк проглатывал все, что попадало в него, в то время как Гидеон держал этот город на позолоченном поводке.
И он принадлежал мне. Даже с кольцом на пальце, я все еще с трудом в это верила.
Он никогда не был бы обычным человеком. Он ‑ свирепость в оболочке элегантности, совершенство с прожилками недостатков. Он был связующим звеном моего мира, он был средоточием всего мира.
Тем не менее, он только доказал, что будет прогибаться и истощаться до предела, лишь бы быть со мной. Это вселило в меня новую уверенность, что я стою той боли, через которую заставила его пройти.
Вокруг нас начали открываться витрины магазинов, тянущихся вдоль Бродвея. Поток движения на улице начал сгущаться, и черные автомобили с желтыми кэбами подпрыгивали по ужасно неровной дороге. Жители тонким потоком засочились по тротуарам, выгуливая собак или направляясь в Центральный парк для утренней пробежки, в попытке урвать немножко времени, пока рабочий день не начался с удвоенной силой.
Мерседес подъехал к обочине, за рулем сидел Рауль – большая темная фигура. Ангус скользил на Бентли следом за ним. Я и Гидеон едем порознь в разные дома. И что же это за брак?
Дело в том, что это наш брак, хотя ни один из нас не хотел подобного. Мне пришлось провести линию, когда Гидеон переманил к себе директора рекламного агентства, в котором я работала.
Я понимала желание моего мужа. Он хотел, чтобы я присоединилась к Кросс Индастрис, но предпринимать такие действия у меня за спиной…? Я не могла позволить этого, не с таким мужчиной, как Гидеон. Мы либо вместе принимаем совместные решения, либо слишком далеки друг от друга, чтобы работать над нашими отношениями.
Наклонив голову назад, я посмотрела на его потрясающее лицо. В нем читалось раскаяние и облегчение. И любовь. Много любви.
Он был так красив, что захватывало дух. Его глаза цвета голубого Карибского моря, а густые и блестящие черные волосы касались воротника. Обожающим движением руки я ощущала каждую скулу, каждый изгиб его безупречного лица, и загипнотизированная им, не в состоянии была мыслить рационально. С самого первого взгляда он пленил меня, и я все еще чувствовала, как мои нейронные клетки вспыхивали в самые непредсказуемые моменты. Гидеон просто ослепил меня.
Но внутри он был человеком с неустанной энергией и мощью, острым умом и жестокостью, и все это в сочетании с сердцем, которое могло быть таким нежным...
‑ Спасибо, ‑ мои пальцы провели по его темной брови, и я почувствовала покалывание, которое происходило всегда, как только я касалась его кожи. – Что позвонил мне. Что рассказал мне о своих снах. Что встретился со мной здесь.
‑ Я готов встретиться с тобой где угодно, ‑ слова прозвучали, словно обет: горячо и яростно.
У каждого есть демоны. Бодрствуя, Гидеон был скован клеткой своей железной воли, но, когда он спал, его мучили насильственные, злые ночные кошмары. У нас было много общего, но наша общая травма – насилие, перенесенное в детстве, стало тем, что свело нас вместе и оттолкнуло друг от друга. Это заставило меня бороться сильнее. Наши насильники и так достаточно забрали у нас.
‑ Ева... Ты ‑ единственная сила на земле, способная удержать меня вдали от тебя.
‑ И за это спасибо,‑ пробормотала я, чувствуя, как сжимается грудь. ‑ Я знаю, тебе нелегко было дать мне пространство, но мы оба нуждаемся в этом. И я знаю, я слишком сильно оттолкнула тебя…
‑ Чересчур сильно.
Мои губы скривились из‑за льда в его словах. Гидеон не был человеком, привыкшим отказываться от желаемого.
‑ Знаю. Но ты позволил мне это, потому что любишь.
‑ Это больше, чем любовь, ‑ его руки обхватили мои запястья, сжимая так сильно, что заставило все внутри меня сдаться.
Я кивнула, больше не боясь признать, что мы нуждаемся друг в друге так, как некоторые бы сочли нездоровым. Мы были тем, кем были, имея все, что имеем. И это было бесценно.
‑ Мы поедем к доктору Петерсену вместе, ‑ он произнес эти слова безоговорочной командой, но взгляд словно искал ответа на заданный вопрос.
‑ Такой властный командир, – поддразнила я, желая, чтобы мы оба расстались с хорошим настроением. Преисполненные надеждой. Наша еженедельная терапия с доктором Лайлом Петерсеном занимала всего час, и ее планирование было как раз кстати. Мы бы повернули за угол. Нам нужна была небольшая помощь в выяснении каким должен быть следующий шаг.
Он обхватил меня за талию.
– Ты ведь любишь это.
Я потянула за подол его футболки, сжимая в кулак мягкий трикотаж.
‑ Я люблю тебя.
‑ Ева, – хватка его рук усилилась, а горячее дыхание коснулось моей шеи. Манхэттен окружил нас, но не мог вмешаться. Когда мы были вместе, вокруг ничего не существовало.
Низкий голодный звук его голоса пронзил меня, все внутри сжалось от тоски и желания. Я дрожала от восторга, что он снова прижимается ко мне. Я глубоко вдохнула его запах, пальцами разминая упругие мышцы его спины. Стремительный натиск опьянил меня. Я пристрастилась к нему ‑ к сердцу, душе и телу. И существование без необходимой мне так дозы привело к тому, что я стала неуверенной, несбалансированной, не в состоянии функционировать должным образом.
Он обхватил меня, его тело больше и тяжелее моего. В его объятиях я чувствовала себя в безопасности, под заветной защитой. Ничто не могло причинить мне боли, пока он держал меня. Хотелось бы мне, чтобы и он ощущал со мной эту безопасность. Мне было необходимо его осознание, что если он выпустит ситуацию из под контроля, вздохнет полной грудью, я смогла бы защитить нас обоих.
Я должна быть сильнее. Умнее. Более устрашающей. У нас были враги, и Гидеон справлялся с ними в одиночку. Это было присуще ему – защищать, и я восхищалась этим. Но я должна была начать показывать людям, что могу быть таким же грозным противником, как и мой муж.
Что более важно, я должна была доказать это Гидеону.
Уткнувшись в него, я поглощала его тепло. Его любовь.
‑ Увидимся в пять, Ас.
‑ Ни минутой позже, ‑ приказал он жестко.
Я рассмеялась, сходя с ума от каждой грубой его грани характера.
– Или что?
Отпрянув назад, он посмотрел на меня так, что пальцы на ногах сжались.
– Или я сам приду за тобой.
Мне следовало бы входить в пентхаус отчима на цыпочках и затаив дыхание, так как время чуть перевалило за шесть утра, а значит мое тайное возвращение с легкостью могли засечь. Вместо этого я целенаправленно шагала вперед, мои мысли были заняты теми изменениями, которые я собиралась внести в свою жизнь.
У меня было время принять душ, но я решила не делать этого. Прошла куча времени с того момента, как меня касался Гидеон. Слишком давно его руки были на мне, а его тело внутри меня. Не хотелось смывать память его прикосновений. Само по себе это придавало мне силы исполнить задуманное.
Наконец, включился светильник на столе.
– Ева.
Я подпрыгнула.
‑ Господи.
Обернувшись, я увидела свою мать, которая сидела на одном из диванов гостиной.
‑ Ты до смерти меня напугала! – обвиняющее произнесла я, потирая рукой грохочущее сердце.
Она встала, ее атласный, цвета слоновой кости халат в пол, мерцал вокруг ее стройных, слегка загорелых ног. Я была ее единственным ребенком, но мы внешне могли сойти за сестер. Моника Трэмелл Баркер Митчелл Стентон была помешена на сохранении своей внешности. В карьере трофейной жены, ее юношеская красота была товаром.
‑ Прежде чем ты начнешь, ‑ вступила я. – Да, нам следует поговорить о свадьбе. Но мне действительно нужно приготовить и упаковать вещи, чтобы я могла сегодня вечером поeхать домой…
‑ У тебя интрижка?
Ее короткий вопрос потряс меня больше, чем ее подкарауливание.
‑ Что? Нет!
Она выдохнула, напряженность заметно спала с плеч.
‑ Слава Богу. А теперь, может, расскажешь какого черта происходит? На сколько сильно вы поругались с Гидеоном?
Сильно. Какое‑то время, я переживала, что он, приняв решение, покончит с нами.
– Мы работаем над этим, мама. Это просто трудности на пути к поставленной цели.
‑ Такая трудность, что ты избегаешь его уже несколько дней? Так не справиться с проблемами, Ева.
‑ Это долгая история…
Она скрестила руки на груди.
‑ Я не спешу.
‑ Зато я спешу. Мне нужно подготовиться к работе.
На ее лице промелькнула боль, и я мгновенно почувствовала раскаяние.
Однажды я хотела вырасти и стать, как моя мама. Я часами переодевалась в ее одежду, напяливала каблуки, размазывая по лицу ее дорогие крема и косметику. Я пыталась подражать ее хриплому голосу и чувственным манерам, будучи уверенной, что моя мать ‑ самая великолепная и идеальная женщина в мире. И то, как она вела себя с мужчинами, как они смотрели на нее и обхаживали... Ну, в общем, я тоже хотела иметь такой талант.
В итоге я выросла похожая на нее цветом глаз и волос. Но это было только внешнее сходство. В душе мы были совершенно разными женщинами, и, к сожалению, это было то, чем я стала гордиться. Я перестала обращаться к ней за советами, за исключением случаев, когда это касалось одежды и украшений.
Вот это я собиралась изменить. Сразу же.
Я опробовала множество различных тактик, продвигаясь в отношениях с Гидеоном, но я не обратилась за помощью к одному близкому человеку, кто знал каково это – выходить замуж за выдающихся и влиятельных людей.
‑ Мне нужен твой совет, мама.
Мои слова повисли в воздухе, и я видела, как они обретают для нее смысл. Глаза моей матери расширились от удивления. Мгновение спустя она опустилась на диван, будто ее колени подогнулись. Ее шок стал тяжелым ударом, рассказывая мне на сколько я закрылась от нее.
С болью на сердце, я села на диван напротив нее. Я научилась быть осторожной в том, чем делиться с мамой, делая все возможное, чтобы скрыть информацию, вызывающую с ума сводящие разговоры.
Так было не всегда. Мой сводный брат Натан забрал теплые, доверительные отношения с моей матерью так же, как забрал мою невинность. Узнав о насилии, она изменилась, став чрезмерно опекать меня, преследовать и не давать возможности свободно вздохнуть. Она была в высшей степени уверена во всем в своей жизни, кроме меня. Со мной она была навязчивой, иногда граничащей с истерикой. На протяжении многих лет я слишком часто заставляла себя скрывать правду, хранить секреты ото всех, кого люблю ради поддержания мира.
Ее плечи снова напряглись, а вся ее поза выказывала негодование.
– Это у него интрижка?
‑ Нет! – из меня вырвался неожиданный смешок. – Ни у кого из нас ее нет. Мы бы не поступили так друг с другом. Мы бы не смогли. Перестань волноваться об этом.
Стоило задаться вопросом, неужели ее последняя измена с моим отцом являлась истинным корнем ее беспокойства? Это то, что тяготило ее ум? Задавалась ли она вопросом что у нее со Стентоном? Я не знаю, как относиться ко всему этому. Я очень любила своего папу, но и считала отчима идеальным мужем для мамы. Он такой мужчина, который нужен ей.
‑ Ева…
‑ Гидеон и я тайно поженились несколько недель назад, – боже, как же прекрасно выплеснуть это наружу.
Она моргнула. Один раз, два.
‑ Что?
‑ Я еще не говорила папе, ‑ продолжала я. – Но позвоню ему сегодня.
Ее глаза заблестели от наворачивающихся слез.
‑ Зачем? Боже, Ева... как мы стали так далеки друг от друга?
‑ Не плачь, ‑ я встала и подошла к ней, чтобы сесть рядом. Я потянулась к ее рукам, но она схватила меня в крепкие объятия.
Я вдохнула знакомый запах и почувствовала некое подобие умиротворения, который можно найти только в объятиях матери. На какой‑то момент.
‑ Это не было запланировано, мама. Мы уехали на выходные, и Гидеон сделал предложение, обо всем побеспокоился... Это было спонтанно. Без подготовки.
Она отстранилась, показывая испещренное слезами лицо и блеск в глазах.
‑ Он женился на тебе без брачного договора?
Из меня вырвался смешок. Ну конечно, мою мать волнует финансовая сторона. Деньги с давних времен являются движущей силой ее жизни.
– Брачный договор есть.
‑ Ева Лорен! Ты хоть просмотрела его? Или это тоже было спонтанно?
‑ Я прочла каждое слово.
‑ Ты не адвокат! Боже, Ева… Я думала ты гораздо умнее!
‑ Даже шестилетний бы понял все условия, – огрызнулась я, раздраженная реальной проблемой своего брака: Гидеон и я слишком многим людям позволили вмешиваться в наши отношения, отвлекая нас от того, над чем действительно нужно было работать.
– Не беспокойся о договоре.
‑ Ты должна попросить Ричарда прочитать его. Не вижу причин, почему ты так не поступила. Это так безответственно. Я просто не…
‑ Я видел его, Моника.
Мы обе повернулись на звук голоса моего отчима. Стентон вошел в комнату, готовый к предстоящему дню. Он выглядел эффектно в темном костюме с желтым галстуком. Я представила, что Гидеон будет в этом же возрасте похож на моего отчима: атлетически сложен, исключительный альфа‑самец.
‑ Видел? ‑ спросила я с удивлением.
‑ Кросс прислал его мне несколько недель назад, ‑ Стентон подошел к моей матери, беря ее за руку. ‑ Я не мог настаивать на более выгодных условиях.
‑ Всегда есть более выгодные условия, Ричард! – резко произнесла мама.
‑ Туда включены вознаграждения на важные даты, такие как юбилеи и рождение детей, и никаких взысканий для Евы, за исключением консультации семейного психолога. Развод предполагает более, чем справедливое распределение активов. У меня был соблазн спросить Кросса, давал ли он договор на рассмотрение своим юристам. Думаю, они, мягко говоря, были против него.
На мгновение она замерла, оценивая информацию. Затем вскочила на ноги, ощетинившись.
– Так ты знал, что они тайно сбежали? Был в курсе и ничего не сказал?
‑ Конечно, я не знал, ‑ он потянул ее в свои объятия, говоря с ней тихонько и нараспев, будто бы с ребенком. ‑ Я предполагал, что он просто задумывается о будущем. Ты же знаешь, подобные вещи занимают, как правило, несколько месяцев переговоров. Хотя, в данном случае, мне не о чем было просить.
Я встала. Мне нужно было поторопиться, если я собиралась вовремя приступить к работе. Именно в тот день, я как никогда, не желала опаздывать.
‑ Куда ты идешь? ‑ моя мать отпрянула от Стентона. – Мы еще не закончили. Ты не можешь вот так просто скинуть бомбу и уйти!
Повернувшись к ней, я зашагала в обратном направлении.
– Мне действительно пора собираться. Почему бы нам не пообедать вместе и поговорить обо всем?
‑ Ты не можешь…
Я перебила ее.
‑ Коринн Жиро.
Глаза моей матери округлились, а затем сузились. Одно имя. Даже не нужно говорить что‑нибудь еще.
Бывшая Гидеона была проблемой, не нуждающейся в дальнейшем объяснении.
Редко кто, попадая на Манхэттен, не испытывал мгновенного чувства знакомой обстановки. Горизонт города был увековечен в громадном количестве фильмов и телевизионных шоу, способствуя тем самым распространению любви к Нью‑Йорку среди всех жителей планеты.
Я не была исключением.
Я обожала элегантность здания Крайслер в стиле арт‑деко. Я могла определить свое местоположение на острове лишь взглянув, где находится Эмпайр‑Стейт‑Билдинг. Я была в восторге от захватывающей высоты Всемирного Торгового Центра, ныне возвышающегося в центре города. И конечно же от высококлассного здания Кроссфайр. Я так считала ещё до того, как влюбилась в человека, чьё видение привело к его созданию.
Как только Рауль припарковал машину к обочине, я сразу же восхитилась фасадом здания Кроссфайр в форме обелиска, облицованного лишь ему присущим сапфирово‑синим стеклом. Откинув голову назад, мой взгляд заскользил вверх по мерцающей высоте до самой высшей точки, где, на залитом солнцем пространстве, располагался Кросс Индастрис. Пешеходы окружили меня, тротуар кишел торопящимися на работу деловыми мужчинами и женщинами, держащими в одной руке портфели и сумки, а в другой ‑ стаканы с кофе.
Я почувствовала Гидеона, прежде чем увидела его. Все мое тело запело от осознания его присутствия, когда он вышел из Бентли, который подъехал вслед за Мерсом. Воздух вокруг меня наполнился электричеством, затрещала энергия, что обычно возвещало о приближении шторма.
Я была одной из немногих, кто знал: эту бурю питало беспокойство измученной души Гидеона.
Повернувшись к нему, я улыбнулась. Это было не случайно, что мы приехали в одно и то же время. Я поняла это, прежде, чем увидела подтверждение в его глазах.
На нем был угольного цвета костюм, белоснежная рубашка и серебристый галстук. Его темные волосы касались подбородка и воротника, ниспадая сексуальными дерзкими чернильного цвета нитями. Он по‑прежнему смотрел на меня с горячей сексуальной жестокостью, что поначалу, казалось, выжигала меня, но в этой искрящейся синеве была нежность и открытость. Это означало для меня гораздо больше, чем кто‑либо мог мне дать.
Я шагнула к нему, когда он подошел.
‑ Доброе утро, Тёмный и Опасный.
Его губы изогнулись в кривой улыбке. В глазах засверкало развлечение.
‑ Доброе утро, жена.
Я протянула руку, и почувствовала спокойствие, когда он потянулся навстречу, крепко обхватив мою ладонь.
‑ Я рассказала маме этим утром... о нашем браке.
Одна бровь поднялась в удивлении, а на лице возникла улыбка триумфального удовольствия.
‑ Хорошо.
Смеясь над его беззастенчивым обладанием, я мягко толкнула его в плечо. Со скоростью молнии, он притянул меня к себе и поцеловал в уголок улыбающихся губ.
Его радость была заразна. Я чувствовала, что и меня она переполняет изнутри, освещая все те места, что находились во тьме вот уже несколько последних дней.
‑ Я хочу позвонить отцу во время перерыва. Надо сообщить ему.
Он сразу же стал серьезным.
‑ Почему именно сейчас, а не раньше?
Он говорил тихо, приглушая голос ради личного разговора. Офисная толпа продолжала течь мимо, не обращая на нас внимания. И все же, я колебалась с ответом, ощущая себя выставленной напоказ.
И тем не менее... Правда вышла наружу гораздо проще, чем когда бы то ни было. Я слишком много скрывала от любимых мною людей. И по мелочам, и в крупных вещах. Пытаясь сохранить статус‑кво, я в то же время надеялась и нуждалась в переменах.
‑ Боялась, ‑ ответила я ему.
Он подошел ближе, его взгляд напряжен.
‑ А теперь – нет.
‑ Нет.
‑ Сегодня вечером ты мне расскажешь почему.
Я кивнула.
‑ Расскажу.
Его рука обхватила мой затылок: крепко и нежно одновременно. Его лицо было бесстрастным, не выдавая никаких эмоций, но его глаза... эти голубые, голубые глаза... они бушевали от волнения.
‑ Мы сделаем это, Ангел.
Любовь теплом разлилась во мне, словно хорошее вино.
‑ Ты прав, черт побери.
Странно было входить в двери Уотерс, Филд и Лимэн, мысленно подсчитывая количество дней, оставшихся мне для отработки в престижном рекламном агентстве. Мегуми Каба помахала из‑за стола в приемной, постучав по гарнитуре, чем дала понять, что не может сейчас говорить. Помахав в ответ, я прямиком направилась к своему столу. У меня было много дел. Нужно было начинать двигаться вперёд.
Но все по порядку. Я бросила свой кошелек и сумку в нижний ящик, а затем уселась в кресло и полезла на свой излюбленный сайт флористов. Я знала, чего хочу. Два десятка белых роз в глубокой красной хрустальной вазе.
Белый ‑ знак чистоты. Знак дружбы. Знак вечной любви. А также своеобразный флаг капитуляции. Я создала линию фронта, разделив себя и Гидеона, и в конечном итоге, выиграла. Но я не хочу воевать с мужем.
Я даже не попыталась придумать умную записку в цветы, как это было раньше. Я просто написала правду. С каждой минутой это становилось все легче.
Вы восхитительны, мистер Кросс.
Я очень дорожу вами и безмерно люблю.
Миссис Кросс
Сайт подсказал, что нужно завершить заказ. Я нажала кнопку «Отправить», и воспользовавшись моментом, представила себе мысли Гидеона о моем подарке. Однажды, я надеялась, мне представится возможность наблюдать, как он получает от меня цветы. Улыбнётся ли он, когда его секретарь, Скотт, принесет их? Прервет ли он свою встречу, ради прочтения записки? Или же он подождёт крайне редкого перерыва для личной жизни в его графике?
Губы изогнулись в улыбке от представленных мною вариантов развития событий. Мне нравилось дарить Гидеону подарки.
И скоро у меня будет больше времени на их выбор.
‑ Ты уходишь? ‑ недоверчивый взгляд Марка Гэррити поднялся от моего заявления об увольнении и встретился с моим.
Желудок сжался от выражения лица моего босса.
‑ Да. Я сожалею, что не могу остаться.
‑ Завтра твой последний день? ‑ он откинулся на спинку кресла. Глаза его были теплого шоколадного оттенка, чуть светлее тона его кожи. В них запечатлелись удивление и тревога. ‑ Почему, Ева?
Вздохнув, я наклонилась вперед, уперев локти в колени. И вот опять, я должна сказать правду.
‑ Я знаю, это непрофессионально ‑ уходить так… Мне необходимо сменить приоритеты и сейчас… Я не могу уделить все свое внимание работе, Марк. Мне очень жаль.
‑ Я… ‑ Он выдохнул и провел рукой по темным густым волосам. – Черт. Что я должен сказать?
‑ Что простишь меня и не будешь держать зла, – я фыркнула и невесело рассмеялась. – Я знаю, что прошу многого.
Ему удалось выдавить кривую улыбку.
‑ Не хочу терять тебя, Ева, и ты сама это знаешь. Не уверен, что когда‑либо действительно выражал свою благодарность в полной мере. Благодаря тебе, я работал лучше.
‑ Спасибо, Марк. Я ценю это. ‑ Боже, это было труднее, чем я думала, хотя знала ‑ это единственно верное и правильное решение.
Мой взгляд переместился с красивого начальника на окружающее нас пространство кабинета. Как младшему менеджеру, ему был положен небольшой офис, чьи окна выходили на соседнее здание через дорогу. Это типично для Нью Йорка, как и то, что офис Гидеона Кросса простирался на весь верхний этаж над нами.
Во многих отношениях, это разделение этажей зеркально отражало мои попытки понять отношения с Гидеоном. Я знала, кто он такой. Знала, какой он: человек, представляющий собой отдельный класс. Я любила в нем это и не желала менять, я просто мечтала сама дотянуться до его уровня. Я не замечала то, что упорно отказывалась признать ‑ наш брак изменил все планы. Я тянула за собой вниз.
Мне не был известен мой путь к вершине. По мнению некоторых, я должна была удачно выйти замуж. И мне нужно было просто смириться с этим.
‑ Ну, и куда ты пойдешь дальше? ‑ спросил Марк.
‑ Честно… Я еще не определилась. Я просто знаю, что не могу остаться.
Мой брак может вытерпеть огромное давление, прежде чем разрушиться, и я позволила ему скользить по опасному краю, пытаясь отстраниться. Пытаясь поставить себя на первое место.
Гидеон Кросс был таким глубоким и обширным, как океан, и я боялась утонуть в нем с того самого момента, как впервые увидела его. Больше этого страха не было. Не после того, как поняла, что могу его потерять навсегда.
Пытаясь оставаться на нейтральной позиции, меня бросало из стороны в сторону. И мне до смерти надоело то, что я тратила время впустую. Если бы мне действительно был нужен контроль, я бы его взяла.
‑ Это из‑за ЛэнКорп? ‑ спросил Марк.
‑ Отчасти, – я разгладилв свою юбку‑карандаш в тонкую полоску, мысленно отгоняя затянувшуюся обиду на Гидеона за то, что он нанял Марка. Катализатором стало то, что ЛэнКорп обратился в Уотерс Филд энд Леман конкретно к Марку, а соответственно и ко мне, что заставило Гидеона подозревать неладное. Финансовая пирамида Джофри Кросса уничтожила все состояние семьи Лэндон, и пока Райан Лэндон и Гидеон восстанавливали разрушенное их отцами, Лэндон все ещe жаждал мести. ‑ Но в основном по личным причинам.
Выпрямившись, он поставил локти на стол и наклонился ко мне.
‑ Это не мое дело, и я не хочу лезть, но ты же знаешь – Стивен, Шауна и я готовы поддержать тебя. Мы волнуемся о тебе.
От такой искренности глаза защипало от слез. Его парень Стивен Эллисон и сестра Стивена Шауна стали мне близкими людьми за эти недолгие месяцы в Нью‑Йорке. Они – друзья, которых я обрела в своей новой жизни. И я не хочу их терять ни смотря ни на что.
‑ Знаю, – улыбнувшись сквозь грусть, ответила я. – Я позвоню вам, обещаю. Но все это к лучшему. Для всех нас.
Марк расслабился и улыбнулся в ответ.
– Стивен собирался заехать. Вероятно, мне стоит устроить вашу с ним встречу для разговора.
Мысли о крепко сложенном и сильном парне‑подрядчике, прогнали мою печаль. Стивен поддержит меня в трудную минуту расставания с начальником своим добрым сердцем.
– Да ну тебя, – поддразнила я. – Ты же не сделаешь этого? Это и так все крайне трудно.
‑ Я не против усилить эту тяжесть.
Я рассмеялась. Да, я буду скучать по Марку и своей работе. Очень.
Когда настало время перерыва, в Оушенсайде, Калифорнии, было еще раннее утро, поэтому я предпочла написать папе сообщение, вместо того, чтобы позвонить ему.
«Дай знать. Когда проснешься, ок? Нужно поговорить». А потом, вспомнив, что от таких слов полицейский Виктор Рейс, может начать беспокоиться, я добавила: «Не переживай. Новости хорошие».
Едва я положила телефон на стол в комнате отдыха, чтобы приготовить чашку кофе, как на экране засветилось красивое лицо моего отца. На фото были четко видны его серые глаза, унаследованные мной.
Меня внезапно охватила нервная паника. Протянув руку к телефону, я заметила, что та дрожит. Я очень любила своих родителей, но всегда считала, что отец более проницателен и чувствителен ко многим вещам, по сравнению с матерью. Пока моя мама без колебаний указывала мне на мои недостатки, предоставляя пути их решения, папа, казалось, вообще не замечал во мне никаких недостатков. Это вводило его в замешательство… ранило его… ему было тяжело даже думать об этом.
‑ Привет, пап. Как дела?
‑ Это мой вопрос, дорогая. У меня все по‑прежнему. А ты сама как? Что происходит?
Я подошла к ближайшему столу и села на стул, в попытке успокоиться.
– Я же сказала, что все хорошо, а по голосу ты явно нервничаешь. Я тебя разбудила?
‑ Это моя работа – беспокоиться, ‑ сказал он с теплой ухмылкой в его глубоком голосе. – Я собирался пробежаться, так что нет, ты не разбудила меня. Расскажи мне свои новости.
‑ Э‑э..., ‑ меня душили слезы, я с трудом сглотнула. – Господи, это сложнее, чем казалось. Гидеону я говорила, что проблемы будут с мамой, а по поводу тебя, не о чем волноваться, но вот я пытаюсь…
‑ Ева.
Я сделала глубокий вдох.
– Гидеон и я поженились.
В трубке установилась устрашающая тишина.
‑ Папа?
‑ Когда? ‑ надрыв в его голосе убивал меня.
‑ Пару недель назад.
‑ До того, как вы приезжали ко мне?
Я откашлялась.
‑ Да.
Молчание.
Ох, боже. Это очень жестоко. Всего неделю назад я рассказала ему о том, что сделал Натан и это чуть не сломило его. А теперь это…
‑ Папа ‑ ты сводишь меня с ума. Мы были на том острове, и все было прекрасно, так красиво. Курорт, где мы остановились, проводил свадьбы с такой легкостью… как это делают в Лас‑Вегасе. Кто‑то организовывает торжество, кто‑то проводит службу бракосочетания, а кто‑то подготавливает необходимые документы. Это был идеальный момент, понимаешь?! Прекрасная возможность, ‑ мой голос надорвался. ‑ Папа,... скажи что‑нибудь, пожалуйста.
‑ Я... Я не знаю, что сказать.
Горячая слеза скатилась по лицу. Мама выбрала богатство вместо любви, и Гидеон был ярким примером того мужчины, которого мать выбрала вместо моего отца. Я знала, что это было препятствием для папы, которое нужно было просто преодолеть.
‑ У нас будет еще одна свадьба, – проговорила я. ‑ Мы хотим, чтобы в момент произношения клятв, наши друзья и семьи были рядом…
‑ Я ждал подобного, Ева! ‑ прорычал он. ‑ Черт возьми. Ощущение, что Кросс украл что‑то у меня! Я полагал, что выдам тебя замуж, передам в руки жениха, я готовился к этому, а он просто взял и женился? И ты не сказала мне об этом? Вы были здесь, в моем доме и ничего не сообщили? Это больно, Ева. Очень.
После таких слов слезы остановить было нереально. Они хлынули горячим потоком, затуманивая зрение и обжигая горло.
Я вздрогнула, когда дверь в комнату отдыха открылась, и вошел Уилл Грейнджер.
‑ Вероятно, она здесь, ‑ сказал мой коллега. – А вот и она…
При виде моего лица, его голос затих, а из глаз за прямоугольными очками исчезла улыбка.
Позади него появилась рука и отодвинула его в сторону.
Гидеон. Он заполнил собой дверной проем, пугающий и арктически ледяной взгляд впился в меня. Он внезапен, словно ангел мщения, костюм в тонкую полоску придавал ему опасный вид, а на лице застыла красивая маска.
Я моргнула, пытаясь осознать почему он здесь. Прежде чем это произошло, он оказался передо мной, взял телефон и взглянул на экран, прежде чем поднести его к уху.
‑ Виктор, – имя отца прозвучало как предупреждение. – Кажется, вы расстроили Еву, поэтому говорить сейчас будете со мной.
Уилл вышел и закрыл за собой дверь.
Несмотря на тон Гидеона, кончики пальцев, коснувшиеся моей щеки, были бесконечно нежным. Его взгляд был сосредоточен на мне, синий, наполненный ледяной яростью. Я почти что дрожала под ним.
Твою мать, Гидеон был зол. Как и мой папа. Я слышала его крики из телефона.
Я поймала запястье Гидеона, качая головой, вдруг запаниковав, что двое мною любимых мужчин в конечном итоге невзлюбят друг друга, а может даже и возненавидят.
‑ Все хорошо, ‑ прошептала я. ‑ Я в порядке.
Его глаза сузились, и он прошептал одними губами:
‑ Нет, не в порядке.
Когда он снова заговорил с отцом, голос Гидеона был твердым и хорошо контролируемым, от чего становилось еще страшнее.