– Да, это хороший способ, - согласился первый, - мученики. Они умрут для того, чтобы Калибан был свободным. Я знаю, что наши взгляды не пользуются популярностью, Захариил, но это сделает их более приемлемыми, чтобы, когда придет время, люди пошли следом за нами. Этот акт покажет наших врагов в наихудшем свете и подстрекнет ненависть к ним.
Захариил недоверчиво смотрел на четверых мужчин, пораженный тем, что они думали, будто он мог присоединится к ним в этом безумии. Из четырех закутанных мужчин, окружающих его, один еще не высказал своего мнения, и Захариил повернулся к этой фигуре.
– Как насчет тебя, брат? - спросил он у четвертого человека. - Ты слышал это безумие, и возжелал хранить молчание. Для тебя приемлемо молчать в такие времена. Я должен узнать твоё мнение, брат. Фактически, я его требую.
– Я понимаю, - сказал четвертый человек после короткой паузы. - Хорошо, если ты хочешь услышать мое мнение, вот оно. Я согласен почти со всем, что было сказано. Я соласен, что мы должны принять меры против нашего врага. Кроме того, учитывая могущество сил, выставленных против нас, мы должны временно отменить законы чести. Это война, в которой мы не можем позволить себе проиграть, поэтому мы должны отбросить сомнения и предпринять действия, которые бы обычно нашли неприемлемыми.
– Хорошо сказано, брат, - кивнул первый человек, - но есть еще что-то? Ты сказал, что соглашаешься почти со всем, что мы сказали. С чем же ты не соглашаешься?
– Только в вопросах тактики, - сказал четвертый человек. - Вы говорили об организации акта злодеяния, создав инцидент столь ужасный, что он повернет наших людей против Империума, но я бы предложил более прямое нападение.
Атмосфера в палате, казалось Захариилу, сгустилась и потемнела, будто свет избегал того, что здесь обсуждалось.
– Единственным актом мы можем нанести непоправимый вред вражеской морали, - сказал четвертый человек. - Возможно, если мы будем воистину удачливы, мы могли бы даже выиграть войну в одно мгновение.
– О каком акте ты говоришь? - спросил первый человек. - Что это?
– Это действительно очевидно, - сказал четвертый человек. - Это один из первых тактических уроков в «Заветах». «Чтобы убить змею, ты отрезаешь ей голову».
Захарил понял истину за мгновение перед остальными.
– Вы же не хотите…?
– Точно, - ответил четвертый человек. - Мы должны убить Императора.
Слова отозвались эхом в голове Захарила, но он не мог поверить, что слышал их. Но тем не менее, когда он переводил взгляд от одной закутанной фигуры к другой, он не видел ничего, кроме серьезности. Он почувствовал, как в нем поднимается отвращение от такого низкого предательства, и не хотел ничего иного, кроме как оказаться как можно дальше от этого места.
Он без слов отвернулся от собравшихся фигур, и начал подниматься обратно по лестнице сквозь мрак к Палате Круга наверху. Снизу он услышал как поднялись голоса и торопливые проклятия, но он не обратил на них внимания и продолжал подниматься.
Гнев Захариила горел подобно горячему углю в его груди. Как эти люди могли подумать, что он присоединиться к их безумным планам? И Немиил… неужели его кузен тоже стал предателем?
Он услышал торопливые шаги на лестнице позади него, и обернулся, чтобы встретить взбирающегося за ним, его рука скользнула к рукоятке ножа на поясе. Если эти заговорщики намеревались причинить ему вред, то обнаружат его уже ожидающим с обнаженным клинком.
Снизу показался свет, и тени поднимались перед его преследователем.
Захариил вытянул нож и приготовился сражаться.
Свет приблизился, и он вздохнул, увидев, что Немиил поднимался снизу, прикрывая фонарь, который держал перед собой.
– Стой, кузен! - сказал Немиил, увидев лезвие ножа, мерцающее в темноте.
– Немиил, - сказал Захариил, опустив нож.
– Ладно, это было… неожиданно - сказал Немиил. - Ты не считаешь, что это было неожиданно?
– Для этого есть только одно слово, - сказал Захариил, возобновляя подъем, вложив клинок в ножны, - Предательство.
– Предательство? - сказал Немиил. - Я думаю, ты немного преувеличиваешь. Это просто несколько консерваторов, стравливающих пар. Они на самом деле не собираются что-то делать.
– Тогда почему они заставили тебя привести меня сюда?
– Чтобы оценить твой ответ, я так думаю, - сказал Немиил. - Слушай, ты должно быть слышал разговоры, которые ходят вокруг, теперь, когда рыцарские ордена были расформированы. Народ не рад этому, и им нужно поворчать. В любые времена случаются перемены, люди выдвигают претензии к этому и думают, что им делать.
– Они говорили об убийстве Императора!
– Ой да ладно, - рассмеялся Немиил, - сколько раз, когда мы обучались, мы говорили, что ненавидим магистра Рамиила и надеялись, что его съест Зверь?
– Это разные вещи.
– Чем же?
– Мы были детьми, Немиил. Их вырастили как воинов. Это вообще разные вещи.
– Возможно, эти вещи и различаются, но они действительно не собираются попробовать убить Императора, это было бы самоубийством. Ты видел, насколько сильны Астартес, так представь себе, насколько силен Император. Если Император настолько совершенен, как говорят Астартес, тогда ему не о чем беспокоиться.
– Это не довод, Немиил, и ты знаешь это, - сказал Захариил, продолжая подниматься.
– Тогда что может быть доводом, кузен?
– Если это только разговор, прекрасно, я забуду, что ты привел меня сюда, и я услышал слова о предательстве, готовящемся в стенах нашей крепости, если же нет, я сделаю так, чтобы Лев узнал об этом.
– Ты расскажешь об этом Льву? - спросил Немиил, пораженный.
– Если ты не сможешь убедить тех людей внизу прекратить эти разговоры, - сказал Захариил. - Это опасно и может привести к человеческим потерям.
– Это просто разговоры, - заверил Немиил.
– Тогда они прекратятся прямо сейчас, - сказал Захариил, повернувшись лицом к кузену. - Ты понял меня?
– Да, Захариил, понял, - сказал Немиил, опустив голову. - Я поговорю с ними.
– Тогда мы больше не будем об этом говорить.
– Верно, - согласился Немиил. - Мы больше ничего об этом не будем говорить. Я обещаю.
Глава шестнадцатая
Все началось с необычного дня.
Во всей истории Калибана, в анналах рыцарских орденов, в народных сказках еще не было такого дня.
Были, конечно, важные дни. И после этого наступят темные времена, знаменующие начало эпохи смерти и разрушения, но этот день был не таким.
Это был радостный день. День всеобщего счастья и волнения, день надежды.
В этот день Император спустился с небес.
Впоследствии этот день будет называться началом Эры Ангелов.
Но пока он оставался безымянным.
Гиганты, Астартес, Первый Легион - этими именами вначале назовут пришельцев, но к концу дня сошествия Императора народ Калибана обратится к мифическим названиям.
Они вновь назовут их Терранцами.
Это было хорошее название, оно напоминало о утерянном праве первородства, и происхождении первых поселенцев, прибывших на Калибан. На протяжении двух сотен поколений, еще со времени окончания Долгой Ночи, по всему Калибану, сидя у своих очагов, люди рассказывали о Древней Терре. Теперь эти рассказы превратились в реальность. Они обрели реальную форму в лице вооруженных гигантов.
Момент, когда Астартес впервые вышли на контакт с людьми Калибана, сразу превратился в миф. Из маленького зернышка реальности всегда вырастает ветвистое дерево мифа. Истории и легенды начинают соревноваться в своем разнообразии. И очень скоро вся правда о том, как все было на самом деле, будет забыта.
Но Захариил знал, что никогда не забудет этого дня, ведь он был в лесу вместе с Львом Эль’Джонсоном и Лютером, когда все это случилось. Правда была в том, что Лютер первым назвал их ангелами, потому что Астартес спустились на пылающих крыльях. Это слово родилось спонтанно, сказанное от удивления и очарования, но Джонсон запомнил это слово и сохранил его в своем сердце навсегда.
Захариил и остальные скоро были отодвинуты на второй план, потому что такая история требовала более именитых рассказчиков. Со временем их имена и свершения будут забыты, и хотя его участие в этой истории скоро будет выброшено за ее пределы, он особо не расстраивался, ибо знал, что важно лишь произошедшее событие, а не статисты за кулисами.
Как в случае с любым событием правдивость рассказа мало кого волновала.
Народ Калибана желал историй. Он в них нуждался. Столько всего произошло за столь короткий срок, что им было просто необходимо вернуться к реальности. Захариил знал, что рассказы помогали им увидеть смысл в их жизни.
Конечно, наберется дюжина разных историй, каждая из которых будет претендовать на истинность, но в некотором смысле это помогало ему легче пережить его вытеснение за их пределы. С таким количеством разных версий произошедшего каждый мог выбрать ту, которая больше всех отвечала его запросам. Некоторые были грубыми, другие - полными благоговения, третьи - полными приключений, четвертые - более прозаичными.
Но все же все они сходились в одном.
Название истории было одинаковым во всех случаях. От дальних северных гор до великих южных океанов, от независимо содержания, она всегда и везде называлась одинаково.
Она называлась «Сошествием Ангелов».
За сошествием Ангелов последовали чудеса, но важнее всего было то, что сам создатель Ангелов, Император, снизойдет за ними во всем своем величии.
После его прибытия на Калибане уже ничто не останется прежним.
Захариил смотрел на десятки тысяч людей на арене, специально для такого случая расчищенной перед стенами крепости-монастыря Ордена. Он никогда не видел такого скопления народа в одном месте, и присутствие такого количества счастливых людей отдавалось в его голове давящим шумом. В принципе, он и пространств таких раньше не видел, ведь привычными пейзажами Калибана для него всегда были леса, хотя машины Механикусов совершали свою разрушительную деятельность тщательно и аккуратно.
Огромные металлические чудовища катились по земле, срубая деревья и срезая ветки. Затем те же машины прокатывались по тому же маршруту, выкорчевывая пни и выравнивая землю до тех пор, пока вся территория не становилась плоской, как лезвие. Срубленные деревья затем складывались в огромные хранилища по краям только что очищенной территории, чтобы затем использоваться для строительства, в то время как ветки и пни превращались в стружку и сжигались на кострах.
Это было апокалиптичное зрелище - дым, красное пламя костров и огромные машины-монстры. Когда Захариил смотрел на них, ему на ум приходили ассоциации с гигантскими, уже вымершими, Зверями Калибана.
Захариил с трудом верил в такую удачу - ведь он наблюдал всю мощь Ордена в собравшихся здесь людях, и благородных рыцарей из орденов, выступивших под знаменами Астартес.
Он вспомнил слова человека в капюшоне, услышанные им в комнате под Палатой Круга, и почувствовал, как по коже пробежали мурашки, хотя день был жарким. Этим утром он еще не видел Немиила, что не могло его не радовать, потому что он до сих пор злился на кузена, который втянул его в эту злобную компанию мятежников.
Зрелище всей этой военной мощи, собранной в одном месте, было шокирующим, и хотя рыцари Калибана были сильными и гордыми, они казались юнцами по сравнению с Астартес.
Высокие Астартес были великанами среди людей, хотя называть их людьми было бы непочтительно, так сильно они от них отличались. Они возвышались над Захариилом, их черные доспехи блестели, а их голоса звучали так грубо и глубоко, что казалось удивительным, что они принадлежат людям.
Даже без своих доспехов они были внушительного роста, хотя, пока Захариил смотрел на них в боевом облачении, казалось, что их габариты искусственно увеличены. Когда же он увидел их без доспехов, все подобные сомнения отпали.
Первого без доспехов увидели Мидриса; его фигура была массивной, мускулов под кожей было слишком много, так что силуэт казался неповторимым и необычным. Мидрис был одет в простую тунику кремового цвета, его руки и ноги напоминали стволы деревьев Северных Лесов, а плечи поднимались прямо к основанию черепа, будто у него не было шеи.
Если всего один из Астартес выглядел настолько впечатляюще, то более тысячи воинов заполняли пространство, окружая его словно большие черные статуи, и еще сотни стояли вокруг большого амфитеатра в центре площади, расчищенной Механикусами.
Сегодня Император сойдет на Калибан, и Захариилу с трудом удавалось скрыть свое волнение. Немиил разозлится, когда узнает, что Захариила включили в стражу Льва, но такова была цена их дружбе и соперничеству.
Его доспех был отполирован до зеркального блеска, и хотя древние технологии, по которым он был изготовлен, вряд ли шли в сравнение с технологиями Астартес, это было уже не важно.
Пока он пробирался через толпу, угол подъема земли и напор людей со всех сторон не давали ему увидеть Льва, но Захариил знал, что Гроссмейстер Ордена шел впереди него, даже не глядя на него.
Одобрительные возгласы и очарованные лица указывали путь Льву не хуже опознавательных знаков, и хотя прогулки среди простого народа не были любимым занятием их молчаливого лидера, Лютер все же предложил поступить так, дабы убедить Императора в том, что Лев - человек своего народа, что его любили и уважали.
Гул взволнованных голосов наполнил воздух, ведь кто откажется увидеть существо такой силы, что ее хватит, чтобы командовать Астартес и зажигать в их сердцах такую преданность? Существо, обладающее видением, силой и уверенностью, достаточными для того, чтобы начать завоевание галактики. Существо, которое наверное даже внушало страх, ибо эта цель не могла быть достигнута без насилия.
Эта мысль невольно промелькнула в голове Захариила, и он вновь вспомнил о тайной ночной встрече. Он помрачнел, когда подумал об охвативших его в тот момент чувствах, но успокоил себя тем, что все же предотвратил мятежные высказывания воинов, собравшихся в подвале крепости-монастыря своей угрозой выдать их Льву.
Видя его сверкающую броню, толпа расступалась, и он одобрительно кивал в ответ на уважение, проявленное к его статусу рыцаря. Чувство жаркого ожидания этих людей ощущалось почти физически, и их волнение перешло к нему так легко, словно это был разряд, пронизавший его тело. Все собравшиеся знали, что присутствуют при историческом моменте, из тех, что происходили слишком редко, чтобы простые люди смогли их засвидетельствовать.
Наконец он достиг внешнего кольца рыцарей, окружавших Льва, и почувствовал, как его пульс учащается, когда он вступил в ряды своих товарищей. Он был моложе большинства из них, но они расступились перед ним с уважением, давая ему пройти в свободную полосу между внутренним и внешним кругом. Старшие магистры Ордена собрались вокруг Льва словно просители, в своих величественных одеяниях все же похожие на детей, в сравнении с могучим воином, стоящим в центре.
Захариил не сомневался, что Лев Эль'Джонсон был самым одаренным и выдающимся из всех людей. Каждый раз глядя на Льва, он чувствовал одно и то же - абсолютное присутствие некоей силы, давящей изнутри его черепа, заставляющее осознать чувство доверия и спокойствия.
Более того, он чувствовал еще что-то… Трепет. Он чувствовал трепет.
Лев был действительно впечатляющим субъектом. Гигант, чуть менее трех метров ростом - казалось, что он был создан из более совершенной материи, нежели большинство людей. Он был идеально сложен, пропорции фигуры полностью соответствовали его росту. Он был гибким, но мускулистым.
Поскольку большинство жителей Калибана были черноволосы, Лион выделялся среди них с первого взгляда - своей золотистой шевелюрой. Впечатление, производимое его внешностью, тем не менее бледнело в сравнении с его менее очевидными чертами.
Джонсон выделялся своим грубым величием, ощутимой аурой настолько притягивающего авторитета, что с первого взгляда становилось ясно, почему Сар Лютер наградил его именем "Лев". Ни одно другое имя не передало бы все его качества лучше.
Он был настоящим Львом. Ни одно слово не описало бы его лучше.
Когда Захариил приблизился, Лев повернулся к нему и коротко кивнул - это был негласный опознавательный знак их братства. Захариил поприветствовал своих товарищей, рыцарей, которые все эти годы были для него далекими, недостижимыми символами авторитета и могущества. Теперь они стали его братьями, в отваге и мужестве. Его прошлая, незначительная жизнь, была позади. Его новая жизнь как члена Ордена началась с крови, и закончится, без сомнения, так же.
– Наконец мы собрались. Мы можем идти, - с ноткой нетерпения сказал Лорд Сайфер.
– Торопиться некуда, - произнес Лев своим глубоким музыкальным голосом, который, казалось, просачивался под кожу и отдавался в нервных окончаниях. - Мой… Император еще не прибыл.
– Тем не менее, мы должны быть готовы, - сказал Лорд Сайфер. - Надлежащие традиции и протоколы должны быть соблюдены как и всегда. Более того - сейчас это даже важнее, чем когда-либо.
Захариил улыбнулся смелым высказываниям Лорда Сайфера, и поймал веселый взгляд высокого воина, стоящего рядом со Львом.
Сар Лютер был для Джонсона самым приятным компаньоном и самым близким из братьев с тех пор, как тот обнаружил Льва дикарем в лесу. Высокий мужчина, Лютер тем не менее был ниже Льва, но его широкие плечи и открытое лицо говорили о том, что никакой ревности к более могущественным братьям этот человек не испытывает.
– Готовы? - спросил Лютер. - Чувствую, сегодня будет интересный день.
– Интересный… - произнес Захариил. - Надеюсь, не чересчур интересный.
– Что ты имеешь в виду? - спросил Лютер.
– Ничего, - ответил он. - Просто поддержал разговор.
Лютер вопросительно взглянул на него, чувствуя, что Захариил чего-то не договаривает, но позволяя ему остаться при своих мыслях.
– Пойдемте, - сказал Лорд Сайфер, - время пришло.
Захариил поднял глаза к небу, наблюдая за тусклым свечением где-то над облаками. Толпа заволновалась, увидев происходящее в небесах. Лишь Астартес, окружившие огромную площадь, неотрывно смотрели на людей, и Захариила посетило ощущение, что они высматривали там что-то или кого-то.
Даже на планете, которая столь дружелюбно приветствовала прибытие Астартес и Императора, эти воины не расслаблялись, и не отлынивали от своих обязанностей, и Захариил вновь восхитился этими людьми, сошедшими с небес.
Его мысли были прерваны, когда Лев направился к амфитеатру посреди очищенного от людей пространства сквозь двойное заграждение из воинов, которые давали им пройти сквозь толпу. Захариил чуть не сбился с общего темпа, но быстро ускорил шаг, и этого никто не заметил.
Его окружили лица, люди Калибана были в экстазе от этого единения со своими братьями по происхождению, исходной расы, общей с их собственной, и яркие флаги реяли над их головами. Они слишком долго жили в страхе перед Зверями, войнами между орденами, и другими бесчисленными опасностями, которые могли лишить жизни любого из них, и теперь им было к чему стремиться. Начиналась эпоха мира и процветания, ибо чего не могли достичь технологии и ресурсы Империума?
С такими средствами и такими людьми, каких только целей нельзя было достичь?
Его разум наполнился этими мыслями настолько, что он почти пропустил легкий холодок, прошедший по его спине.
Его охватил ужас, который он не смог бы объяснить, пока не увидел лицо человека, явно далекого от всеобщего настроения надежды и изумления. Лицо этого человека выражало серьезность, некое намерение, проступающее во всех его чертах. Его взгляд был прикован к марширующим воинам, и даже среди этого моря приветливых лиц Захариил смог бы заметить лицо этого человека, потому что он шел вровень с ними вдоль площади.
В его чертах было что-то знакомое, но Захариил не мог вспомнить почему, до тех пор, пока на лицо незнакомца не упала тень, и он не узнал его орлиный нос и выдающийся вперед подбородок.
На вопрос, как этому человеку удавалось двигаться сквозь толпу с такой легкостью, Захариил смог ответить, когда заметил доспех под простой шерстяной накидкой, и внезапно понял, где он мог видеть незнакомца.
Он вспомнил сводчатую комнату под Палатой Круга, светильники, расположенные по сторонам света, и братьев в капюшонах, занятых отвратительным разговором. На всех были накидки, но человек стоял так, что на его лицо попадало достаточно света… лицо человека, который с какой-то зловещей целью подошел к огромному подиуму, на котором предстояло встретиться Императору и Льву. Мысли пролетали в его голове подобно телу, несущемуся по бурной реке к водопаду. Страх его возрос, когда он осознал, что слова, сказанные Немиилу, прозвучали не так убедительно, как то было нужно, что воины, собравшиеся под сводами крепости-монастыря с мятежными намерениями, оказались не так напуганы его угрозой, как он того хотел.
Он повернулся, чтобы предупредить товарищей, но слова застряли в горле, когда он понял, что их с Немимлом обвинят в предательстве, наравне с идущим к подиуму человеком. Кто поверит, что их присутствие не имело отношения к заговору, что их заманили туда, сказав, что это будет лишь разговор о будущем Калибана? Захариил ощутил удушающий страх и тошноту, осознав с полной уверенностью, что скоро произойдет нечто ужасное. С чувством вины и страха, он принял смелое решение, и сбился с шага.
Люди встретили его отделение от почетного караула удивленными вздохами, и он почувствовал злобный взгляд Лорда Сайфера в спину, пока он мрачно шел вдоль сдерживающих толпу воинов.
Каждый воин носил закрытый шлем и накидку с капюшоном, но Захариил чувствовал удивление и шок в их неожиданно напрягающихся фигурах. Они расступались перед ним, не зная, что еще можно сделать, а Захариил вглядывался в лица людей, углубляясь в толпу. На один ужасный момент он даже подумал, что незнакомец сумел сбежать, но вдруг заметил его, движущегося против движения очарованной толпы.
Захариил продвигался вперед, одной рукой отталкивая людей со своего пути, другой же держась за меч. Его захлестнули эмоции, в которых преобладал страх и чувство, что он предатель.
Неужели этот мятежник не понимал, насколько серьезное дело он замышляет? Неужели он не осознавал всю глупость своих намерений?
По мере того как расстояние между ними сокращалось, стало казаться, что незнакомец заметил преследование. Он быстро посмотрел через плечо, их взгляды встретились. В небесах разгорался свет, и люди смотрели вверх с радостью и восхищением, но Захариилу было не до любования красивым видом, его внимание было приковано к человеку впереди.
Хотя тот двигался целенаправленно, его поза была сгорбленной, и, несмотря на свой значительный вес, он продвигался гораздо медленнее Захариил. Поняв это, незнакомец стал прорываться вперед еще старательнее, пытаясь оторваться, но толпа двигалась в ответ на приближающийся свет с небес, и продвижение стало практически невозможным. Захариил оценил свои шансы и начал продвигаться сквозь толпу быстрее, не думая о том, какие увечья он может принести людям, расчищая себе путь кулаками и плечами. Его преследовали злобные крики, но он не обращал на них внимания, сосредоточившись на своей цели.
Человек тоже пытался пробраться сквозь толпу, но люди, привлеченные присутствием смутьяна среди них, вставали на его пути, превращаясь в непреодолимый барьер.
Захариил приблизился к нему и схватил за накидку, поворачивая его на месте и лишая опоры. Свет с небес окрасил все вокруг золотом, и над ними возник обжигающий столб света.
– Отвяжись от меня! - прокричал незнакомец, его накидка сползла, обнажая сверкающую нагрудную пластину, и Захариил понял, что перед ним член Ордена, как он и опасался.
– Я не дам тебе сделать этого! - сказал Захариил, подтверждая свои слова мощным ударом левой по лицу противника. Незнакомец завалился на спину, но плотная толпа не дала дала ему упасть.
– Ты не понимаешь, - сказал человек, сопротивляясь хватке Захариила. Толпа отпрянула от них, и Захариил приблизился к противнику. - Это должно случиться!
Человек был шире и выше Захариила, старше и опытнее, но от неожиданности он потерял уверенность в себе. Он пытался отвернуться от Захариила, срывая накидку с плеч. Захариил заметил, что на плечах незнакомца висел холщовый рюкзак, содержащий в себе нечто тяжелое.
Стесненный в движении из-за своей ноши, рыцарь не мог драться так же эффективно, как Захариил, даже несмотря на существенную разницу в возрасте и опыте. Захариил еще раз ударил рыцаря по лицу, ломая ему нос. Вверх по дуге взмыл фонтан крови.
Люди вокруг начали кричать еще громче, и Захариил подставил ногу под колено противника, толкая его плечом в грудь. Поверженный рыцарь упал, увлекая Захариила за собой, и они вместе свалились под ноги толпы, угощая друг друга тычками и ударами. Рюкзак свалился с плеч рыцаря, и из него вывалились шесть дисков из простого матового металла.
Они выглядели незатейливо, каждый не более тридцати сантиметров в диаметре и нескольких сантиметров толщиной, с прорезиненным желобом с одной стороны. Хотя он и не знал, как это называется, Захариил в свое время достаточно обучался у инструкторов Империума, чтобы знать: пиктографические символы на дисках означали, что это взрывчатка.
Захариил двинул локтем в челюсть противника в момент, когда диски упали на землю.
– Все кончено! - прокричал он. - Это был всего лишь заговор. Ты не должен был претворять его в жизнь!
Противник не мог ответить, потому что его лицо превратилось в месиво из костей и крови, освещаемое золотым светом с небес. Несмотря на все нанесенные ему повреждения, его глаза расширились от удивления и наполнились слезами.
Захариил тоже повернул голову, чтобы посмотреть, что могло вызвать такую реакцию у раненого, и открыл рот от удивления, увидев огромный парящий город, спускающийся с небес.
Словно гигантский шпиль, сделанный из целого базальтового монолита, город был украшен всеми цветами, поражая своими габаритами. У города-корабля был огромный, украшенный орлиными крыльями, нос, а на корме,словно высочайшие башни самых могучих крепостей, вырастали сталагмитами бойницы.
Рыцарь все еще слабо барахтался под его весом, но их драка была забыта перед лицом этого невероятного зрелища - огромный корабль и целая флотилия меньших по размеру судов, окруживших его в момент, когда он опускался на землю в пламени и свете.
Могучие ветра подули над поверхностью планеты, корабль задействовал все свои ресурсы, чтобы оставаться на лету, направив вниз ужасающий, кружащий голову поток силы.
Тени заплясали над ним, и на фоне золотого света он увидел контур гиганта с внушительными габаритами.
Астартес…
Хотя с первого взгляда никаких изменений во внешности Астартес он не заметил, Захариил внезапно ощутил ужас, охвативший его перед угрозой.
Если раньше Астартес были лишь спокойными гигантами, несущими в себе высочайшую способность к насилию, то сейчас эта способность вырвалась наружу. Бронированная перчатка сжала его горло и подняла над противником. Его ноги повисли над землей, а горло не впускало воздух, когда хватка усилилась.
Сила Астартес была непреодолимой, и Захариил знал, что стоит ему пошевелиться - и его шея сломается, словно щепка.
Затухающим зрением Захариил видел, как другие Астартес бесцеремонно подняли на ноги его оппонента.
– Что у тебя там, Мидрис? - спросил один из только что прибывших гигантов.
Воин посмотрел прямо в глаза Захариила, и он почувствовал всю его ярость и ненависть даже сквозь красные линзы его шлема перед тем, как сознание покинуло его.
– Предатели, - бросил Мидрис.
Глава семнадцатая
Когда Захариил проснулся, он обнаружил, что находится в мерцающей келье с голыми металлическими стенами, освещенными мягким светом без какого либо видимого источника. Он лежал на металлической полке в стене, и как только он вдохнул воздух, то вздрогнул от болезненного чувства в горле. Он вспомнил Астартеса Мидриса, держащего его на расстоянии вытянутой руки подобно отбросам, и чувство гнева, исходящего от воина будто волной.
Он вспомнил как слово «предатель» пощечиной ударило его по лицу, и быстро сел, вспомнив сутолоку тел и попытку лишить Императора жизни. Присутствовали ли другие заговорщики на Сошествии Ангелов? Удался ли их мерзкий план?
Холодный страх появился в его животе и он схватился за горло, пытаясь вдохнуть воздух. Хотя он и не мог видеть этого, он был уверен, что его шея почернела от давления, оказанного на нее Мидрисом.
Его ноги свисали с металлической полки, и если это было кроватью в келье, то она явно была разработана для кого-то намного больше, чем он. Оглянувшись, он не обнаружил ничего, что могло указывать на источник света или на то, где здесь выход. Стены были голыми и гладкими, мерцающими и незапятнанными.
– Привет, - с трудом сказал он, попытка говорить была болезненной, его крик превращался в не более чем хрип. - Есть здесь кто-нибудь?
Он не получил ответа, и соскользнул с металлической кровати на пол. Его лишили доспехов и одели в обычную робу кающегося. Означало ли это, что его уже судили и признали виновным?
Захариил сделал небольшой круг по комнате, и попытался найти выход или какие-либо средства для общения со своими тюремщиками. Он не нашел ничего похожего и ударил кулаками по стенам, но не услышал тональных различий, какие могли бы указывать на наличие двери.