Рука Гермионы просто кричала от боли.
Глаза мучительно жгло.
А голова… Что у неё с головой?
Но видела она только его лицо, выражение его лица – неприкрытое страдание. А вдруг заметит кто-то из слизеринцев? Ясно ведь, о чём он думает, если так на неё смотрит!
И тогда Гермиона сказала то единственное, что её пришло ей в голову и могло вернуть назад её профессора, её Снейпа: «Мой милый мальчик…»
И это помогло.
Он задохнулся от гнева, испепелил её взглядом и – о да! – прижал к груди. Что за облегчение! Что за покой! А его слабое место больше не выставлено напоказ.
Гермиона прильнула щекой к сильной груди и позволила себе снова ощутить полную безопасность…
Но боль! Как не поддаться боли?
Как не поддаться счастью быть в его в руках, нестись вместе с ним широкими шагами, вслушиваться в его тихие проклятия? Слов она не различала, но так легко угадывала…
Нельзя!
Надо думать, думать, думать!
Профессор Дамблдор… Рассказать надо ему, не профессору Снейпу! Нет, Снейп не должен узнать. Она не может ему сказать, надо сказать Дамблдору…
Рука её была прижата к его груди, сильной груди. И прекрасной, ангельски белой коже. Она скрывалась под слоями полотна и шерсти, но Гермиона словно видела её, словно ощущала её вкус, почти касалась её кончиками пальцев…
Которые просто громовещали от боли!
И каждый его шаг тревожил руку и кровавую рану на ней – змеиный укус…
Колин Криви… Хоть бы он им не сказал! И не показал… Предупредила ли она Колина ничего никому не показывать? И не говорить? Предупредила или нет?
Сколько всего ещё надо сделать, отследить, проследить! А хотелось только утонуть в его объятиях и лежать там, пока он…
Пока он её не поцелует. И ей сразу станет хорошо.
Она должна ему сказать! Это всё, что нужно! Пусть поцелует – и тогда всё будет хорошо.
Он должен её поцеловать. Он вылечит её одним своим…
Нет, нельзя. Нельзя об этом думать!
Она должна поговорить с профессором Дамблдором.
Колин!
Она не должна поддаваться. Не теперь. Не сейчас.
Что за боль…
Боже, что за боль!
Если бы он только поцеловал…
Глаза нестерпимо жгло.
- Пожалуйста… - попросила она, но больше ничего сказать не смогла.
Только «Пожалуйста!.
Снейп не услышал.
И не поцеловал.
Гермиона уткнулась ему в грудь и постаралась не поддаваться.
* * *
- Чёрт побери, Альбус, что они там творят? А она что творит? Она чуть себя не убила! И я хочу знать, в чём дело!
Альбус не обратил на него ни малейшего внимания. Он склонился над её рукой, изучая две глубокие колотые раны.
- Плохо дело!
Палочка Альбуса застыла над раной и засветилась болезненно-бледным зелёным светом. Та же холодная зелень, казалось, побежала по её венам под кожей. Дамблдор быстро сотворил заклинание…
И его мисс Грейнджер закричала от боли!
Но бледная зелень остановилась и перестала распространяться дальше.
- Северус…
Альбус не успел ещё перевести дыхания, чтобы продолжить, а Северус уже прижимал её правую руку к кровати своей правой рукой, а левой убирал с лица спутанные волосы.
- Уйдите, - тихо приказал он.
И стал смотреть, как невероятно и трогательно глупо меняется выражение её лица от его прикосновения. Разве она не понимала, что в её жилы вливается тёмная отрава? Что её вера в него наивна и… И он попросту всё, что у неё есть. И в этом её несчастье! Разве может она так доверчиво ждать? Особенно когда сердце его колотится, кажется, везде, во всём теле, потому что он видит и понимает, что с ней…
Альбус и Поппи удалились. Никто из них не стал спорить с тем, что с тёмным заклятьем никто не справится лучше, чем он сам.
Снейп взял её руку.
- Холодно? – тихо спросил он.
- Как лёд в жилах… - всхлипнула она.
Снейп чувствовал её преданный взгляд, но не позволял себе на него отвлечься. Поддерживая заклятие Дамблдора, он склонился ещё ниже, следя за тоненькими ниточками яда, которые разбегались по мелким сосудам руки от главных, более заметных. Они пульсировали, силились прорваться дальше, донести отраву прямо до её сердца…
Времени оставалось только на самую безнадёжную, самую примитивную защиту.
Положив одну руку на всё ещё окровавленный лоб, а второй держа её за руку, Снейп начал читать заклинание, тихо, нараспев. Древние слова заклятья словно сами рождались из самой глубины его души.
Он ненавидел свой голос. Он ненавидел ощущение того, как звук его ширится и заполняет пространство вокруг. Такое случалось с ним раз или два в жизни, когда его вынуждали петь в присутствии других. И все тут же начинали на него глазеть. Поэтому он всегда предпочитал говорить словами и как можно тише, а уж никак не петь!
Но это было совсем другое дело. Эта была песня древнее самой жизни, это была мольба… Он оборвал себя прежде, чем даже мысленно произнёс слово «молитва».
И просто перестал думать. Позволил песне захватить себя полностью, расти в его груди, наполнять собой каждый его вздох.
Тихое, но всепоглощающее, отчаянное до того, что временами всё, кроме него преставало существовать, его единственное теперешнее бытие, его пение… внезапно подхватил ещё один голос!
Тоже тихий и хриплый, но женский.
Он метнулся взглядом к её глазам и увидел, что она следит за его губами, словно вспоминает что-то давно забытое, словно ждёт от него напоминания и тут же повторяет вслед за ним древние слова.
Тихие, сладкие как мёд. Искажённые болью, но всё равно сладкозвучно великолепные… Они звучали всё увереннее, наполняли её голос, сливались с его голосом, с ним самим, взмывали вверх и опускались, замирали, когда он останавливался, становились частью его самого. Той самой частью, что была потеряна давным-давно, а теперь встала на своё место, и он обрёл, наконец, цельность и полноту… Которые исчезли в никуда, едва пение прекратилось.
Снейп поспешно взглянул на руку Гермионы… О чёрт! Заклятие Альбуса перестало действовать!
Эта было его первой мыслью, потому что под прозрачной, фарфоровой кожей больше не проступали зелёные нити.
Но пальцы гнулись, рука под его рукой стала тёплой… И твёрдой! Когда это она успела накачать такие мускулы? Снейп бессмысленно попытался сообразить, а потом до него дошло…
Сработало!
Он снова взглянул ей в лицо. Глаза уже были наполовину прикрыты, а губы сложились в самодовольную улыбку. Словно ничего другого она и не ожидала! Словно снять проклятие одного из самых могущественных в истории тёмных магов было не сложнее, чем сказать «Фините инкантатем».
А это было гораздо, чёрт побери, сложнее! На Снейпа вдесятеро сильнее прежнего обрушились ярость и бессильное бешенство. Она сама в это влезла, сама рискнула собой! А потом преданно смотрела на него в ожидании спасения. Она всегда смотрит на него в ожидании спасения, в какую бы авантюру…
- Что произошло? – резко спросил он. – Во что ты вляпалась?
- Я не могу обсуждать это с вами! Но, уверяю вас…
- Что в следующий раз вы непременно взорвёте весь замок целиком? – спокойно продолжил он, чувствуя, что в висках всё так же бешено стучит кровь.
- Северус Снейп, или возьми себя в руки, или пошёл отсюда! – вмешалась Поппи, отдёргивая занавеску у кровати.
В руках у неё был поднос с инструментами и зельями, а брови хмурились в явном сочувствии.
- Тебе удалось задержать или… - Поппи изо всех сил старалась не допустить в голос ни тени надежды, но всё же добавила: - Или остановить?
- Яда больше нет, - коротко пояснил Снейп.
Поппи с огромным облегчением отступила назад. Вперёд вышел Альбус.
Снейп с опозданием ощутил, что мисс Грейнджер, сияя по-прежнему воспалёнными глазами, нежно гладит его руку. Не цепляется за него в поисках утешения, а сама его утешает!
Он выдернул руку и отодвинулся. И немедленно ощутил горечь утраты. Ему захотелось снова подойти поближе… И оттеснить от неё Альбуса!
Тот как склонился над её рукой… Потом выпрямился.
Глаза его встретились с глазами Снейпа и тут же снова опустились на гладкую, здоровую кожу.
Ни засохшая царапина, ни шрам, ничего не выдавало места только что излеченного змеиного укуса.
Ни единого знака того, что эту нежную кожу хоть что-то когда-то пятнало.
Молчание Дамблдора, который снова перевёл глаза на него, значило куда больше слов.
Снейп взглянул на потрясённую Поппи. Ей явно хотелось задать ему массу вопросов о способе исцеления. Вопросов, на которые у него не было ответов. Ни одного чёртова ответа…
Альбус откашлялся и начал:
- Мадам Помфри, думаю, теперь вы можете заняться её глазами. Они определённо доставляют ей неприятные ощущения!
- Да-да, конечно! – ответила Поппи и после паузы растерянно повторила: - Конечно…
Склонившись, она наколдовала увеличительное заклятие и осмотрела эти проклятые, воспалённые, красные глаза. Мисс Грейнджер лежала смирно, словно не она только что еле выжила после порции тёмной отравы. Или словно она этого совершенно не поняла.
Ему хотелось обнять её, нашептать в ухо что-нибудь успокаивающее… И, чёрт возьми, немедленно забрать её отсюда туда, где ей надлежит быть, к себе в подземелья!
Но пока она лежала здесь, глядя то прямо перед собой, то в стороны, то вниз, то вверх – в зависимости от движений Поппи. И только губы, нежность и теплоту которых он привык ощущать своими губами, только её стиснутые, вытянутые в ниточку губы выдавали, что ей сильно не по себе…
- Ну что ж! – сказала, наконец, Поппи с видимым облегчением.
Видимым, конечно, для того, кто её знал. А Северус после стольких лет знал её достаточно хорошо!
- Фактически ничего, кроме каменной пыли и мелких щепок, которые я легко уберу. Похоже, от взрыва у тебя лопнули сосуды в глазах, милая, но этому тоже можно помочь. Всё, моргай, если хочешь!
И она моргнула, несколько раз, с трудом. А потом опять широко открыла глаза.
- А вот теперь замри! – резко приказала Поппи.
И подняла перед её воспалёнными глазами кусок белой ткани, после чего забормотала заклинание, выписывая в воздухе палочкой замысловатый узор.
Мисс Грейнджер, не отрываясь, следила за её действиями, словно хотела на всякий случай всё запомнить, хотя не исключено, что так оно и было…
И вдруг дёрнулась, закрыла глаза, тихо пискнула от ужаса и снова открыла их пошире.
- Простите! Я нечаянно…
- Всё в порядке, милая! Это же рефлекс! - Поппи продемонстрировала ткань, покрытую теперь кровавыми брызгами. - Если из глаза выходит мусор, ты непроизвольно моргаешь.
Снейп потянулся за материей – ему хотелось рассмотреть, что же там было. Но Альбус ухватил её первым и аккуратно уложил в карман мантии.
- Отлично, дорогие мои! – Он одарил обеих волшебниц благосклонной улыбкой. – Северус! Я весьма впечатлён твоим целительством. Учитывая обстоятельства, результат мог быть куда более неблагоприятным!
- Большая потеря крови – это весьма неблагоприятно, могу вас заверить! – заметила Поппи, повернув вверх запястье не пострадавшей руки мисс Грейнджер.
Кожа на ней была так бледна, что вены ярко синели.
- Для начала… - Поппи взяла маленький флакон и достала пробку. – Гермиона, я промою тебе этим глаза, а потом завяжу их на двенадцать часов. Зелье будет взаимодействовать с твоими слезами, и уже через минуту-другую боль пройдёт. К утру большинство сосудов придёт в порядок, а глаза будут выглядеть почти нормально. Но, возможно, останется некоторая чувствительность к свету.
Снейп вырвал у неё из рук флакон.
- Этого ты ей не зальёшь! Я сварю свежее. Всего несколько минут, и ещё час на то, чтобы остыло…
- Северус Снейп! Ты сварил это лично шесть недель назад! А хранится оно не менее одиннадцати месяцев! И я его ещё не вскрывала! И я не собираюсь спокойно смотреть, как девочка…
- Женщина, - поправил Дамблдор.
- …мучается больше часа, потому что тебе надо чем-то себя занять! Тебе сейчас нечем заняться! Смирись с этим! Ты своё дело сделал, когда сварил для госпиталя годовой запас зелий, мазей и прочих снадобий, - закончила Поппи уже тоном ниже и поднесла флакон к глазам мисс Грейнджер.
- Открой, милая! Вот так, замечательно!
Взмах палочкой – и две струйки полупрозрачной, густой жидкости пролились в эти доверчивые глаза… И он увидел, как боль ушла из её тела, потому что она вся расслабилась и задышала медленнее.
- Моргни!
Она послушно повиновалась.
- А теперь я тебя перевяжу.
Поппи кинула суровый взгляд в его сторону.
- Северус! Поднос не трогать!
- Мне нужно…
- Что?
Он тут же оказался рядом с ней!
- Поговорить с профессором Дамблдором, - тихо ответила Гермиона. – Наедине…
Снейп тут же застыл и выпрямился.
- Что может быть проще!
- Почему бы тебе не заказать пока ужин для вас двоих? – жизнерадостно предложил Альбус.
- Прекрасная идея! Что бы такого заказать… Как насчёт укрепляющего бульона? Да, немного укрепляющего бульона! Укрепляющий бульон - как раз то, что нужно! – саркастически ответил Снейп.
- Ей бы нужно что-то посущественнее, - ворчливо заметила Поппи. – Если, конечно, она хочет побыстрее восстановить силы.
Снейп переглянулся со своей мисс Грейнджер и насладился взаимным пониманием.
- У моей жены свои взгляды на восстанавливающую диету для раненых, - вкрадчиво прошелестел он. – Кто я такой, чтобы от них отступать?
С этими словами он вышел из-за занавески и отправился к окну в самом дальнем углу, чтобы полюбоваться видом пустого квиддичного поля сквозь мглу туманного заката.
Больничное крыло было совершенно не защищено. Он не мог внятно сформулировать даже сам для себя, какой угрозы им надо опасаться. Ясно было одно: помещение высоко над землёй, кругом окна. Никакой надёжности и прочности!
Он не собирался покидать её, это само собой разумелось. Но как он может остаться с ней здесь на всю ночь? Что это скажет тем, кто упорно выслеживает его в поисках хоть малейшей слабости, любой, какой угодно?
И этот Дамблдор! Который послал её прямо навстречу опасности, туда, где взрывы, ужас, кровь… Снейп оглядел себя. Её кровь всё ещё была на нём.
Надо найти Поттера и Уизли, вот что надо сделать! Он найдёт их и выбьет из них ответы своей волшебной палочкой, если понадобится! И старшего Криви это тоже касается… Кстати, стало быть, есть и документальные свидетельства!
Впервые после того, как Снейп ощутил дрожь стен замка и услышал взрыв, на него снизошло спокойствие. Вернулся самоконтроль. Питаемый гневом, но всё же контроль!
Он пошёл поперёк зала к дверям, но тут же замер от неожиданности. Перед ним вырос Альбус.
- Успел! Хотел поговорить с тобой.
- Да уж! – усмехнулся Снейп. – Не представляю, о чём.
Альбус, будь проклята его чёрная душа, подмигнул.
- Мой дорогой Северус, мы должны кое-что обсудить! И, поскольку Гермиона останется здесь ещё на двенадцать часов, не поболтать ли нам у меня в кабинете?
- Нет, сэр.
Альбус вскинул брови в ответ на официальное обращение.
- Она, может, и останется здесь, но не одна.
Альбус испустил долгий вздох.
- А-а, понятно!
Северус сделал попытку его обойти.
- Но я должен спросить тебя, Северус. Если ты не возражаешь.
Как будто его возражения когда-то что-то значили!
- Мне и в самом деле нужно это знать! Когда ты на ней женился, на ком и на чём ты, по-твоему, женился?! Боюсь, я совершенно сбит с толку твоим отношением к ней.
- Послушайте, мудрый старец! Я ни черта не понимаю! Можно не тянуть?!
- Я предполагал, что ты согласился жениться на молодой женщине. Поскольку не мог себе представить, чтобы ты согласился на меньшее… Но ты, как видно, забыл, что до вашей свадьбы она уже была вполне взрослой, зрелой волшебницей и служила нашему благородному делу различными способами, о которых тебе знать не следует. И, хотя она стала твоей женой, это не отменяет её обязательств. Если я не ошибаюсь, она окончательно подтвердила свой статус, когда настояла на том, чтобы ты стал свидетелем её клятвы Ордену. И теперь, когда она в него официально входит, её обязанности стали ещё важнее и ответственнее. А теперь, будь добр, объясни мне, с какой стати ты должен быть в них посвящён? Или ты хочешь сказать, что она знает всё о твоей тайной деятельности?
- Нет, конечно! Но это совсем…
- Разницы никакой!
Альбус непоколебимо стоял перед ним и - наконец-то! - использовал свою власть напрямую, без всяких увёрток.
- Тебе всё понятно?
Ярость. Кипящая ярость…
- Всё понятно? – дожимал его Альбус.
- Да, - сумел выговорить Снейп. – А теперь прошу извинить, мне надо заказать обед!
Альбус расслабился, вернулся в образ доброго дедушки и потрепал его по плечу.
- Не забудь про вино! Оно пойдёт тебе на пользу!
- Вы меня, право, смущаете своей добротой!
Снейп резко вывернулся из-под заскорузлой, старческой руки и направился к столу Поппи, где взял клочок пергамента, нацарапал на нём заказ и отправил на кухню. Когда он отвернулся от камина, Альбуса в комнате уже не было, а занавески у кровати мисс Грейнджер были раздвинуты.
- Не тревожь её! – немедленно приказала Поппи. – А то выгоню!
И всё, что он смог себе позволить, это тихо подойти, задёрнуть взмахом руки занавески, встать рядом и посмотреть на неё… Она казалась такой маленькой на белых простынях. Так дико было видеть её на белом, а не на красном. Видеть, что волосы её жалко свалялись, а не победно торчат во все стороны. Видеть её глаза, прикрытые повязкой, только чуть-чуть белее её кожи…
Чем, будь оно всё проклято, она занимается?!
- Профессор?
Голос звучал вполне спокойно.
- Пожалуйста, – сказала она, как обычно, звонко и ясно, – подойдите поближе!
Он заставил себя двигаться как можно медленнее, чтобы настроиться на её лад. Спокойствием на спокойствие…
Она слепо пошарила вокруг, Снейп потянулся к ней, чтобы она его нашла. И, когда она крепко вцепилась в его руку, только тогда он позволил себе сжать её руку в ответ, чтобы удостовериться, что она и в самом деле жива и здорова, рядом с ним, под его защитой.
Напряжение слабой дрожью переливалось через кончики её пальцев прямо в него. Она поманила его другой рукой, он склонился ниже…
И снова ощутил её слепую, но крепкую хватку. Она нашла на ощупь его лицо, запустила пальцы в волосы, сгребла их, тянула к себе, пока губы их не сблизились, а тихие слова, почти вздохи, страстно и отчаянно не зазвучали прямо в ухо.
- Получилось! – с трудом выдыхала она. – Получилось!
И, поскольку он ничего не отвечал, добавила:
- Министерство! Мы его блокировали!
И улыбка – победная улыбка! – пролилась бальзамом на его израненную, усталую душу. Что бы там с ней не стряслось, она была в состоянии насладиться триумфом над министерскими ублюдками. И над Люциусом.
Снейп не сопротивлялся, когда она обхватила его лицо руками. Их губы сближались, пока не соприкоснулись. А потом… Потом сердце его взлетело и снова вернулось в грудь, спокойно и мирно, словно он напитал себя её радостью. И разделил её счастье с ней, пусть только сейчас, пусть только на краткий миг покоя среди вечных угроз.
Она снова зашептала ему в ухо:
- Пожалуйста…
Она молила его. Она его молила!
- Забери меня домой! Я достаточно здорова! Я смогу, я знаю, что смогу! Я быстрее поправлюсь у нас! Я быстрее поправлюсь в нашей постели! Пожалуйста!
И что он мог сделать? Только зарыться лицом в её волосы, вдохнуть запах дыма и крови, ощутить, как она жмётся к нему… Что ещё он мог сделать, как не пообещать забрать её к себе? Если и без того ни о чём другом больше не думал… Только домой, к ним домой, где она будет в безопасности, где он сможет обнять её, утешить… И, чёрт бы её побрал, простить её, наконец, за всё, что она натворила! Потому что теперь она с ним и там, где ей надлежит быть.
Её дрожащее тело облегчённо растаяло в его руках.
- Спасибо тебе! Спасибо!
Вообще-то, он так ничего не сказал, но она как-то поняла.
Снейп попытался подсунуть руки ей под спину, но Гермиона не дала.
- Нет, я же сказала, я смогу! Я пойду сама, если ты мне поможешь. А если ты будешь меня нести на руках, нас не выпустят!
- Пусть попробуют!
Она хихикнула! Будь он проклят, она хихикнула!
- Но всё мне лучше для наглядности уйти отсюда своими ногами!
- Я не позволю тебе шляться по замку окровавленной, слепой…
- Ну, конечно, нет! Мы пройдём через камин.
Гермиона села. Снейп уже приготовился ловить её, но она только опёрлась рукой на его руку.
- Идём! Мне не так уж плохо! – сказала она дрожащим от напряжения голосом.
Поднявшись на ноги и только чуть заметно качнувшись, Гермиона сделала первый, осторожный шаг. Снейп тоже медленно двинулся вперёд, держась рядом.
Они прошли так примерно половину зала, когда из кладовки выскочила Поппи с новым подносом Мерлин знает каких снадобий и замерла на месте.
- Северус! Ты что вообще творишь?! Немедленно верни девочку в постель, пока я…
- Я хочу в свою собственную постель! – безапелляционно заявила мисс Грейнджер. – А утром я вернусь на перевязку. Если вас это устроит, конечно.
Но тон её ясно говорил: и даже если не устроит!
- Северус, ты же не позволишь ей…
- Она ведь взрослая волшебница, Поппи! Она вправе делать всё, что ей захочется, - ехидно ответил Снейп.
С тем они и подошли к камину. Он сунул ей в руку летучий порох, взял горсть сам и сказал:
- На счёт три!
А на четыре - если бы им пришло в голову продолжить счёт - они уже прибыли на место, вышли из камина в свою комнату… И она упала в его объятия.
Глава 51. ИМЕНА
Ломтик цыплёнка тепло и влажно лёг на язык. Гермиона слегка прикусила его и забрала в рот.
Вместе с его пальцами.
Даже вся в бинтах, с завязанными по самым основательным соображениям глазами, она слышала то, чего не могла видеть - как он тихо, с дрожью втягивает в себя воздух. Она слизала подливку с розмарином с его пальцев, наслаждаясь вкусом… И только потом отпустила их, вернув ему способность ровно дышать.
- Очень питательный бульон, - заметила она. – Такой густой, что и ложка не нужна.
- Кошмарная девчонка, - пробормотал он.
На лоб легла его рука и в очередной раз убрала ей волосы с лица.
- Скажи спасибо, что я не заставил тебя четыре дня питаться одним бульоном!
Гермионе очень хотелось увидеть профессора, чтобы понять, откуда в его голосе такое напряжение. Он беспокоится за неё или сердится? Беспокойство она могла устранить совсем легко, просто чудесно легко! Но гнев…
- Я хотела определить цвет магии, - призналась она, вздохнув.
- То есть? – сухо уточнил он.
- Змеи двигались, атаковали. Я хотела понять, что это за магия. И попросила Колина сделать снимки.
- Ты в своём уме?
Гнев. Определённо гнев…
- Я держалась на расстоянии. Я думала, будет как раньше. Вы же помните, они только шипели.
- Поэтому ты взяла с собой ещё одного магглорожденного, чтобы подставить и его тоже?
- Он был очень осторожен! – гладко соврала она. – И потом, откуда я могла знать, что змея может полететь по воздуху прямо ко мне?
Гермиона услышала, как он скрежещет зубами и задрожала. Но ведь она действительно вела себя осторожно! И сказала ему ровно столько, сколько было можно. И так, словно ничего больше за этим не стояло. Но, в конце концов, у неё было немалое преимущество: сейчас он не мог заглянуть ей в глаза и узнать, сколько ещё она скрывает.
- Мне жаль, что я уничтожила такую кровать, - сказала она после долгого молчания. – Но это была самозащита. Когда она атаковала, я… Я потеряла контроль.
И последний крестраж взорвался! Что за лицо было у Дамблдора, когда она ему это сказала… Директор был в замешательстве! В полном замешательстве. И совершенно очевидно был готов накричать на неё.
Но почему? Она нашла последний крестраж, она уничтожила последний крестраж - и всё в итоге обошлось одной головной болью и резью в глазах. Она была уверена, что всё сделала хорошо! И выражение на лице директора должно было стать венцом всему…
- Профессор? Вы сердитесь?
- Сержусь? С чего бы? Ведь ты всего лишь чуть не убила себя и не взорвала замок! Как ты вообще до такого додумалась?
Он взял её за подбородок и сунул в открытый рот ещё кусочек мяса.
- Теперь моя очередь!
Гермиона поискала рядом тарелку, нащупала на ней вроде бы куриную ножку и сунула её туда, где предположительно находился его рот.
Он перехватил её запястье. И целую секунду она не могла понять, собирается ли Снейп взять у неё из рук еду или оттолкнуть её.
Но потом направление определилось, и послышался хруст укуса. А потом ещё раз. А потом он вынул косточку у неё из пальцев и провёл языком по ладони, ловя капельки ароматного масла, приставшие к её коже.
И внутри у неё возникло непреодолимое желание, и заполнило её всю, словно обжигающая жидкость, желание сильнее страсти, опаснее гнева и ярости… Желание что-то сказать.
Слова сорвались с её губ, не слушая возражений ума, её предположительно большого ума, который уже вовсю напоминал, что сначала надо бы подумать, а потом говорить…
- Давайте стареть вместе!
Гермиона почувствовала, как он застыл, уткнувшись носом ей в ладонь. Дыхание его восхитительно щекотало влажную кожу.
Снейп отстранился, но она не сдалась и цеплялась за него, пока снова не нашла его руку и не прижала к себе.
- Давайте состаримся вместе, профессор! Пожалуйста!
Он вырвался и презрительно хмыкнул.
- Я давно состарился.
- Лжёте!
- Значит, я старый лжец.
Настал её черёд презрительно хмыкать.
- Настоящий слизеринский профессор зельеварения, не задумываясь, пообещал бы мне, что счастлив состариться рядом со мной.
- Ты просто нахалка.
- А вы просто пуффендуец.
- Ты переходишь границы! – прорычал он.
И, поскольку Снейп угрожающе склонился над ней, Гермиона обвила ему руками шею. И тянула к себе, пока их лица не сблизились.
- Давайте стареть вместе? – снова прошептала она.
И не огорчилась, когда он поцеловал её, вместо того, чтобы ответить словами, которых она так ждала. Не почувствовала, что задета тем, что он даже не попытался притвориться. Ведь это был не её день рождения, в конце концов, и Снейп – не любитель притворяться без нужды… Поэтому она просто насладилась прикосновением его губ к своим, прикосновением отчаянно нежным… Она ощутила его боль и отчаяние глубоко внутри себя и поняла, что виной тому сказанные ею слова. И, теперь, чтобы не довести себя до слёз, нужно было срочно сказать какие-нибудь другие… Так она и сделала. И прошептала ему прямо в губы:
- Возьми меня!
И его боль вспыхнула пламенем, которое она тоже разделила с ним, потому что в ней тут же загорелось ответное желание.
Но он решительно опёрся обеими руками о кровать, вырвался и выпрямился.
- Ты слышала, что сказала Поппи. Голова чуть приподнята, тело в полном покое. Ни потрясений, ни напряжений. И так до утра.
- Я буду лежать тихо и не шевелиться. А ты будешь всё делать нежно и… - Она почти выдохнула последнее слово и задрожала от одного этого звука: - …медленно…
И сразу почувствовала, как напряглось его тело. И голос.
- Мисс Грейнджер, жена, которая тихо лежит и не шевелится, - это проклятие многих браков, а вовсе не предложение, которое жаждет услышать мужчина.
Гермиона почувствовала, что щёки у неё загорелись. Об этом она и не подумала!
- А теперь скажи мне, - прибавил он внезапно охрипшим голосом, - как тебе удалось заставить его зазвучать так откровенно соблазнительно?
Он провёл губами по её шее, и по спине вниз побежали сладкие мурашки.
- Потому что…
Он перехватил губами её губы. А потом все мысли и все слова куда-то делись. Потому что он сказал:
- Не говори! Не думай! Не двигайся!
Так она и сделала.
Потому что иначе не могла.
Потому что его губы превратили тело в жидкий огонь, пока искали на нём всё новые и новые сладкие местечки. Потому что внутри словно раскручивалась тугая спираль… Никаких потрясений? Никакого напряжения? Она вся сотрясалась! Но её это нисколько не беспокоило, потому что она хотела ещё, хотела больше, хотела его…
И как только она поняла, что сейчас заплачет от желания и умрёт, если он его не удовлетворит, он устроился у неё между ног и коснулся её там…
Коснулся языком.
Дразнил, завораживал, мучил её там...
Пока она не выгнулась на постели и не закричала в слезах, которые сочились сквозь повязки и заливали лицо. И она могла лишь слепо искать его, пока не ощутила, как он поднимается от её ног и устраивается там снова. И теперь это был тяжёлый жар, который входил в неё так медленно, так осторожно, так бережно и аккуратно, так восхитительно, что лучше и не надо… И она двигалась тоже, она просто не могла не двигаться ему навстречу! Но он прижимал руками её бёдра к постели, не позволяя ей шевелиться. Она была жертвой его медленной пытки…
И когда пытка стала уже невыносимой, когда она почувствовала, что не выдержит и расколется под ней, он отступил назад и навис над ней, готовясь к новому, уже иному чувственному вторжению. Исходившая от него страсть охватила её целиком. Это не была жажда разрядки, лихорадочное желание. Их объединило нечто более глубокое, неопределимое и неистовое.