Было ли не было, в прежние времена жил человек по прозвищу Бахаветдин-Верблюд,[21]и не было у него детей. В один из дней посоветовался он с женой, и они решили продать всю скотину и пойти к Каабе. Вечером легли они спать, а когда перевалило за полночь, какой-то человек вдруг произнес:
— Хув хак,[22]эй, Бахаветдин, что ты печалишься?
Тогда Бахаветдин ответил:
— Нет у меня детей, потому я и печалюсь.
— Бог даст тебе сына, а ты назови его Маммедджаном, — сказал тот человек и исчез.
Ровно через девять месяцев и десять дней родился у Бахаветдина сын, и его назвали Маммедджаном.
Бахаветдин, не имевший средств, отправился пасти верблюдов, а сам все вспоминал Маммедджана. Когда его сыну пошел восьмой год,[23]стал он играть с другими мальчиками, а те и говорят ему:
— Если бы ты был хороший, разве ты допустил бы, чтобы отец пас верблюдов?
Маммедджан пришел домой и спросил:
— Матушка, ведь у меня есть отец?
— Есть, он пасет верблюдов, — отвечала мать.
Взял тогда Маммедджан в руку палку, захватил с собой лепешку и отправился искать своего отца. Шел он три дня и наконец подошел к стаду верблюдов. Спросил он пастуха:
— Чьи это верблюды?
— Бахаветдина-Верблюда, — отвечал пастух.
Пошел Маммедджан дальше, и снова ему попалось стадо. Смотрит он — в стороне от стада сидит какой-то старик и кормит мучной болтушкой старую верблюдицу. Подошел к нему Маммедджан, поздоровался, и старик ему ответил. Вот сели они, и старик стал спрашивать мальчика:
— Откуда ты и куда идешь?
— Мой отец ушел пасти верблюдов, и я иду к нему, — отвечал мальчик.
— Кто же твой отец? — снова спросил старик.
— Мой отец Бахаветдин-Верблюд, а мать — Биби, — отвечал мальчик.
|
|
Тогда Бахаветдин-Верблюд обнял мальчика за шею, поцеловал его и сказал:
— Ах, сынок, что тебе здесь делать? Ступай живи в селении. Положи в один карман золота, в другой — серебра и разбрасывай вокруг себя.
А сын ему отвечал:
— Как же это так, отец: ты будешь пасти здесь верблюдов, а я — жить в селении?
Отец одобрил слова сына и решил вернуться домой. Стали они собирать вещи. Вот отец поручает сыну:
— Сынок, продавай верблюдов — самцов и самок, всех верблюдов продавай, но только не отдавай эту старую верблюдицу.
Вот ушел отец в селение, а к мальчику приехал какой-то всадник и спросил:
— Не продашь ли скотину?
А Маммедджан ему отвечал:
— Не продам.
— Если не хочешь продавать всех верблюдов, то хоть продай трех-четырех, — попросил всадник.
— Ладно, — ответил Маммедджан.
Всадник повертелся среди стада и поймал старую верблюдицу.
Тогда Маммедджан ему сказал:
— Отец не велел мне продавать эту верблюдицу, и я ее не продам. Возьми любого другого верблюда.
Всадник снова покрутился среди стада и опять схватил ту же верблюдицу. Тогда Маммедджан подумал: «Если за верблюдицу он отдаст мне коня, что под ним, и хурджин золота, то я — была не была — продам эту верблюдицу».
— Эй, всадник, — сказал Маммедджан, — если ты отдашь мне своего коня, я продам тебе эту верблюдицу.
Всадник согласился, сошел с коня, отдал его, взял старую верблюдицу и отправился дальше. А следом за старой верблюдицей бросились бежать и все остальные. Мальчик верхом на коне пытался завернуть то одного, то другого верблюда, но ничего из этого не вышло. Конь под ним захрапел, раздул бока и упал мертвым. Так верблюды и убежали, потому что та старая верблюдица была матерью всех верблюдов в стаде.
|
|
Маммедджан остался пеший посреди пустынной степи. Он подумал: «Как же я теперь приду к отцу и что я ему отвечу?».
И пошел Маммедджан куда глаза глядят. Вдруг перед ним возник город. Среди ночи в безлунной тьме вошел Маммедджан в ворота города. А дочь хана этого города назначила у городских ворот свидание юноше по имени Маммед. Этот Маммед где-то закутил, позабыл об уговоре и не пришел. И вот в то время, когда Маммедджан подошел к городским воротам, кто-то сказал:
— Маммед-джан,[24]вот возьми.
Маммедджан подошел, и у него в руках оказался хурджин золота. Оглянулся он и увидел двух коней. Маммедджан тотчас привязал хурджин на спину одного коня. Тут из ворот вышла дочь хана, они сели на коней и пустились в путь. По дороге Маммедджан не говорил ни слова, и девушка думала: «Почему это Маммед ничего не говорит мне?» А когда наконец взошло солнце, она увидела, что это совсем другой юноша. Вот приехали они в какой-то город и поселились в нем.
Однажды Маммедджан вышел на улицу и нашел ожерелье. Он вернулся домой, показал его жене, а та и говорит:
— Такого ожерелья нет ни у хана, ни у падишаха.
— Раз так, — сказал Маммедджан, — я поднесу его в подарок хану этого города и познакомлюсь с ним.
Он положил на блюдо множество разных вещей, а сверху — ожерелье и отправился к хану. Хан тотчас же вышел к нему навстречу.
— Мой новый нукер Маммедджан принес мне в подарок невиданные у нас, редкостные вещи, — сказал хан, усадил Маммедджана на лучшее место и подарил ему хороший халат.
|
|
Маммедджан с женой зажили тихо и мирно. В этом городе у Маммедджана был друг, которого он очень любил. Однажды, когда пошел дождь, Маммедджан сказал жене:
— Натяни серпик.
Когда жена Маммедджана вышла наружу, чтобы натянуть серпик, ее случайно увидел хан. Он тут же потерял сознание. Потом, придя в себя, хан сказал:
— Я видел женщину. Непременно отыщите ее мне, а не то я вас всех погублю.
Пока думали, чья это может быть жена, друг Маммеда сказал:
— Я знаю, это жена Маммеда.
— Немедленно приведите ее ко мне! — приказал хан.
— Хан-ага, — стали говорить люди, — нельзя насильно отбирать чужую жену. Нужно забрать ее под каким-нибудь предлогом.
Тогда хан сказал:
— Мои две дочери никак не помирятся из-за того ожерелья. Позовите Маммеда.
Ясаул позвал Маммеда. Не успел он войти в дверь, как хан и говорит ему:
— Маммедджан, ты поднес мне ожерелье, из-за которого мои дочери никак не могут помириться. Нужно, чтобы ты достал еще такое же.
— Будет исполнено, хан-ага, — проговорил Маммед и пошел домой.
Жена его спрашивает:
— Маммед, почему ты грустный?
— Хан-ага велел мне достать еще такое же ожерелье, — сказал Маммедджан.
— Говорила я тебе: не отдавай ожерелье! Так не послушался, чтоб у тебя глаза выскочили! — закричала жена.
Оседлал Маммед коня и пустился в путь. Ехал он, ехал — и перед ним открылась долина. Посмотрел он, а камни в этой долине точно такие же, как в том ожерелье. Обрадовался Маммед и уже собрался было наполнить камнями хурджин, как вдруг заметил, что откуда-то потекла кровь и тут же превратилась в ожерелье. Маммед подумал: «Я узнаю эту тайну». Подошел он и видит — лежит мертвая девушка. Очень удивился Маммед и решил разгадать, в чем тут дело. Посмотрел он назад, а солнце уж село. Решил тогда Маммед здесь заночевать. Вот лежит он в дремоте и видит, что пришел дэв. Вытащил дэв склянку, стукнул по ней, и мертвая девушка ожила. Стал дэв с девушкой наслаждаться, а когда рассвело, он снова сделал девушку безжизненной, склянку спрятал и куда-то скрылся. Маммедджан подошел, взял склянку оттуда, куда ее запрятал дэв, и стукнул по ней. К девушке вернулась жизнь, и она сказала:
— Эй, человек, кулан сюда своими ногами добирается, птица — на крыльях, а ты как попал?
— Судьба была — вот и попал, — отвечал Маммед. — А ты теперь, когда придет дэв, скажи ему: «Говорят, душа дэвов находится в другом месте. Где же твоя душа?» Дэв рассердится, но ты поплачь, и он расскажет тебе.
Сказав так, Маммед отнес склянку на прежнее место, сверху положил камень, и девушка снова стала мертвой. А Маммед пошел и лег спать.
Вот дэв, ничего не зная о Маммедджане, снова пришел к девушке. Когда он сидел, разнежившись, девушка спросила его:
— Я слыхала от отца, что душа у дэвов находится в другом месте, так где же твоя душа?
— Кто ты такая, чтобы спрашивать про мою душу? — крикнул дэв и ударил девушку по щеке.
— С тех пор как я разлучилась со своими родителями, у меня здесь никого, кроме тебя, не было, — сказала девушка дэву.
— Приготовь тогда овмач, — приказал дэв.
Девушка тут же приготовила овмач. А дэв пошел и поднял камень. Из-под камня, как из отверстия сосуда, полилась вода. Дэв высыпал овмач в воду, и появилась рыба с кольцом в носу.
— Вот это и есть моя душа, — сказал дэв, показывая рыбу девушке.
На следующий день дэв отправился на охоту, а Маммед подошел к девушке, оживил ее, потом проговорил следом за ней: «Я пирим Вейсел гара!»[25] — и поднял камень. Бросил он в воду лепешку и поймал рыбу. В это время внезапно появился дэв. Но Маммед опередил дэва и убил рыбу. Дэв свалился, как подрубленная чинара. Поднялась пыльная буря, и кругом потемнело. Потом снова прояснилось, и Маммед забрал с собой пери, хурджин с ожерельем и вернулся домой.
Купил Маммед на базаре ткань и сказал своей первой жене:
— Пери не умеет шить платье, сшей ты.
— Пусть шьет сама, — отвечала первая жена, — что у нее, рук-ног нет?
Маммед отнес хану ожерелье, а на обратном пути предложил одной старухе:
— Тетушка, приходи к нам шить платья. Дадим тебе несколько кранов.
— Ладно, дитя мое, — отвечала старуха.
Пришла она к Маммеду домой, взяла ткань и ножницы, да вместо ткани раскроила себе руку. Тогда отправилась старуха к хану, показала ему руку и сказала:
— Хан-ага, плохи твои дела — раньше у Маммеда была одна жена, а теперь стало две. И вот смотри, загляделась я на их красоту и не заметила, как порезала руку.
— Ступайте позовите Маммеда, — приказал хан.
Маммеда позвали, и хан сказал ему:
— Маммед, ты должен доставить мне молоко львов и тигров. Это лекарство для моей матери. Даю тебе три дня сроку. Если не доставишь — обязательно тебя казню!
Маммед возвратился к своим женам плача.
— Отчего ты плачешь? — спросила его пери.
— Хан велит мне доставить молоко львов и тигров, — отвечал Маммедджан.
Тогда пери сказала:
— Разве из-за этого плачут? Иди в такое-то место: там лежит старый лев с занозой в лапе. Ты возьми с собой щипцы и шило, подкрадись тихонько и вытащи занозу. Потом спрячься, и что бы лев ни говорил, не показывайся. Только когда он произнесет имя Сулеймана,[26]ты можешь выйти, и он исполнит все, что тебе нужно.
Как было сказано, Маммедджан отправился туда, подобрался ко льву и вытащил из его лапы занозу.
— Эй, кто это? Ты умрешь! — крикнул лев.
Но ответа ему не было. Тогда наконец лев произнес имя Сулеймана, и Маммед подошел к нему.
— Ну, человек, — заговорил лев, — ты сделал для меня такое доброе дело. Проси теперь, что тебе нужно, я все исполню.
— Мне нужно львиное молоко, — сказал Маммед.
Тут лев крикнул: «Шир!» — и появилась стая тигров. Потом он крикнул: «Пелен!»[27] — и появилась стая львов. Лев дал Маммеду два бурдюка и сказал:
— Наполняй.
Маммед наполнил оба бурдюка и навьючил по одному на тигра и льва. Старый лев послал с Маммедом еще несколько хищников и приказал им:
— Когда проводите его, возвращайтесь назад.
Маммед быстро добрался до города. Люди, увидев его, разбежались и сообщили обо всем хану. Тот вышел навстречу Маммеду и закричал:
— Ах, моя мать спасена!
— Ну, если спасена, — сказал Маммед, — то найди десять баранов, чтобы покормить зверей.
Маммед накормил хищников и отпустил обратно.
В следующий раз заболел сам хан.
— Ступайте за Маммедом, — приказал он.
Маммеда позвали, и, когда он пришел к хану, тот ему сказал:
— Я совсем расхворался. Говорят, есть одна молитва,[28]стоит посмотреть на нее, как тотчас «яблоко заплачет, гранат засмеется».[29]Если ты не достанешь ее мне, то умрешь.
— Ладно, — сказал Маммед, пришел домой и рассказал обо всем женам. Тут пери ему и говорит:
— Эта молитва находится у злой пери. До нее сто лет пути, и ты вряд ли сумеешь вернуться. Поэтому пойди и скажи хану: «Твое поручение я не могу выполнить, а если ты и вправду хочешь меня погубить, то лучше убей сам». Хан ведь хочет убить тебя, а нас забрать себе.
— Но я дал хану обещание, — сказал Маммед, — поэтому укажи мне дорогу, по которой я должен идти.
Пери написала письмо, дала его Маммеду и сказала:
— Если ты доберешься туда, то знай, что тамошний страж — моя сестра. Когда ты войдешь в двери, она попытается убить тебя, тогда ты отдай ей это письмо.
Пери объяснила Маммеду дорогу, и он отправился по ней. По пути ему встретилась разрушенная крепость. Вошел он туда и улегся спать. Среди ночи прискакал всадник на светло-желтом коне и сказал Маммеду:
— Протяни руку!
Тот протянул руку.
— Закрой глаза! — приказал тогда всадник.
Маммед закрыл глаза. Потом всадник сказал:
— Открой глаза, — и Маммед открыл. — Вот жилище злой пери, — показал всадник и исчез.
Огляделся Маммед и увидел дверь. Вошел он, и тут пери, охранявшая вход, попыталась его убить, но он тотчас отдал ей письмо. Пери прочла письмо и рассердилась на свою сестру.
— Разве посылают на смерть такого красивого юношу?! — воскликнула она.
Потом пери отвела Маммедджана и спрятала его в одной из комнат, приказав:
— Не ешь и не пей, а ложись спать. Если станешь выходить, чтоб поесть и попить, о тебе узнают и нас обоих убьют.
Настал вечер, пери постлали постель, приготовили всевозможную еду и удалились. Пришла злая пери и легла спать. А Маммед вышел, съел всю еду и тоже улегся. Ночью злая пери захотела есть. Смотрит она — а еды-то и нет. Наутро она хотела перебить всех пери, но те взмолились о пощаде, и на этот раз она их пощадила. На следующий день пери снова постелили постель, приготовили еду и ушли. Злая пери порезала себе палец, посыпала его солью и улеглась. Ночью Маммед вышел, поел и хотел было уйти, но тут злая пери сказала:
— Подойди поцелуй меня разок, а потом ступай.
Маммед подошел, чтобы поцеловать ее, а злая пери вдруг обняла его и втащила к себе под одеяло.
Днем и ночью они лежали, обнимаясь, а на восьмой день вышли из комнаты и пожелали устроить пир для всех пери. Тогда сестра жены Маммеда сказала ему:
— Ты пришел сюда за молитвой, но не подавай вида, что знаешь меня. А когда злая пери сегодня станет обряжать тебя в разные одежды, ты сиди печальный, не улыбаясь. «Что с тобой?» — спросит она, но ты не говори ни слова, пока она не поклянется пророком Сулейманом.[30]
И Маммед сидел опустив голову, точно так, как его научили, и на все слова отвечал молчанием. Наконец злая пери сказала:
— Не грусти в день моего праздника. Клянусь пророком Сулейманом, я исполню то, что ты желаешь.
Тогда Маммед рассказал: так-то и так, я пришел за такой-то молитвой.
— Вот эта молитва, но только не ходи к хану, даже если он будет грозиться разрубить тебя на части. А если попадешь в беду, то сожги вот эти волосы, и я тотчас окажусь возле тебя, — сказала злая пери и дала Маммеду прядь своих волос.
Через несколько дней Маммед сказал:
— Я хочу вернуться домой.
Тогда злая пери позвала к себе двух других пери и спросила:
— За сколько времени вы сможете добраться до такой-то страны и вернуться обратно?
— За три часа, — отвечали они.
— Вы лжете! — сказала злая пери и прогнала их.
Позвала она двух других пери и спросила:
— Сколько времени вам нужно, чтобы добраться туда и обратно?
— Два часа, — отвечали они.
— Ладно, — сказала злая пери и отправила их.
Пери эти летели очень быстро, и каждая из них, улучив по пять минут, провела время с юношей.
Пришел Маммед к хану и сказал ему:
— Хан-ага, вот молитва, можешь глядеть, но я ее тебе не отдам.
— Молодец, — проговорил хан. — А теперь, чтобы кончить с этим, выстрой для меня дворец, и чтоб у него было четверо ворот, и пусть у одних ворот будет лето, у других — Осень, у третьих — зима, а у четвертых — весна.
— Тогда, хан-ага, пусть с этого дня никто не стреляет голубей и соколов, — сказал Маммед.
Хан разослал в народе приказ. А Маммед поджег волосы злой пери, и тотчас прилетела стая голубей. Злая пери вошла в дом Маммеда, села с ним рядом, а другие пери стали прислуживать.
— Ну, Маммед, что с тобой случилось? — спросила злая пери.
Маммед рассказал о повелении хана. Тогда злая пери приказала:
— Сегодня же ночью постройте дворец, как велел хан.
Пери построили дворец. Назавтра хан пришел к Маммеду и сказал:
— Молодец, Маммед, теперь пойдем во дворец.
Маммед согласился, и они пошли во дворец. Смотрят, а там все сделано еще лучше, чем приказал хан. Вернулся хан домой и уселся, не зная что делать. Решил он посоветоваться с тем «другом» Маммеда.
— Вели ему принести известия от твоих умерших родителей, — посоветовал тот.
Хан позвал Маммеда и сказал ему:
— Маммед, все, что я приказывал, тобой исполнено, а теперь принеси-ка ты мне вести от моих умерших родителей.
— Ладно, — согласился Маммед.
Маммед пришел домой и посоветовался со своими женами. Злая пери сказала:
— Пойди к хану и попроси, чтобы свалили вместе десять вьюков дров. Скажи, что ты собираешься улететь вместе с дымом.
Маммед пришел и сказал:
— Хан-ага, вели сложить десять вьюков дров.
Хан велел сложить десять вьюков дров, Маммед забрался наверх, и дрова подожгли. Тут прилетели две пери и, подхватив Маммеда с обеих сторон, унесли домой. Злая пери написала письмо как бы от имени умерших родителей, друзей и близких хана. И будто бы от отца хана особо приписала так: «Здесь страна как страна и дом как дом. Пусть мой сын придет сюда. Я уже не справляюсь с ханской властью, стал стар. Поэтому пусть мой сын непременно сюда придет».
Через несколько дней Маммед пришел к хану и отдал ему это письмо.
— Как ты вернулся, Маммед? — спросил хан.
— Пусть тебя не заботит то, как я вернулся. Разве я не принес тебе письмо от твоего отца? — отвечал ему на это Маммед.
Прочитал хан письмо, и захотелось ему отправиться к своему отцу. Велел он снова сложить несколько вьюков дров, забрался наверх со своими друзьями и близкими и приказал поджечь дрова. Вокруг хана стал подыматься густой дым, и хан закричал:
— Ай, я не взлетаю!
— Не беспокойся, взлетишь, когда вспыхнет пламя! — крикнул Маммед.
Так хан и друзья хана сгорели. А Маммед сказал людям:
— Меня спасли пери, а с этими покончено. Выбирайте теперь ханом, кого хотите.
Общество посадило на ханский трон Маммеда. Стал Маммед ханом, и вот однажды, когда злая пери ложилась спать, он вздохнул.
— Почему ты вздыхаешь? — спросила его пери.
И Маммед попросил ее перенести к нему его отца. Тогда злая пери приказала двум другим пери:
— Ступайте перенесите родителей Маммеда.
Пери отправились, подхватили Бахаветдина-Верблюда и его жену в то время, когда те спали, и тихонько перенесли их в прекрасный дом. Бахаветдин-Верблюд открыл глаза и проговорил:
— Жена, а жена, думается мне, что мы умерли и попали на тот свет.
— А я думаю, — сказала жена, — что это Маммед перенес нас в этот дом, где пахнет всякой всячиной.
— Да нет, — возражал Бахаветдин, — мы, наверное, умерли и попали в рай.
Через некоторое время появились Маммедджан и пери. Поздоровались они с родителями, и все стали друг друга расспрашивать.
— Сынок, а как здоровье нашей родни? — спросил Бахаветдин.
— Я сам хочу спросить тебя о наших родственниках, отец, а ты спрашиваешь у меня, — отвечал Маммед.
— Так разве мы не умерли и не попали на тот свет? — спросил тогда Бахаветдин.
— Нет, отец, вы не умерли и находитесь на этом свете, — сказал Маммед.
И тут отец с сыном и все кругом возрадовались.
Падишах и три бедняка
В древние времена жил один великий падишах. Он очень гордился своей справедливостью и щедростью. «Существует ли в мире падишах более справедливый и щедрый, чем я? Есть ли в моем народе хоть один человек, недовольный мной? А как мой народ относится ко мне? Все-таки нет в мире падишаха справедливее меня!» — так думал он. Желая узнать, верно ли это, падишах каждый вечер в ином обличье бродил неузнанный среди народа.
Однажды вечером, в то время когда и люди спали, и собаки дремали, падишах подошел к одному дому и услышал шепот. Прислушался падишах — разговор ведут о нем. Стал падишах слушать. А в доме было трое друзей: одного из них звали Аман, другого — Шакурбан, а третьего — Йоламан. У каждого из этих бедняков было в душе желание, и, не подозревая, что их слушает падишах, они завели между собой разговор. Первым начал Аман:
— Говорят, что наш падишах справедлив и щедр, все раздает. Но разве отдаст он мне свою любимую жену? Вот если бы он это сделал, тогда я бы поверил в его щедрость.
Потом заговорил Шакурбан:
— Вот подарил бы мне наш падишах хурджин золота и серебра, да в придачу своего коня с полной сбруей, раз он так щедр. Тогда бы и я поверил в его щедрость.
А потом сказал Йоламан:
— Эх вы, дурни, болтаете невесть что. Разве вы не слыхали пословицу: «Чем зависеть от недостойного, лучше утопиться в глубокой реке». Я часто слыхивал от своего отца: «Слаще всего на этом свете еда, добытая своим трудом», и потому я не хочу кланяться и выпрашивать что-либо у падишаха, а хочу все добывать своим трудом. Чужого богатства мне не нужно. К тому же сокровища падишаха — это слезы народа. Разве вы этого не знаете?
Выслушав речи троих приятелей, падишах вернулся домой. На следующее утро он встал, позвал своего везира и приказал ему:
— В таком-то месте есть трое людей. Ступай и поскорей приведи их сюда.
Везир, исполняя волю падишаха, пошел, отыскал тех людей и привел к падишаху. А падишах подозвал их и приказал:
— А ну-ка, расскажите, о чем вы беседовали вчера вечером?
Те трое удивились, поглядели в изумлении друг на друга, и каждый подумал: «Видно, падишах слышал наши разговоры. Теперь придется говорить все как есть, ничего не поделаешь».
Тогда Аман первым начал правдиво пересказывать то, что падишах услышал накануне вечером:
— О падишах, я говорил так: «Если наш падишах щедр, то не отдаст ли он мне свою любимую жену?»
Потом заговорил Шакурбан:
— А я сказал: «Если наш падишах щедр, то, может быть, он даст мне хурджин золота и серебра, да в придачу своего коня?»
Затем сказал Йоламан:
— Ну а я говорил, что ничего не нужно просить у падишаха, что мне не требуется чужого богатства, я все добуду сам.
Тогда падишах отдал свою любимую жену тому, кто просил жену, другому дал денег и коня, а Йоламану не дал ничего и велел прогнать его. Йоламана прогнали.
Аман со своей женой и Шакурбан со своим конем и хурджином, полным золота и серебра, друг за другом вышли из города и встретились с Йоламаном. Затем трое приятелей пустились в путь. Аман с женой — пешком, Шакурбан — верхом, а следом за ними Йоламан — тоже пешком. После долгого пути они устали и наконец решили остановиться отдохнуть. Тут Аман и говорит жене, советуясь с ней:
— Теперь мы с тобой муж и жена, и там, куда мы идем, нам понадобятся деньги, чтобы было на что жить, и конь, чтобы было на чем передвигаться. Не убить ли мне этого Шакурбана?
Жена ему отвечала:
— Ты это обсуждай не со мной. Одному тебе не убить того человека, ступай попроси помощи у Йоламана.
Между тем Шакурбан услышал этот разговор. Хотя он и сделал вид, что ничего не знает, но тотчас решил: «Если он придет меня убивать, я сам убью его и жену его заберу себе».
Аман же подошел к Йоламану и сказал:
— Друг, я хочу убить Шакурбана, помоги мне.
Но Йоламан ответил:
— Я в таких делах не участвую. Хочешь убить — убивай, а мне до этого дела нет.
И вот вечером, когда все улеглись спать, Аман лежал и думал: «Обязательно убью Шакурбана». А Шакурбан, зная, что его собираются убить, думал: «Я убью его первый, и жена его достанется мне». Он положил возле себя нож и притворился спящим, а сам был наготове. Среди ночи Аман решил: «Наверное, он уже заснул», — достал свое оружие и пошел на Шакурбана. А тот был начеку и, когда Аман, приблизившись, ударил Шакурбана ножом, Шакурбан в свою очередь тоже ударил ножом, и так оба они пронзили друг друга и одновременно умерли.
«Вот ведь они убили друг друга, и я осталась одна, — подумала женщина, — Если я буду тут сидеть, то любой прохожий заберет себе как добычу и золото, и коня, и меня. Пойду-ка я к Йоламану». Подошла она к нему и сказала:
— Они убили друг друга, а деньги, конь и я остались как добыча. Забери меня, возьми деньги и коня. Станем мужем и женой и уедем отсюда.
Тогда Йоламан отвечал:
— Нет, не нужна мне эта добыча, не нужна и такая жена, как ты. Пусть все это достанется тому, кто захочет. Я же прокормлюсь своим трудом, а в жены возьму ту, которая умеет работать.
— Нет, — возразила женщина, — эти вещи нужно считать, не добычей, а просто вещами без хозяина, и ты, стало быть, неправ. Эти вещи — добро, накопленное из слез тех, кто, подобно тебе, кормится своим трудом, и если они не станут твоими, то чьими же им быть? Я тоже была дочерью бедняка, который кормится своим трудом, и знаю, что такое труд. Поэтому ты должен стать владельцем всего этого.
Йоламан согласился со словами женщины и забрал себе ее, коня и деньги. Тронулись они в путь. Вот едут они, едут — и приезжают в один город, и там останавливаются в гостях в доме одного богатого человека. А у этого богача был десятилетний сын — бледный, тощий как палка, мальчик. Принесли этому мальчику целого вареного ягненка, да еще лепешку, и он съел все без остатка. Увидев это, Йоламан изумился и спросил:
— Что это значит, бай-ага: маленький мальчик съел в один присест целого ягненка, а сам остался бледным, как полотно?
Тогда богач отвечал:
— О гость, этот сын — мой единственный наследник. Кроме него, никого у меня нет. И вот уже семь лет, как он заболел какой-то болезнью. Я живу теперь только одним: разыскиваю лекарей и показываю им мальчика. Уже нет лечения, которое не применяли бы лекари, но ни один из них не сумел помочь. Я истратил на них половину состояния, но, если бы нашелся человек, который вылечил бы моего сына, я отдал бы ему все свое имущество, вплоть до последнего кусочка лепешки. Я согласен остаться голым, лишь бы мой сын выздоровел.
Йоламан много думал, жалея старого отца и его больного сына, но так и не знал, чем им помочь.
У больного мальчика был отдельный дом. Каждый вечер кто-нибудь садился возле ребенка и, если он не засыпал, рассказывал ему, убаюкивая, интересные истории. Когда Йоламан узнал об этом, он тоже в один из вечеров вызвался посидеть с мальчиком и что-нибудь рассказать ему. Вот мальчик, довольный рассказами гостя, наконец крепко уснул и спал с открытым ртом. А Йоламан, когда ребенок заснул, не стал уходить, а положил голову рядом с ним на подушку и лежал в полудремоте. Вдруг изо рта спящего мальчика выползла белая змея, поползла по дому, вытянула шею к котелку с водой и стала, как собака, лакать воду.
В стене этого дома была щель, и вот в тот же миг из этой щели выползла черная змея и принялась ползать по дому. Йоламан, лежа на своем месте, видел их. Вдруг обе змеи рассердились из-за чего-то друг на друга и заспорили. Черная змея, злясь, сказала белой:
— Известно, как тебя уничтожить. Если продержать этого мальчика целый день голодным, а потом напоить выдержанным семь лет да процеженным в семи сосудах вином, то ты разорвешься на мелкие кусочки.
Тогда белая змея, злобно скрипя зубами, ответила:
— И тебя известно, как уничтожить. Если немного расширить эту щель и заложить ее гнилой соломой, которая прела семь лет, а потом поджечь, ты не выдержишь дыма и тут же издохнешь. А ведь у тебя остались от твоих предков семь кувшинов драгоценностей и полный хум золота — вот бы я тогда стала владеть ими!
Змеи поползали еще какое-то время, а потом белая змея вползла мальчику в рот, а черная змея заползла в щель. Весь их разговор Йоламан слышал. Наутро он встал и предложил хозяину дома:
— Бай-ага, а что если и я попробую вылечить вашего сына?
— Ладно, гость, — ответил тогда богач, — но только множество людей уже пробовало вылечить моего сына, и никто не сумел. Поглядим, что выйдет у тебя.
— Попробуем, что бы ни было, — сказал Йоламан, — а может быть, на наше счастье мальчик и вылечится. Не можешь ли ты достать вино, выдержанное семь лет?
— Ах, я достану все, что тебе нужно, — ответил богач и принес семилетнее вино.
Йоламан весь день понемногу поил мальчика вином, и тот стал пухнуть. В конце концов Йоламан заставил мальчика выпить один за другим три сосуда, и тот распух, как раздувшийся бурдюк. Видевшие это опечалились, и Йоламан тоже испугался, что мальчик лопнет.
— Эй, гость, — закричал богач, — ты же убил нашего мальчика, он лопнет!
А мальчика тем временем вдруг начало рвать. Змея, которая была у него внутри, лопнула и развалилась на кусочки, и они вышли через рот и нос мальчика. Всю ночь мальчик пролежал без сознания. А на следующее утро мальчик, который раньше не мог стоять на ногах, встал и начал бегать. Лицо его прояснилось, за один день он совершенно исцелился.
— Послушай, гость, — сказал богач, — все, что ты пожелаешь, пусть даже мое счастье и все мое богатство, — будет твоим!
Тогда Йоламан ответил:
— Твое счастье и твое богатство пусть останутся при тебе, мне они не нужны, а отдай ты мне для жилья вот этот дом, — и он попросил дом, в котором лежал больной мальчик.
Богач с радостью отдал Йоламану дом, а тот под предлогом, что хочет его починить и обмазать саманом, принес лежалой, гнившей семь лет соломы, расширил щель, насыпал в нее гнилой соломы и поджег. Прошла ночь, наутро разворошил Йоламан золу у щели и увидел, что черная змея издохла. Тогда раскопал Йоламан эту щель поглубже и достал оттуда семь кувшинов золота и хум с драгоценностями. Все это он спрятал в углу своего дома.
Так Йоламан стал владельцем несметного богатства и стал помогать сиротам, вдовам и убогим, которые не могли работать. Поэтому люди прозвали его «щедрый Йоламан».
Теперь вот о ком послушай: послушай о падишахе, прогнавшем Йоламана.
В один из дней этот падишах услышал весть о том, что, мол, в таком-то месте живет один человек, равного которому нет в щедрости и благородстве.
— Погляжу-ка я на этого человека, — сказал падишах и отправился в путь. Всю дорогу он спрашивал встречных: «Есть, говорят, такой щедрый человек, так где его дом?» И оказывалось, что все, кого он спрашивал, хорошо знали того щедрого человека и указывали падишаху его дом. Так падишах, который всегда гордился своей справедливостью и щедростью, пришел к дому Йоламана. Йоламан оказал почести великому падишаху, принял его как гостя и велел жене приготовить хорошее угощение. Принесли падишаху еду. Начал он есть, и еда очень ему понравилась. Так вкусно готовила только его жена, которую он отдал когда-то одному человеку. С тех пор как падишах расстался с ней, ему не приходилось есть ничего подобного. И вот впервые с тех пор падишах вновь отведал такой еды. Изумленный и пораженный приятным вкусом блюд падишах внимательно посмотрел на сидевшую рядом женщину. Пригляделся он — а это его прежняя жена. Удивился падишах и стал спрашивать:
— Как эта женщина попала к тебе?
Йоламан улыбнулся и ответил:
— О великий падишах мой, я тот самый человек, которого ты прогнал, — И он рассказал все, что с ним случилось.
Падишах выслушал этот рассказ молча, не проронив ни слова, а потом вернулся домой, приказал своим везирам никого к себе не пускать и три дня, не вставая с места, размышлял. В конце концов падишах сказал себе: «Хорошо, что среди моего народа мало таких людей. Если бы большинство моего народа состояло из таких людей, которые полагаются на свои силы, как этот, тогда для чего вообще был бы нужен падишах?»
Кривой ворон
Было ли не было, жил один пастух, который пас коров. И были у него: жена, дом и корова. Вот сделал пастух из молока своей коровы курт и разложил его на солнце на крыше дома. День проходил за днем, и пастух стал замечать, что курта становится все меньше и меньше. Тогда он решил узнать, кто таскает курт с крыши, и стал подстерегать вора. Вот однажды прилетел кривой ворон и принялся есть курт. Бедняк поймал ворона и хотел его убить, но кривой ворон сказал:
— Не убивай меня, я дам тебе все, что захочешь. Приходи завтра ко мне домой, а где мой дом, скажет тебе всякий, кого ни спросишь.
Пастух отпустил кривого ворона. А назавтра он развел коров по хозяевам, ушел из пастухов и отправился к дому кривого ворона. Шел он, шел — и повстречался ему пастух, который пас овец.
— Чьи это овцы? — спросил человек у овечьего пастуха.
— Это овцы Кривого ворона, — отвечал тот.
— А где дом Кривого ворона? — спросил человек.
— Пойдешь по этой дороге, и встретится тебе табунщик. Спроси у него, он скажет, — отвечал овечий пастух.
Снова шел человек, шел — и повстречался ему табунщик.
— Чьи это кони? — спросил человек у табунщика.
— Кривого ворона, — отвечал тот.
— А где дом Кривого ворона?
— Пойдешь по этой дороге, и встретится тебе пастух, который пасет верблюдов. Спроси у него.
Снова шел человек, шел — и повстречался ему пастух, который пас верблюдов.
— Чьи это верблюды? — спросил человек.
— Это верблюды Кривого ворона, — отвечал верблюжий пастух.
— А где дом Кривого ворона?
И верблюжий пастух показал, где дом Кривого ворона. Пришел человек к Кривому ворону, поздоровался с ним, сел, поел-попил, а после этого Кривой ворон дал человеку скатерть и сказал:
— Как только скажешь: «Раскройся, моя скатерть, раскройся, отборными яствами покройся!» — так скатерть уставится всевозможными кушаньями.
Вернулся человек домой и сказал жене:
— Мой руки, поедим.
— А что есть-то? — спросила жена.
— Мой, говорю! — сказал человек и воскликнул: — Раскройся, моя скатерть, раскройся, отборными яствами покройся!
Он раскинул скатерть на земле, и на ней тут же появилась всевозможная еда. Поели они разных кушаний, и человек сказал:
— Закройся, моя скатерть, закройся!
Скатерть тут же свернулась.
На следующий день человек позвал к себе на угощение падишаха, его друзей и везира. Как только падишах пришел, человек сказал:
— Раскройся, моя скатерть, раскройся, отборными яствами покройся!
Скатерть тут же уставилась всевозможными кушаньями. Падишах и его спутники поели и вернулись домой. После этого падишах и говорит одному человеку:
— Ступай и забери ту скатерть.
Тот пошел и забрал у бедняка его скатерть. А бедняк на следующий день с утра снова отправился к Кривому ворону. Пришел он к нему в дом и сказал:
— Падишах отнял у меня скатерть.
Тогда Кривой ворон дал бедняку осла и сказал:
— Как только ты крикнешь этому ослу: «Хых!»[31] —из него вместо навоза посыплется золото.
Взял человек осла и направился к себе домой. Когда он поравнялся с домом падишаха, то захотел поскорей миновать его и крикнул ослу: «Хых!» Тут у осла из-под хвоста вместо навоза посыпалось золото. Падишах увидел это и отнял у бедняка осла.
На следующий день бедняк снова пошел к Кривому ворону.
— Падишах отнял и осла! — сказал он, придя к Кривому ворону.
Тогда Кривой ворон дал бедняку сундучок и сказал:
— Как только ты скажешь: «Откройся, сундучок, откройся, выйди, выйди, человек с дубинкой!» — из сундучка выскочит человек с дубинкой и забьет того, кто ему подвернется, до смерти. Если ты захочешь убрать его, то скажи? «Войди, войди, человек с дубинкой, закройся, сундучок, закройся!» Сундучок и закроется.
Взял бедняк этот сундучок и пошел назад, а сам думает: «Разве может в таком сундучке поместиться человек с дубинкой?» Поставил он сундучок на пригорке, сам спрятался неподалеку и крикнул: «Откройся, сундучок, откройся, выйди, выйди, человек с дубинкой!» Из сундучка тотчас выскочил человек с дубинкой и, не видя здесь никого, кроме бедняка, принялся колотить его. Бедняк едва успел крикнуть: «Войди, войди, человек с дубинкой, закройся, сундучок, закройся!» Сундучок закрылся.
Тогда взял бедняк сундучок, поставил его посреди двора падишаха и крикнул:
— Откройся, сундучок, откройся, выйди, выйди, человек с дубинкой!
А сам убежал прочь. Из сундучка выскочил человек с дубинкой, разрушил дома падишаха, везира и их приятелей, а их самих убил. А бедняк, увидев, что дома падишаха и его друзей разрушены, а сами они убиты, закричал: