Гюнтер Грасс− немецкий писатель, скульптор, художник,график, лауреат Нобелевской премии по литературе 1999 года. Гюнтер Грасс родился 16 октября 1927 года в Вольном городе Данциге (ныне Гданьск). По воспоминаниям самого писателя, приведённым в книгах «Жестяной барабан» и «Луковица памяти», его родители занимались торговлей. По этническому происхождению отец писателя − немец, мать − представительница кашубского народа.
Данцигская трилогия включает в себя «Жестяной барабан» (1959, рус.перевод 1995), «Кошки-мышки» (1961, рус. перевод 1968) и «Собачьи годы» (1963, рус. перевод 1996).
Отечественному читателю творчество Грасса стало доступно в 90-х годах. Практически во всех работах о Грассеговорится о наличии комического начала в его ранней прозе, подчеркивается и тесное взаимодействие смеха и трагедийного в художественном мире трилогии, отмечается ее насыщенность игровыми, пародийными, гротескными элементами (В. И. Шварц, Г. Йуст, С. Иендровиак, И. В. Млечина, А. В. Карельский, А. М. Зверев, В. А. Пестерев).
В искусстве XX века происходит переосмысление комического, которое все чаще становится способом выражения трагедийного мироощущения художника. При этом именно фарсовые смеховые формы начинают осознаваться как наиболее адекватные эпохе, трагические коллизии которой, по мнению некоторых авторов, можно воссоздать лишь в категориях грубой комики.
Г. Грасс создает комедийно-фарсовую модель реальности в романах «Жестяной барабан», «Собачьи годы» и повести «Кошки-мышки». Форма этих произведений представляет собой синтез условно-фарсовых типов художественного обобщения - пародии и гротеска, игры и масковых приемов. Обращение к фарсу как элементарной форме комического влечет активизацию характерных приемов - буффонады, комической гиперболы, сюжетных фарсовых ходов, а также использование автором всех оттенков смеховой гаммы: шутки, насмешки, юмористической и сатирической иронии. Фарсовое начало, являясь эстетической доминантой, пронизывает художественный мир трилогии, определяя ее специфику, и реализуется в предметной, сюжетно-композиционной и вербальной сферах содержательной формы. В художественно-семантической структуре анализируемых произведений явно тесное взаимодействие и взаимопроникновение фарсового, драматического и трагического начал, симбиоз которых образует сложную систему подтекстовых смыслов. При этом фарсовое начало служит у Грасса не смягчению, а контрастному усилению и углублению серьезного звучания повествования, становясь своеобразным катализатором драматизма и трагедийности.
Запись в дипломе, врученном королем Швеции 10 декабря 1999 года последнему в XX столетии немецкому лауреату Нобелевской премии по литературе, писателю Гюнтеру Грассу (р.1927), гласит: "за дерзко-мрачные притчи, показывающие забытое лицо Истории". В этой формулировке содержится указание на доминанту поэтики Грасса — гротеск, призванный восстановить вытесняемый из коллективной памяти ужас прошедшей эпохи.
Именно гротеск, известный изобразительному искусству и литературе разных эпох, становится в творчестве Гюнтера Грасса, как, в значительной мере, и вообще в современной культуре, наиболее действенным подходом к художественному осмыслению "многосложностей" минувшего столетия.
Гротеск Грасса ассоциируется, в первую очередь, со скандальным резонансом, который имели его первые романы. В 1967 г. дело доходит до судебного процесса, его обвиняют в "сочинительстве невообразимых порнографических свинств" и "осквернении католической церкви"; спустя два года Мюнхенский суд разрешает употреблять эти формулировки при характеристике Грасса — но только в литературном контексте. Как заметил в самом начале творчества писателя известный издатель Курт Вольф, провокационный заряд несут не столько смакуемые автором раблезианские эпизоды, "грубая, плотская вещественность", сколько "многочисленные бласфемические пассажи". Католическое воспитание Грасса, детальная осведомленность во многих религиозных вопросах формируют при его отходе от веры очень личностное, по сути, агрессивно-богоборческое отношение к религии. Парадоксальный мир Грасса, основанный на перевернутом христианстве, не только воссоздает образ современной детеизированной эпохи, но и по-своему напоминает о древних образцах гротеска, связанных с разделением бытия на CivitasDei и CivitasDiaboli. Противостояние писателя коллективному вытеснению — всеобщему желанию забыть жуткую правду истории и изжить чувство вины — происходит, однако, не путем разграничения этих двух сфер бытия, а путем пародийной игры с традиционными формами Добра, его выворачивания, что в итоге и вызывает эффект демонизации действительности.
Вобравший в себя взрывной потенциал многих веков, гротеск Грасса раскалывает знакомый мир на две противостоящие друг другу формы существования: привычную и повседневную оболочку, которую писатель видит совершенно пустой, и в каждое мгновение готовое заполнить ее шокирующее многообразие явлений, непредполагаемых обыденным сознанием, противоречащих нравственным ориентирам, всякой логике и жизненному опыту.
Грасс, говоря о своем творчестве, вводит соответствующие понятия, которые определяют эти два измерения: "расширенная реальность" и "редуцированная реальность". Одной единственной действительности, из которой принято исходить, считает Грасс, не существует: всегда приходится "сталкиваться с несколькими действительностями — действительностями, исключающими друг друга, действительностями, сокрытыми обыденной картиной мира». Главная задача современного искусства поэтому — "выявить множество действительностей", а их наслоение и пересечение и есть основное условие для возникновения гротескного мира. По отношению к "расширенной реальности" человек, с его "редуцированным восприятием" бытия и осознанием лишь его видимой и осязаемой поверхности, может восприниматься, по убеждению Грасса, лишь "надломленно или гротескно".
Любое произведение Грасса — это поиск "другой правды". Его книги переполнены пророками и пророчествами — каждый раз новыми, — возвещающими об очередной истине, которая, так или иначе, остается недоступной. "Другая правда" ассоциируется у Грасса в том числе и с Замком Франца: по мере приближения к ней героев эта правда искажается или распадается на все большее количество версий, обманывающих своей идентичностью и уводящих в пустоту. Позиция и оценочная перспектива героев всегда подвижна и изменчива, среди грассовских образов, несмотря на их колорит, нет ни условно положительных, ни по-настоящему отрицательных фигур (хотя и те, и другие вместе с описываемой Грассом эпохой способны вызывать у читателя обостренное чувство отвращения). Прошлое, воспринимаемое писателем как многомерное, никогда не поворачивается к читателю одной и той же стороной. Этим объясняется и невозможность интерпретировать творчество Грасса в одном ключе: его герои, как и у любимого им Сервантеса, представляются читателю скорбящими мудрецами и шутами-глупцами одновременно.
Формирование в контексте "расширенной реальности" альтернативного понимания истории, которая в произведениях Грасса предстает целенаправленно пересмотренной и перетолкованной, можно считать внешним проявлением единовременности событий — "Вчера будет то, что произошло завтра". Сочетание "дерзости" и "мрачности" "притч" Грасса осуществляется благодаря наслоению двух плоскостей: локализации действия практически в преддверии Страшного суда (правда, при отсутствующем Судье), когда обнаружится скрываемое и забытое; и своеобразного игрового подхода, позволяющего писателю современности не только жонглировать духовными ценностями и событиями всей человеческой истории, но и свободно обращаться с материалом европейской литературы, прослеживать метаморфозы готового текста.
Грасс выступает не против морали, а против ее выхолощенного, лживого, застывшего образа, укоренившегося в обыденном сознании.
В "Жестяном барабане" все было ново − и фигура рассказчика, игротескный взгляд на Германию XX века. И все же этот роман, прочно связанный с традицией прежде всего плутовского романа. Более всего поразил "Жестяной барабан" совершенно непривычной, гениально придуманной фигурой героя − юного Оскара Мацерата, который родился на свет уже с невыносимым отвращением к окружающему миру и с решением никак и никогда не участвовать в делах и делишках этого мира. В три года он перестает расти в знак протеста против неаппетитной жизни взрослых. И только подаренный матерью дешевенький детский барабан примиряет его с жизнью, позволяя найти в барабанной дроби свое призвание, прибежище, свой особый, не соприкасающийся со взрослыми мир. Яростный поклонник барабанной дроби не расстается с игрушкой никогда, выстукивает палочками все, что видит и слышит вокруг. Иными словами, он выражает свое миросозерцание не в слове, не в поэзии или живописи, а в форме непрерывного постукивания палочками по гладкой поверхности этого ударного инструмента. История Германии XX века как соло на барабане и герой, наблюдающий мир со своеобразной дистанции, снизу, "из-под трибун", − вряд ли кто оспорит оригинальность и эстетическую новизну подобной художественной идеи. Оскар с его сугубо негативным отношением к миру взрослых (ведь они лгут, распутничают, затевают войны, убивают себе подобных) отвечает на зло, творимое ими, "мания разрушения". На жестокость абсурдного мира он отвечает абсурдной жестокостью, на аморализм окружающих − отрицанием любых табу,инизвержением любых авторитетов. Его "тотальный инфантилизм" − маска, прикрывающая лицо обиженного и, по сути, несчастного человека. В интервью 1970 года Грасс сформулировал главную тему своего творчества, доминирующую над остальным при всем разнообразии его художественных мотивов, -- это тема вины немцев. Во всем, "что касается эпохи, которую я описываю, с которой веду спор и которую хочу осмыслить", "во всем, что с этим связано, -- верой, сомнениями, переходом от одной веры к другой, обычно называемым оппортунизмом", − всегда главной темой остается вина нацизма, вина тех, кто его поддерживал, кто соучаствовал и сочувствовал.
Краткое содержание романа Г. Грасса «Жестяной барабан»
Действие происходит в XX в. в районе Данцига. Повествование ведётся от лица Оскара Мацерата, пациента специального лечебного заведения, человека, чей рост прекратился в возрасте трёх лет и который никогда не расстаётся с жестяным барабаном, поверяя ему все тайны, описывая с его помощью все, что видит вокруг. Санитар по имени Бруно Мюнстерберг приносит ему пачку чистой бумаги, и он начинает жизнеописание — своё и своей семьи.
Прежде всего герой описывает бабушку по материнской линии, Анну Бронски, крестьянку, которая однажды в октябре 1899 г. спасла от жандармов деда героя, Йозефа Коляйчека, спрятав его под своими многочисленными широкими юбками. Под этими юбками в тот памятный день, говорит герой, была зачата его мать Агнес. В ту же ночь Анна и Йозеф обвенчались, и брат бабки Винцент отвёз новобрачных в центральный город провинции: Коляйчек скрывался от властей как поджигатель. Там он устроился плотогоном под именем Йозефа Вранка, утонувшего некоторое время назад, и жил так до 1913 г., пока полиция не напала на его след. В тот год он должен был перегонять плот из Киева, куда плыл на буксире «Радауна».
На том же буксире оказался новый хозяин Дюкерхоф, в прошлом мастер на лесопильне, где работал Коляйчек, который его узнал и выдал полиции. Но Коляйчек не захотел сдаваться полиции и по прибытии в родной порт прыгнул в воду в надежде добраться до соседнего причала, где как раз спускали на воду корабль под названием «Колумб». Однако по пути к «Колумбу» ему пришлось нырнуть под слишком длинный плот, где он и нашёл свою смерть. Поскольку тело его не было обнаружено, ходили слухи, будто ему все же удалось спастись и он уплыл в Америку, где стал миллионером, разбогатев на торговле лесом, акциях спичечных фабрик и страховании от огня.
Через год бабушка вышла замуж за старшего брата покойного мужа, ГрегораКоляйчека. Поскольку он пропивал все, что зарабатывал на пороховой мельнице, бабушке пришлось открыть бакалейную лавку. В 1917 г. Грегор умер от гриппа, и в его комнате поселился двадцатилетний Ян Бронски, сын бабушкиного брата Винцента, который собирался служить на главном почтамте Данцига. Они с кузиной Агнес очень симпатизировали друг другу, но так и не поженились, а в 1923 г. Агнес вышла замуж за Альфреда Мацерата, с которым познакомилась в госпитале для раненых, где работала медсестрой. Однако нежные отношения между Яном и Агнес не прекратились — Оскар неоднократно подчёркивает, что склонен скорее считать своим отцом Яна, нежели Мацерата, Сам Ян в скором времени женился на кашубской девушке Хедвиг, с которой прижил сына Стефана и дочь Маргу. После заключения мирного договора, когда область вокруг устья Вислы была провозглашена Вольным городом Данцигом, в черте которого Польша получила свободный порт, Ян перешёл служить на польскую почту и получил польское гражданство. Чета же Мацератов после свадьбы откупила разорённую должниками лавку колониальных товаров и занялась торговлей.
Вскоре на свет появился Оскар. Наделённый не по-детски острым восприятием, он навсегда запомнил слова отца: «Когда-нибудь к нему отойдёт лавка» и слова матушки: «Когда маленькому Оскару исполнится три года, он у нас получит жестяной барабан». Первым его впечатлением стал мотылёк, бьющийся о горящие лампочки. Он словно барабанил, и герой нарёк его «наставник Оскара».
Идея получить лавку вызвала у героя чувство протеста, а предложение матушки понравилось; сразу осознав, что ему суждено будет всю жизнь оставаться непонятым собственными родителями, он навсегда расхотел жить, и лишь обещание барабана примирило его с действительностью. Прежде всего герой не пожелал расти и, воспользовавшись оплошностью Мацерата, забывшего закрыть крышку погреба, в свой третий день рождения свалился с лестницы, ведущей вниз. В дальнейшем это избавило его от хождения по врачам. В тот же день выяснилось, что голосом он способен резать и бить стекло. Это была для Оскара единственная возможность сохранить барабан. Когда Мацерат попытался отнять у него пробитый до дыр барабан, он криком разбил стекло напольных часов. Когда в начале сентября 1928 г., в его четвёртый день рождения, барабан попытались заменить другими игрушками, он сокрушил все лампы в люстре.
Оскару исполнилось шесть лет, и матушка попыталась определить его в школу имени Песталоцци, хотя с точки зрения окружающих он ещё толком не умел говорить и был весьма неразвит. Сначала мальчик понравился учительнице по имени фрейлейн Шполленхауэр, потому что удачно пробарабанил песенку, которую она попросила спеть, но затем она решила убрать барабан в шкаф. На первую попытку вырвать барабан Оскар только поцарапал голосом её очки, на вторую — голосом же разбил все оконные стекла, а когда она попыталась ударить его палкой по рукам, разбил ей очки, до крови оцарапав лицо. Так окончилась для Оскара учёба в школе, но он во что бы то ни стало хотел выучиться читать. Однако никому из взрослых не было дела до недоразвитого уродца, и лишь подруга матушки бездетная Гретхен Шефлер согласилась учить его грамоте. Выбор книг в её доме был весьма ограничен, поэтому они читали «Избирательное сродство» Гете и увесистый том «Распутин и женщины». Учение давалось мальчику легко, но он вынужден был скрывать свои успехи от взрослых, что было очень трудно и оскорбительно для него. Из трёх-четырёх лет, пока продолжалось учение, он вынес, что «в этом мире каждому Распутину противостоит свой Гете». Но особенно его радовало возбуждение, которое матушка и Гретхен испытывали от чтения книги о Распутине.
Сначала мир Оскара исчерпывался чердаком, с которого были видны все близлежащие дворы, но однажды детвора накормила его «супом» из толчёного кирпича, живых лягушек и мочи, после чего он стал предпочитать дальние прогулки, чаще всего за руку с матушкой. По четвергам матушка брала Оскара с собой в город, где они неизменно посещали магазин игрушек Сигизмунда Маркуса, чтобы купить очередной барабан. Затем матушка оставляла Оскара у Маркуса, а сама шла в дешёвые меблированные комнаты, которые Ян Бронски специально снимал для встреч с нею. Однажды мальчик сбежал из магазина, чтобы испробовать голос на Городском театре, а когда вернулся, застал Маркуса на коленях перед матушкой: он уговаривал её бежать с ним в Лондон, но она отказалась — из-за Бронски. Намекая на приход к власти фашистов, Маркус, помимо прочего, сказал, что крестился. Однако это ему не помогло — во время одного из погромов, чтобы не попасть в руки погромщиков, ему пришлось покончить с собой.
В 1934 г. мальчика повели в цирк, где он встретил лилипута по имени Бебра. Предвидя факельные шествия и парады перед трибунами, тот произнёс пророческие слова: «Постарайтесь всегда сидеть среди тех, кто на трибунах, и никогда не стоять перед ними....Маленькие люди вроде нас с вами отыщут местечко даже на самой переполненной сцене. А если не на ней, то уж верно под ней, но ни за что — перед ней». Оскар навсегда запомнил завет старшего друга, и когда однажды в августе 1935 г. Мацерат, вступивший в нацистскую партию, пошёл на какую-то манифестацию, Оскар, спрятавшись под трибунами, испортил все шествие, барабаном сбивая оркестр штурмовиков на вальсы и другие танцевальные ритмы.
Зимой 1936/37 г. Оскар разыгрывал из себя искусителя: спрятавшись напротив какого-нибудь дорогого магазина, он голосом вырезал в витрине небольшое отверстие, чтобы разглядывающий её покупатель мог взять понравившуюся вещь. Так Ян Бронски стал обладателем дорогого рубинового колье, которое преподнёс своей возлюбленной Агнес.
Барабаном поверял Оскар истинность религии: дав барабан в руки гипсовому младенцу Христу в храме, он долго ждал, когда тот начнёт играть, но чуда не произошло. Когда же его застал на месте преступления викарий Рашцейя, он так и не сумел разбить церковные окна,
Вскоре после посещения церкви, в Страстную пятницу, Мацераты всей семьёй вместе с Яном отправились гулять по берегу моря, где стали свидетелями того, как какой-то мужчина ловил угрей на лошадиную голову. На матушку Оскара это произвело такое впечатление, что она сначала долго пребывала в шоке, а затем начала в огромных количествах пожирать рыбу. Кончилось все тем, что матушка скончалась в городской больнице от «желтухи и рыбной интоксикации». На кладбище Александр Шефлер и музыкант Мейн грубо выпроводили еврея Маркуса, пришедшего проститься с покойной. Важная деталь: у кладбищенских ворот местный сумасшедший Лео Дурачок в знак соболезнования пожал Маркусу руку. Позже, уже на других похоронах, он откажется пожать руку музыканту Мейну, вступившему в отряд штурмовиков; от огорчения тот убьёт четырёх своих кошек, за что будет приговорён к штрафу и за бесчеловечное отношение к животным изгнан из рядов СА, хотя ради искупления вины станет особенно усердствовать во время «хрустальной ночи», когда подожгли синагогу и разгромили лавки евреев. В результате из мира уйдёт торговец игрушками, унося с собой все игрушки, а останется только музыкант по имени Мейн, который «дивно играет на трубе».
В тот день, когда Лео Дурачок отказался пожать руку штурмовику, хоронили друга Оскара Герберта Тручински. Он долгое время работал кельнером в портовом кабаке, но уволился оттуда и устроился смотрителем в музей — охранять галионную фигуру с флорентийского галеаса, которая, по поверьям, приносила несчастье. Оскар служил Герберту своего рода талисманом, но однажды, когда Оскара не пустили в музей, Герберт погиб страшной смертью. Взволнованный этим воспоминанием, Оскар особенно сильно бьёт в барабан, и санитар Бруно просит его барабанить тише.