Смешала тени в фиолетовый кисель -
Загромыхала ночь неистово и клято,
И пал на город беспощадный ливень-сель…
И не стихали эхом грохотные хоры,
Свергая мощь свою в разбуженный поток.
А я, вмурованный в распятье каземата,
А я, расхристанный на тысячу страстей, -
Не слышал Мира из торжественного мата,
Не видел Истины в субстрате скоростей…
«Грозовой стиль» [65, с. 51]
Стремление вырваться из пут общепризнанных шаблонов, поиск точного слова иногда приводят к неудачному выбору:
Мой город уснул,
на ребенка похожий,
Закованный в латы
закрытых дверей.
И где-то спешит
одинокий прохожий,
Ступая по лужам
немых фонарей.
Владимир Ахмеров [19, с. 14]
Нам представляются несопрягающимися сравнения в одной фразе «ребенок - закованный в латы», кроме того, идти «по лужам … фонарей» - образ, как нам кажется, требующий переработки. Но далее здесь же:
Сквозь шорох теней
и застенчивый шепот
Я в руки беру
догорающий свет
Ушедшего дня
и баюкаю город,
Укутанный в звездно-
серебряный плед.
Не бесспорные, но живые, искренние, на наш взгляд, строки. Владимир Ахмеров, по мнению автора данной работы, - одно из самых значительных имен в литературе Приднестровья. Мастер, владеющий словом и техникой, сознательно идущий на эксперимент:
Верба тоской отчаянной
Горбилась на ветру:
Рвали фату венчальную,
Эхом в ответ - умру.
Тихо осколки нежные
Невиноватых слез
Падали, белоснежные,
Падали под откос…
Только смеялась лунная
Сонная тишина,
И улыбалась юная
Росной зарей весна.
«Верба тоской отчаянной…» [20, с. 110]
Для поэта природа - не только объект эстетических переживаний, но и материал для постоянных размышлений о мире, о Боге, о месте человека в этом мире:
Люблю я слушать тишину ночную,
Когда природа вся объята сном,
Ты видишь жизнь воочию такую,
Какую днем увидеть не дано.
Все неземное. Все необычайно.
Мешает лишь некстати сердца стук,
Когда под каждой веткой дремлет тайна,
Когда не дрогнет полуночный звук…
Мигают бриллиантовые звезды,
Уносят невесомого тебя.
И ощущаешь каждой клеткой воздух,
И кажется, что слышишь сам себя.
И понимаешь вновь одно и тоже:
Безбрежна полночь и бездонна высь.
Я атеист. Но я кричу: «О боже!
Останься, ночь! Мгновение, продлись!»
Леонид Литвиненко, «Люблю я слушать тишину ночную…»
При всем обилии реминисценций и прямых ссылок, не совсем точном образе («не дрогнет…звук»), здесь важно, что Литвиненко не только чувствует, но и мыслит как поэт, придавая новое звучание старым аккордам.
В традиции русской поэзии - обращение к горам. Виктория Пилецкая со свойственным ей поэтическим лаконизмом, с кажущейся простотой предлагает читателю свое видение гор:
А вода бросалась в пропасть
И в цветах томилось лето.
Уходили скалы в небо
Сквозь поток ветров и света.
И в изломах горизонта
Голубела даль иная.
Горы мирно расступались,
Словно душу открывая
То ль простору, то ли взгляду
Вдалеке, как в легком дыме,
Для того, чтоб быть понятней.
Или стать непостижимей?
Николай Божко, известный читателю как публицист и детский автор, пишет и стихи о моряках, о дальних странах, о море:
В чудных призрачных мирах
На прозрачных на лугах
Важно плавают губаны,
Рядом рыбы-капитаны…
Подставляя солнцу спины,
Мчатся юркие сардины…
Да всего не перечесть,
Сколько в море чуда есть.
Будь же славно, грозовое,
Море пенное, живое.
Море доброе, седое,
И бескрайнее…
Он пишет с любовью и со знанием предмета повествования:
Три долгих месяца вода,
Стальная, без конца и края.
Но вдруг открылись берега,
Маня и в гости приглашая.
Земля! Полмили, очень близко.
Там облака клубятся низко,
Дома разбросаны по скалам…
Там край земли, здесь океан
Раскинул купель соляную.
И белых чаек крик, тоскуя,
Зовет нас в утренний туман…
«Кильдин» [29, с. 32]
Есть у Божко стихи, посвященные хлебу («Хлебушко»), временам года («Зима», «Февраль», «Весна»), явлениям природы («Буря»), различным местам, в которых побывал автор [28]. Многие из них, на наш взгляд, вполне достойны включения в сборники для детей как материал к уроку изучения пейзажной лирики, стихотворений о родном крае.
§ 5. Интимная лирика
У большинства приднестровских авторов интимная лирика занимает основное место в творчестве, особенно у авторов так называемой «женской» лирики, хотя и поэтам-мужчинам не чужды буря чувств, различные их оттенки.
В каком-то смысле каждое стихотворение - это клетка для чувства. Если она построена правильно, то чувства там живут и каждый, читая стихи, может прикоснуться к ним, ощутить тот мир, куда нас позвал автор, и увидеть новые грани удивительного мира любви. Этот мир - самый привычный и в то же время самый загадочный для человека. Мир, позволяющий душе стать чище и лучше.