Я пристально посмотрел на Занию. Она отчаянно пыталась спрятаться от моего «убийственного» взгляда.
– Может, ты и права, что молчишь сейчас. Так ты точно избежишь потока лжи из твоего горла.
Я отвёл от неё взгляд и снова стал прокручивать ленту с фотографиями моей дочери. Сколько времени я разглядывал их, не знаю. Очнулся оттого, что пилот предупредил нас о взлёте.
– Пристегнись, — рыкнул я и застегнул свой ремень безопасности.
Руки Зании сильно дрожали, и она никак не могла застегнуть свой ремень.
Я же смотрел на её отчаянные попытки справиться с ремнём, и моё сердце предательски дрогнуло. Как бы мне ни хотелось этого признать, мне стало больно оттого, как она сейчас выглядела.
ОСУНУВШЕЙСЯ И БОЛЬНОЙ.
Конечно, она все ещё была красивой. Её гладкая нежная кожа была все так же без малейшего изъяна. Пухлые губки бантиком были все такого же мягкого малинового оттенка. Её длинные ярко-рыжие волосы, которые я так любил, все так же сексуально струились по её плечам и спине.
Но… Под всей этой красотой она осунулась, как будто была тоже больна.
«Моя Зания, что же ты сделала с нами?»
– Ты больна? — поинтересовался я, в глубине души надеясь, что нет.
Она покачала головой, боясь посмотреть на меня.
– Смотри на меня, когда я разговариваю с тобой. Перестань изображать из себя застенчивую юную девушку. На меня теперь это не действует.
– Корд, я знаю, что ты злишься на меня, и ты имеешь на это полное право. Но я прошу тебя… Умоляю… Успокойся, пожалуйста. Мне было очень тяжело последние несколько недель, и я не думаю, что выдержу больше.
– И чья в этом вина? Разве не ты сбежала от меня с моим ребёнком? Мне интересно, если бы Миа не заболела, сказала бы ты мне о ней? Или ты хотела использовать её как пешку в своей игре по быстрому обогащению?
|
|
– Корд, все совсем не так…
– А как? Я ненавижу тебя так же сильно, как когда-то любил. Ты дышишь только лишь потому, что я хочу убедиться, что ты ещё можешь быть полезна для Миа. Если есть хоть маленький шанс, что доктора могут использовать тебя для спасения моей дочери, то я не хочу рисковать и убивать тебя раньше времени. Но не обольщайся. Я всё равно сделаю твою жизнь адом. Так что молись и оставь свою ложь и полуправду для кого-нибудь другого.
Слёзы собрались пролиться из её глаз, но я уже не смотрел на нее.
Мне не хотелось видеть её слезы.
****
Зания уснула где-то на полпути, и я снова стал разглядывать ее. Мне стыдно признаться, но я до сих пор хочу её, несмотря на бушующий во мне гнев. Моё тело всегда так реагировало на её близость.
Гнев и злость на неё были со мной все время. Но она все равно имела какое-то воздействие на меня.
Я думаю, что это потому, что она была создана для меня. Никакая другая женщина никогда не влияла на меня так ни до, ни после.
Эта мысль заставила меня вспомнить о Камилле. Мне надо всё-таки рассказать ей о дочери и заключить с нею брак. Но Камилла самый эгоистичный человек, которого я знаю, и мне не хочется, чтобы она была рядом с моей малышкой.
Моя маленькая девочка сначала должна победить эту проклятую болезнь, и я помогу ей в этом. А то, что мы победим в борьбе за её жизнь, я не сомневался. Хэлмсворты всегда были по своей натуре сильными личностями. А моя малышка Хэлмсворт и этим всё сказано.
|
|
Потом можно подумать и о свадьбе. Хотя нам вдвоём с Миа будет гораздо лучше.
Я почувствовал себя перед встречей с Миа ребёнком, радующемуся Рождеству или дню рождения. Когда я знал, что что-то очень хорошее ждёт меня под ёлкой или на моей кровати, когда я возвращался домой из школы.
Мысли кружились в голове, пока я не прислонил её к удобному подголовнику кресла и закрыл глаза.
Я не хотел спать, но мой мозг должен был хоть немного отдохнуть.
Вскоре самолёт зашёл на посадку и мне пришлось потрясти Занию за плечо, потому что она всё ещё спала.
Новая волна ненависти накатила на меня, когда она проснулась. Нежная и невинная как когда-то давно.
– Мы приземлились, пойдём.
Я не дал ей стереть сон из глаз и резко вытащил её из кресла.
Теперь, когда мы так близко к моей малышке, я готов без промедления ехать к ней. Моя малышка была дома под присмотром бабушки Зании. Это значит, что она могла перенести перелёт. Доктор объяснил мне, что у дочери бывают хорошие дни и плохие.
В хорошие дни она была слабой, но могла быть дома без присмотра врачей. В плохие дни она нуждалась в их помощи и должна была находиться в больнице.
Этот факт разбивал мне сердце, но у меня будет достаточно времени, чтобы разобраться с этим потом. Сейчас я хотел держать Миа в своих руках. Мне нужно почувствовать её и убедиться, что она не плод моей больной фантазии. Мне нужно убедиться, что я не потерял её, прежде чем получил шанс стать отцом и узнать ее.
Моя машина уже ждала нас у трапа самолёта. Я быстро спустился к ней, гневно подгоняя Занию, призывая быстрее шевелить ногами. Быстро и грубо втолкнул её в салон и сам устроился рядом.
|
|
– Адрес, — прорычал я.
Она наклонилась вперёд и сказала адрес водителю, прежде чем поднялась разделительная перегородка между ним и нами.
– Я знаю, что ты ненавидишь меня, но я была бы тебе признательна, если ты не будешь угрожать мне и говорить плохое при моей бабушке и Миа, — робко пробормотала она.
– Да пошла ты…— огрызнулся я.
Как она посмела просить об этом? Неужели она думает, что меня заботит это? Если так, то она ещё больнее на голову, чем я. Я сделаю так, как она этого заслуживает.
– Сэр, вы уверены, что адрес правильный? — раздался голос водителя через динамики.
Один взгляд из окна и я понял, почему он спрашивал. Мы колесили явно по криминальному району.
– Если ты сейчас скажешь мне, что здесь воспитывала мою дочь, то я действительно придушу твою задницу.
– Нет. Дом бабули в нескольких кварталах отсюда и там не так уж плохо. Бабуля живёт там уже почти тридцать лет и …
– Можешь не рассказывать историю своей семьи. Мне это неинтересно.
Я снова посмотрел в окно. Мы проезжали заколоченные дома, и по улице ветер гнал мусор.
В тени зданий толпился народ и не нужно быть гением, чтобы понять, чем они торговали. Чёрт! Чем больше я видел, тем злее становился.
Мы остановились напротив двухэтажного деревянного дома, окрашенного в ярко-жёлтый цвет. Он был не в таком уж плачевном состоянии, как соседние. Но это неподходящий калибр для жизни Хэлмсворт.
– Ты только что заработала себе ещё десять ударов.
Зания, конечно, понятия не имела, о чем я говорю, только окинула меня настороженным взглядом.
Мы выбрались из машины, и я ещё больше занервничал, пока она искала ключи от дома в своей старой сумке.
Страх стал подниматься во мне.
Как отреагирует на меня Миа? Будет ли она рада видеть меня? Будет ли она рада переехать в мой дом? Или она категорически отвергнет меня? Чёрт, эти проклятые вопросы сводили меня с ума.
Наконец, Зания открыла дверь, и мы вошли в гостиную. Она была чистой и ухоженной. На стенах красовались узоры. На занавесках пестрели цветы, как и на ковре, на полу.
Но дом имел внутри неприятный запах. Нет, он был не затхлым. Он был больным. Запах болезни и отчаяния витал в воздухе, и моё сердце сжалось. Моя маленькая девочка не останется в этом доме ни на минуту.
Слава богу, что я сказал пилоту, что мы будем готовы к обратному вылету через час. Чем быстрее я увезу её отсюда, тем быстрее мы сможем начать путь к её выздоровлению.
Зания повела меня по коридору, проверив при этом комнату её бабули. Она словно издевалась надо мной, оттягивая момент моей встречи с дочерью.
– Ты можешь избавить меня от своей маленькой семьи? Я хочу поскорее увидеть дочь.
Она тихо вздохнула, но у неё хватило ума промолчать. Если она думает, что я оставлю её в покое, то она сильно ошибается.
Зания на цыпочках подошла к приоткрытой двери и заглянула в нее. Я посмотрел через её плечо и внутри меня все оборвалось.
В комнате на кровати лежал маленький свёрток. Моя малышка выглядела совсем крошечной в окружении подушек и шаров, привязанных к спинке кровати.
Эта комната выглядела как другой мир по сравнению с остальным домом. Я заметил, что здесь постарались украсить комнату, наверное, чтобы отвлечь хоть немного больную маленькую девочку.
Я медленно подошёл к кровати, не давая Зании время остановить меня. У кровати стояло кресло, в котором спала старушка. Она пошевелилась, когда Зания тронула её за плечо.
Они что-то прошептали друг другу, но я их не слышал и тем более не интересовался. Мой взгляд был нацелен на мою маленькую Миа.
Она спала, но даже в сонном состоянии была прекрасна. Она была моей точной копией, и я снова почувствовал, как моё сердце на мгновение остановилось.
– Я могу разбудить её? — шёпотом спросил я у Зании, присаживаясь на край кровати.
– Да, все нормально. А я пока соберу вещи… — начала она кружить комнате, собирая одежду Миа, но я остановил её с суровой холодностью в голосе.
– Не надо. Я куплю ей все что необходимо,— раздражённо прошипел я.
Мне было больно и обидно, что мой ребёнок жил в такой нищете все это время.
Я чувствовал себя хорошо, когда обвинял Занию в том, что Миа заболела, но я знал, что это неправда. Мне хотелось причинить ей душевную боль. Очень хотелось.
– У Миа есть несколько любимых вещей, без которых она не сможет обойтись. Это её одеяло и плюшевый медвежонок.
– Хорошо. Можешь взять их. Но одежду я куплю ей новую. Бог знает, какие тряпки она привыкла носить.
–Я делала для неё все что могла.
Бабушка Зании глубоко вздохнула, но ничего не сказала. Даже если бы и сказала, мне было глубоко плевать на её мнение.
– Тебе лучше поторопиться со сбором вещей. Я не буду тебя долго ждать, — тихо рыкнул я и повернулся к дочери, чтобы разбудить ее.
Я хотел сделать это мягко, чтобы она не испугалась. Мои руки задрожали, когда я прикоснулся к ней.
Её глазки открылись, и она посмотрела на меня. Сон рассеялся, и я увидел удивление на её милом личике.
– Папа? — изумлённо прошептала Миа.
– Как…— повернулся я к Зании.
– Я рассказывала ей о тебе, и она знает, как ты выглядишь по фотографии, — указала она на фотографию, на прикроватной тумбочке. На ней мы были вдвоём в наше счастливое время. По крайней мере, так было для меня.
Это фото ещё больше запутало меня. Почему она рассказала обо мне дочери, но скрыла её от меня?
– Что ты ей рассказала обо мне? — стиснув зубы, прошипел я.
Прежде чем она смогла ответить, моя дочь схватила меня за руку и попыталась сесть.
Я помог ей приподняться и, не удержавшись, прижал её к себе. Ком застрял у меня в горле. Моя девочка наконец-то была в моих руках. Мне хотелось сильнее прижать её к себе, но я не мог. Она была настолько крошечной и худенькой. Я чувствовал выпирающие позвонки на её спине, и мне стало страшно причинить ей боль неосторожным движением.
Миа подняла на меня свои голубые глазки и, посмотрев мне в глаза, прикоснулась к моему лицу своей маленькой ручкой.
Моя маленькая, любимая доченька. Как же я могу забрать твою болезнь себе и избавить от страданий?
Стараясь подавить слёзы, я посмотрел на Занию. Она стояла с игрушкой Миа в руках и тихо плакала.
Я отвернулся от неё и поднялся с кровати, с малышкой на руках. Я ни за что теперь не выпущу её из рук. Миа положила головку мне на плечо, а я, схватив одеяло с кровати, укутал ее.
Больше на Занию я не взглянул и вышел с дочерью из комнаты.
Миа снова заснула на моём плече, пока мы шли к машине. Я аккуратно, чтобы не разбудить дочь устроился с ней в салоне и дал пять минут времени водителю подождать Занию. Если она не успеет появиться раньше…
Я с дочерью уеду.
Зания появилась через две минуты. Старушка обняла её на прощание и заплакала.
В глазах Зании тоже застыли слёзы и она, махнув на прощание рукой бабуле, устроилась в машине.
Миа подняла головку и протянула к ней руку.
– Мам, смотри, это папа. Он вернулся за нами.
Её слабый голос был полон волнения. Я прижал её к себе покрепче и поцеловал маленькую головку, пахнувшую цветами и неповторим запахом ребёнка.
Миа была в моих руках, но всю дорогу до аэродрома, держала мать за руку, пока я делал вид, что её не существует.
– Я могу взять её, — предложила она, когда машина остановилась всего в нескольких метрах от самолёта. Взгляд, которым я одарил её, явно давал ей понять крутить педали в обратную сторону, но быстро изменил его, когда Миа посмотрела на меня. Ей не нужно сейчас знать о наших истинных отношениях с её матерью. Я не хочу, чтобы она переживала.
Моя девочка прижималась ко мне, и я недоумевал, была ли она всегда такой доверчивой или потому что знала, что я её отец? Я ещё пока не знал, что её мать рассказала обо мне, но, как бы то ни было, Миа не боялась меня.
Я вышел с ней из машины и поднялся по трапу к открытой двери самолёта, оставляя её мать наблюдать, как была довольна Миа от предвкушения скорейшего полёта.
Я раньше не знал, как можно быть безмерно счастливым и слишком злым одновременно. Но сейчас, я был именно в таком положении.
Голубые глазки дочери были широко распахнуты от волнения, поскольку она никогда раньше не летала на самолёте. И у неё явно был миллион и ещё один вопрос, который она хотела задать мне.
– Папочка, а что это? – улыбнулась она мне.
Боже, моя девочка назвала меня папочкой так легко, как будто делала это каждый день.
Она не злилась на меня, что я отсутствовал все эти годы в её жизни. Напротив, она вела себя так, как будто я был долго в командировке и сейчас вернулся к ней.
То, как Миа приняла меня, немного смягчило моё отношение к Зании. Значит, она не говорила обо мне плохо. Загадка, не иначе.
– Как ты себя чувствуешь Миа, у тебя ничего не болит?
Она покачала головой «нет» и я снова прижал её к груди. Она вцепилась в мою руку, как будто боялась, что я исчезну. «Папа никуда не денется малышка. Никогда».
– Куда мы поедем, папа? — спросила меня дочь.
– Домой. В твой новый дом, где ты будешь жить со мной, — ответил я, и услышал резкий вдох от стервы, сидящей напротив нас. Мне плевать на её переживания. Я точно не оставлю с ней дочь.
– А мама будет жить с нами тоже? — посмотрела на меня Миа с невероятной надеждой и светом, светящимся в её глазах. Чёрт, ради неё я готов и соврать.
Она не должна знать, что я выкину её мать на улицу как мусор, как только она окажется вне опасности.
Прежде чем я успел ответить, Зания открыла рот
– Мы можем остановиться в мотеле, – пробормотала Зания, прежде чем я успел ответить дочери.
Эта сука явно сошла с ума.
–Ты имеешь в виду-то «восхитительное» место, откуда я забрал тебя? Ты, должно быть, шутишь. Неужели ты думаешь, что я позволю своей дочери жить в таком месте?
Я старался сдержать яд, грозившийся вырваться из меня, ради ребёнка. Но это было чертовски сложно.
– Ты вольна делать, что захочешь, но Миа будет жить в моем доме, — прошипел я, взглядом предупредив её держать свой поганый лживый рот на замке. И ей хватило ума подчиниться.
– Да, Миа, мама будет жить с нами,— ответил я своей малышке, желая успокоить ее.
Моя девочка не должна переживать о своей матери. А я все равно отыграюсь на ней за все при закрытых дверях и я чертовски уверен, что она будет молчать. Ведь она любит мою дочь и не захочет причинить ей душевную боль.
Я держал дочь на руках и шептал ей нежности, пока она снова не задремала. Я бы мог устроить её в спальне самолёта, но еще не был готов выпустить её из своих рук.
Мне нравилось держать тёплое, маленькое тело, свернувшееся калачиком у меня на коленях. Я всмотрелся в её лицо… боже оно точная копия моего.
Ещё не прошло и суток, как я узнал, что был отцом, но моё заледеневшее сердце было поглощено любовью к ней.
Я думал, что больше не смогу полюбить после предательства её матери, но хорошо, что это было не так. Значит, моё сердце ещё способно любить.
Убедившись, что Миа спит, я посмотрел на её мать. Много разных эмоций бурлило у меня в душе по отношению к ней, и я подумал, что моя голова сейчас взорвётся.
Мне надо было сорвать на ком-то злость, и так как она была виновата в моем нынешнем состоянии, то справедливо будет оторваться на ней.
– Я думаю, будет справедливо предупредить тебя, что как только сделаю тест на донорство Миа, я свяжусь со своим юристом. Я собираюсь и обязательно это сделаю… я заберу у тебя своего ребёнка.
Я готов раздавить её в любом случае, начиная с сегодняшнего дня. Это мелко и гадко, но она должна знать кто теперь хозяин положения.
– Ты не заберёшь её обратно в ту хибару. Пусть ты отвергла меня и то, что я готов был тебе предложить, но Миа моя и таковой останется.
Зания побледнела после моих слов, но чего она, черт возьми, ожидала? Думала, что все будет легко, и я буду уговаривать её остаться со мной? Бля*дь этого никогда не будет.
– Ты не сможешь забрать у меня ребёнка. Я не для этого искала с тобой встречи, чтобы ты забрал мою дочь, — защищаясь, встрепенулась Зания.
– Болтай потише, ребёнок спит. И да, я могу и сделаю это. Ни один судья в здравом уме не отдаст тебе ребёнка в её состоянии. Ты же явно никудышная мать. Ты не можешь, позаботься о себе, не то, что о ребёнке.
Конечно, у меня не было способа узнать, какой она была матерью, но то, что она воспитывала дочь в нищете, было козырем в моих руках. Ну, ещё и деньги.
Мысль о том, что она так сильно ненавидела меня, чтобы скрыть мою дочь, заволокло все передо мной красной пеленой.
– Ты хоть представляешь, как сильно я тебя презираю?
Бля*ь, она точно не догадывается в какой сейчас опасности.
Зания промолчала и, откинувшись на спинку кресла, притворилась, что её заинтересовал вид за окном. Сука, она ещё и спокойна, пока волна ярости сжигала меня изнутри и грозилась выплеснуться наружу.
Я посмотрел на дочь и попытался успокоиться. Она теперь со мной и я найду средства вылечить ее.
Моё сердце разрывалось от мысли, сколько она перенесла и ещё предстоит в процессе лечения. Доктор объяснил мне, насколько изнурительными будут несколько последующих недель. Но, по крайней мере, была надежда на выздоровление.
Я постарался отогнать от себя мысль, что болезнь дочери была единственной причиной Зании найти меня. Мне стало страшно оттого, что если бы не болезнь, она никогда не сказала бы мне о моем отцовстве.
– Завтра я уеду сдавать тест на совместимость. Если доктора не оставят Миа на ночь в больнице, ты будешь вместе с ней в моем доме, пока я не вернусь. Тебе не разрешат без меня выйти с нею даже за порог. Я сделаю для этого все.
Зания заёрзала в кресле, а я коварно ухмыльнулся. Я заметил, как в её глазах вспыхнул огонь, который так нравился мне раньше, но он быстро угас.
Мой «дружок» напрягся в штанах и явно хотел вырваться на свободу. Сука, когда же её власть над ним закончится? Я отвернулся от неё и стал смотреть на спящую Миа.
Она была всем, что сейчас было важным. Ничто другое не имело значения. Я предоставлю ей лучшую жизнь. Надеюсь, это сотрёт из её памяти ужас первых пяти лет жизни.
Однако, вынужден признать, что Миа не выглядела ребёнком обделённым вниманием и заботой. Она казалась счастливой, даже не смотря на её изнурительную и разъедающую болезнь.
Я поцеловал её маленькую голову и дал обещание своей голове и сердцу.
«Папа всегда будет заботиться о тебе, малыш. Всегда».
Я не позволю себе думать о том, что что-то может пойти не так на пути её выздоровления. Через год будет точно все хорошо. По-другому быть просто не может.
Из моих тягостных мыслей меня вытянул урчащий желудок Зании. Она смутилась и покраснела.
– Когда в последний раз ты ела?
Она выглядела смущённой и подавленной, забившись в кресле напротив меня. Её старая куртка, которую она носила, была явно на два размера больше и ей точно был уже не один десяток лет. Возможно, она была ещё её бабушки.
– Вчера, — прошептала она.
Не знаю почему, но меня разозлил этот факт.
– Как ты сможешь позаботиться о ребёнке, если сама заболеешь? — резко и обличительно прошипел я.
Зания вздрогнула.
– Ничего со мной не случится. После того как доктора сказали мне, что я не подхожу… я смогла только сосредоточиться на том, чтобы найти тебя. У меня не было времени поесть.
– Ерунда, ты могли съесть бутерброд или ещё что-то. Мне не надо, чтобы ты заболела, пока Миа нуждается в тебе. Так что будь любезна позаботиться о себе.
Она закусила губу, пытаясь сдержать слезы. Чёртова актриса! Хорошо играет… правдоподобно.
– Я надеюсь, что у тебя хватит ума, чтобы остаться до полного выздоровления Миа? Она пока, к сожалению, нуждается в тебе…
– Я не могу потерять работу… Мне надо будет вернуться.
– Плевать. Ты бросишь работу.
– Я не могу просто уйти. Мне нужна работа, нужны деньги, страховка…
– Сейчас Миа нуждается в тебе. Ничто иное не имеет значения. После того как в тебе не будет больше надобности, ты сможешь уйти на все четыре стороны. Мне пох*й. Но сейчас твоё место рядом с ней здесь. Поверь, мне не хочется видеть тебя рядом с ней. Но вопрос стоит не о том, что хочешь ты или я. Сейчас главнее Миа.
Огонь в глазах Зании снова вспыхнул, несмотря на то, что она пыталась себя контролировать. Я уверен, что если бы она могла, то вцепилась мне в глаза.
Меня позабавила её реакция. Она точно сумасшедшая, если думает тягаться со мной.
– Послушай, Корд. Если нам предстоит быть какое-то время рядом, думаю нам надо как минимум быть вежливыми друг с другом. Ссоры и открытая неприязнь между нами пагубно отразятся на Миа…
– Заткнись...бля… — прервал я ее.
Она действительно собиралась давать мне советы? Она точно где-то за эти шесть лет пока была вдали от меня, упала и ударилась головой.
Она очень хорошо знала, как я расправлялся со своими врагами. Она видела меня в действии не раз во время нашего злополучного союза.
Сейчас она самый главный враг для меня, поэтому не должна ждать снисхождения. Ничего, кроме её кровоточащей души и тела, неспособно удовлетворить меня.
– Я думаю, что ты не совсем поняла меня. Так что объясню ещё раз и навсегда, чтобы не было путаницы в будущем, — угрожающе прошипел я. – У тебя нет своего мнения. Ты держала от меня дочь все эти годы. Сейчас ты прочувствуешь на себе весь мой гнев за это. Но разница между мной и тобой, уважаемая Зания, что в отличие от тебя, я не потеряю её снова. В то время как твои дни сочтены.
– Я не позволю тебе забрать её у меня...
– Ах, даже так? Ты хочешь бороться со мной? Отлично, я с нетерпением жду этого. Я не могу дождаться, когда плюну на твоё мёртвое тело, когда ты подохнешь, как бездомная собака в нищете и забвении в том старом доме, откуда ты выползла на свет.
Я закрыл глаза и положил голову на подголовник, давая ей понять, что разговор закончен.
Я понимаю, что произнёс жестокие слова, но она этого заслуживает. Именно она убила во мне все человеческое своим уходом.
Я думал, что мне никогда не выпадет шанс отомстить ей за то, что она обманула меня, но теперь, когда она рядом, сам дьявол шепчет мне отомстить подлой суке.
Тот факт, что где-то в глубине души мне жаль её, не имеет значения.
Я просто должен найти способ уничтожить её без вреда для своего ребёнка. Но, несомненно, я сделаю это.