Сильнее «Фауста»
В кинотеатре «Победа» похожем на праздничный торт
или на праздничный гроб, как когда-то ещё мне казалось
смотришь немецкую фильму в которой является чёрт
в гости к алхимику с редкой фамилией Фауст
Фауст сам вызвал его, угодив на крючок сгоряча
чёрт ухватился за леску и тянет-потянет
хода обратного нет и уже невозможна ничья
в битве, развёрнутой там - на широком экране
Пуделем чёрным, роскошным брюнетом крутясь
чёрт к сердцу доктора ключ подбирает игриво
и модернисткой мистерии хитрая вязь
сопровождается адскою музыкой «ТРИ О»
Вечером зимним сгущается облаком страх
бродят по городу стайки шпаны подзаборной.
Знаешь, «Макаров», конечно, в умелых руках
штука сильнее, чем гетевский «Фауст», бесспорно
Туман
В шушуне старомодном и ветхом
разорившимся купчиком дом
тот смотрелся. Бывал я нередко
в доме том
Да не купчик — сплошной мармеладов
что в трактире мундир заложил
пропивая себя до упаду
превращающий жизнь в миражи
Девяносто какой-нибудь первый
скажем, год… нищета и разор
а вели мы там скрипко и нервно
свои споры, почти-что, до ссор
а о чём? Да об истине, вроде бы
(вот не больше не меньше - ей-ей)
небе звёздном над брошенной родиной
обречённых на близость людей.
Странно всё это? - Как же не странно -
всё болтать, будто нет важных дел.
Ежик выход искал из тумана
а туман всё густел и густел
**
еду на родину:
начиная с окраин
мои мёртвые - приветствуют меня
оживая внезапно
вздрагивая
просыпаясь
шевелясь во мне
словно корни
еду обратно:
тьма навалилась всем брюхом
Лысой Горы
заполняя пространство
поглощая воспоминания
всех усыпляя
осколки
**
Волшебные сюжеты
огромные секреты
маленьких победоносных кампаний
и ослепительно-триумфальных поражений
**
Ёжик с дырочкой в боку
в двух шагах от рая
прошептал: «мерси боку»
тихо умирая
**
….не за бочку варенья
не за ящик печенья
а за целую дырку от бублика!
**
летящие качели
не спящие «Авроры»
тревожные сны
притихших северных городов
Белый Дом - 93
Я возвращался пьяным из гостей
заснул в метро, проехал остановку
и после — брёл по улицам ночным
сонамбулой, на полуавтомате
из темноты вдруг выплыл Белый Дом
с его фасадом - в черных, рваных ранах
и в воздухе декабрьском, морозном
ещё витал тяжёлый запах смерти
с тех пор, едва услышу: «Белый Дом»
передо мною вспыхивает образ -
Ночь, лютый холод, свет прожекторов
направленных на труп, как лампы в морге
за моим окном
Птицы под окнами свили гнездо
и в облюбованной нише
утром поют своё до-ре-ми-до
и копошатся как мыши
**
Что это? Дождь разразился внезапно?
- Нет, это ветер заставил рябину стучать
по подоконнику нервными пальцами
длинных и голых ветвей
**
Речь потеряв не слышу ни фига я
лишь дятел изнутри стучит по лбу
тупые звуки клювов извлекая
невнятное бубу-бубу-бубу
**
Короткое замыкание
так иногда и во мне промелькнёт
образ стишка озаряющим светом
вот же оно — себе скажешь — приход!
Эй, не зевай и бери в оборот...
...где там…
Снова темно
***
Как говорил Лукич: «в финале нужен свет
оставь в конце ты место для мажора»
но как же быть, коль слов мажорных нет
а есть лишь - «рыбий жир», «буржуй», «обжора»
Но майский жук мне в ухо прожужжит...
...и жужелиц оживших вереницы...
И воробей, по кличке Вечный Жид
в моё окошко утром постучится
Читатель! Ты не понял до сих пор
что это - ожидаемый мажор?
2
Немолодой лысеющий чувак
встал у окна и щурясь близоруко
глядит на парк, кусты, деревья, пруд
понять он хочет, что же с ним не так
но нет в ответ ни звука, ни ползвука
и здесь сейчас совсем ему не тут.
Напрасный труд глядеть на эту даль
на дальние и ближние предметы
искать ответы, не задав вопрос
Сядь на велосипед. Нажми педаль
прикатишь в ослепительное лето
сжигая прошлое, как та комета — хвост
Ремейк
Добуду денег, рвану на море
забуду-буду тоску и горе
куплю "Массандру", бананы, фрукты
в уединенном кафе у бухты.
Под тентом сидя в плетеном кресле
глядишь на женщин, закат и если
печаль подкатит, - то, разве, сдуру;
гони плутовку - прими микстуру
прими микстуру, скажи «да ладно»!
Под солнцем юга цветёт лаванда
шумят платаны и кипарисы
и ветер гонит дурные мысли
как облачка, что над морем вьются
подобно редким смешным барашкам.
Жизнь преподносит дары на блюдце
и помирать ни фига не страшно
(1990-2019)
Кофе из Стамбула
Константинополь
он же — Византий
он же — Стамбул
в запахах моря,
Зелени, кофе
весь утонул
Медленно звуки
плыли и волны, и облака
словно фелюки.
Городу море
лижет бока.
Что там и кто там
Движется мимо
в этот момент? -
Хлудов, Чарнота
Св. Серафима,
приват -доцент
в роли Баталова
В том, незабвенном
старом кино?
солнце устало
Тонет вдали
и ложится на дно
***
Светало и ночь отступала
кругом ни людей ни машин
с вокзала под утро устало
я шёл совершенно один
но путь оглашали мой птицы
безумным скворчаньем во тьме
и что им в июне не спится
совсем как не спится и мне?
Ещё - появившись из мрака
что зеленью буйной зарос
за мной увязалась собака
большой и одышливый пёс
собака с тяжёлой одышкой
печальный доверчивый зверь
сказала «как вышло так вышло
что лаять-кусаться теперь»?
И шли мы по городу, шли мы
болтая с собакой вдвоём
о том, как мы Богом хранимы
прекрасно и грустно живём
Тарковщина
в сумерках вечера
желтые фонари
вспыхивают внезапно
вдоль притихшей реки
и мерцают кострами
в зарослях тёмных деревьев
птицы поют
и играют свирели вдали
Про сейчас
Лета не бывает без жары
так же, впрочем, как без дубака
доступ к солнцу наглухо закрыв
выпали в осадок облака
поначалу только кап-кап-кап
постепенно дождь пошёл в разгон
из пещеры крадучись как краб
выхожу один я на балкон
предо мной туман, туман, туман
пение сирен на берегу
я стою как в рубке капитан
плыть куда? — врубиться не могу.
Ветра нет. Упали паруса.
Странное предчувствие беды.
С трелки замирают на часах
а в ушах один лишь шум воды
Выгорание
Как вологодский сыч живу
хожу во сне по краю
и там - во снах, и — наяву
я выгораю
и ливень за окном шурша
последний уголь гасит
и нет ни мыслей — ни шиша
ни нужных слов в запасе.
струится из меня дымок
когда ветрюга свищет
любить и радоваться мог
потом сгорел, потом - промок
теперь копаюсь между строк
на мокром пепелище
Жизнь как корку хлеба гложет
быстрый времени поток
слышен бег крысиных ножек
бойкий, шустрый топоток
где-то в стенах и под полом
справа, слева, ночью, днём
в небе мутном, в парке голом
в сердце, в разуме моём
Письма Ганса
Моя дорогая Марта! Мы идём на Восток
от гордости за Отчизну - кружится голова
все преграды сметает наш железный поток
скоро уже — Смоленск, ну а за ним — Москва
Месяца через два, в крайнем случае — три
мы прикончим медведя, загнавши его в нору
...Если прикажет Родина: «Ганс! За меня - умри»
Германия über alles — я конечно умру.
Впрочем, уверен, Марта — раньше, чем ляжет снег
целым и невредимым я возвращусь назад
Часто тебя и дом наш вижу теперь во сне…
Вижу костел и речку. Лес и вишнёвый сад.
Впрочем, сентиментальности — к чёрту. Молчу, молчу
Все мы должны быть сильными. Слабость сегодня - грех
Мы здесь творим Историю. Строим - плечо к плечу
Рейха Великого здание — дома для нас для всех
Ты понимаешь, милая, этот масштаб задач
всю грандиозность планов наших, их глубину?
Жди меня, Марта, осенью. И не грусти, не плач
Благословит нас нация за выигранную войну
Грязь — непролазная. Осень. Наш отряд поредел.
Дизентерия косит - хуже, чем артобстрел
Я пропустил свой завтрак, бегать устав на двор
Что если хуже завтра будет, чем до сих пор?
Нет, совершенно не так я представлял войну
Кто-то нас всех подставил. Кто-то нас всех втянул
В эту машину смерти, холода и тоски
Деревенеют пальцы, души, сердца, мозги
3
Нет, никто из вас нас не поймёт
И никто всей правды не расскажет:
Я писал что очень холодно? Так вот:
Это был совсем не холод, даже
Ноль - позавчера; а нынче глядь:
тридцать. Вру, уже не тридцать — тридцать пять.
Стал под утро глыбой ледяной
Часовой наш, не успев смениться
Он стоит - к стене примёрз спиной
Сталактиты на его ресницах
Хочется согреться. Хоть в аду.
После смерти, Марта, я приду.
у танка прочная броня
но и она спасти не может
а мы, а я... а у меня
есть только кости, мясо, кожа
уставшее, больное тело
что на морозе задубело;
не чую пальцев ног и рук.
в меня летящего снаряда
издалека несётся звук
нет, не в меня. Но где-то рядом
сейчас раздастся мощный взрыв
Я жив. Я жив. Я жив. Я жив.
всё аккуратно записано:
сколько изъято скота и зерна
птицы домашней
сельхозинтрументов
сколько патронов ушло на расстрел
женщин, мужчин и детей
главное — точность
нужен порядок во всём
как отличишь ты иначе
варвара от человека?
7
Не все способны на войне
держать себя в руках
и многие из нас уже срывались
и подавали газ в закрытые фургоны
не постепенно, как инструкция велит
но сразу — резко, чтоб скорей закончить.
Евреи, в результате — исправлялись
не медленно, спокойно и легко
а быстро, но в ужаснейших мученьях.
Как были лица мертвецов искажены!
А смрад, а вонь последних испражнений!
Нет, вы себе не можете представить
как разгружать фургоны было тяжко!
Какое это было испытание
для личного состава!
Вы думаете было нам легко?
.
24.06.
***
«Ах какая смешная потеря
много в жизни смешных потерь»
человек превращается в зверя
или в нём просыпается зверь
просыпается и вырастает
и растёт и растёт на ходу
звери быстро сбиваются в стаю
стая рыщет и ищет еду
Слова слова слова
С тех пор как свой станок запостил гутенберг
слова слова слова гуляют по планете
потом прогресс весь мир в страстей пучину вверг
возникли интернет и всяческие сети
пришли могучий жобс и славный стив бозняк
раскрыв потенциал огромный интерфейса
машинные дела, мышиная возня
когда залез в капкан вернуться не надейся
открылся дивный мир и вот, глядишь — уже
к нам в голову проник он запросто без стука
пошла читать-писать губерния в ЖЖ
но вскоре утекла на стойбища фейсбука
тут тучные стада и котиков пасут
вершители судеб не видимые глазу
тут Стукенберг порой вершит свой страшный суд
спеша отправить в бан различную заразу.
А в космосе Земля висит как некий плод
и яблочко поёт забыв о смертном часе
и наших голосов всё громче хор, но вот
все тонут голоса в бездонной клейкой массе
1
Друг мой далёкий «Френк из команды ЖЖ»
что — скажи Бога ради, - творится в твоей в душе?
Пишу о пространстве и времени — считаешь ты: «о еде».
Я пишу о любви — вопрошаешь ты: «о кино»?
Начинаю подозревать, что вообще тебя нет нигде
Наверное, ты - машина, бездушная тварь, Оно.
Я пишу: «человек, у которого позади
больше, чем впереди - мир бы прижал к груди
и признался ему в любви — но брезгливо посмотрит мир
на потуги того, кто протёрся до чёрных дыр
и дошёл до того, что вступил в диалог в сети
с неизвестной машиной, мать её так ети»
и система мне отвечает: к какой отнесём ваш текст
категории: «общество»? «космос? «наука»? «секс»?
Кстати, от сексе: прямо уже сейчас
мы имеем машины - машины имеют нас
машины имеют машины, машины имеют всех
не рефлексируя, не комплексуя, не считая это за грех
«человек» - «еда», «обслуживающий персонал»
постепенно идущий, по логике сей, в анал
человек - «история», «прошлое». То что преодолеть
удалось, словно вирус. Категория «нихил», «смерть».
«Здесь у Таюшева обычно
бывает крик, что всё отлично»
(Умка)
Раздался крик: конечно, парни
и девки! — мир весь этот тварный
куда-то катится, несётся
нам не успеть за ним никак
но, может, успевать - не надо
а надо быть нам с теми рядом
кто защитит от яда, ада
и от сползания во мрак
чем рассуждать о катастрофе
пойдём пройдёмся, выпьем кофе
покурим, посидим на лавке
у моря, или у реки
вокруг всё очень интересно
не кюхельбекерно, не тесно
немного — и встают на место
уже и души и мозги
П,С.
Пластмассовый мир победил
но утешает
что вплоть до Страшного Суда
ни одна победа не является
окончательной и бесповоротной
Первое Горе
От счастья замирая
в начале славных лет
из глубины сарая
вытаскивал на свет
я - сдерживая еле
улыбку до ушей -
великолепный велик!
отраду малышей
которые все лезли
встать в очередь за мной
поездил — будь любезен
поездит пусть другой
и по двору мы мчали
опять, опять, опять
и жали на педали
тщась ветер обогнать
От счастья в новом мире
шла кругом голова…
Колёс было - четыре
потом их стало два
Я становился старше
объездил все дворы
как весело и страшно
лететь на нём с горы
мне было, в час заката!
но счастье, милый друг
кончается когда-то
внезапно, резко, вдруг
пришёл я из детсада
однажды, как-то: ба!
А во дворе — засада —
машины и толпа
а старые сараи
с сокровищами их
горели - догорали
огонь почти утих
… развалина дымится
и тлеет уголёк…
я вскрикнул, будто птица
иль раненый зверёк
прошибло током, потом:
«Где мой велосипед»?
И показал мне кто-то
обугленный скелет
Как будто смерти дверца
открылась не шутя
и надрывая сердце
я плакал, как дитя...
звуки в моей голове
Какие звуки памятны из детства?
Наверное, во первых - шум деревьев
тогда ещё огромных. Во вторых же -
звук шума рек
звук запаха и цвета
зелёной Волги, жёлтого Амура
гул самолётов радостно-тревожный
скрип снега рано утром под ногами
шуршание иголки по пластинке
и тишина зловещая квартиры
когда за полночь телепередачи
кончаются, а ты сидишь один
Новый Год в Хабаровске
Старый ТЮЗ
праздничная суета, незнакомые лица
лица людей, родившихся после того
как я уехал (скорее всего — навсегда)
никто не знал меня
не видел прежних спектаклей
но что-то неуловимо знакомое
витало в воздухе
вот — кабинет главрежа
вот буфет с пирожными и лимонадом
вот крутая узкая лестница
по которой я бегал ребёнком
проснулся - комок в горле
жизнь прошла
Незаконное проникновение
Вот и случилось; иду я Амурским бульваром
в сторону дома. Флиртую я с юною девой
Вроде бы стар для неё, но себя ощущаю не старым
знаю, что мне-бы направо, но хочется очень налево
Слёзы от счастья из глаз моих льются и льются
я тоже - свой, а не пришлый, не сбоку - припёку
тридцать пять лет говорил что смогу я вернуться
вот и вернулся я к Дальнему, снова, Востоку
Бешенство зелени. Мокрый асфальт. От Амура
хмурые тучи - на каждой клеймо: майд ин чина
как Невельской, на той бурой, известной, купюре
встану я я возле утёса (хоть памятник мне не по чину)
Сад - пусть не райский, пуская, ботанический - полный
ярких цветов и стрекоз… это сонного разума игры
где вперемешку — амурские славные волны
девы, стрекозы, цветы и маньчжурские тигры
Всплеск эндорфина, полёт, эйфория, разрядка
в детство прыжок, иль может быть опыт постсмертья?
Проникновенье в область которую раньше украдкой
я наблюдал и не мог всё никак разглядеть я?
Дачные фото
Дачники живут на даче
птицы, змеи, комары
небо ночью тихо плачет
звёзды падают в обрыв
под которым Волга Лета
гонит волны в тьму из тьмы
кружит в космосе планета
а на той планете мы
смотрим в небо над обрывом
дышим жизнью словно впрок
и сквозь нас неторопливо
пробегает ветерок
2
А двое из тех, кто на фоточках тех
совсем на другой уже даче
они улетели, возможно, наверх
не знаю — кого из нас жальче
их дача — далече, далече
за Волгой, за Летой, за летом
и длится там вечность как вечер
пронизанный ветром и светом
***
Изогнув, как он может один,
коленца,
скачет кузнечик
с лицом младенца
или сказочного старика,
небывальщины, лугового духа,
дни считавшего за века.
Целый мир ему - у реки поляна.
Натолкнувшись внезапно
на великана,
заслонившего небосклон
всей громоздкой,
необозримой тушей
и в глаза глядящего,
словно в душу,
вероятно - "Ужас" - подумал он.
Вероятно, думал и Гулливер,
что нормален - только его размер.
Ну а может - он смотрит на вещи просто
и плевать ему на всю разность роста
мускулист, плечист, лупоглаз
видит сам себя он - борцом, атлетом
на закате, летом - слегка поэтом
ощутить он успел сейчас?
Жизнь кузнечика, нашей - куда короче
но не знает о том он и знать не хочет
он стрекочет, о чём-то своём хлопочет
опасается птиц и жаб
а порой, бег прервав свой, дойдя до края
из потока времени выпадая
замирая, любуется небом он, чей масштаб
одинаков
для нас
для него
для всех
кто обращает свой взор наверх
(ред. 2019)
**
Гроза прогрохотала и ушла
а ты всё спишь и в ус себе не дуешь
я тоже так хотел бы, только жаль
мне времени — его не так уж много
тем более, и так - на пустяки
по большей части, я его потрачу
я кофе пью, просматривая ленту
надеясь на хорошие стихи
на строчки дивные в стихах чужих, хотя бы
наткнуться. И когда я нахожу их -
я дико рад и благодарен им
за свет внезапный, за весёлый воздух…
26. 06. 19
**
Лето почти на экваторе
время пришло
вытащить тёплые вещи из шкапа
нам ли бояться с тобой холодов?
Я свой камин затоплю
выпью горячего чая
может собаку куплю
может просто — уеду на юг
**
Куда - нибудь надо отправиться срочно
вот Питер - где всё еще Белые ночи
вот - Чёрное море в Крыму
Есть Верхняя, Средняя, Нижняя Волга
Есть много чего… без особого толку
я дома торчу. Почему?
А вот потому-то, а вот потому-то
в вот потому, потому…
2
Во сне был очень увлечён
романом в стиле блиц
проснулся я — болит плечо
и мне не до девиц
я путешествовал во сне
проснулся — вот те на! -
далёких стран не нужно мне
так как болит спина
вершины брал — что твой Эльбрус
и сокрушал врага
но только лишь войдёшь во вкус
как заболит нога
перевернусь на правый бок
посплю ещё, чуток
но я бы мог, да, я бы мог
и покажу — дай срок!
***
Я щас вам расскажу о свойствах страсти
я в них собаку съел, как в песнях - Кот Баюн
Страсть пожирает мозг и очи застит
пока ты юн.
Прошли года. Мы осторожней стали
и вздрагиваем, слыша Nevermore.
И нервы, как ни странно — не из стали
и барахлит наш пламенный мотор
Но помню я, те времена, когда мы
сметали все преграды, как потоп;
Как хороши, как свежи были дамы
что окрыляли нас, потом — вгоняли в гроб.
***
Я волком выгрыз внутреннего Пана
на части рвал, но жив остался Пан
едва живой, в кровоточащих ранах
он вглубь уполз и спрятался в туман
Лишь иногда выходит он из леса
когда весь мир в закате как в огне
и скалится своей ухмылкой беса
напоминая о прошедшем мне
Когда в последних отблесках заката
в кричащих красках тонет мир вокруг
из под бровей чудовищно лохматых
глаза, как угли, вспыхивают вдруг
Из Алкея
Пан и Апполинария
Пан воспылавший внезапною страстью
к Апполинарии чудной
вечно присутствует рядом незримо
хочет своей свирелью
выманить в сад
завлечь её в грот
зажечь её плоть
показать ей свой мир
Но что бы увидела дева
если б хитрость его удалась?
мир чудовищ ужасен
Как хорошо, что она равнодушна
к голосу Пана свирели…
К Сапфо
Кое -что в ушко Сапфо прошептать
мне бы хотелось, да стыд не позволит
что ты наделал, злосчастный Эрот
жалость тебе не знакома
***
Забыть нет сил
любить нет сил
горел, как пух
когда любил
а что потом
любви фантом
холодный душ
и суп с котом
***
Приснилась мне конструкция стишка
как контуры на тоненьких котурнах
и образы роились — как мошкА
от них во сне мне становилось дурно
Отмахивался я, крича им «кыш»
изыйдите, назад летите в ночь вы
вот так вот спишь и вроде и не спишь
во всяком случае и сам не знаешь точно
сознание исколотое днём
иголками отравленными мыслей
во сне пылало медленным огнём
над коим эти образы вились и
сгорая - в пепел превращались в нём
***