В ряду побуждений творить милостыню св. Григорий указывает и на будущую награду[779], и на естественность чувства сострадания[780], но с особенной силой выдвигает указание на милостыню, как на наше благоговейное отношение к Христу и подражание Ему. Указав на ряд побуждений к милостыне и, особенно, на ее очистительную силу[781], св. Григорий над всем этим поставляет чувство благоговейного почитания в отношении Христа Спасителя: «почти Того, Кто претерпел за нас язвы и болезни. Почтешь же Его тогда, когда явишься милостивым и человеколюбивым к члену Христову... Доколе еще есть время, посетим Христа, послужим Христу, напитаем Христа, оденем Христа, примем Христа, почтим Хри‑ ста[782]. «Не отталкивай от себя бедного ты, который обогащен Божеством... не презирай странника, за которого Христос был странником (а у Христа все мы странники и пришельцы)»[783]. «У всех одна Глава – Христос, из Него же вся; и что члены – один для другого, то же и каждый из нас друг для друга и все для всех... Нам должно или все оставить для Христа... или разделить свое имущество с Христом, дабы и самое обладание имуществом освятилось через то, что... соучастниками в нем будут неимущие... Дай немногое Тому, от Которого получил несравненно более... Будь для несчастного богом, подражая милосердию Божию. Ибо ничто столько не уподобляет человека Богу, сколько благотворение»[784]. «Для нас Он стал человеком и принял зрак раба; за наши беззакония веден был на смерть...
стал нам подобострастным и равночестным. Ужели же мы, ученики кроткого, человеколюбивого и столько для нас послужившего Христа, не будем подражать милосердию Владыки? Ужели не будем милостивы к подобным нам рабам»[785].
И неразрывно с таким мистико‑религиозным побуждением к милостыне св. Григорием оттеняется совершенная внутренняя свобода и бескорыстие христианского благотворения. «Мне известны, – говорит он, – три степени в спасаемых: рабство, наемничество и сыновство. Если ты раб, то бойся побоев. Если наемник, одно имей в виду – получить. Если стоишь выше раба и наемника, даже сын, стыдись Бога, как отца; делай добро потому, что хорошо повиноваться отцу. Хотя бы ничего не надеялся ты получить, угодить отцу – само по себе награда. Да не окажемся пренебрегающими сие!... Если бы благо сие покупалось на деньги, ты не пожалел бы никаких сокровищ. А если предлагается из человеколюбия, пренебрегаешь готовность благотворения»[786].
В ряду других свойств христианской милостыни, оттеняемых св. Григорием, мы можем назвать: неотложность помощи нуждающимся, щедрость милостыни, радостное настроение благотворящего, зависящее от удовлетворения чувства любви к ближнему, и, наконец, то свойство богоугодной милостыни, по которому она должна быть подаваема из честно приобретенного имущества.
Неотложность долга благотворения св. Григорием подчеркивается не раз. «Не медли, – убеждает св. отец, – сделаться щедрым, но будь им теперь и по недостатку достойного не отказывай во всем. Напротив того: одно внеси, другое пожелай внести, а об ином молись, чтобы Бог даровал прощение немощи»[787]. Не допускай ни малейшего промежутка между благим намерением и благотворением. Вот, одно, что не терпит отсрочки – человеколюбие »[788].
Долг благотворить щедро утверждается св. Григорием Богословом на щедрости благодеяний Божиих в отношении нас. «Дай немногое Тому, от Кого получил несравненно более. Отдай и все, Даровавшему тебе все. Ты никогда не будешь щедрее Бога, хотя бы и пожертвовал всем, что имеешь, хотя бы отдал вместе с имуществом и самого себя... Как нельзя опередить своей тени... как нельзя телу вырасти выше головы, всегда над ним возвышающейся, так и нам невозможно превзойти дарами своими Бога. Ибо мы ничего не даем такого... что было бы вне круга Его щедрости»[789].
И ясно само по себе, что всегдашним настроением благотворящего должно быть настроение, проникнутое любовью к нуждающемуся, и самый долг милостыни для христианина должен являться радостным. «Раздробляй алчущему хлеб твой, нищия бескровные введи в дом твой; и все сие делай радушно. Милуяй, сказано, с добрым изволением; таким образом, готовность твоя усугубит цену доброго твоего дела. Ибо что делается с печалью или по нужде, то не может быть приятным и изящным; оказывая благодеяние, должно радоваться, а не сетовать»[790]. Говорит, наконец, св. Григорий о том, что милостыня должна быть подаваема лишь из праведно приобретенного имущества. «Подавай нищим, прекрасным твоим заступникам... Но если подаешь им, то подавай из своего, а чужим не накрывай ни Святой Трапезы, ни нищего... Не обманывай Бога, как недальновидного Судию, чтобы Он еще более на тебя не прогневался»[791].
В заключение изложенного взгляда на милостыню св. Григория Богослова позволим себе привести одно место из его творений, где св. отец возмущается одним из мотивов к отказу бедным в помощи на основе лицемерно‑религиозных соображений. «Вот что, – говорит святитель, – особенно достойно оплакивания: есть между нашими собратьями люди, которые так далеки от соболезнования и вспомоществования страждущим, что даже не стыдятся жестоко укорять их... придумывать пустые и ничтожные умствования... Они осмеливаются так судить: Бог послал им несчастье, а нам – счастье. И кто я, чтобы смел нарушать определение Божие и показывать себя милостивее Бога? Пусть их томятся, бедствуют, страдают! Богу так угодно. В сем только случае и показывают они себя богочтителями, где нужно им сберегать свои деньги и храбриться над несчастными. Но, на самом деле, они и не думают, что их благополучие происходит от Бога, как это ясно видно из слов их. Ибо станет ли рассуждать подобно им о бедных тот, кто признает Бога подателем всего, чем он владеет? Кто действительно имеет что‑нибудь от Бога, тот употребляет, что имеет, согласно с волей Божией»[792]. Эти слова св. Григория не лишены значения и для наших дней. Правда, такого наивного лицемерия теперь мы не встречаем: есть известный прогресс и в религиозном лицемерии. Но когда от имени Церкви говорят, что существование нищих на земле есть закон и для Царства Божия; что слова Христа Спасителя «нищих всегда имате с собою» выражают непреклонную волю Божию о существовании нищеты среди христиан; когда объявляют богатство даром Божиим, который должно хранить и умножать в то время, как братья умирают с голоду; когда благородных в идее стремления к более равномерному распределению благ земных клеймят названием противления воле Божией и говорят многое этому подобное, – то вспоминаются слова древней мудрости: «нет ничего нового под солнцем», и «это было уже в веках, бывших прежде нас»[793].
Св. Григорий Нисский посвятил увещаниям к милостыне два слова «О нищелюбии» и в этих словах излагает взгляд свой на милостыню, всецело согласный с воззрениями других отцов Церкви. Св. Григорий Нисский ставит благотворительность в ряду самых высоких и обязательных для каждого добродетелей, причем долг благотворения выводит из общехристианского долга подражать Господу, Который является первым и величайшим благотворителем в жизни мира. Благотворительность, по мысли св. отца, «мать бедствующих, учительница богатых, благая детопитательница, попечительница о старцах, казнохранилище нуждающихся, всеобщее пристанище несчастных... Она выше всякого похвального дела, она приседит благому Богу, возлюблена Им и весьма близка Ему... Первым совершителем благих и человеколюбивых дел является Сам Бог. Ибо создание земли, и украшение неба, и благоустроенную перемену времен... и все в частности Бог постоянно производит не для Себя самого, Он не имеет в этом нужды, но для нас... Первый благотворитель есть Бог, питающий алчущего, поящий жаждущего и одевающий нагого... Бог есть первый изобретатель благотворительности, богатый и вместе сострадательный податель необходимого для нас. Мы же каждой буквой Писания (наставляемся) соревновать Господу и Зиждителю нашему, насколько доступно для смертного подражание Блаженному и Бессмертному... Милосердие и благотворительность суть дела, любезные Богу, и если обитают в каком человеке, то обожествляют его и образуют по подобию Всеблагого, чтобы он был образом первого, и чистого, и всякий ум превосходящего существа»[794]. И этот долг милостыни имеет, по взгляду св. Григория, общеобязательное значение, так как и бедность не препятствует быть милосердным. «Скажешь: и я беден, – предусматривает св. отец возражение против всеобщности долга творить милостыню и отвечает. – Пусть так, давай. Давай, что имеешь, ибо Бог не требует сверх сил. Ты дашь хлеб, другой – чашу вина, иной – одежду, и, таким образом, общим сбором уничтожаются несчастия одного. И Моисей на издержки по скинии получил не от одного... но от всего народа. Один богач принес ему золото, другой – серебро; бедный – кожи, беднейший бедного – шерсть[795]. Видишь, как и кодрант вдовицы превзошел вклады богатых. Ибо она высыпала все, что имела, у тех же не многое выпало»[796].
Побуждения к милостыне указываются св. Григорием Нисским в общем те же, какие и другими отцами, и долг творить милостыню утверждается как на естественных гуманных чувствах, так и на предстоящей награде милосердным и страданиях безжалостных. «Не презирай лежащих, – убеждает святитель, – как ничего не стоящих. Подумай, кто они, и найдешь им цену. Они носят на себе образ Спасителя нашего. Ибо Человеколюбец дал им собственный образ, чтобы им устыдить несострадательных и нищененавистников»[797]. «Для всех благоразумных милосердие есть прекрасный залог, который мы вверяем другим при их несчастьях. Поскольку одна природа управляет всем человечеством, и никто не имеет прочного какого‑либо ручательства в постоянстве своего благополучия, то постоянно должно помнить евангельское увещание, которое советует: елика аще хощем да творят нам человецы, то творить и им. Итак, пока благополучно плаваешь, простирай руку потерпевшему крушение; одно для всех море, одни бури, одни мятущиеся волны, подводные камни, утесы, скалы и прочие опасности житейского мореплавания одинаково страшат плавателей. Пока ты не страдаешь, пока безопасно переплываешь море жизни, не проходи немилосердно мимо потерпевшего крушение. Кто порукой тебе в постоянстве благополучного плавания? Ты не достиг еще пристани успокоения. Жизнь твоя еще не дошла до берега; еще ты носишься по морю жизни... Да будет присуще нам делание заповедей и кормило любви. Верно направляемые ими, мы достигнем земли обетованной, где находится великий град, которого художник и зиждитель есть Бог наш»[798].
И созерцание этой обетованной земли, ожидание праведного воздаяния в жизни загробной должны непрестанно побуждать христианина помнить о долге милостыни. «Не бойся, – убеждает св. Григорий Нисский, – плод милостыни произрастает обильно. Посевай, раздавая и исполнишь долг добрых приобретений... Они (нищие) сокровищехра‑ нители ожидаемых благ, привратники Царства, отверзающие двери для добрых и заключающие для жестоких и человеконенавистников... Ради них начертан нам и сей страшный суд вестниками Божиими, о котором вы часто слышали. Там я вижу Сына Человеческого, грядущего с небес... и все племена человеческие... разделенные на две части и предстоящие судилищу... Слышу там речи Судии к подсудимым и ответы судимых Царю. Каждому назначается в удел, что ему следует... И сие строгое судилище живо изображено словом не для иного чего, как для того, чтобы научить нас пользе благотворительности»[799]. «Если хотим получить нечто полезное там, то предварительно доставим потребное им (нуждающимся) здесь; если желаем получить ослабу после сей жизни, упокоим их теперь;
если желаем, чтобы они приняли нас в вечные кровы, примем их в наши. Если желаем, чтобы они уврачевали язвы наших грехов, то и мы сами должны сделать то же по отношению к телам, удрученным болезнью»[800]. «Конец... такой ревности – здесь добрая надежда и радостное ожидание, а потом, когда оставим сию скоропреходящую плоть, преоблачимся в нетление – блаженная жизнь, непрестающая и негибнущая, где уготованы некие дивные и ныне неизвестные наслаждения»[801]. Св. Григорий Нисский в ряду свойств истинно христианской милостыни оттеняет с особенной настойчивостью необходимость доброго настроения со стороны благотворителя, его ласковости, радушия и уважения к человеческому достоинству просителя. «Ласковым словом, – советует св. отец, – оплодотворяй употребление твоих стяжаний... Обними несчастного, как золото. Заключи в объятия потерпевшего несчастье, как твое здравие»[802]. И при этом св. отец настойчиво доказывает, что при благотворении нужно уважать человеческое достоинство бедняков. «Да не говорит кто‑либо, что достаточно уделять пищу нищим, удалив их куда‑нибудь далеко от нашего жительства, на какой‑либо крайний предел оного; ибо такой образ мыслей не доказывает нимало милосердия и сочувствия; но есть только благовидный повод совершенно исключить этих людей из круга нашей жизни. Свиньям и собакам позволяем жить под одной с нами кровлей... Ужели признаем бесчестнее самых бессловесных однородного с нами ближнего? Нет, да не будет этого, братья. Да не падет такой приговор на людей. Должно вспомнить, кто мы и над кем произносим суд. Над людьми – мы, люди, не имеющие перед ними никакого особого преимущества относительно общей с ними природы. Един вход всем в житие, один для всех образ жизни, пища и питье; однообразна жизнедеятельность; одно устройство тела и один конец жизни»[803].
Кратко изложенное нами учение святых отцов Церкви первых четырех веков о милостыне характеризует церковный взгляд достаточно точно и определенно. Но только в беседах св. Иоанна Златоуста церковное учение о милостыне изложено с такой выразительностью, которая позволяет считать сказанное св. Иоанном завершительным словом церковного сознания в отношении нравственной оценки милостыни. Св. Иоанн Златоуст со всей подробностью раскрыл все данные откровенного учения по поводу милостыни; он не только принял высказанное ранее церковными авторитетами по вопросу о милостыне, но обосновал все это на основе откровенного учения и общих принципов христианской жизни; сказанное ранее мимоходом или в виде намека он (св. Иоанн) ярко оттенил, вкладывая полноту содержания в каждую мысль и иногда доводя некоторые нераскрытые раньше положения до такой резкой определенности, какую мог сообщить им только столь смелый и сильный духом церковный мыслитель, как св. Иоанн. Наконец, в творениях его встречаем и такие данные для изложения церковного учения о милостыне, каких не встречали ранее, например, о пользе для души посмертной милостыни со стороны близких.
Каждый, хотя бы то лишь бегло знакомый с писаниями св. Иоанна Златоуста, знает, какое громадное значение в христианской нравственно‑религиозной жизни он придавал милостыне: призывам к ней и ее восхвалению он отдал всю силу того великого проповеднического дара, каким обладал. Изложение учения св. Иоанна о милостыне мы и начинаем с указаний на то значение, какое ей усваивал св. отец в христианской жизни. И если в первых строках такого изложения настроение св. отца может показаться чересчур повышенным и его образы – риторическими преувеличениями, то мы надеемся, что по мере дальнейшего изложения будет становиться все яснее и яснее, почему св. Иоанн так высоко ставил милостыню, в ней видел «царицу добродетелей»[804]и изображал ее величие в самых ярких образах. Милостыня, по словам св. отца, «великое дело». «Велик полет у милостыни: она рассекает воздух, проходит луну, восходит выше лучей солнечных, достигает до самых небес!... И там она не останавливается; напротив, проходит небо, обтекает и сонмы ангелов, и лики архангелов, и все высшие силы, и предстает самому престолу царскому»[805]. «Ничего нет лучше милостыни»[806]; она «есть мать любви – любви, отличающей христианство, превосходящей все знамения, служащей признаком учеников Христовых... лестница, ведущая на небо»[807]. «Она разрешает адские узы, разгоняет мрак, погашает пламень, умерщвляет червя, избавляет от скрежета зубов. Для нее беспрепятственно отверзаются врата небесные... Она поистине есть царица, делающая людей подобными Богу... Она легка и быстролетна; имеет золотые крылья и полет, услаждающий ангелов... Она летает, как голубь, одаренный нежным взглядом и кротким глазом. Нет ничего прекраснее этого глаза»[808]. Св. Иоанн не усомнился усвоить милостыне и собственно религиозное значение, поставив ее наряду с постом и молитвой, указывая в ней условие их богоугодности и усваивая милостыне благодатную силу очищать грехи.
«Подлинно, – поучает святитель, – не так вода по природе своей омывает нечистоты тела, как милостыня силой своей омывает нечистоту души. Поэтому, как ты не осмеливаешься войти на молитву с неумытыми руками, хотя и меньшая то вина, так не входи никогда на молитву и без милостыни... Молитва есть огонь, особенно когда она воссылается трезвенной и бодрствующей душой; но этот огонь нуждается и в елее, чтобы достигнуть до самых небесных сводов; а елей для этого огня есть не что иное, как милостыня. Подливай же этот елей щедро, чтобы, ободряясь правым делом, ты мог совершать молитвы с большим дерзновением»[809]. «Милостыня... важнее жертв: Милости хочу, а не жертвы; она отверзает небеса: молитвы твоя и милостыни твоя взыдоша на память пред Бога»[810]. Милостыня лучше и поста, и лежания на земле. Хотя эти подвиги тяжелее и труднее, но она – плодотворнее. Она просвещает душу, утучняет ее и делает благообразной и прекрасной. Не столько плод маслины оживляет силы борцов, сколько этот елей укрепляет подвижников благочестия»[811].
«Если ты просишь Его с милостыней, то Он благоволит к тебе; если просишь Его с милостыней, то даешь Ему взаем и получишь прибыток. Так внушаю вам: не за воздеяние рук можно быть услышанным; простирай руки свои не к небу, а к рукам бедных. Если ты будешь простирать руки к рукам бедных, то достигнешь самой высоты неба; а если станешь, воздевать руки без плода, то не получишь никакой пользы. Скажи мне: если бы пришел к тебе царь в порфире и стал просить тебя, то не отдал ли бы ты ему охотно всего имущества? Ныне же просит тебя устами бедных Царь не земной, а Небесный, и ты стоишь, не обращая на Него внимания, и откладываешь подаяние. Какого ты достоин за это наказания? Подлинно, не за воздеяние рук и не за множество слов, но за дела можно быть услышанным»[812]. «Будем искать тех добродетелей, которые и для нас самих спасительны, и для ближнего полезны. Таковы милостыня и молитва; впрочем, молитва сама заимствует свою силу и воскрыляется от милостыни. Молитва твоя, сказано, и милостыни твои взыдоша на память пред Бога[813]. И не только молитва, но и пост так же от милостыни заимствует свою твердость. Если ты постился без милостыни, то пост твой не есть пост, и такой человек хуже обжоры и пьяницы... Но что я говорю – пост? Хотя бы ты был непорочен, хотя бы соблюдал девственность, но если не творишь милостыни, будешь вне брачного чертога... Тот, кто не творит милостыни, непременно должен погибнуть»[814]. И милостыня не только является условием богоугодности наших молитв и обращений к Богу, но сама обладает великой благодатной силой, приближающей нас к Богу и очищающей грехи. «Будем, – увещает св. отец, – всячески стараться очистить себя от скверны. Очищается же она, во‑первых, крещением, а потом и другими многообразными средствами. Бог по своему человеколюбию даровал нам разнообразные средства к очищению и после крещения. Первое из этих всех средств – милостыня, так как сказано: милостынями и верой очищаются грехи»[815]. И св. Иоанн Златоуст постоянно говорит своим слушателям о том, что милостыня «очищает грехи»[816], «уничтожает грехи наши»[817]. «Достаточно отдать, – по учению св. отца, – серебро в руки бедных, и все грехи тотчас омоются без боли и труда... Ты даешь серебро, а получаешь отпущение грехов... Расход состоит в деньгах, а прибыток... и в отпущении грехов, в дерзновении перед Богом, в Царстве Небесном, и в наслаждении благами, ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша»[818]. Св. Иоанн положительно утверждает, что благодатные средства спасения имеют вечное значение для души человека, очищая ее для будущей жизни; так, подобное же значение усваивает он и милостыне, считая ее необходимым условием вступления в Царство Небесное. «Будем прилагать великое усердие к милостыне, – поучает св. отец, – потому что иначе невозможно достигнуть Царства Небесного... Всей душой и всеми силами будем подливать елея в светильники, чтобы свет всегда был ясный и обильный»[819]. Милостыня – это единственный путь приобрести себе друзей и заступников для будущей жизни: «будем творить милостыню, пока это в нашей власти; это и значит – творить други от маммоны; будем расточать богатство на бедных, чтобы погасить необъятный огонь, чтобы там иметь дерзновение»[820]. «Милостыня создает вечные жилища на небесах, поучает почитателей своих избегать вечной смерти; она дарует тебе сокровища неистощимые, которые не могут потерпеть вреда ни от воров, ни от червей, ни от тления, ни от времени. Если бы кто‑нибудь научил тебя сберегать только хлеб, то чего бы ты ни дал, чтобы научиться сохранять его без вреда в продолжение нескольких лет. Но вот, благотворительность научает тебя безвредно сберегать не только хлеб, но и все: и имущество, и душу, и тело. Но что подробно перечислять все выгоды, доставляемые этим искусством? Оно учит тебя тому, как можешь ты уподобиться Богу, а это есть первое из всех благ. Теперь видишь ли, что милосердие совершает не одно только действие, но многие? Не требуя помощи от других искусств, оно созидает дома, приготовляет одежды, доставляет неиждиваемые сокровища, делает победителями смерти, одолевает диавола, уподобляет Богу. Итак, что может быть полезнее этого искусства? Кроме того, другие искусства оканчиваются вместе с настоящей жизнью, не действуют во время болезни художников и имеют действия преходящие, требуют труда и многого времени и других бесчисленных принадлежностей. А милостыня по окончании мира еще яснее открывается, по смерти человека наиболее просиявает и обнаруживает свои действия, и не требует ни времени, ни труда, ни чего‑либо трудного. Она действует и во время болезни твоей, и в старости, сопутствует тебе в жизнь будущую и никогда тебя не оставляет. Она делает тебя сильнее мудрецов и ораторов; люди, знаменитые по своей мудрости и ораторству, имеют у себя многих завистников, а за тех, которые прославили себя милосердием, бесчисленное множество людей приносят молитвы. Те предстоят перед судом человеческим, защищая обиженных, а часто и обижающих; а милостыня предстоит перед судом Христа и не только защищает, но и самого Судию преклоняет защищать подсудимого и произнести милостивый приговор о нем. Хотя бы он был виновен в бесчисленных согрешениях, она венчает его и провозглашает его победителем; дадите, сказано, милостыню и вся чиста будут[821]. И что я говорю о будущей жизни? И в настоящей спросите кого угодно из людей, чего они желают более: того ли, чтобы между ними было много мудрецов и ораторов или людей милосердных и человеколюбивых? И вы услышите, что они изберут последнее. И весьма справедливо. От уничтожения красноречия жизнь нисколько не потерпит вреда: она и до него долгое время существовала. Но если уничтожится милосердие, то все погибнет и истребится. Как на море нельзя плыть далее берегов, так и земная жизнь не может стоят без милосердия, снисхождения и человеколюбия»[822].
Мы пока не приводили длинного ряда выдержек из бесед святителя, где он прославляет милостыню и усваивает ей значение величайшей добродетели, но отметили лишь в общих чертах его взгляд на значение милостыни в христианской жизни. Теперь же обращаемся к более детальному выяснению вопроса о том значении, какое усваивал св. Иоанн милостыне, и в этом случае главное внимание мы должны обратить на те основы, на которых святитель утверждает религиозно‑нравственную ценность милостыни, делающую ее нравственным долгом для каждого христианина. И так как вопрос о таких основах в изложении самого св. отца нередко неразрывно сливается с речью о побуждениях к милостыне, то и мы не будем разрывать живого целого в учении святителя, но изложим его взгляд на основания долга творить милостыню и побуждения к ней во взаимной связи.
Когда нами излагалось учение св. Иоанна Златоуста о собственности и о христианском отношении к богатству, то был отмечен его основной взгляд на причины имущественного неравенства людей: причина эта – в недостатке взаимной братской любви; и путь к уничтожению нищеты среди человечества – путь братского общения имуществ. Идеал отношения к своему имуществу – все сразу отдать; верх неправды – никому своего не давать, а срединный путь – щедрая милостыня, которая, впрочем, сама собой приведет человека к раздаче всего своего[823]. Милостыня, таким образом, оказывается общеобязательным путем к уврачеванию страданий человечества от имущественного неравенства. Сам Бог, по мысли св. отца, допустил такое неравенство, именно ради милостыни, чтобы через нее люди могли «заслужить венцы и похвалы»[824]. Бог, как верховный собственник всего, призывает человека быть Его доверенным распорядителем на земле и ожидает от нас верного управления вверенным нам достоянием. И такое верное управление осуществляется через уравнение людей в пользовании Божественными дарами, когда имущий разделяет то, чем владеет, между неимущими. Все это уже было подробно раскрыто нами ранее при изложении учения св. Иоанна, и это должно теперь сделать для нас ясным, на каких основаниях утверждает св. Иоанн долг творить милостыню. Первое такое основание – воля Божия, Божественная заповедь людям, которая поставляет милостыню и вообще дела милосердия на первое место среди наших добродетелей. Поэтому, когда человек творит милостыню, то он как бы непосредственно служит Богу, исполняет повеления своего Господина; давая деньги бедным, человек как бы возвращает Богу данное им и, являясь в этом случае «верным домоправителем», имеет дерзновение ожидать награды от Бога и прощения своих грехов. Данные для такого утверждения долга творить милостыню св. Иоанн находит в свидетельствах как новозаветного, так и ветхозаветного Откровения. Для христиан же эта Божественная заповедь получает новый смысл и освещение в лице и учении Христа Спасителя. Оказывая благодеяние неимущему, человек не только благотворит ради Бога и по Его заповеди, но оказывает милость и любовь Самому Христу, Который в образе нищих приходит к нам, прося помощи и сострадания. Эта собственно христианская точка зрения занимает в уяснении св. Иоанном религиозной основы долга творить милостыню центральное положение и раскрывается св. отцом с поражающей яркостью образов и силой выражения.
Таковы религиозные основания долга для верующих творить милостыню. Неразрывно с ними мыслятся св. отцом и гуманные основания. Если любовь к Богу неотделима от любви к ближним, и воля Божия всегда есть высшее благо для человека, то несомненно, что и воля Божия относительно долга творить милостыню утверждается на любви Божественной к людям, имеет в виду их благо и спасение, отвечает запросам души и лучшим стремлениям нашей воли. И св. Иоанн дает всестороннее уяснение собственно гуманных основ долга творить милостыню. Первое основание такого рода – это естественное чувство любви и сострадания к себе подобному нуждающемуся брату. И этот голос сердца утверждается и голосом разума: разум говорит, что нет правды в том, когда один терпит скорбь от лишения, а другой живет в излишнем довольстве, и указывает путь к правде в щедрой милостыне, как избавлении от невзгод бедности.
Таковы, на наш взгляд, основания долга творить милостыню в системе этических воззрений св. Иоанна Златоуста. Теперь мы и переходим к уяснению этих оснований, начиная речь свою с оснований собственно религиозных.
Милостыня – долг христианина, прежде всего, потому, что она заповедана Богом. «Бог, – говорит св. Иоанн, – много печется об оказании милосердия... Он и в Ветхом и Новом Завете дает множество законов об этом, повелевая быть милосердным всячески: и словами, и деньгами, и делами. Моисей весьма часто говорит об этом в своих узаконениях; пророки от лица Божия вопиют: «милости хощу, а не жертвы»; и апостолы все, согласно с ними, и делают и говорят». «Сам Бог так печется об этом, что, когда Он пришел, и облекся плотью, и жил с бедными, то не отрекся и не почел за стыд Самому заботиться о бедных... но повелел ученикам Своим иметь ящик, носить, что туда опускали, и из этих денег помогать бедным»[825]. Благотворящий бедному поэтому уподобляется Самому Богу, «насколько возможно человеку сделаться подобным Богу»[826]. «Человеколюбивый Бог, – поучает святитель, – для того дал тебе много... чтобы, по апостольскому увещанию, твой избыток восполнял недостатки других[827]. Какое будем иметь оправдание или извинение мы, которые не хотим ради данной от Бога заповеди, ради вечной и нескончаемой славы пожертвовать малейшую часть... Какими глазами мы будем смотреть на Судию, пренебрегая столь легкую заповедь?»[828]. Тяжкого ли или обременительного чего‑нибудь требует от нас Господь? Он хочет, чтобы мы избыток сверх необходимого сделали для себя пригодным, чтобы мы сами хорошо распределили то, что понапрасну и без нужды лежит в наших кладовых, дабы это послужило для Него поводом к дарованию нам светлого венца. Он поспешает Сам, и понуждает нас, и направляет к тому, чтобы удостоить нас обещанных Им Самим благ... Зная, что Ему угодно, что приятно, то и будем делать»[829]. Бог есть «первый Учитель милостыни» и Сам ее постоянно нам оказывает»[830]. Без милостыни... все нечисто, все бесполезно; без нее теряется большая часть добродетели. Не любяй брата своего, говорит апостол, не позна Бога. Как же ты любишь его, если не хочешь поделиться с ним чем‑нибудь из этих малых и ничтожных благ?... Милосердие и сострадательность – вот, чем мы можем уподобиться Богу, а когда мы не имеем этого, то не имеем ничего. Не сказал Господь: если будете поститься, то будете подобны Отцу вашему; не сказал: если станете соблюдать девство или если станете молиться, то будете подобны Отцу вашему... Но что: будите милосерди, говорит, якоже Отец ваш, иже на небесех! Это – дело Божие. Если же ты не имеешь этого, то что же имеешь?»[831].