БХАГАВАДГИТА
в переводе А.Каменской
(книга из библиотеки семьи Рерихов)
Источник Высшей Мудрости
В долгих странствиях Е.И.Рерих, когда она вместе с мужем и сыном искала в тибетских монастырях и ашрамах Индии начало единого арийского знания нашей расы, в ее походной сумке лежали неизменно две книги – Евангелие и Бхагавадгита в русском переводе А.А.Каменской.
«Божественная» или «Господня песня» – так переводится словосочетание «Бхагавадгита» – для индуса то же, что Евангелие для христианина. К этой, сравнительно небольшой поэме, входящей в многотомный эпос «Махабхарата», обращаются как к вечному источнику мудрости все философские и религиозные школы Индии. Считается, что человек, постигший дух Гиты, знает сущность Вед и Упанишад – древнейших священных текстов человечества. Но влияние поэмы давно перешагнуло границы Индии, а также рамки профессиональных интересов западных востоковедов. Впервые опубликованная в Европе на английском языке в 1775 году, книга новизной, глубиной и красотой своих идей вызвала восхищение таких титанов, как Гегель и Гете. Сильное влияние «Божественной песни» испытал Шопенгауэр. Цитаты из Гиты нередко встречаются в «Круге чтения» Л.Н.Толстого.
Сегодня поднимается новая волна интереса к этой великой книге, на сей раз у массового читателя. Несколько тысяч экземпляров Гиты в переводе Б.Л.Смирнова ушли, как вода в песок. 250-тысячный тираж, подготовленный для русского читателя обществом «Сознание Кришны», тоже разошелся быстро. И наша публикация «Божественной песни» в переводе А.А.Каменской ориентирована не на специалистов, а вызвана именно запросами тех, кого в Судные времена не удовлетворяет ни философская шлифовка рассудка, ни догматические призывы к покаянию, но кому хочется «дойти до сути».
Такого читателя Гита подкупает не только глубиной, но и свежестью, неподдельностью, огромной уравновешенностью. Поэма зовет к вершинам богопознания и в то же время не отрывает от земного служения. Созерцание Бога, отрешенность от всяких плодов дел, в том числе плодов божественных, соседствует в Гите с апологией действия, без которого всякая жизнь невозможна.
С этой точки зрения показательны уже первые главы поэмы. На Курукшетра поле чести, долга и закона князю Арджуне предстоит сразиться с вражеским войском, где многие ратники – его дальние и ближние родственники. Арджуна в смятении, человек высоконравственный, он не хочет участвовать в братоубийстве, он готов скорее умереть сам, чем поднять руку на ближнего.
– Что делать, Кришна, помоги, объясни! – в отчаянии обращается он к другу-Богу.
И тогда Тот, вставший между двумя приготовившимися к битве ратями, с загадочной полуулыбкой говорит сначала какие-то малопонятные, а потом очень убедительные слова. Человек не может быть убитым другим человеком, как и убить человека, потому что человек не есть тело. Сразить можно тело, но душа бессмертна. И души тех, кто честно выполняет свой воинский долг, кто мужественно сражается за справедливое дело, не пятнаются кровью сраженных, но идут в Девачан (рай). И, наоборот, те, кто уклоняется от выполнения долга, кто проявляет малодушие и трусость, или воюет с неправедными целями, души тех отправляются в адские области. Поэтому «для воина нет ничего более желанного, чем праведная война», – утверждает Гита. «И счастливы те воины, которым на долю выпадает такое сражение, подобно нежданно отверстым вратам в Небеса».
Но, конечно, Гита прежде всего – книга о нашем внутреннем сражении, о духовном Пути. Прекраснолицый, с синеватым оттенком кожи Бог – лишь Аватара (воплощение) бесконечной силы, которая разлита в камнях, растениях, животных, людях, которая управляет всем проявленным миром и уходит корнями в запредельное То. Сила эта бессознательна и невыносима для лицезрения во всей ее полноте. Даже частичное осознание ее требует огромных усилий. «Из тысячи смертных только один стремится ко Мне, – говорит Кришна. – Из тысячи стремящихся только один достигает Меня». Кого-то такая арифметика может ввести в уныние. Других, подобных Арджуне, она вдохновляет преодолеть путы неведенья.
Впрочем, будем справедливы. Если с той поры, когда писалась Гита, и до самого последнего времени, вопросы смысла Бытия, поиск Бога занимали, действительно, лишь немногих мудрецов, то сегодня, в Судные времена, к Богопознанию обратились многие.
Бхагавадгита – книга о Космосе, о месте в нем человека и о цели человеческого бытия. Еще это трактат о йоге и санкхье, т.е. о беспредельном стремлении человека к Богу и о непрерывной работе мысли на таком Пути. Религиозные системы акцентируют внимание, как правило, на йоге – преданном устремлении к Господу и выполнении всех его заповедей. Наука, наоборот, отвергает слепую веру души, но форсируя работу мысли, недооценивает важнейшую составляющую разума – сферу эмоций. Пафос Бхагавадгиты – в обуздании и совершенствовании Манаса, как вместилища интеллекта и чувств одновременно. Иногда Манасом в ней называется сердце – средоточие ума и чувств. Сравним в этой связи высказывания старцев «Добротолюбия» о необходимости «опустить» ум в сердце.
Призыв Гиты к равновесной, гармоничной работе ума и сердца вырастает сегодня в задачу первостепенной важности. Ведь европейская, да и в значительной степени русская мысль либо топчется в путах интеллекта, либо, выпрягаясь из-под его власти, попадает в ловушки дурной мистики. А религиозное сознание, судорожно цепляясь за догмы и отвергая всякое «умствование», не может ответить на вызовы времени.
На Западе Бхагавадгита издавалась множество раз. Не однажды она публиковалась и в России. Кстати, первый русский перевод А.Петрова появился в 1778 г., спустя три года после первого английского издания Гиты, подготовленного Вилькинсом (и переведенный с него). Затем выходит еще несколько русских публикаций Гиты, представляющих собой тоже не переводы с оригинала – санскрита, но с европейских языков. И, наконец, сравнительно недавно появляется философская серия «Махабхараты», и среди нее Бхагавадгита, переведенная с санскрита академиком АН Туркмении Б.Л.Смирновым. Научный подвиг Смирнова неоценим. Помимо тщательно выполненного литературного и подстрочного перевода, обширного справочного материала и толкового словаря, его Гита содержит поистине ювелирный комментарий. Может быть, самое ценное в комментариях Б.Л.Смирнова – многогранность подходов в трактовке трудных мест. Приводятся и сопоставляются трактовки европейских и индийских исследователей Гиты: Томсона, Гарбе, Шлегеля, Шанкарачарьи, так что читатель, изучая эти подходы, может выработать свой собственный.
Упоминавшийся выше русский перевод Бхагавадгиты, изданный обществом «Сознание Кришны», сделан с английского, подготовленного одним из религиозных учителей Индии Свами Прабхупадой. Характер перевода, в особенности комментарии к нему, а они примерно в десять раз по объему превышают текст «Божественной песни», не оставляет сомнений в целях данного издания – учредить в западном мире культ Кришны и вместе с тем культ перевода Прабхупады, который (цитирую предисловие) отныне «необходимо становится единственным, представляющим это великое произведение в верном свете». Несмотря на такую категоричность, «Бхагавадгита как она есть» в трактовке Прабхупады дает возможность русскому читателю обогатить свое понимание великого памятника еще и потому, что содержит санскритский текст в русской транслитерации, а также русско-санскритский словарь.
Предлагаемый нами перевод Бхагавадгиты, по мнению такого знатока вариантов Гиты, как Б.Л.Смирнов, сделан А.А.Каменской в соавторстве с Манциарли в первой декаде текущего столетия. Смирнов более чем сдержан в оценке труда переводчиков: «по существу это – перевод перевода А.Безант, который далеко не безошибочен». Тем не менее, сличая тексты переводов самого Смирнова, Прабхупады и Каменской, рискнем высказаться о работе последней куда более благожелательно. Гита Каменской производит сильное впечатление и по своим литературным достоинствам, и по глубине проникновения в дух первоисточника. Что же касается ошибок, точнее, ограниченности в передаче пиршества мысли оригинала, то они неизбежны при любой квалификации переводчика. Сам Кришна, когда его просили воспроизвести вторично мысли «Божественной песни», сказал, что не может это сделать, потому что пропел Гиту в особом состоянии.
Порой разночтения переводчиков поражают. Вот один из примеров – шлока 66 второй главы.
СМИРНОВ. «Нет разума для несобранного и нет для несобранного творческой мысли; для не имеющего творческой мысли нет мира, а для не имеющего мира – откуда быть счастью?».
ПРАБХУПАДА. «Кто не связан со Всевышним (в сознании Кришны), не может иметь ни трансцендентального разума, ни устойчивого ума, без которых немыслим мир. А без мира возможно ли счастье?».
КАМЕНСКАЯ. «Нет Чистого Разума для невладеющего собой, и нет для него медитации; без медитации нет мира, а без мира возможно ли счастье?».
Но не следует на основании этих разночтений обвинять переводчиков в незнании или непонимании первоисточника. «Язык богов» – санскрит – слишком объемен и многозначен, для многих его терминов в европейских языках просто нет эквивалентов. Таково и слово «бхавана», которое Смирнов переводит как «творческая мысль», Прабхупада – как «устойчивый ум», а Каменская – как «медитация». Каждое из этих определений лишь приблизительно передает ту ступень работы ума, которая следует за изучением шрути – священных писаний, за самостоятельным размышлением над ними – как САМОРЕАЛИЗАЦИЯ УМА. Что может объяснить европейцу сочетание этих слов? Кстати, Гита не одобряет слишком усердных филологических исследований священных текстов – за деревьями можно не увидеть леса, за буквой – духа. Какая свобода!
В нашем издании мы сохранили в некоторых случаях орфографию А.А.Каменской, например, «Санкхия», вместо современного «санкхья», в других случаях внесли изменения (Хари – вместо устарелого Гари) и т.д. Смысловые исправления единичны, они внесены при тщательном сличении с первоисточником, а также с переводами Смирнова и Прабхупады и заключены в квадратные скобки.
Юрий Ключников
Предисловие
Бхагавад-Гита (Песнь Господня) есть часть великой поэмы «Махабхарата», повесть, о Великой Войне. В ней излагается история славного рода потомков могущественного царя Бхарата сына Душианта и Сакунталы, история, которая поэтически рассказана в знаменитой драме Калидасы. Бхарата[1] означает потомков Бхарата, «маха» означает «великая». Настоящее заглавие книги таким образом гласит: «Великая повесть о потомках Бхарата». Один из этих потомков был царь-подвижник – Куру. Он занимался аскетическими упражнениями в поле, названном по его имени Курукшетра. т.е. поле Куру. На этом поле и произошла знаменитая битва. Царь Куру имел трех братьев: слепого царя Дхритараштру, сыны которого сражались вместе с неправой стороной во время Великой Войны; Панду, отца пяти царевичей, сражавшихся за правую сторону; и Видуру, мудрого и справедливого человека, занимавшего высокое положение в царстве. История жизни и деяний этих потомков Бхарата изложена в 18 книгах (Parvans), составляющих содержание знаменитой индусской поэмы. Каждая Парва относится к особому периоду Великой Войны и носит свое собственное название.
Махабхарата была составлена великим индусским мудрецом Krishna Dvaipayana Veda Vyasa, который привел в порядок Веды и благодаря этому был назван «Veda Vyasa» (собравший Веды).
Поэма относится к историческому периоду за 5000 лет до Р. Х., к моменту, который непосредственно предшествовал новому циклу Кали Юга (черный цикл)[2].
В виду важности и опасности исторического перелома сам Господь воплотился на земле в лице Аватара Шри Кришна[3], и с Ним воплотилось много выдающихся людей, желавших помочь миру. Среди них особенно замечательны Арджуна, бывший в предыдущем воплощении Риши Нара[4], герой великих подвигов Бхишма и четыре сына Индры[5]: Юдиштхира, Бхима и близнецы Накула и Сахадева.
Та книга Махабхараты, которая заключает в себе эпизод Бхагавад-Гиты, называется «Bhishma Parvan» (книга Бхишмы), т.к. здесь повествуется о подвигах и мученической смерти индусского героя Бхишмы. Она начинается с приходом мудреца Виаса к слепому царю Дхритараштре, которому он предлагает вернуть зрение, чтобы царь мог следить за перипетиями готовящегося сражения на поле Курукшетра. Царь отказывается видеть братоубийственное столкновение своих детей и племянников. Тогда мудрец дарует ясновидение приближенному царя Санджае[6], который и рассказывает своему государю о ходе сражения, в котором участвуют все богатыри и герои Индии. Сам Кришна выезжает на поле сражения со своим любимым учеником Арджуной, принадлежащим к касте Кшатрия (воинов), и потому обязанным сражаться. Но перед самым боем Арджуна видит в первых рядах вражеского войска своих близких и родных; его охватывает ужас и скорбь, он роняет оружие и отказывается сражаться. Тогда Кришна призывает его к долгу, к его дхарме Кшатрия, ободряет его и готовит ту речь, которая называется «Бхагавад-Гита». Она состоит из 18 глав, в которых Кришна развивает идею долга и раскрывает значение духовного подвига.
Вот что говорит А[нни] Б[езант] в своем предисловии к Б[хагавадгите]: «Среди бесценных учений, рассыпанных в великой индусской поэме "Махабхарата", нет более редкого и драгоценного, чем "Песня Господня". С тех пор, как она слетела с божественных уст Шри Кришны на поле сражения и утолила скорбь его ученика и друга, она укрепила и утешила много измученных и усталых душ. Ее цель – поднять того, кто ищет духовного пути, с низших ступеней на высшие ступени отречения, где умирают желания и где Йог[7] пребывает в тихом и непрерывном созерцании в то время, как его тело и ум деятельно заняты исполнением долга. Центральный урок Б.-Г. заключается в том, что духовный человек может не быть отшельником, а единение с Божественной Жизнью может совершиться и продолжаться среди мирской деятельности, так как препятствия к слиянию лежат не вне нас, а в нас самих.
Это Писание посвящено Йоге; Йога же буквально означает слияние, гармонию с божественным законом путем покорения всех своих низших сил. Для достижения этого нужно обрести равновесие, чтобы "я" в слиянии с Я ("я" означает здесь низший центр человека, а Я – высший его центр; кроме того, есть вселенское, Мировое Я, с которым йог стремится слить свое Высшее Я) не переставало пребывать спокойным, несмотря на чередование радости и горя, влечения и отвращения, несмотря на влияние тех "пар противоположностей", тех полюсов, между которыми колеблется жизнь не пришедшей в равновесие души. Поэтому основная нота Б.-Г. есть равновесие, приведение в гармонию всех свойств человека до тех пор, пока они не начнут вибрировать в полном созвучии с Мировым Я. Такова задача ученика. (Ученик (чела) – человек, вступивший на путь подвижничества и ставший учеником Гуру, Учителя Мудрости). Он должен научиться не увлекаться привлекательным и не отвращаться от отталкивающего, а видеть в том и другом проявление Единого, чтобы то и другое являлось ценным уроком, а не оковами, держащими его в плену. Среди вихря жизни должен он найти покой у Господа Мира, (The Lord of Peace), исполняя возможно совершеннее каждую свою обязанность, и не ради плодов своей деятельности, а ради выполнения долга. Его сердце – алтарь, его любовь к Господу – пламя, которое горит на алтаре; все его действия, физические и душевные – жертвоприношения на этом алтаре; раз принесенные, они более не должны заботить его.
Как бы для того, чтобы придать больше яркости уроку, он был дан на поле сражения. (Песнь начинается словами: "На поле Дхармы, на святом поле Куру"... Слово Дхарма знаменательно). Царевич – воин Арджуна должен был сразиться за права своего брата, уничтожив того, кто захватил его престол и угнетал страну; его долг принца и воина – бороться за освобождение своего народа и за восстановление порядка и мира. Как бы для усугубления положения, любимые товарищи и друзья стояли на той и другой стороне, надрывая сердце Арджуны мукой и сомнениями. Мог ли он убить тех, кого любил и почитал, и пренебречь узами родства? Нарушить семейное начало – грех, но и оставить народ под игом угнетателя – также грех. В чем же состоит его долг? Справедливость должна быть соблюдена, иначе будет попран закон; но может ли убийство быть безгрешным? Ответом служит главный смысл книги: не имей личного интереса в событии; совершай долг, указанный твоим положением в жизни; пойми, что Ишвара (Бог, Логос нашей солнечной системы), который одновременно и Господь, и Закон, руководит великой эволюцией, которая закончится в блаженстве и мире; любовью достигни слияния с Ним, а затем исполняй все свои обязанности как долг, сражаясь без страсти или желания, без гнева или ненависти; такая деятельность не кует для тебя никаких оков; единение осуществляется, и душа остается свободной.
Таково очевидное учение этой Священной книги. Но так как все деяния Аватара символичны, мы должны перейти с внешних планов на внутренние и понять, что Курукшетра есть поле сражения Души, а сыны Дхритараштры – ее враги на пути восхождения: Арджуна – борющаяся душа ученика, Шри-Кришна – Логос души. Таким образом, учение, данное на древнем Курукшетре, обращается в руководство для всех времен и учит стремящуюся душу шествовать по крутому и тернистому пути, который ведет к миру. Всем таким душам на Востоке и на Западе дается этот божественный урок, ибо путь един, сколько бы наименований ему ни давать, и все души ищут единой цели, хотя не все еще понимают свое единство...».
[ А. КАМЕНСКАЯ ]
БХАГАВАД – ГИТА
Здесь Благословенного Господа Песнь начинается
Беседа первая
Дритараштра[8] сказал:
1. На поле Дхармы, на святом поле Куру[9], собравшиеся вместе горели жаждой сразиться; что же сделали мои люди и сыны Панду, о Санджая[10]?
Санджая сказал:
2. Узрев выстроившуюся рать Пандавов, Раджа Дюриодхана[11] подошел к своему гуру Дроне[12] и сказал:
3. «Смотри, о Учитель, какое могучее войско сынов Панду выстроил сын Драупади, твой мудрый ученик.
4. Это богатыри, могущественные стрелки, Бхиме[13] и Арджуне, равные в бою: Юдхана, Вирата и Драупада, правящий большой колесницей;
5. Дриштакету, Чекитена и храбрый раджа Каши; Пуруджит и Кунтибходжа и Шайбия, бык[14] среди людей:
6. Сильный Юдхаманью, бесстрашный Уттамоджа; [сын] Саубходры и [сыновья] Драупады, все на великих колесницах.
7. Знай же наших вождей, о лучший из дваждырожденных[15], предводителей моего войска; узнай их имена:
8. Ты, Господь, и Бхишма[16], и победоносные Карна и Крипа, а также Ашватхама, Кикарна и сын Саумадатти;
9. И много других героев, жертвующих жизнью Меня ради, разнообразно вооруженные, все опытные бойцы.
10. Недостаточной кажется наша ратная сила, хотя и предводительствует ею Бхишма, и безграничной мнится их сила, хотя и состоит она под предводительством Бхишмы.
11. Пусть же все, стоящие в рядах войск, и вы, главари, пусть все охраняют Бхишму».
12. Чтобы ободрить его, старший Куру, славный из Бхишма, затрубил в свою раковину[17], звучащую наподобие львиного рева.
13. Сразу в ответ загремели раковины и литавры, барабаны и рога, и гром от них был страшный.
14. Тогда, стоя на своей большой колеснице, запряженной белыми конями, Мадхава[18] и сын Панду[19] также затрубили в свои божественные раковины.
15. Хришикеша[20] затрубил в Панчеджанию[21] и Дханаджая[22] в Девадатту[23], а страшный в подвигах Врикадера[24] затрубил в своей волчьей пасти в подобный рог.
16. Царь Юдиштхира, сын Кунти, трубил в Анантавиджаю, Накула в Сухошу, а Сахадева – в Манипушпаку[25].
17. И царь Каши[26], великий стрелок, и Шикханди, могучий воин на колеснице, и непобедимые Дриштадиюмна, Вирата и Сетьяки;
18. И Друпеда, и сыны его, и Саубхадра, мощно вооруженный, все со всех сторон трубили в свои раковины, о Господь земли!
19. Этот страшный рев потряс сердца сынов Дритараштры, громом наполняя землю и небо.
20. Тогда, увидев выстроившихся в бой и готовых к сражению сынов Дритараштры, сын Панду, на знамени которого обезьяна, поднял свой лук,
21. И промолвил: о Владыка земли! Обратившись к Хришикеше,
Арджуна сказал:
«Среди двух войск останови мою колесницу, о Неизменный[27];
22. Чтобы я мог видеть стоящих здесь, алчущих сражения ратников, с которыми я должен сразиться в этой вспыхнувшей войне;
23. Я вижу собравшихся здесь, готовых к сраженью, горящих желанием удовлетворить лукавого сына Дритараштра».
Санджая сказал:
24. Услыхав эти слова Арджуны, о Бхарата[28], Хришикеша остановил превосходнейшую из колесниц посреди двух войск,
25. И, указывая на Бхишму, Дрону и всех правителей земли, сказал: «О, Партха[29], смотри на этих собравшихся вместе Куру!».
26. Тогда Партха увидел стоящих друг против друга отцов и дедов, учителей, дядей, двоюродных братьев, сынов и внуков и товарищей,
27. Тестей и благотворителей в обеих ратях. При виде всех этих выстроившихся близких, Каунтея[30],
Охваченный глубокой жалостью, со скорбью промолвил:
Арджуна сказал:
28. О Кришна, при виде моих родных, выстроившихся в бой и налитых жаждой сражения,
29. Ноги мои подкашиваются, и гортань моя высыхает, мое тело дрожит, и волосы поднимаются дыбом,
30. Гандива[31] выпадает из моих рук, и вся кожа моя пылает; не в силах я стоять, и мутится разум мой.
31. И вижу я зловещие предзнаменования, о Кешава![32] И не предвижу никакого добра от этой братоубийственной войны.
32. Не желаю я победы, о Кришна, ни царства, ни наслаждений; к чему нам царство, о Говинда[33]; к чему наслаждение или сама жизнь?
33. Те, ради которых мы желаем царства и утех, стоят здесь, готовые к сражению, отрекшиеся от жизни и от богатства –
34. Учителя, отцы, сыновья, также и деды, братья матерей, тести, внуки, шурины и другие родственники.
35. Не хочу я убивать их, хотя бы и самому пришлось быть убитым, о Мадхусудана[34], не хочу, даже если б это дало власть над тремя мирами; как же решиться мне на это ради земной власти?
36. Какое может быть для нас удовлетворение в убийстве этих сынов Дритараштры, о Джанардана[35]? Большой грех совершим мы, убив этих мятежников.
37. Не должны мы убивать сынов Дритараштры, наших родичей; убив своих родных, как сможем мы быть счастливыми, о Медхева?
38. Если в увлечении страстью ум их не видит зла в разрушении семейного начала и не видит преступления во вражде к друзьям,
39. Почему же нам, видящим зло в таком разрушении, не понять и не отвернуться от такого греха, о Джанардана?
40. С уничтожением рода погибают незапамятные родовые обычаи; с разрушением Дхармы[36] беззаконие овладевает всем родом;
41. С воцарением беззакония, о Кришна, слабеют жены рода; от ослабления жен, о Варшнея[37], возникает смешение каст;
42. Смешение же это готовит ад убийцам рода и самому роду; ибо предки их изнемогают от недостатка приношения риса и воды.
43. Грехом этих убийц, совершивших смешение каст, уничтожается древняя родовая и кастовая дхарма.
44. Люди же, утерявшие родовую дхарму, вечно пребывают в аду, о Джанардана! Так слушали мы.
45. Увы! Из желания владеть царством мы готовы совершить великий грех, мы готовы убить своих восставших родичей.
46. Если бы меня, безоружного, несопротивляющегося, вооруженные сыны Дритараштры убили в бою, мне было бы легче.
Санджая сказал:
47. Промолвив это на поле битвы, Арджуна опустился на сидение колесницы, охваченный скорбью, он бросил лук и стрелы.
Так гласит первая беседа, именуемая:
ОТЧАЯНИЕ АРДЖУНЫ
Беседа вторая
Санджая сказал:
1. Ему, охваченному жалостью, с глазами, полными слез, повергнутому в отчаяние, Мадхусудана молвил:
Благословенный сказал:
2. Откуда напало на тебя в минуту опасности это позорное, недостойное Арийца отчаяние, закрывающее небо и не ведущее к славе, о Арджуна?
3. Не поддавайся слабости, о Партха! Она не для тебя. Стряхнув презренное малодушие, воспрянь, Парантапа. (Побеждающий врагов).
Арджуна сказал:
4. О Мадхусудана, как я направлю стрелы на Бхишму и Дрону, на тех, которые достойны глубокого почитания, о победитель врагов?
5. Воистину, лучше питаться в этом мире подаянием, как нищий, чем убивать этих славных великих Гуру[38]. Убив этих воистину благожелательных Гуру, я буду есть пищу, обагренную кровью.
6. И не ведаю, что лучше для нас: быть побежденными, или победить тех, что стоят против нас, сынов Дритараштры, со смертью которых мы потеряли охоту к жизни.
7. С сердцем, пронзенным тоской, с помутившимся разумом, я больше не вижу свою Дхарму. Молю тебя: скажи определенно, – что лучше? Я твой ученик, умоляющий Тебя, научи меня!
8. Не предвижу я, чтобы жгучую тоску, опалившую мои чувства, угасило достижение высочайшей власти на земле, или даже господство над Светозарными. (Suras, духи света).
Санджая сказал:
9. Обратившись с этими словами к Хришикеше, Гудакеша, победитель врагов, сказал: «Я не буду сражаться» и умолк.
10. Стоя среди двух ратей и словно улыбаясь, Хришикеша обратился к повергнутому в отчаяние и молвил:
11. Ты скорбишь о тех, о которых не следует скорбеть, хотя и говоришь слова мудрости. Мудрые не оплакивают ни живых, ни мертвых.
12. Ибо поистине не было времени, когда бы я, или ты, или эти владыки земли не были; воистину не перестанем мы быть и в будущем.
13. Как живущий в теле переживает детство, юность и старость, также переходит он в другое тело. Сильный об этом не скорбит.
14. Соприкосновения с материей бросают в холод и жар, доставляют наслаждение и страдание; эти ощущения преходящи, они налетают и исчезают; выноси их мужественно, о Бхарата.
15. Тот, кого они [не колеблют], кто уравновешен в радости и горе и тверд, тот способен к бессмертию.
16. У нереального нет бытия; реальное не перестает быть; эту конечную истину постигли прозревшие в суть вещей.
17. Знай, что То, Которым проникнуто все сущее, неразрушимо. Никто не может привести к уничтожению то Нерушимое.
18. Преходящи лишь тела этого Вечного, который неразрушим и неизмерим. Поэтому сражайся.
19. Думающий, что Он может убить, и думающий, что Он может быть убитым, оба одинаково заблуждаются. Человек не может ни убивать, ни быть убитым.
20. Он не рождается, и не умирает; раз получив бытие, Он не перестает существовать. Нерожденный, постоянный, вечный и древний, Он не убит, когда тело его убивают.
21. Кто знает, что Он неразрушим, постоянен, нерожден, неизменен, как может тот убить или быть убитым?
22. Подобно тому, как Человек, сбросив ветхую одежду, надевает новую, так бросает Он изношенные тела и облекается в новые.
23. Оружие не рассекает Его, огонь не палит Его, вода Его не мочит, ветер не сушит Его.
24. Ибо нельзя ни рассечь, ни спалить, ни пропитать влагой, ни высушить Его: постоянный, всепроникающий, устойчивый, незыблемый, извечный Он.
25. Непроявленным, непостижимым, неизменным именуется Он. Зная Его таким, ты не должен скорбеть.
26. Если ты даже мыслил Его постоянно рождающимся и постоянно умирающим, и тогда не должен ты скорбеть.
27. Воистину смерть назначена для рожденного, а рождение – для умершего. Посему о неизбежном ты не должен скорбеть.
28. Непроявлены существа в начале, проявленными они бывают в середине, и снова непроявленными при разрушении. О чем же печалиться?
29. Один почитает Его за чудо, другой говорит о Нем, как о чуде; третий слышит о Нем, как о чуде, но и услышав, никто не знает Его.
30. Обитающий в этом теле всегда неуязвим; и посему ты не должен скорбеть ни о каком существе.
31. И взирая на свою собственную Дхарму, ты не должен дрожать, Арджуна; воистину, для Кшатрия нет ничего более желанного, чем праведная война.
32. Счастливы те Кшатрии, которым выпадает на долю такое сражение, подобно нежданно отверзтым вратам в Небеса.[39]
33. Но если ты не вступишь в этот праведный бой, отвергнув свою Дхарму, и свою честь, ты примешь на себя грех.
34. И люди поведают о твоем бесчестии, а для почитаемого позор хуже смерти.
35. Великие предводители на колесницах подумают, что страх заставил тебя бежать с поля сражения, и ты, которого они столь высоко чтили, станешь презренным для них.
36. Много недостойных слов скажут твои враги, клевеща на твою силу. Что может быть мучительнее?
37. Убитый, ты обретешь небо; победитель, ты насладишься землею. Восстань же и решайся сразиться!
38. Признав равными радость и скорбь, достижение и неудачу, победу и поражение, вступи в битву; так ты избегнешь греха.
39. Таково возвещенное тебе учение, согласное с Санкхией[40]; а теперь внемли наставлению, согласному с Йогой. Восприняв эту мудрость, ты сокрушишь оковы Кармы[41].
40. Здесь нет ни затраты сил, ни нарушения; даже и неполное знание Дхармы спасает от великого страха.
41. Мысль решительного Разума[42] сосредоточена на одном; мысли нерешительного разветвляются до бесконечности.
42. Цветисты речи немудрых, которые находят свою радость в букве Вед[43]; они говорят: «Вне этого нет ничего иного».
43. Они полны желанием, высшая цель их – рай, рождение для них плод деяний; предписанные ими обряды направлены лишь к достижению удовольствия и власти.
44. Для тех, кто прикован к утехам и власти, чьи мысли скованы этим учением, для тех недоступен решительный Разум, твердо устремленный на Самадхи[44].
45. Веды поучают о трех гунах[45]; поднимись над ними; за пределами пары противоположностей[46] пребывай постоянно в гармонии, равнодушный к обладанию, преисполненный Высшего Я.
46. Для просветленного Брамина[47] Веды полезны не более, чем для местности, затопленной водою, полезен малый пруд.
47. Взирай лишь на дело, а не на плоды его; да не будет побуждением твоим – плоды деятельности, но и бездействию не предавайся.
48. Отказываясь от привязанности[48], оставаясь одинаково уравновешенным в успехе и неудаче, совершай действия в слиянии с божественным; равновесие именуется Йогой.
49. Много ниже Йоги Распознавания стоит действие. Ищи убежище в Чистом Разуме[49]. Достойны сожаления действующие ради плодов.
50. В слиянии с Чистым Разумом, человек отказывается и от добрых и от дурных деяний[50]. Отдайся же Йоге; Йога есть искусство в действиях.
51. Мудрец, сочетавшийся с Чистым Разумом, отказавшийся от плодов, свободный от оков рождения, идет в обитель, где нет страданий.
52. Когда твой ум разорвет сеть иллюзий, ты достигнешь безразличия к тому, что было услышано, и к тому, что будет услышано.[51]
53. Когда ум твой, запутанный в тексты Писаний, став непоколебимым, установится неподвижно в созерцании, тогда ты достигнешь Йоги.[52]
Арджуна сказал:
54. Как определить того, чей ум устойчив, кто утвердился в созерцании, о Кешава? Как говорит тот, чей ум успокоился? Как ходит он и как сидит?
Благословенный сказал:
55. Когда человек отказался от всех желаний сердца, когда его Я нашло удовлетворение в Божественном Я, тогда он именуется «человеком со стойким умом».
56. Тот, чей ум спокоен среди страданий, бесстрастен среди наслаждений, кто освободился от желаний, страха и гнева, тот именуется мудрецом со стойким умом.[53]
57. Тот, кто ни к чему не привязан, кто, встречая приятное и неприятное, не радуется и не ненавидит,[54] разумение того установилось.
58. Когда, подобно черепахе, втягивающей в себя все свои члены, он отрывает свои чувства от предметов чувств, тогда его разумение установилось.
59. От предметов чувств, но не от вкуса к ним освобождается тот, кто не дает им питания; но и вкус к ним исчезает у того, кто узрел Брахмана.[55]
60. Возбужденные чувства неудержимо увлекают разум даже мудрого человека, хотя бы не переставал бороться.
61. Укротив все чувства, он должен сесть[56] уравновешенный, поставив себе высшей целью Меня; ибо разум того установлен, кто владеет чувствами своими.
62. Устремление мысли на предметы чувств рождает привязанность к ним; от привязанности рождается вожделение; от вожделения рождается гнев.
63. От гнева происходит заблуждение; от заблуждения – смятение памяти; от смятения памяти – разрушение Разума;[57] от разрушения Разума человек погибает.
64. Но свободное от притяжения и отталкивания, двигаясь среди предметов чувств, владеющее собою <я>, послушное своему Высшему Я, идет к миру.
65. В этом состоянии мира наступает конец всем страданиям; разум того, чье сердце успокоилось, скоро достигнет равновесия.
66. Нет Чистого Разума для невладеющего собой, и нет для него медитации; без медитации нет мира, а без мира возможно ли счастье?
67. Чувства, увлекающие разум, уносят разумение подобно ветру, несущему ладью по бурным волнам.
68. Поэтому, у того, чьи чувства совершенно отвлечены от предметов чувств, разум того вполне устойчив.
69. То, что ночь для всех, для мудрого есть время бодрствования, когда же все остальные существа бодрствуют, тогда наступает ночь для ясновидящего мудреца.
70. Тот обретает мир, в душу которого вливаются желания так же, как в полноводный океан, сохраняющий неподвижность, вливаются реки, – а не тот, кто желает желаний.
71. Кто отрекся от всех желаний и идет вперед, свободным от вожделений, самости и эгоизма, тот направляется к миру.
72. Таково состояние Брахмана[58]. Кто обрел его, тот не смутится вовек. И кто достигнет его, хотя бы в свой смертный час, тот обретает Нирвану[59] Брахмана.
Так в достославных Упанишадах благословенной БХАГАВАД-ГИТЫ,
науки о ВЕЧНОМ, Писании Йоги, гласит вторая беседа
между Шри-Кришной и Арджуной, именуемая:
ЙОГА ПУТЕМ САНКХИИ[60] (т.е. филосовского познания)
Беседа третья
Арджуна сказал:
1. Если ты думаешь, что познание выше действия, о Джанардана, отчего побуждаешь Ты меня к такому ужасному делу?
2. Непонятной речью Ты смущаешь мое понимание; и поэтому поведай, могу ли я с уверенностью достигнуть блаженства?
Благословенный молвил:
3. На этом свете есть двоякий путь, как много было сказано и ранее, о безгрешный: единение Санкхиев[61] через познание и единение Йогов через действие.
4. Человек не достигнет свободы отречением от действия и одним отречением не поднимется до совершенства.
5. Никто, даже на один миг, не может остаться истинно бездействующим, ибо все беспомощно влекутся к действию свойствами,[62] от природы исходящими.
6. Владеющий своими органами чувств, но помышляющий о предметах чувств, такой человек с помутившимся разумом называется лицемером.
7. Но тот, кто мыслью овладел своими чувствами и свободно совершает Карму-Йогу[63], тот достоин почитания.
8. Выполняй же праведные действия, ибо действие лучше бездействия; при бездействии невозможно поддержать даже собственного тела.
9. Мир скован действием, если оно совершается не ради жертвы; ради жертвы выполняй и ты свои действия, свободный от привязанности.
10. В далеком прошлом, когда актом жертвы из эманации Бога возникли люди, Господь[64] сказал: «Жертвой размножайтесь; да будет она для вас источником желаний;
11. Ею питайте Светозарных, и да питают Они вас! Питая друг друга, вы достигните высшего блага.
12. Ибо питаемые жертвой. Светозарные ниспошлют вам желаемое». Воистину тот вор, кто на получаемые от них дары не отвечает дарами.
13. Праведные, питающиеся остатками от жертв, освобождаются от грехов; те же, которые заботятся о пище исключительно для себя, питаются грехом.
14. От пищи созидаются твари; от дождя происходит пища; дождь, возникает от жертвы; жертва рождается от действия.
15. Знай, что от Брахмы[65] происходит действие, и Брахма идет от Вечного. Поэтому вездесущий Брахман[66] вечно пребывает в жертве.
16. Тот, кто на земле не следует вращению колеса, кто живет в грехе наслаждается чувствами, тот живет напрасно.
17. Но тот, кто обрел радость и удовлетворение в Высш<