О том, что в обороне Зимнего дворца в октябре 1917 года участвовал «женский батальон смерти», мы чаще всего узнавали на школьной скамье из хрестоматийных глав поэмы Маяковского «Хорошо!»: «Первый, боязнью одолен, снялся бабий батальон», «Куда против нас бочкаревским дурам? Приказали б на штурм!».
Косвенно упомянутая здесь М.Я. Бочкарева — участница мировой войны, унтер-офицер, разведчица, награжденная Георгиевским крестом и тремя медалями. В июне-июле 1917 года она сформировала 1-й Петроградский женский батальон смерти.
В те же месяцы подобные женские военные формирования возникли во многих городах страны. В Мариуполе «женский батальон смерти» формировался не без оригинальных отклонений от общего правила.
В то время в нашем городе был расквартирован 24-й пехотный запасный полк. В середине июня рядовой 7-й роты этого полка Норицын прочитал в «Русском слове» приказ Верховного Главнокомандующего генерала Брусилова. В нем сообщалось, что в тыловых частях объявились охотники (т.е. добровольцы), записавшиеся в «батальон смерти». Отличительным знаком они выбрали черно-красную ленту (шеврон), который носили на рукаве. Генерал приветствовал «истинных солдат, в критический момент решения судьбы России ставших на защиту свободы и спасения Родины».
Этот приказ Норицын прочитал своим близким товарищам Жемереву, Скурко, Веремейчику и другим. Созвали общее собрание 7-й роты, ораторы приказ Верховного поддержали, и было решено создать в Мариуполе «батальон смерти». Сразу же после собрания в батальон записались 72 человека.
24 июня «Мариупольское слово» сообщило: «В «батальон смерти», формирующийся у нас в Мариуполе, записался комендант станции Мариуполь комиссар прапорщик Горковенко. Им производится по подписному листу сбор пожертвований на «батальон смерти».
В считанные дни число записавшихся добровольцев перевалило за полтысячи. Старшим офицером, исполняющим должность батальонного командира, назначили уже знакомого нам Горковенко, а ротными стали Лесной, Соснин, Прокуратов. Завхозом — казначеем избрали рядового Норицына, того самого, кто все это дело с «батальоном смерти» в Мариуполе и затеял.
«Можно с уверенностью сказать, — писала городская газета 23 июня 1917 года, — что «батальон смерти», организованный в Мариуполе, и выйдет из Мариуполя не более как через две недели. Теперь он обучается усиленным порядком».
Не обошлось, конечно, и без громких телеграмм, очень модных в то время. Вот что отстучали телеграфные аппараты в адрес генерала Брусилова 24 июня:
«При Мариупольском гарнизоне организуется «батальон смерти», записалось товарищей солдат 450. Они выделены в особые казармы… Наши девизы: «Смерть или свобода». «Счастье родины дороже жизни», «Смерть лучше рабства». На собрании записавшихся постановлено было приветствовать Вас, Верховного вождя доблестной русской революционной армии.
Уполномоченные: Норицын, Жемырев, Тетерин, прапорщик Горковенко».
Аналогичную телеграмму направили военному министру А.Ф. Керенскому.
В тот же день батальон дефилировал в центре города и сделал привал в сквере (он тогда назывался Александровским). Собралась, конечно, толпа любопытствующих. Организаторы батальона обратились к людям с речами, встреченными очень сочувственно («некоторые плакали»). Пользуясь эмоциональным всплеском, тут же стали собирать пожертвования. «Так, — сообщало «Мариупольское слово», — гражданин Алексей Перин вручил командиру батальона 50 руб., одним стариком евреем было вручено пожертвование серебром со словами: «Что имею, то даю».
На пожертвования мариупольцев приобрели для батальона знамена, флаги, канцелярские принадлежности, а также гармошку (на сотню, которую внес сам прапорщик — командир Владимир Александрович Горковенко).
По-видимому, «батальон смерти» поначалу был задуман как «обычный», то есть мужской. Но в городе к тому времени уже образовался Женский союз. Его возглавила Алина Ивановна Псалти, жена Георгия Георгиевича Псалти, известного в городе ученого агронома и садовода, гласного думы, прогрессивного общественного деятеля, друга писателя Александра Серафимовича. Деятельно участвовали также в работе Женского союза жены известных в Мариуполе врачей Е.Ф. Кологномус и О.А. Гампер. Организация занималась благотворительностью, за короткий срок сумела открыть кафе «Чашка чая» и сделать его прибыльным.
24 июня уже известный нам рядовой Норицын выступил в Женском союзе с докладом о «батальоне смерти». Собрание постановило провести «день батальона смерти». В порыве чувств Норицын тут же заявил, что берется организовать «женский батальон смерти».
Это заявление вызвало большой ажиотаж, в особенности среди экзальтированных юных мариупольчанок. Поэтому прапорщику Горковенко пришлось даже дать в газету следующее объявление: «Довожу до сведения добровольцев, что прием семнадцатилетних будет произведен тогда, когда представлено будет им нотариально разрешение от родных, записавшихся восемнадцатилетних и выше возраста прошу явиться в 8 часов утра 30 июня в казармы «батальона смерти» на берегу моря возле биржи». (На этом месте сейчас расположен рыбоконсервный комбинат).
Между тем юные девицы уже щеголяли по Мариуполю с красно-черными шевронами на рукаве. Этот отличительный знак «батальона смерти» делал их героинями дня. Рядовой Норицын усмотрел в этом самоуправство и напечатал в городской газете следующее объявление: «Гражданки-женщины! Я взял на себя инициативу по организации «женского батальона смерти» и теперь произвожу предварительные записи. После разъяснения этого вопроса военным министром Керенским сущность разъяснения будет опубликована особо. Теперь же записавшиеся не могут носить красно-черный шеврон на рукаве».
В городе широко разворачивается работа по сбору средств на «женский батальон смерти». Организуются благотворительные вечера, устраиваются концерты, собираются пожертвования. Но, видимо, не случайно в «Золотом теленке» Ильфа и Петрова имеются сведения, что бабушка Остапа Бендера жила в Мариуполе. Нашлись в городе последователи (или предшественники) «великого комбинатора», которые под видом сборщиков пожертвований в пользу «женского батальона» улучшали собственное благосостояние. Поэтому в «Мариупольском слове» появилось такое заявление:
«К сведениям граждан. Полковой комитет 24-го пехотного запасного полка разъясняет к сведению граждан города Мариуполя, что никакие денежные сборы на нужды полка (на подарки солдатам, уходящим на фронт, на знамена «батальона смерти» и т.д.) не могут производиться помимо полкового комитета и без его специального разрешения. Все пожертвования просим направлять в бюро полкового комитета… и ни в коем случае не доверять самозваным сборщикам, не имеющим на то разрешение полкового комитета и злоупотребляющим его именем.
Председатель комитета прапорщик Дружинин».
Сказать бы тогда мариупольцам, что этот прапорщик станет знаменитым историком, выдающимся ученым, академиком, что он будет награжден двумя орденами Ленина (политическую позицию которого он в Мариуполе критиковал) и другими высокими наградами, что последний свой орден он получит в 1986 году по случаю своего 100-летия и в день столь редкого юбилея Николая Михайловича Дружинина увидят по телевидению многие миллионы людей!
Каких высот достигли другие участники описываемых событий, установить, к сожалению, не удалось. Мы даже не знаем точно, когда «женский батальон смерти» выступил из Мариуполя, потому что не сохранился полный комплект городской газеты за 1917 год. Но на фронт он, видимо, выступил в конце июля и уже вне пределов города получил название «Украинский» — в Мариуполе его так не называли.
Уже после Октября Военный Совет принял решение о расформировании всех женских воинских частей, Тогда же, должно быть, и прекратил существование «Украинский женский батальон смерти», сформированный в Мариуполе.
Лев ЯРУЦКИЙ.
«Мариупольская мозаика»