FIN DE SIECLE
-Нууу, как говорится: “За то, чтобы полчаса побыть в раю, пока дьявол не опомнился, что мы мертвы!”
-Великолепный тост, где ты его вычитал?
-Ну почему сразу вычитал?! Неужели я не похож на человека, который способен самостоятельно разродиться таким затейливым тостом?
-Уж прости, но если и похож, то только не на пьяную голову! Хотя обычно тебя прёт на более менее звучную философию только, когда ты поддатый, - Все засмеялись. Антон держал пластиковый стакан с ромом, разбавленным колой, дрожа от прохладного ветра, гуляющего над химкинской горой мусора и Ховринской Заброшенной Больницей. Сумерки плавно переходили в ночь, фонари загорались над полуспящим спальным районом Москвы. Вся шумная компания находилась на крыше шестнадцатиэтажного панельного дома. Под ногами валялось множество окурков, пустых бутылок из-под вина и “Столичной”. Ветер усилился, и провода, тянущиеся к соседним домам, закачались, засвистели, словно какие-то рабочие трясли их, посылая угрозы бушующей молодёжи. Антона уже трясло от холода. Рубашку продувало насквозь, худощавое тело отказывалось сохранять тепло. Но внутри бурлила жизнь и алкоголь. Около него две девушки самозабвенно целовались, одна сидела на другой. Зрелище само по себе приятное, но когда это делают в пьяном состоянии, всё выглядит чересчур вульгарно. Словно они не целуются, а жрут друг друга. А если присмотреться, то так оно и есть. Антон поморщился. “Насколько же двуличны эти создания, - в сотый раз задумался он, - какую-то часть меня определённо влечёт в этот водоворот крайностей, причём не только с физиологического аспекта, но и,так сказать, с долей эстетического восхищения красотой женского естества, которое частенько раскрывается именно под алкоголем, а какую-то другую часть воротит от одной мысли, что эти грязные существа будут направлять это естество на других молодых людей, что они пользуются своей обольстительностью. Да и менструации никто не отменял. Как из таких прекрасных созданий может сочиться похабщина и легкомыслие? Господи, ты сам подстрекнул человека к безумию и двоемыслию, дав возможность влюбляться в этих Янусов и многоликих дриад”.
-Пей, чего ждёшь? Трясёшься, как сукин сын. Залпом!
-Кого ты учишь, а? - Буркнул Антон, исказился гримасой и опустил в себя целый стакан. “1/3 рома, остальное кола. Крепкий зараза… Нет, нужно разбавлять больше… А то не слезу с чёртовой крыши”.
-Ты бы видел себя, еле на ногах стоишь, дрожишь, морда красная, а взгляд! Ах, какой бессмысленный выколотый взгляд!
-Да пошёл ты! - Вокруг снова заржали. Если бы не сближающее свойство градуса, всё могло бы и задеть. Антон посмотрел на них. Четыре девушки, один парень. “Сборище фриков. И у всех тут кроме меня и Макса волосы совершенно не натурального цвета. Одна фиолетовая, другая сине-красная, третья вообще рыжая. И пирсинга на лице больше, чем мелочи в карманах. Мда! Ну и отвлёкся я… Шило на мыло, так сказать. Нет-нет-нет, такими темпами можно снова увязнуть в пучине пиздостраданий об ушедшем...
*Просматривает кинофильм не самых приятных воспоминаний*
Нет, но люди-то по большей части откровенно ни о чём. Только Макс тут стоящий кадр, а женщины…О господь, ну куда это годится, одна вообще пересдавала ГИА, помилуй, всякое бывает конечно, но нельзя же иметь вместо мозга педальный ганглий, как у чёртовых моллюсков! Кстати о моллюсках… Такие же мягкотелые, впрочем, как и человек. Аморфные желания и нравственные оболочки, редукция головы у некоторых видов в связи с прокрастинирующим образом жизни...”. Тут кто-то поставил Наутилус Помпилиус “Апостол Андрей”. Все хором запели.
Народ осел на холодный битум, Макс потянулся за пачкой, достал две сигареты, протянул одну Антону, а сам взял бутылку с ромом и пошёл к краю крыши. Антон, шатаясь, поплёлся к нему, тщетно пытаясь прикурить замёрзшими руками. Огонь от зажигалки потухал на сильном зябком ветру, а поганый синий Winston никак не хотел задымиться. Макс уселся на краю и свесил ноги, он уже сладко дымил и улыбался, глядя в тёмный спальный район со снующими по светло-медовым асфальтам машинами. Антон упёрся локтями в широкое ограждение, наконец справившись с зажигалкой. Здесь, наверху, достаточно тихо, для того чтобы услышать свои собственные мысли. Если конечно вы не в говно.
-Ну что? Как оно? - поинтересовался Макс, не отводя взгляда от далёкой Останкинской башни.
-Вдало. Хороший ром. Разбавлять надо больше.
-Да я не про это…
-Аааа, Саша-то… Ну нормально, только скучная она. Ну в плане, что выглядит-то ярко, а вообще ни о чём. Никакого намёка на высокие чувства или активную умственную деятельность. Да хоть бы как человек совершенствовалась, а то ведь сплошная деградация. И полновата, конечно если уж совсем начистоту. Ты видел эти ляхи? При том, что она ещё и зажатая, как ёж, ляжки она наела непропорционально.
-Бля, Антон, у тебя только девки да алкоголь на уме. Я тебя спрашиваю, как единственного человека, который способен выдать серьёзную мысль. А ты мне тут что?
-А... Нуууу так ты выражайся конкретнее. Тогда поговорим глобально, - они затянулись и отхлебнули поочереди от бутылки, - А что глобально? О смысле жизни тебе рассказывать что ли? Фу, какие пошлости. Ты ведь не хуже меня знаешь, что нет никаких смыслов. Уж тем более “смыслов жизней”.
-Это ты, брат, так считаешь, а люди-то строят себе фантазии и живут мечтой об их исполнении. А ещё есть такое слово популярное! “Предназначение”. Ишь, как звучит громко.
-Пффф, я думаю даже в пубертатном периоде теперь и не грезят о предназначении.
Мы живём в чёрт разберёшь какое время. Эпоха, в которой было мало справедливости, но много искренней в ней убеждённости миновала. Раньше была хоть идея, за неё поднимались из мёртвых, за неё вдыхали металлические опилки в цехах. А сейчас, все как будто немного “поумнели”, весь мир осознал, что нет ни правды, ни чести, ни морали ни блага, ни бога, ни кары господней. Коль их нет, а жить-то дальше полагается, нужно выковеркать что-то такое эффектное и удобное. И вот всё вокруг стремиться ни к меркам Хорошо и Плохо, а к доступности и простоте. Обесценивается всё, кроме драгметаллов: от искусства до непорочности матери. И когда весь этот декаданс обретёт безоговорочное господство, в мире просто не останется желания ему сопротивляться. Нет ни дураков-праведников, ни вождей-фанатиков…
Максим, что делать, когда общественные рамки были свергнуты, в связи с тем, что они опорочены, а чтобы выстроить новые, не на что опереться? - Макс только довольно хмыкнул и ловко отправил окурок в короткое, но эффектное падение с высоты шестнадцатиэтажного дома. Создавалось впечатление, что он что-то знает, но как мудрейший монах, ждёт какой-то планетарной еболы, которая позволит ему молвить своё мудрое слово. Такое нужное сейчас слово...
Вдруг сзади на Антона повисла Саша и запустила холодные руки под рубашку. Того аж передёрнуло. Даже не от холода, а от раздражения. Поганая женщина оборвала очередную мольбу. Уже много-много раз он озвучивал эти вопросы своим толковым товарищам, всё надеялся на гениальное решение, но решения то ли не существовало совсем, то ли его слишком хорошо маскировали в метафоры. Антон потянулся и взял бутылку, чтобы согреться ещё, но тут его за шею рвануло назад, и он встретился губами с Сашиными. Пока он пытался унять свою дрожь, она выхватила бутылку с остатками алкоголя и убежала обратно заниматься той же хернёй, которой занимаются недоженщины в 15 лет. Антон повернулся и на осуждающий взгляд Максима только развёл руками.
-Так о чём мы? О смыслах жизни? - с издёвкой поинтересовался он у Антона.
Тоша, огорчённый потерей своего согревающего пойла, перевевесился через край что-то невнятно промычал: “За что боролись, на то и напоролись. Получили мы свою свободу. Или всё-таки нет? Вот мы с тобой, Максим, мыслящие люди... вроде как… (заминка: мыслящие по сравнению с кем-то или по сравнению с собой прошлым, или истинно мыслящие, что тоже достаточно абстрактно?).... мы свободны или нам позволяют так думать? Я даже не знаю чего я больше хочу услышать? Скажешь, мол нет, Антон, мы все рабы, и я тут же начну брызжа слюной аж до Речного Вокзала доказывать, что есть ещё порох в пороховницах, а во мне неподвластный Шарманщику рассудок. Или наоборот, ты успокоишь меня, что я волен делать и думать всё что мне вздумается, что нет никого кто бы залез в мою голову и ограничил бы меня.”
-Вопрос деликатный. Во втором варианте, который ты мне предложил, ты явно путаешь понятия. Свобода - это не только противостояние рамкам в ходе мысли и поступков. Это осознание стабильного отсутствия этих рамок. Однако есть и наказание за несоблюдение несуществующих уставов, и оно прописанно на бумаге, а называется Уголовный Кодекс Российской Федерации. Ознакомься на досуге. Подумать только, что такая херня, как бумажное засвидетельствование приравнивается к непреложной истине. Напиши что мочиться против ветра - преступление, поставь печать, и все дураки страны буду сидеть в тюрьмах с обоссаными штанами, как же это смешно.... но не суть. А ещё в твою голову не нужно лезть, чтобы навязать тебе ход мышления. Ты сам всё черпаешь из окружения. Под “всё” я понимаю абсолютно всё! От таких мелочей, как правильно держать ложку, до того как нужно заявлять о своём желании выйти на остановке. Ты не задумываешься, зачем это люди всё спрашивают, кто там и когда выходит, нет, ты берёшь на вооружение эту якобы приличную фразу. Хотя, как по мне, она откровенно дерзкая. Кому какое дело до того на какой станции я выхожу, не суйте свои пёсьи морды. Хотите выйти - господь с вами, так и скажите. Прямо, без заигрываний… Кхм... Так вот и мы все впитываем. Значит мы все - часть предыдущего и уже имеющегося. Значит мы уже не индивидуальны. О какой свободе может идти речь? А! Ну да, конечно же - “я свободен только в том, что не обязан делать выбор”.
-Хмммм… Всё это уже крутилось у Антона в голове, но почему-то обрело смысл, только в чужих словах. “Значит ли это, что я сам для себя не авторитет? Это потому что я потерялся в ориентирах, которых не существует или которые я не придумал?”
-Ну, дружище, ты пускаешься в крайности, есть же люди, которые контактируют с социумом меньше других и поэтому мыслят более эндемично. Чаще всего как раз они и свободнее в своём ходе мышления. Хотя встречается и обратное. Им приходится строить свои рамки. Тяжело потом перестраиваться. Гибкий ум - вот что не имеет цены.
Свет возле дома, на котором происходит сие действие, приобрёл голубоватые оттенки и мерцающий характер. Антон перевесился через ограждение и увидел как из бобика вальяжно высаживаются три держиморды.
-Менты, блять! - крикнул он со смесью тревоги и азарта, тыкая пальцем в только что припарковавшийся бобик с противной синей мигалкой. Макс опустил глаза и резко стал убирать ноги от края. Товарищи в тёмно-синих костюмах с погонами, которые рефлекторно вызывают у нормального русского человека напряжение и панику, задрали голову наверх и, не долго думая, энергично вошли в подъезд.
Их было трое.
Народ на крыше встрепенулся. Перспектива просидеть в вытрезвителе в компании порочных граждан (аля бомжей и проституток), а потом сцены, когда предков вызовут в отделение,и они будут осуждающе смотреть каждый на своё загулявшее чадо, не радовала никого. Как ни странно, но алкоголь уступил разуму, и голова стала работать очень активно. Жаль, что ей решили воспользоваться только, когда наступил крайний момент. “Можно ведь было орать не так громко или музыку убавить” - думал Антон. Выходов с крыши три: два одинаковых по бокам дома, где пожарная лестница спускается к самому низу, а также можно исхитриться с шахтой лифта. Проблема в том, что в шахте велик шанс разбиться, а пожарные лестницы грозят тем, что толпу юных алконавтов примут под белые ручки. С пожарной лестницы можно попасть в подъезд только на некоторых этажах, которые никто не запоминает, когда подвыпивши лезут наверх.
-Саша, Верон, вы со мной. Макс, бери Таню и Элину! Пойдёте с другой стороны. Быстро, мать вашу! - рявкнул Антон не своим голосом. Народ схватил рюкзаки, одежду, телефоны и колонку и рванул к разным сторонам крыши. Антон накинул рюкзак, подбежал к краю и замер.
С противоположной стороны затрещало металлическое покрытие, над которым вскоре возвысилась суровая мужская фигура в фуражке.
“Что, чёрт возьми, они и залезть решили, какие активные однако” - Антон увидел как ребята повернули к другой лестнице и столпились у неё, не успев спрыгнуть. Его как будто переклинило. Он выпрямил спину и пошёл навстречу незванным гостям, ряды которых уже пополнились ещё одним служащим, но уже повыше. Видимо с его плеч и залез первый. Антон взглянул на бортик, вымерил расстояние и в один большой скачок оказался на нём
-Товарищи, ну не будем горячиться, стойте на месте и на вас не повесят ответсвенность за смерть юнца на вашем участке. - На удивление уверенно и трезво проговорил Антон. Товарищи в форме остановились.
План заключался в том, чтобы ребята успели улизнуть на лестницу, а потом выскочить через окно на первом этаже. Ну или потянуть время и быть пойманным со скандалом. Опасности как таковой и не было. Под Антоном находился балкончик, который видно только если встать на край крыши.
Дивный вид открывался: ТЭЦ, сотворяющая для людей облака, шоссе, упирающееся во МКАД, размалёванные новостройки, Останкино и дуры-акселератки Москвы Сити там, где-то совсем далеко. И всё это ласкалось в порывах прелого ночного запашка. Пахло мыслями вхолостую.
-Так вот, никому из нас не нужны проблемы, поэтому вы, граждане полицейские, спускаетесь, как пришли, садитесь в свою машину и поезжайте по своим делам. А мы, как заблудившиеся туристы, виновато шаркая ножкой, откланиваемся в разных направлениях. - Граждане полицейские нехотя стали сдавать свои позиции.
“Ну ребята может быть и уйдут, а меня скорее всего примут внизу, да ещё и раскрутят по полной. Препятствие задержанию, попытка суицида. Мдаааа, дерьмово… Ну а иначе все в кутузочке бы заночевали. А так, глядишь ещё выгорит. Злоебучее благородство” - Антон про себя бубнил что-то, уставившись на людей в форме и периодически совершая неловкие движения руками, чтобы казалось, что он вот-вот упадёт. Менты перелезли через ограждение и стали спускаться на пожарную лестницу, придерживая друг друга. Антон слышал, как с противоположной лестницы бегут ребята наперегонки с ментами. “Нужно всего лишь тихонько попасть в подъезд, а оттуда выскочить на улицу и дёру куда-нибудь, но только не домой” - Антон взглянул на свою руку, выдохшийся бычок обжигал пальцы.
Наверное сработал дибильный рефлекс закуривать, когда начинается подобная стрессовая лажа. Он не помнил, чтобы доставал сигарету, поджигал, раскуривал. Да и когда? Пока он шантажил ментов? Что-то совсем невразумительное. Антон послал бычок к праотцам, а сам развернулся и присел, чтобы сойти с ограждения. Но дрожащие ноги подвели его. Стопа проскользила вперёд, а корпус начался крениться назад.
“Всего 16 этажей, по 2,7м каждый, это вроде… ну грубо говоря 48. Ах да, ещё технический, ну да… Допустим 48м до земли. Умножать сначала на 2, потом поделить на 9,8 м/с*2, получится время в квадрате что-то около….ммммм 9,6 с*2. Извлечь корень… Ну чуть больше 3 секунд… Да около того. А сколько прошло уже? Главное приземлиться на ноги. Где тут земля?” - Антон сфокусировался, до асфальта всего метров 6. Каким-то неимоверным финтом своего тела сделал так, чтобы ноги оказались внизу. Жизнь не проносилась перед глазами, как это обычно описывают. Очень повысилась производительность мозга, так что вспомнилась и формула и константа. А вычисления совершались сами собой. Единственное - очень не хотелось падать. Просто кровь из носу. Никак, только не падать, только не на землю. Не хотелось, дьявол тебя дери.
Антон приземлился почти как солдатиком в воду, только в асфальт. Кости стопы превратились в дробь. Отличить их было бы нельзя. А осколки таза и трубчатых костей ноги вошли в тело, аж по самую шею. Руки, просто шмякнулись о земь, не испытав сильного дискомфорта от удара. Время замедлилось. Стало душно. Антон открыл глаза и очутился на том же ограждении крыши. Он понял, что вероятно находится во сне, но почему тогда он ещё не проснулся? “Как же всё изнывает… Господь, как будто я размазался вживую по асфальту”, - Ситуация повторилась, он осознал, что снова падает. Но теперь не стал считать секунды. Он попытался открыть глаза, чтобы проснуться. Пропала картинка. Но он снова ощутил, как разбился. Теперь уже упав мешком и лопнув, как забитый кишками воздушный шарик. Кожа не выдержав перепадов давления разорвалась. Череп в дым. И снова хруст костей и адская боль. Так продолжалось несколько раз, пока он не проснулся и не смог наконец-то перевести дух. Ночка выдалась богатой на бои со своим подсознанием.
“Нет, я конечно поспать люблю, но не так чтобы просыпаться на пятый раз после распластывания о землю. Совсем не комильфо”. Антон очень хорошо запомнил разговоры из сна. Но ему казалось, что нужна ещё и третья сторона в тех рассуждениях, что-то разительно отличающееся от голоса рассудка и голоса “неистины”. Этот поганый круг никак не разорвать. “А что если всё проще? Если не нужно избегать пафосных формулировок, не нужно бояться громких слов и распространенных пороков, не нужно усложнять всё. Может нужно перестать сторониться общечеловеческих моралей, совковых предрассудков, обывательства и безграмотности? Жить как люди, в конце концов. Не усложнять, не усложнять. Может не так плохо иметь счастье в неведении, в наивности? Быть ведомым, а не псевдоведущим. Может забросить мысли о судьбе России, и о судьбе вообще. Почему я чувствую себя виновным во грехах шайки воров у руля? Может пора перестать задавать вопросы? Но это тоже вопрос… Мне кажется, я притомился в этой круговерти”.
2.Пустые
Понурое утро начинало овладевать москвичами, пробираясь своими бледными щупальцами сквозняка в квартиры старых панельных зданий и хватая за торчащие пятки сонных, по-своему прозаичных, обитателей квартир. Будильники большинства ещё не звонили, время,как расплавленный воск было готово застыть в любую минуту, казалось оно вовсе стоит на месте. На кухне послышались возня и скрип когтей по линолеуму. Единственное, чего не хотелось делать Антону, это встать в такую рань и пойти выяснять в чём тут дело. Особенно с дикого похмелья. “Значит всё-таки пили”. Учитывая таинственное и смутно припоминающееся вчерашнее, сегодня хотелось пролежать всё утро в кровати часов до двух, а может и дольше, не обременяя себя суетными делами. Стоп, а какой это день? Ничем не примечательная дата, никто не родился и не умер, войны не было.Всё так, как всегда. Спасибо и на том, что проснулся. Тут до него дошло, что все эти падения с крыши - это вовсе не сон! Это всё имело место быть в реальном мире. Он взглянул на руки - те были в синяках и ссадинах. Ах да, важная деталь - он проснулся лёжа на полу вжимаясь в ножку кровати. Ещё и возня не прекращалась, а наоборот, становилась всё настойчивее. Можно быть чертовски спокойным, выдержанным и хладнокровным человеком, но звуки жизни из кухни могут как минимум озадачить, ведь ещё вчера вечером эта жизнь, если и зародилась в какой-нибудь немытой чашке с чаем, то явно не была готова перейти на многоклеточный уровень. С трудом оторвавшись от кровати, Антон, осознав безвыходность своего положения, пошёл на кухню. В обществе словоблудов и “грустной” молодёжи такое состояние именовалось периодом постнатальной беспомощности. Да и адский сушняк его побудил к этому. Вода сама себя не попьёт. Картина начала приобретать архи-забавный оттенок. На кухонном столе восседала ворона слегка сконфуженная пробуждением хозяина квартиры. Вокруг был безбожный срачельник: разодранная в клочья гнилая еда, кости мелких животных, перья, разбитая посуда, газеты.
-Однако… Гмммм...
Антон приложился к крану и долго пил жадными глотками водопроводную воду. В голове уже сильно пульсировало, мозг крошился, как песочное тесто. Родителей дома не было, уехали на дачу, наверное. Тем лучше. Ведь сразу видно, когда ты проснулся с бодуна. Начнутся вопросы, нотации. Ужасно. Одиночество, царящее в обжитой квартире, тишина и спокойствие заставляют замирать посреди комнаты и думать вслух о своей жизни. “Хотя, всё же, если быть честным, как редко я так поступаю?”-произнёс Антон, как бы в оправдание собственному упрёку”. Это порой очень нужно каждому. Замереть, оглядеться и замкнуться на какое-то время в голове со своими мыслями. Антон очень любил такие моменты, когда квартира принадлежала ему, не было дибильных криков, суеты, хождения из угла в угол. Любое твоё действие не будет осуждено родителями, которые так и норовят навязать все свои мечты, которых они не добились в своей жизни. Кто их должен выполнять? Конечно же отпрыски.
Ворона диковато созерцала этот эпизод, но, разумеется, своими вороньими глазами. Она ещё не решила для себя, рады ли ей здесь. Антон освободил кран от своих жадных уст. Повернулся к вороне и нахмурившись огласил охрипшим голосом:
- “Энто как же, вашу мать, извиняюсь, понимать??!! Вы ж не Франция какая, штобы суду подымать!” - процитировал он Филатова. Ворона опешила и поспешила покинуть кухню, дабы избежать дальнейших претензий. Неловко задевая лапкой мусор и перебирая крыльями, съебалась через окно. Видимо он проспал не одни сутки, совершенно забыв об открытом окне.
Антон очистил площадочку под своими ногами, включил плиту, поставил сковородку, брызнул масла и ушёл проверять телефон. О, этот ежедневный ритуал! Разве кто-то смог бы встать с утра и не заглянуть в “аську” или что-то в этом роде? И совсем не важно, как плохо обстоят ваши дела. Вчера было вчера - сегодня уже новая жизнь. Всё потому, что мы видим эти сообщения по утрам, и создаётся иллюзия, что мы кому-то нужны. Кто-то желает нам доброго утра, а кто-то уже зовёт увидеться. А бывает и так, что после пробуждения, в горячке хватаешь мобильник, но не находишь там того сообщения, которого хотел. Написали все, кроме человека, о котором ты грезил.
Но разве это жизнь? В первом случае вы питаетесь плодами небожительного чувства собственной важности, во втором же вы лишь скрипите тормозами по рельсам. Конечно есть люди от которых мы ждём хоть слово, хоть сообщения, даже буква “Ы” сделает тебя в тысячу раз довольнее, но это всё такая же зависимость от обстоятельств. В идеале - просыпаться самодостаточным. Чтобы не было в вашей голове, возможно ещё и обременённой похмельем, никаких мыслей, посвящённых кому-то, кроме вас самих. Очнулся ото сна, и сразу, подумай о себе. Что же меня такого ждёт сегодня? В каком направлении я продвинусь сегодня? А может я позволю себе лежать на диване весь день и смаковать безделье?
Сообщений не было. А голова уже была полна жалости к себе и неудовлетворённости отсутствием внимания (что, de facto, одно и то же). Народ, который не спал, был мало заинтересован персоной Антона, а остальные просто бродили по вымышленным дорогам в чертогах своих сновидений, если таковые имелись. Пожелав парочке женщин доброго утра,скорее из вежливости, Антон вернулся к созданию для себя хоть какого-то завтрака. Положив яиц,потом добавив немного соли и укропа, Антон решил заварить кофейку. Ну как заварить? Насыпать сухое содержимое и залить кипятком. Мдааа… “И этого я достиг в кулинарии за всю свою жизнь?”- спросил он, сам себя и продолжил окучивать свой завтрак, так и не найдя в себе желания, сварить настоящий кофе.
И тут его взгляд добрался до окна, а там и на улицу. Он замер и стал разглядывать проходящих под окнами людей. Он никого не знал, это были просто прохожие, совершенно левые люди, просто идущие по делам. Все эти люди в окне жили своей собственной жизнью. Каждый способен сам мыслить, сам ходить, говорить, видеть и ощущать. Неужели они тоже необобщённые личности, такие же люди со своими мыслями, чувствами, взглядами? По идее, должно быть так. Но если узнать этих людей поближе, детально изучить их сущность, то можно прийти к выводу, что не всё из этого можно назвать жизнью. Быть может, это просто бессмысленно проживающие свои дни тельца, заплывшие жиром духовным и физическим, чьи глаза остаются равнодушными и блёклыми даже при виде необыкновенных, пламенных закатов, разрезающих плоскость неба на полосы алого, розового, жёлтого, карамельного цвета. “Я не могу разобраться: такие, неспособные понять красоту нашего мира, не думают ни о чём высоком, лишь только о своих грязных физических потребностях? Или же они всё понимают, всё пропускают сквозь себя, и сохраняют в себе, не расплёскиваясь на показуху. Могут ли они изменить мир или не обязательно что-то менять вокруг, чтобы быть кем-то? Что является мерилом этой значимости, кто будет её взвешивать и выносить приговор? С одной стороны, некоторые, пользуясь правом находиться в обществе, как планктон, только мутят воду. Примитивные, серые, однотипные, слабые духом люди! Разве это можно назвать людьми? Это пустые чурбаны, ведомые средствами массового информирования, отуплённые имбицильными сериалами, обучаемые (если обучаемые вообще) по лживым учебникам истории и обществознания. Пустые, бедные душой и разумом. В них не горит искра великого чувства, способного двигать планеты относительно орбит.
С другой стороны, простите, с хуяли это меня должно волновать? Раз я имею дерзость высказываться о таких вещах, то значит происходящее во вне меня значит для меня гораздо больше, следовательно, я такой же приземлённый материалист, но лишь с завышенной самооценкой??” И снова какой-то идиотский порочный круг вопросов. “Как в конце концов нужно жить? Я точно знаю, что есть определённые морали и правила, ещё я знаю,что они лживы их не существует. Тот,кто им следует, задаёт меньше вопросов, и тем самым теряет привычку свободно мыслить, становится скучен. Есть те, кто начинает бороться с этими установками, но это ещё большие глупцы, ибо мечты и желания их утопичны. Значит ли это, что нужно спрашивать и игнорировать ответы? Или игнорировать реальность… Ааааааааа, я не понимаю…”
Неужели дело в воспитании? “Да вроде со мной ничего особенного не делали, Моцарта на ночь не ставили, по театрам часто не водили,- размышлял он. - Не говорили о возвышенном, не читали Данте. Но всё же я могу хоть немного отделять примитив от чистого, доброго, светлого. А, чёрт, опять в моей голове смешиваются понятия ума, интеллекта, нравственной чистоты и вообще абстрактные понятия, которые сложно целиком и полностью подселять в человеческую сущность. В этом и заключается парадокс моего мышления. Я презираю плоский ум и рамки сознания, но сам мыслю весьма критично, рублю с плеча и вешаю ярлыки. Выходит, я какая-то машина, которая плодит грехи и сама же разрывает их на части, питаясь кровью самолюбия. Дерьмо… Почему мне так приятно осознавать собственные минусы? Почему, зная об их наличии, я не борюсь, а прельщаюсь ими. Это ощущение меня всегда тормозило.
Так, ладно, рассуждаем дальше. Что заставляет человека оглядеться вокруг и понять, что мир гораздо шире, чем он представляет?
Тут либо должно быть желание увидеть потаённую истину, либо какое-то событие, которое даст толчок обратить внимание на что-то кроме бытовых вещей. Но ведь слово “шире” подразумевает лишь сдвиг границ, но не полное от них отречение. То есть прозрение - это временная эйфория на фоне преодоления вчерашних правил. Но эта экзальтация пройдёт, когда вы упрётесь в новые проблемы, которые вновь ограничены вашим восприятием, а может и законами физики.
А есть и противоположные люди. Они имеют и собственный разум, и внутренний стержень, даже может хоть как-нибудь разносторонне развиты. Быть может они не признают общепринятых стандартов общества, они не видят великих целей в том, чтобы занять кресло своего начальника, а наоборот игнорируют типичные идеалы. Но поскольку они хоть как-то выделяются от коллективно-бессознательной массы, то вынуждены прикидываться обычными, скучными людьми. Если испугаться мнения общества однажды, то потом придётся всю жизнь прогибаться под него. И вот они, под страхом быть разоблачёнными, постоянно скрывают свою сущность. Что в конце-концов приводит к потери какой-либо индивидуальности…
Пока Антон думал об этом, машинально приготовленный завтрак был потихоньку съеден... Нужно было найти себе развлечение. Ну чем ещё можно занять себя, когда никаких пьянок в ближайшее время в планах не значится? Нужна интрижка! Антон всегда находил развлечение в общении с прекрасным полом. Так уж сложилось, что любой вид взаимоотношений у него сохранился только с девушками. Были, конечно, друзья-парни, даже общались хорошо, но все они куда-то подевались. Зато с девушками Антон чувствовал себя в своей тарелке. Возможно это объяснялось его типом мышления и эмоциональной зависимостью. которые были очень схожи с женскими. Вот и на этот раз Тоша решил поискать чего-нибудь интересного в интернете. Разумеется ему хотелось просто найти, чем себя занять на ближайшие недели две. Нормальные люди, которые сидят в соцсетях отлично понимают, что здесь можно найти только блуд и разврат. Никаких поисков настоящего чувства быть не должно. Очевидно, что это бред! Можно развести на секс, подружится, но не найти своего человека. А так как половое влечение никто не отменял, в отсутствии душевных привязанностей оно частенько выходило на первый план. Что может быть легче, чем найти женщину в интернете, если ты достаточно красноречиво пишешь и имеешь вполне привлекательное тело. Да, пожалуй, только ленивый не воспользовался бы этим. Иногда такие поиски отвлекают от скуки и безделья на недельку. Всё, что нужно,это выложить фотку, где не видно лица. И не обязательно переходить за рамки эротики, как считают некоторые обладатели тестостерона! Отсняв несколько фотокарточек, на которых были видны синяки, загнав их в чёрно-белый фильтр, Антон выложил их в какой-то паблик, оставив комментарий “Отдамся в хорошие руки”. Как будто меня ногами били.
Вся ирония в том, что человек, считающий себя выше этого разврата, вполне увлекается подобными вещами. Фотки в сети, дело сделано. Остаётся ждать. Антоша, отложил телефон и отправился на поиски своей одежды. Прогулка сейчас явно не помешает. Ну и плевать, что сейчас ещё и десяти часов утра нет. Может хоть на улице полегчает. “Больше не буду так пить”
Кто из нас сможет сознательно выйти на улицу, не зовя друзей, просто в одиночестве пошататься? Мне кажется таких людей нынче немного, что ещё важнее - Антон к таким уж точно никогда не относился. Управляться с одиночеством дома вполне по силам, но выйдя на улицу, сразу начинаешь искать беглым взглядом знакомых.
Он наспех оделся, закрыл дверь, спустился, отошёл от дома подальше, достал пачку и закурил на спортивной площадке с синей крышей. Нет ничего приятнее табачного дыма крепкой сигареты, который вырывается из твоих лёгких во влажный воздух, утреннего спального района Москвы.
Как рано нынче все к куреву-то приходят, а что, собственно, оно даёт? Может отвлекает от дурных мыслей, расслабляет, добавляет интриги в твою жизнь, ведь никогда не знаешь, как близко от тебя проедет патрульная машина наших доблестных правоохранительных органов. Им бы лишь отловить за пустое, а то что в обычных школах насвай на переменке кидают, это, конечно, нормально, и толкать наркоту между детских садов - тоже всех устраивает.
Нет никакого представления о жизни подростков среди взрослых, да даже заинтересованности с их стороны в будущем нового поколения. Всё что делается, якобы для пользы молодёжи, всё это фикция! В школе учителя думают только о сохранении своей должности, не все, но большинство, им плевать на нравственное воспитание ребёнка. Да, конечно у учителей нет никаких рычагов влияния. Детей нельзя бить, на них нельзя кричать и ругаться, их нельзя отчислить из школы или даже выгнать из класса. Поэтому школьник может безнаказанно посылать нахуй робкого учителя, человека с высшим образованием с семьёй и работой. Сгнила вся система, её нужно радикально перерабатывать.
Всё самое дерьмо приходит именно из школы, от переизбытка информации разум угасает, а выходом является только совершение неправильных поступков, что приносит тебе локальное уважение и внимание. Мало кто понимает, ради чего бежит в туалет закидываться чем-попало. Как омерзительны все эти сверстники. Они пытаются выделиться, но делают это так примитивно, что автоматически сравнивают себя с однотипными низами общества. Так глупо”.
Лично Антон курил от приятных ощущений, которые доставляет никотин. Хотя они очень скоро поблекли, и первая затяжка уже не сносит голову по утрам, но привычка уже прижилась. Больше всего он любил курить в дождь, в ливень, просто стоя под навесом и отпуская дым под прохладные капли, смывающие всё на своём пути.
Сигарета быстро подошла к концу, вторую не хотелось…. Или хотелось, Антон не разобрал, просто пошёл дальше. Панельные дома, такие серые, монотонные, но по своему романтичные; загаженные балконы, страшные шторы, телеантенны, торчащие из стен: всё выражало саму суть живущих здесь людей. Одно и тоже. Люди бродили, засунув руки в карманы и, сгорбившись, глядели в землю. Может они были подавлены тяготами жизни, может не надеялись увидеть ничего интереснее узоров разбитых дорог, а может они боялись смотреть вперёд из-за ощущения своей малозначимости, кто знает…
Вдруг его остановил мужчина в лохмотьях. От него сильно воняло мочёй и пивом. Красное опухшее обезображенное алкоголём лицо. Разбитые в кровь руки говорили о том, что жизнь у него была не такая мирная, как у обычных бомжей.
-Извините, у вас не найдётся сигареты? - весьма культурным тоном осведомился пьянчужка. Антон всегда поражался, как это люди чувствуют в нём курильщика и постоянно спрашивают у него то огня, то сигарету.
-Да пожалуйста, кури на здоровье, - сказал Антон и вручил ему одну штуку - Только пей поменьше, а то помрёшь скоро.
-Благодарю вас покорнейше, - бомж даже выдал нечто скромного поклона. У Антона вовсе глаза на лоб полезли. Какой попался вежливый алкаш, однако!
-Как же вас угораздило руки разбить так? Били что ль? - Антон прикурил ему, видя, что тот сам не может из-за дрожащих рук.
-Ооо, ещё как били. Главное, за что - не понятно. Мы ведь культурно сидели, никого не трогали, а тут прицепились одни неместные и давай ссориться с нами. Потом приехала полиция. Лупили всех без разбору…
-Да уж, паршиво, - “Если бы нас поймали на крыше, били бы?” - Ну ты не расстраивайся, мужик. Жизнь прекрасна! Главное верить, держи вот, залижешь свои раны, культурный человек, - Он улыбнулся и вручил бомжу пятьдесят рублей. Тот просиял и начал благодарить Антона.
-Святой вы человек, отпускаю ваши грехи, выручил, выручил, - всё восхвалял Антона бездомный.
Антон распрощался и пошёл дальше. “Интересная ведь ситуация, Человек явно не глупый, даже воспитан хорошо. Вот ведь не повезло же ему. Был может учителем литературы, например, и тут раз, жена умерла, сына посадили, вот и запил. А тут через пол годика квартиру отобрали, выставили на улицу,и всё… Не повезло человеку, а он не смог противостоять судьбе. Распластался и поплыл по течению…
Зато забавно он грехи-то отпустил, ха-ха, я,можно сказать, теперь святой человек. Помог бомжу, и всё - чист перед судиёй! Если бы всё было так просто”.
Всегда он поражался тем, кто не хочет бороться за свою правду и убеждения. Как можно жить и слепо подчиняться условиям, которые диктует тебе этот во многом несовершенный мир, которым управляют пустышки, лишённые всех потребностей помимо денег и власти? Как можно жить, осознавая всё это и молчать тихонько в тряпочку? Ведь надо что-то делать! Надо бороться. Пускай против тебя весь мир, но ты же знаешь что ты прав, а это уже повод. Не ради других, но ради своей правоты.... (Ах, этот сладострастный юношеский максимализм. Какие слова! Пишу о себе, а читаю не про себя)
А тем временем ноги принесли Антона к светофору, на котором он частенько встречался со своей лучшей подругой. Рука сама потянулась за телефоном, хотелось высказать хотя бы часть своих мыслей кому-то. Он набрал на память номер и приложился к трубке.
2.Царство грёз
Уже вступал в свои полномочия день, погода давала надежды на скорейшее потепление. Антон ждал свою подругу у подъезда и проклинал эту женск<