Я просияла в ответ на улыбку Лизбет, изображая лёгкое смущение.
- Это глупости, правда. Мне очень нужно попасть в компьютер Квентина...
Она вздрогнула, когда я назвала его по имени.
Я притворилась, что не заметила.
-...Вы не сильно станете возражать, если я попрошу сказать его пароль? - спросила я.
Она побледнела.
- Его... его пароль?
- Да, - я радостно улыбнулась, как будто только что озвучила самую нормальную в мире просьбу для компании-которая-параноидально-помешана-на-безопасности, с боссом, которого никто не знал лично и которому никто не осмеливался перечить. - Мне всего лишь нужно взять несколько файлов. Ничего серьёзного. И клянусь, он давал мне пароль как-то раз, я просто никак не могу вспомнить, что там было...
- Мисс Фокс, - она выглядела ещё более нервной. - Я не могу дать вам пароль мистера Блэка. Не могу. Уверена, вы это понимаете?
- О, я уверена, он не стал бы возражать, - заверила я её. - Обещаю, он будет не против.
Но она качала головой, импульсивно мотая всем черепом туда-сюда и теребя золотой крестик, который носила на шее.
- Нет. Прошу прощения. Мне очень, очень жаль, доктор Фокс. Но это совершенно невозможно.
- Даже первые несколько букв? - уговаривала я. - Наверное, я угадаю остальное.
- Абсолютно точно нет! - выпалила она с выражением открытого шока.
Я нахмурилась, сводя брови, как будто её реакция меня озадачила. Позволив этому недоумению просочиться в голос, я вздохнула, безразлично пожимая плечами.
- Ладно. Простите. Я просто спрошу у него. Я пыталась не беспокоить его, поскольку он всегда занят, но, кажется, я понимаю, почему вы не хотите мне говорить. В любом случае, спасибо!
Лизбет продолжала смотреть на меня с выражением лёгкого ужаса, но я притворилась, будто не замечаю, дружелюбно хлопнула ладонью по столешнице, ещё шире улыбнувшись и развернувшись, чтобы уйти. Помахав ей через плечо, я бодро зашагала от стойки ресепшна в сторону коридора, который вёл в задние офисы.
Лизбет, конечно же, выучила пароль наизусть.
Я знала об этом.
Она не из тех людей, которые рискнули бы записывать.
Я также знала, что если заставлю её взволноваться, она, скорее всего, подумает о пароле, так что мне не придётся искать эту информацию. Называть Блэка по имени было дешёвым трюком, но сработало же.
Спасибо богам за старых школьных администраторов.
Офис полностью опустел только к восьми часам вечера.
К тому времени, когда я действительно уселась за его компьютер, я уже провела несколько часов за другими исследованиями, по большей части копаясь в базах данных компании относительно сетей торговли людьми в Азии и Восточной Европе. Я узнала мало нового.
Хотя кое-что я все-таки узнала.
Главное, я узнала, что была права насчёт того, что за годы Счастливчик нажил несколько врагов. Не только среди конкурентов в торговле людьми и в правоохранительных органах, но также среди правительства и по меньшей мере одной милиционной группы, действующей вне системы. Я не была уверена, пригодится ли мне это, но информация точно не помешает. В любом случае, у меня уже были кое-какие мысли, как можно узнать побольше.
Когда офис опустел, никто, кажется, не заметил, что я осталась здесь.
Или они заметили, но это не вызвало беспокойства.
Они все знали, что у меня есть ключ от квартиры Блэка, так что если они вообще об этом думали, то наверное решили, что я планирую остаться там на ночь.
Переключившись со своего компьютера на компьютер Блэка, я удостоверилась, что кабель интернета отсоединён, перед тем как включить его.
Я также заранее прихватила блокиратор беспроводного сигнала из шкафчика с оборудованием, поставила его на стол и включила. Меньше всего мне нужно, чтобы один из его техников психовал по поводу взлома файрвола в офисе Блэка.
Потому что конечно же, у Блэка был собственный файрвол.
Конечно же, у него есть что-нибудь на тот случай, если кто-нибудь войдёт в сеть с одного из его устройств. Я не сомневалась в этом ни на секунду. Зная Блэка, он, вероятно, использовал цепочки виртуальных прокси-сетей, базирующиеся на правительственных спутниках, которые перенаправляли информацию через Узбекистан перед тем, как вся его информация проходила военную шифровку и доходила до него через третий или четвёртый VPN, заканчивающийся в Пентагоне.
Он был бывшим разведчиком с хорошими связями и любил гаджеты.
Учитывая все это, я знала, что с высокой долей вероятности все равно активирую какой-то тревожный сигнал, что бы я ни сделала. Но мне приходилось рассчитывать, что файлы, которые он хотел мне показать, находились на жёстком диске, иначе он вообще не сказал бы мне искать их.
Опустив свой чемоданчик рядом с его стулом, я опустилась в кожаное кресло с высокой спинкой, включив его настольный компьютер спустя всего несколько секунд возни с сетевым фильтром, к которому все было подключено. Его монитор был крупнее моего последнего телевизора - но с другой стороны, я больше любила книги, чем телевидение.
Как только я ввела пароль и открыла проводник, мне потребовалось несколько минут кликанья туда-сюда прежде, чем я это увидела.
Он действительно хранил это на своём жёстком диске. Это находилось внутри более крупной папки под названием «Три».
К сожалению, когда я кликнула на неё, перед монитором выдвинулась небольшая коробочка.
- Распознавание голоса... - озвучила она.
Я поколебалась, затем наклонилась ближе к экрану.
- Мириам Фокс, - нерешительно сказала я.
Изображение изменилось. Спустя несколько секунд передо мной открылась папка с файлами.
Несколько секунд я просто таращилась в монитор, откинувшись на кресле.
- Ха, - пробормотала я.
Я начала просматривать имена в главном каталоге папок. Наполовину пролистав список, я осознала, что опять наклоняюсь поближе к монитору. Он назвал папку второго уровня «Косатка».
Одна из папок внутри называлась М.
Папка М имела то же изображение, что он показывал мне в моем сознании - то же детальное изображение прыгающей косатки и трёх звёзд, выполненное на подвеске, которую я носила на шее. Коснувшись узора из серебра, я кликнула на папку и начала просматривать имена файлов. Там их было много. Большинство из них назывались цифрами, но я не могла уловить логики названий, при условии, что она вообще существовала.
Что бы ни означали эти числа, они определённо не были датами.
Выбрав рандомный файл, я его открыла.
Мне понадобилось несколько минут, чтобы осознать, на что я смотрю.
Наконец, до меня дошло, что это анализы крови - два анализа - и диаграмма, сравнивающая разные наборы. Имена были вымараны черным, но присмотревшись, я увидела, что анализ подчёркивал и различия, и сходства. Большая часть анализа состояла из пронумерованных сокращений.
Я не могла уловить смысл записей, которые были написаны от руки и отсканированы.
Закрыв этот файл, я открыла другой. Это был какой-то список, написанный на незнакомом мне языке. Я поймала себя на мысли, что это может быть тот же язык, который я видела на стенах Почётного Легиона, но я не могла быть уверена, поскольку те слова были написаны кровью.
Третий открытый мной файл содержал отсканированное свидетельство о рождении - моё.
Четвёртый - текстовый документ, написанный на том же незнакомом языке.
Следующие пять-шесть файлов, которые я открыла наугад, также были лабораторными анализами, только написанными на разных языках в отличие от предыдущих нескольких. Лишь некоторые языки казались мне смутно знакомыми. Я подозревала, что часть может быть на санскрите, но я не очень-то владела санскритом.
- Проклятье, Блэк, - пробормотала я. - Какого черта я должна с этим делать?
Я кликнула на ещё несколько подпапок. Во многих из них оказались ещё папки. Увидев одну под названием «изображения-М», я кликнула на неё и увидела, что папка полна моих фотографий, практически во всех возрастах. У него были даже мои детские фото.
В другой папке, под названием «изображения-С» лежали фотографии моей сестры, Зои.
Некоторых из них не было даже у меня. Некоторых я даже не видела.
У него была и другая папка, «изображения-Р», которая содержала фотографии моих родителей. Только тогда буква «С» для Зои обрела смысл.
Родители. Сестра.
Среди файлов с фотографиями находились ещё две папки, одна под названием «Фауст?» (с вопросительным знаком), а другая под названием «Фаэлен».
Открыв обе, я с удивлением обнаружила, что узнаю людей на этих фотографиях.
Изображения в папке «Фауст» оказались фотографиями моего дяди Чарльза, единственного кровного родственника папы, которого я когда-либо встречала. «Фаэлен» оказался старым другом моей мамы, «дядей Филом» - мужчина, который не был кровным родственником, но мы обращались с ним как с родным.
Я не видела их обоих со дня смерти моих родителей, когда мне было десять лет.
В детстве мы много времени проводили с ними, ходили в походы, сплавлялись на каяках несколько раз в год, а также устраивали обычные барбекю, ужины, вечеринки в честь дня рождения. Вдобавок к этому мы несколько раз в году навещали дядю Чарли в его большом доме в Биг Бейсин, часто проводя там все выходные и отправляясь на побережье.
Когда я в последний раз спрашивала о них, сестра моей мамы сказала, что дядя Фил болен, возможно, раком, и живёт за границей. О дяде Чарли я ничего конкретного не слышала, но ходили слухи, что он признался в том, что он гей, и теперь живёт со своим бойфрендом где-то в Азии.
Я подумывала попросить Ника помочь и отследить их. Я несколько раз уже почти попросила его об этом, но в конце концов решила оставить их в покое.
Если бы кто-то из них хотел поддерживать контакт, они бы это сделали.
Я даже не знала, в курсе ли они, что Зои была убита.
Теперь, глядя на их лица на мониторе и то, какими счастливыми и беззаботными они выглядели на этих фотографиях, я невольно заметила в этом счастье безразличие. Я ощутила, как сдавило горло при осознании того, какую большую часть своего прошлого, принадлежавшего к периоду до смерти родителей, я забросила на грязный чердак своего разума.
По большей части я хотела забыть, что это вообще происходило.
Мы с дядей Чарльзом были близки. Даже ближе чем мы с папой в какой-то мере.
Он даже не передал записку с соболезнованиями, когда его брат с женой умерли. Он даже не потрудился послать открытку насчёт Зои.
Ощутив, как моё горло сдавливает ещё сильнее, я закрыла файл, стараясь выбросить это из головы. Эмоциональные американские горки, на которых я каталась последние несколько месяцев, совсем не упрощали задачу. Я ощутила, как опять возвращаюсь в период, когда мама и папа только что умерли, когда я усиленно старалась сохранить эти искры для Зои. Но когда Зои погибла, и все это оказалось впустую, я знала, что какая-то часть меня никогда не простит их за то, что их не было рядом. Не простит моих дядюшек, которые исчезли. Не простит семью моей мамы, просто не понимавшую.
Какая-то часть меня немного ненавидела их. Даже маму и папу.
Зло потерев глаза, я снова выбросила это из головы, заставив себя сосредоточиться на текущем задании.
Другие папки содержали фотографии более дальних родственников.
Практически все они были родственниками со стороны мамы.
Фотографии бабушки и дедушки со стороны матери, включая дедушку, который сделал подвеску с косаткой и звёздами, висевшую теперь на моей шее. Он умер, пока я была в Афганистане, во время войны. В то время я работала на разведку и ни о чем не знала, пока похороны не закончились, и он не оказался в земле.
Борясь с усиливавшейся тяжестью в груди и просматривая фотографии, я вновь пыталась игнорировать то, какую большую часть своего детства и прошлого я просто замела под коврик. Все это резко нахлынуло назад, пока я смотрела на фотографии семейных встреч на севере, обедов вскладчину и индейских церемоний у костра на северо-западном побережье. Фотографии меня с дядей Чарльзом, держащих весла рядом с каяками. Фотографии меня с папой на рыбалке. Фотографии моей мамы и моего дедушки, смеющихся над какой-то историей у огня.
Фотографии родственников, чьи имена я забыла, но чьи лица и улыбки я помнила. Фотографии тётушек и кузин, которым я перестала звонить и перестала писать даже в социальных сетях.
В конце концов, все это оказалось слишком. Я вышла из папки с фотографиями.
И все же я задавалась вопросом... третий или четвёртый раз вытирая глаза тыльной стороной ладони с тех пор, как начала это... как, черт подери, Блэк сумел найти все это.
Прочистив горло, я вернулась в главную папку М.
Я могла потом разобраться с эмоциональной составляющей попыток забыть свою семью. Пока мне нужно было найти то, на что указывал мне Блэк.
В другой подпапке я нашла ещё минимум два анализа крови, и что-то вроде отсканированного изображения фамильного древа, в этот раз написанного на знакомом языке, на котором я все равно не могла читать. Это была письменная форма языка индейцев одного из кланов, из которых происходила моя мать.
Нахмурившись, я закрыла и этот файл.
Блэк просто хотел, чтобы я знала, что у него есть это все? Или это доказательство чего-то обо мне? Записи того, как я появилась на свет? Или так он признавался, что все это время копал под меня в свободное время?
Конечно же, я более-менее догадывалась об этом.
Он ни капли не скрывал своего восторга относительно того, откуда я родом и кем я являлась - с самого первого дня нашей встречи. Он прямо сказал мне, что намеревается заглянуть в моё прошлое, как только он осознал, что я не пришла через «дверь», через которую пришёл он, а действительно родилась на этой версии Земли и имею одного человеческого родителя.
Черт, да я хотела, чтобы он поискал эту информацию.
Я тоже хотела ответов - вероятно, даже намного сильнее его.
Но с чего вдруг Блэк захотел, чтобы я увидела это сейчас? Здесь было что-то, что я могла использовать против Счастливчика? Или Блэк хотел, чтобы я уничтожила это и не дала Счастливчику узнать, кто я такая?
Я наткнулась на очередной документ со списком слов, которые я не могла прочесть, только в этот раз слова сопровождались цифрами. Как и некоторые другие, этот документ был отсканирован с бумаги.
Внизу я узнала почерк Блэка на английском.
Общая оценка уровня:
Потенциальный: 8, может, даже 9 (???!!)
Действительный: 2-2,3 максимум.
В основном блокировка и введение в заблуждение. Практически ноль в боевых навыках, слежении, во всем агрессивном, в основном защитные навыки. Практически ноль в навыках давления и иллюзий. Сомневаюсь, что она вообще работала с памятью или прыжками. Даже не уверен, что она осознает 90% навыков. Отец, должно быть, учил её скрывать свою расу.
Я ощутила, как моё сердце забилось тяжелее к концу этой записи.
Он говорил обо мне.
В Таиланде Блэк кое-что сказал мне. Что он не может использовать меня в основном потому, что у меня «ноль боевого опыта» в том, что он называл навыками видящих.
Он никогда не говорил этого открыто, но мы оба предполагали, что если у меня был родитель-видящий, то это был мой отец. Он был сиротой, почти не имел семьи. У моей матери была семья, задокументированная на сотни лет назад, согласно одному из кланов её родословной.
Если предположить из чистого азарта, Блэк оценивал меня в каком-то плане.
Пытался, во всяком случае.
Я не понимала, что такое «потенциальный», хотя могла предположить. Вероятно, он имел в виду, что таким может быть моя оценка, если меня подобающе натренировать, поскольку тренировки, кажется, имели для него большое значение. Я понятия не имела, что значили числа, поскольку не знала, какой шкалой он пользуется. И что значили знаки вопроса? Это значило, что он лишь предполагает? Или это означало, что цифры кажутся ему неправильными?
Вздохнув, я закрыла и этот документ.
Раздражённо закрыв папку М, я вернулась на уровень папки «Косатка».
На несколько позиций выше папки М находилась папка под названием «Истории».
Она оказалась папкой, из которой я наконец-то могла что-то прочесть.
Первый же открытый документ содержал просто набранный текст - на английском. Просмотрев первые несколько абзацев, я поймала себя на мысли, что это скорее всего написал Блэк.
... К сожалению, я мало что узнал о базовых мифологических положениях в лагерях или даже c Йоханом. Ему было куда интереснее смотреть, как его друзья трахают меня в обмен на услуги или деньги, чем учить меня чему-нибудь хоть отдалённо полезному...
Я вздрогнула, поморщившись в конце.
Мне пришла в голову мысль, что Блэк будет вовсе не в восторге, что я это читаю.
С другой стороны, что касается узнавания любой полезной информации, мои варианты были ограничены, и это он указал мне в этом направлении.
Несколько раз прокрутив варианты в голове, я вернулась к чтению, изо всех сил стараясь пролистывать части, которые казались более личными.
... позднее я узнал больше от мятежников, которые меня завербовали, но я пробыл с ними всего несколько лет до того, как прошёл через дверь. Большую часть этого времени они все ещё испытывали меня и пытались выяснить, способен ли я выстоять под давлением и пытками, если во время операции меня поймают. Мой куратор, Врег, был хорошим парнем... определённо идеологом. Они хотя бы никогда не применяли насилия ко мне или кому-то другому в команде, насколько я видел. Я уверен, что он учил меня стоящим вещам, прямо из оригинальных комментариев. Ходили слухи, что он сражался с Сайримном в изначальном восстании, так что знал некоторые истории из первых уст. Жаль, что я не провёл с ними ещё несколько лет перед тем, как провалился в дверь...
Дверь. Я и ранее слышала, как Блэк упоминает эту дверь, пусть даже мельком.
Он никогда не упоминал никого по имени Врег, но очевидно, он знал его в той версии Земли. Странно было думать о том, что в другом мире у него была совершенно иная жизнь. Он тоже был там солдатом, он сам говорил.
Он сказал мне, что пришёл сюда - в эту версию Земли - в начале 1950-х.
Я все ещё не совсем уложила это в голове, и не только потому, что он выглядел скорее на тридцать, нежели на девяносто с лишним лет, которые он прожил по собственному заявлению.
Я была уверена, что «дверь» - это его обозначение способа, как он перешёл из того измерения в это.
Я пролистала вниз страницы.
... лишь фрагменты религии из моего мира проявляются здесь, и большая их часть - у туземных обитателей различных континентов. Большинство этих изначальных культур практически исчезло, стёрто с лица земли. Их потомки подверглись культурной ассимиляции доминирующих человеческих культур, которые на удивление схожи с теми, что по другую сторону двери...
Что касается таких как я, тоже пришедших со Старой Земли, я определённо замечаю сходство между тем, что я узнал в лагерях, и той версией Мифов, которую проповедует здесь С. К сожалению, я был недостаточно обучен, чтобы суметь определить различия. Я подозреваю, что у С. есть хотя бы один оригинальный текст. Однако насколько я знаю, он уже модифицировал их, дабы отразить свои склонности...
С. Должно быть, это значит «Счастливчик».
Я продолжала читать, опять пролистывая фрагменты, которые казались более личными.
... использование трискелиона, изначально происходившего от Эволюционистов, думаю. Я не видел, чтобы его использовал кто-либо кроме той группы, которая стоит за крупными террористическими атаками в Египте, Сирии и Италии на Старой Земле в 1920-х. Я не знаю, что это означает для С. или его последователей. Однако тот факт, что Йен вырезает его на всех своих жертвах, должен что-то значить...
Трискелион.
Это три соединяющиеся спирали. Я изучила этот символ в связи со Свадебными Убийствами, и он оказался очень древним, датируемым по крайней мере неолитическим периодом в Западной и Восточной Европе. Как и несколько других архетипичных символов, трискелион в различных формах всплывал во многих культурах, включая кельтскую, древнегреческую, тибетскую, японскую, итальянскую, английскую, мальтийскую.
Большинство трактовок были положительными.
Однако если записи Блэка были верны, на Старой Земле это означало нечто другое. Примерно как свастика после того, как её начали использовать нацисты.
Я вернулась к чтению его слов.
... большинство изначальных Эволюционистов или «Миферов» были людьми, но всегда ходили слухи, что ими руководил видящий. Возможно, тот же, кого Йохан называл «Патроном». Врег мало что знал об этом. Однажды я спросил его об этом, но он лишь сказал, что Эволюционисты были «чудаками» со скверным пониманием оригинальных текстов. Врег был довольно хорошим парнем для террориста...
Я помедлила на этом слове. Террорист.
Блэк никогда не говорил, кто его завербовал, пока он жил на той другой Земле. Теперь он упоминал вербовку и называл своего куратора террористом. Учитывая, что в том другом мире видящие были порабощены, полагаю, это не должно было меня удивлять, но я невольно задавалась вопросом, что именно это значит.
Нахмурившись, я просмотрела текст дальше.
... Насколько я помню, Эволюционисты практически исчезли после Второй Мировой Войны. Они были примечательны лишь тем, что имели много человеческих последователей... вероятно потому, что большое внимание уделяли разделению рас и поддержанию их «на своих местах». По словам Йохана, Эволюционисты думали, что каждая раса должна сыграть специфическую роль, а отклонение от этой роли является богохульством. Похоже, люди С. принесли сюда немало этого дерьма...
Я нахмурилась, пролистывая ещё больше текста.
Большая часть текста напоминала что-то вроде дневника или потока сознания - попытку Блэка задокументировать все, что он помнил со Старой Земли. Возможно, он хотел описать то другое место, каким-то образом соединить точки между его родным миром и этим.
Возможно, он просто не хотел забывать, и это был его способ сохранить воспоминания живыми. Однако даже по небольшому количеству прочтённого складывалось впечатление, что здесь кроется что-то ещё.
Он пытался что-то выяснить, что-то, что не стыковалось в его голове. Возможно, это как-то связано с тем, как он вообще здесь оказался, почему все они здесь оказались.
Возможно, Блэк думал, что тому есть какая-то причина.
Листая дальше, я видела, что он много пишет об истории.
Однако это была незнакомая мне история.
Здесь много говорилось о той версии Второй Мировой Войны, где Гитлер нанимал видящих на фронтах бок о бок с людьми, используя их как шпионов, ассасинов, даже военных генералов. В Блэковской версии этой войны нацисты также убивали неугодных людей в газовых камерах, но они также убивали видящих - гоняли их в концлагерях вместе с евреями, поляками, цыганами, гомосексуалистами и многими другими.
На видящих также проводились медицинские эксперименты, что, возможно, было неудивительно. Нацисты пытались выделить черты видящих. Они также пытались создать гибридов, возможно, в попытках снабдить людей способностями видящих. Очевидно, Гитлер в мире Блэка мечтал создать главенствующую расу с экстрасенсорными и даже телекинетическими способностями.
Блэковская версия нацистов также практиковала полосование видящих ножами по лицу, чтобы их легко можно было идентифицировать.
Время от времени Блэк приводил что-то вроде цитат, даже дословных выдержек но я не узнавала их. Большинство из них рассказывало об исторических событиях и людях, которые были как будто родом не с этой версии Земли. Даже те, которые звучали для меня смутно знакомыми, казались выдержками, которые он помнил со «Старой» Земли.
Честно говоря, это больше сбивало с толку, нежели помогало.
Я нашла отсканированные страницы двух книг этого мира, обе художественные. Он выделил отдельные предложения, обводя их чернилами и подписывая «Видящие??» на полях страниц. Он как-то раз говорил мне, что потратил много свободного времени на поиски себе подобных в этой версии Земли.
Он даже немного рассказывал об этом на самолёте из Бангкока.
Нахмурившись, я вернулась к папке с косаткой и тремя звёздами.
Я бы прочла и истории тоже - но только после того, как просмотрю каждый файл в папке, на которую мне прямо указал Блэк.
В этот раз я решила быть методичной.
Я начала с самого начала.
Глава 7. Церковь
Он встал сзади, где мог видеть все помещение.
Впереди на алтаре горели свечи - так много, что казалось, будто пылает весь алтарь. Блэк сканировал лица, замечая, сколько пришло людей, сколько пришло видящих. Он не использовал экстрасенсорные способности, чтобы проверить свои подсчёты; он знал, что в результате скорее всего пропустил нескольких видящих, которые легче могли сойти за людей.
Он знал, что за ним наблюдают. В подземной церкви находилось по меньшей мере три сотни людей, и все они напевали одни и те же слова.
Однако он чувствовал на себе взгляды.
Что-то было не так.
Iltere ak selen’te dur Hulen-ta...
Isre arendelir d’goro anse vik-renme
Isre l’ange si nedri az’lenm
Isre ti’a ali di’ sule-tuum...
От света ритуала его тошнило. От него болел живот.
Блэк чувствовал серебристые лучи, крест-накрест пересекающие церковь.
Жёсткий свет. Металлический свет.
Это он тоже помнил по Старому Миру.
Он тонул в этом серебристом дерьме с тех самых пор, как пришёл сюда. Это напоминало ему о работе с мятежниками в его родном мире, будучи ребёнком. Там были хорошие парни, плохие парни - за годы это все так перепуталось, и не только потому, что он был слишком молод, чтобы понимать разницу.
Но он уже не был ребёнком.
Кто-то дал ему новую жизнь, когда он пришёл сюда. Жизнь, которую он не хотел тратить впустую - определённо не путём воспроизведения прошлого, которое испоганило все в первый раз.
Здесь он ухитрялся избегать всего этого идеологического и религиозного дерьма из дома. Он мог просто жить в этом мире - невидимый. Свободный. Он не должен был являться кем-то или чем-то, кроме себя самого.
Конечно, он вынужден был скрывать отдельные сведения о себе. Он должен был скрывать свою расу. Но он обнаружил, что гора денег очень легко заставляет людей забывать все то, что почему-то не складывалось. Если у тебя есть достаточно денег, то всем в мире людей будет совершенно похрен на то, что ты сделал. Никто с тобой не спорил - какими бы бл*дь странными им не казались твои действия.
Это тёмное тошнотворное ощущение усилилось.
Этого никогда не оказывалось достаточно.
Всегда будут люди, которые захотят иметь больше.
Людям в Старом Мире никогда не было достаточно. Счастливчику и Миферам тоже никогда не будет достаточно. Они просто не могли оставить его в покое, дать жить мирно - позволить ему иметь другую жизнь, не такую, к которой его принуждали с рождения. Он даже не мог отделаться пустыми обещаниями. Этого для них тоже недостаточно.
Нет, им целиком и полностью нужно владеть его бл*дским светом.
Эти видящие Нового Мира, они наконец нашли врага, и единственный враг - они сами. Где-то в процессе они позволили переделать себя в этот образ, и теперь они просто воспроизводят то же дерьмо, которое ненавидели дома.
В чем бы ни заключалась их проблема, Блэк хотел, чтобы они оставили его в покое.
Хотя опять-таки, возможно, это его вина - что его вовлекли. Ещё даже до Мири, до Йена и Солоника он тоже не оставлял их в покое. Он не переставал охотиться на себе подобных. Он держался подальше от тех, кого Счастливчик объявил своими, но он никогда не оставлял попыток найти таких же, как он сам, тех, кто не желал присоединяться - кто не желал петь в подземных церквях и говорить о расовой чистоте и «проблемах с людьми».
В отличие от них он не испытывал ностальгии по прошлому.
Ведь он не мог быть единственным таким, правда?
Блэк просканировал это море лиц, бормоча те же слова, что и другие, чтобы не привлекать внимание.
Однако что-то было не так. Слишком многие люди осознавали его присутствие. Он чувствовал их свет на себе, как они касаются его, следят за каждым движением его глаз. Знают, что он лишь губами произносил слова. Знают, что он на самом деле не один из них.
Или, возможно, он просто так мало спал, что у него развилась паранойя.
Он слегка повернул голову, чтобы просканировать толпу, стоявшую вокруг собрания в центре, большинство их них собралось в концах каждой деревянной скамьи. Он добрался примерно до третьей с одной стороны, когда бледные белые глаза сверкнули в ответ.
Блэк застыл, глядя на стоявшего там видящего.
Он видел, как он говорит произносимые остальными слова, почти чувствовал благоговейный трепет в каждом слове, даже на другом конце комнаты. Видящий стоял в тени каменной колонны, под железным подсвечником и пылающим факелом. В руке он держал маленький символ, сделанный из какого-то чёрного камня, поблёскивающего в отсветах пламени.
Йен.
Йен был здесь.
Блэк двигался без раздумий, скользя между телами в рядах людей и видящих со своего места. Он двигался быстро, чуть ли не карабкаясь через скамьи, чтобы добраться до силуэта в тенях, от которого он не отводил взгляд. Он получал недоумевающие взгляды, неодобрительные взгляды, несколько шлепков по свету от товарищей-видящих за нарушение их священного пространства.