*****************************************************************
…Комплекс переживал времена некоторого застоя. Притока новых кадров за последние пол-года не было. Юный Сот двенадцатый, перерождённый мальчишка с душою и сознанием Збененша, пройдя после выхода из ячейки полное обучение и достигнув тринадцатилетнего возраста, вдруг стал замкнутым, раздражительным, без конца обижался и дерзил… Переходный возраст после Перерождения проходил значительно тяжелее, самый верный способ не повредить психику неофита заключался в том, чтобы дать ему возможность во всех основополагающих постулатах предстоящей ему жизни разобраться самому и на своём опыте. Идеально было, когда у неофитов просыпалась тяга к познанию и путешествиям. В такой путь отпускать их можно было спокойно, они некоторое время странствовали, могли даже при удачном стечении обстоятельств поступить в какое-нибудь учебное заведение; но, окончив его, (а ни ксилокопы, ни бомбусы ничего никогда не бросали на половине дела – если начинали, то доводили до конца), неизбежно возвращались обратно, в “Time of fate”. Так и Сот Двенадцатый, однажды, когда собиралась очередная миссия на Запад, забрался в вертолёт сопровождения и отказался вылезать оттуда наотрез, сказав, что хочет увидеть наяву места, которые с самого перерождения являются ему во снах. Разумеется, отговаривать Лютенвальд не стал, это было не в правилах Комплекса. Подошёл, долго поглядел в глаза, произнёс мысленно древнюю, как корни ясеня Игдрассиль, формулу, пронесенную через всю долгую жизнь с того самого памятного вечера, когда его, молодого, полного энтузиазма Ученика, ею же провожал в темноту наступающей Ритуальной Ночи Посвящения старый мельник Курт: «Иди туда, где пировал Тёмный Жнец, проведи там ночь, и возвращайся обратно…»
Миссия не вернулась. Короткие поиски были организованы, скорее, для очистки совести: все знали о бесчинствующих тогда на Севере Шуренских Беглецах… Но Збенеш был жив. Лютенвальд знал это. Для того, кто на короткой ноге со Жнецом, число «два» проклято, и там, где случились две встречи, неизбежно случится и третья…
Место Збенеша в Дюжине заняла Иминай – странная, самобытная местная девушка – вундеркинд, за несколько лет прошедшая обучение от старшей школы до аспирантуры и ставшая ближайшей соратницей Лютенвальда и первым человеком, который не только шагнул за порог «Зелёной двери», но и сумел вернуться назад. А в прошлом месяце и она отправилась в Полесье, сопровождать груз очередных порождений лютенвальдовских экспериментов - то ли научных, то ли алхимических безумств. Вернуться она должна ещё очень не скоро – пока конференция, пока утвердят и проведут испытания – пол-года, не меньше… Удовлетворить просьбу Джета Лебош принял решение ещё тогда, когда слушал сбивчивый рассказ этого канадского мутанта, больше похожий на захватывающий фантастический роман… Хотя, всё, что происходило за просвинцованными оболочками бункеров «Time of Fate», собственно, и было фантастикой для этого бедного, отброшенного на века в прошлое ядерным сумасшествием, мира.
Проблема возвращения из «Зелёной двери» стала для Лютенвальда навязчивой, почти доведя его до помутнения разума. Но, как он ни бился, что бы ни предпринимал, какие бы смелые ни выдвигал предположения и гипотезы, «Зелёная дверь» открывалась только на выход и обратно решительно никого не пускала. Кроме Иминай… В конце концов, учёный решился. Это открытие было его венцом, высшим смыслом всей бесконечной вереницы его жизней. И более топтаться на одном месте было нельзя. Нужно найти принципиально новое, дерзкое, революционное решение. Но ничем более дерзким, нежели идеей шагнуть в портал самому, Лютенвальд не располагал. Время сейчас было удобное: в отношениях с Западом относительная стабильность и даже некоторый застой, агентура работает слаженно, финансы не то, чтобы в роскошном, но далеко и не в самом плачевном состоянии, а сам профессор прошёл очередное перерождение всего пол-года назад, и теперь у него в запасе имеются как минимум шесть-семь десятков лет, а если во-время начать регулярный приём протовещества – то и доброе столетие.
В общем, Завещание на имя Иминай Вынтене он оформил на прошлой неделе, честь по чести, пригласив своего лучшего юриста и друга Акима Зертаки, одного из дюжины, которую завершали сначала Сот – Збенеш, а после – Иминай. Теперь оставалось только дождаться, когда откроется крышка ячейки Джета, убедиться в добром здравии последнего, и не пропустить мгновения, когда реальность в своём очередном витке пресечётся с темпоральным вектором обратного отсчёта, и можно отправляться в путь. А пока Лебош Лютенвальд сидел, рассматривая сверху разноцветную шестигранную мозаику «рамки», и прокручивал в памяти продолжение удивительной истории Джета.
****************************************************************