В конце 1855 года Толстой вернулся в Петербург и был принят в редакции журнала “Современник” как севастопольский герой и уже знаменитый писатель. Н. Г. Чернышевский в восьмом номере “Современника” за 1856 год посвятил ему специальную статью “Детство” и “Отрочество”. Военные рассказы графа Л. Н. Толстого”. В ней он дал точное определение своеобразия реализма Толстого, обратив внимание на особенности психологического анализа. “…Большинство поэтов,- писал Чернышевский,- заботятся преимущественно о результатах проявления внутренней жизни, …а не о таинственном процессе, посредством которого вырабатывается мысль или чувство… Особенность таланта графа Толстого состоит в том, что он не ограничивается изображением результатов психического процесса: его интересует самый процесс… его формы, законы, диалектика души, чтобы выразиться определительным термином”.
С тех пор “определительный термин” - “диалектика (*97)души” - прочно закрепился за творчеством Толстого, ибо Чернышевскому действительно удалось подметить самую суть толстовского дарования. Предшественники Толстого, изображая внутренний мир человека, как правило, использовали слова, точно называющие душевное переживание: “волнение”, “угрызение совести”, “гнев”, “презрение”, “злоба”. Толстой был этим неудовлетворен: “Говорить про человека: он человекоригинальный, добрый, умный, глупый, последовательный и т. д.- слова, которые не дают никакого понятия о человеке, а имеют претензию обрисовать человека, тогда как часто только сбивают с толку”. Толстой не ограничивается точными определениями тех или иных психических состояний. Он идет дальше и глубже. Он “наводит микроскоп” на тайны человеческой души и схватывает изображением сам процесс зарождения и оформления чувства еще до того, как оно созрело и обрело завершенность. Он рисует картину душевной жизни, показывая приблизительность и неточность любых готовых определений.
В статье «Десница и шуйца Льва Толстого» (1875) Михайловский в общем верно указал на демократический дух толстовского творчества, хотя и объяснял его неправильно. Михайловский делал важный шаг вперед после Чернышевского в истолковании творчества Толстого, переходя от констатации его художнической манеры переселяться в душу простолюдина к констатации идеологической принципиальности этой манеры у Толстого, заключающей в себе прямое нравственное противопоставление народа господам. Даже Плеханов проглядел принципиальность этих демократических начал у Толстого. И только Горький полностью объяснил их классовый источник. Толстой- выразитель интересов и психологии патриархального крестьянства в период подготовки буржуазно-демократической революции в России. По-иному у Горькийа обозначатся сила и слабость Толстого, его «десница» и «шуйца». Михайловский классифицировал их по-своему, иногда относя к силе Толстого то, что на самом деле составляло его слабость, и, наоборот, относя к слабости то, что было у писателя силой. Но Михайловский первым поставил вопрос о внутренней противоречивости Толстого и даже верно описал отдельные ее стороны. Михайловский первый обратил внимание на то, что Толстой поучителен даже в своих многочисленных противоречиях, что Толстого «наше общество еще не знает», что надо заглянуть в его теоретические работы, «там и откроете для себя, что Толстой крайне противоречив. По романам это не видно». К последней фразе сделаем лишь поправку: в романах это разглядеть было, действительно, несколько труднее… Прокомментируем одно из типичнейших рассуждений Михайловского о Толстом, когда он контрастно сопоставляет «десницу» и «шуйцу» писателя. Михайловский описывал борьбу этих противоречий так: то вытягивается десница, поднимается сильный, смелый человек во имя истины и справедливости, во имя интересов народа помериться со всей историей цивилизации (цивилизация - это регресс, вот пример слабости Толстого, которая зачтена как его сила), то вылезает «шуйца», слабый, нерешительный человек, проповедник фатализма, непротивленчества (здесь названы действительные недостатки Толстого. К «шуйце» Михайловский относил толстовское неверие в разум, в науку, в искусство. Народник-просветитель Михайловский, конечно, не мог этого «простить» Толстому. Но он тут же сам противоречил себе и солидаризировался с Толстым, поскольку все достижения цивилизации совершенно нелогично объявлял регрессом. Корень противоречий Толстого Михайловский усматривал в его социальном положении, положении барина, проникшегося идеями филантропии к крестьянству. Толстой даже пока еще не «кающийся дворянин» (это крылатое определение ввел Михайловский), а просто честный наблюдатель, которого при всей его прозорливости все еще затягивает «семейное» родовое начало. Отсюда «шуйца» - как простая непоследовательность: «родимые пятна» мешают подняться до полного отрицания господской жизни.