– Просто замечательно, мама, я сто лет так вкусно не ел, – забивая до отвала рот рисом, говорил Халим.
– Ешь, сынок, ешь, я всё утро сегодня готовила, как сердцем чувствовала, что вы вернётесь, – отвечала Майра, смотря на голодного сына.
Я и Абдул недовольно переглянулись и молча ели, стараясь попусту не болтать за столом. Сестра так же сидела рядом с нами и тихо пила чай, внимательно наблюдая за нами. Мама наконец-то убрала свой взгляд от голодного Халима и, с интересом рассмотрев нас, сказала:
– Вам надо будет на рынок пойти, я дам денег, купите немного фруктов и овощей, только сначала сбрейте бороды.
Услышав про бороды, мы все трое резко подняли головы и чуть не подавились.
– Нечего на меня так смотреть, – продолжила мама, встав с места и поставив свою тарелку в тазик. – С такими бородами вы похожи на террористов. Немедленно сбрейте их и не привлекайте проблем в наш дом.
Абдул и Халим с трудом проглотили комок риса во рту и уставились на меня, словно ожидая, чтобы я что-то сказал маме. Выхватив стакан с чаем из-под носа у сестры, я сделал глоток и, выдохнув, сказал:
– Мама, но как это сбрить бороды? Это как бы…
– Как бы что? – недовольно повернулась ко мне Майра.
– Я не могу её сбрить, простите.
– Я могла тебя родить, я смогла тебя воспитать, я смогла жить ради тебя, а тебе ради меня сложно сбрить волосы на лице?
– Нет, мне не сложно, но какой я мужчина без бороды? – уже не зная, как отвечать женщине, говорил я, чтобы не обидеть её.
– Если вся твоя мужественность только в бороде, то мне жаль тебя, сынок. Я буду в зале, и не смейте подходить ко мне, пока не сбреете бороды.
Сказав это, мама недовольно развернулась и вышла из кухни. Абдул посмотрел на меня и тихонько сказал:
|
|
– Да ладно тебе, вон сестра наша тоже без груди, но это же не значит, что она не девушка.
– Ах ты…! – резко возмутилась Лания, ударив полотенцем Абдула по спине. – Ешьте без меня!
– Иди давай, сопля, – выкрикнул Абдул вслед выбежавшей из комнаты сестре.
– Прекрати! – жуя рис, сказал Халим. – Это не она у нас в гостях, а мы у них, а значит мы должны соблюдать их правила.
– Я не сбрею бороду! – агрессивно сказал я, тряся рукой перед лицом Халима. – На кого я буду похож? Я даже не знаю, как я без неё выгляжу.
– Вот и узнаем. Она права, Амид, наш вид слишком вызывающий для местных жителей, и мы не должны так ходить.
– О Боже… – стукнул я себя ладонью по лицу и начал протирать глаза.
Халим встал с места и направился в ванную комнату. На кухню снова вошла сестра и молча, с недовольным выражением лица, стала собирать тарелки со стола.
– Ладно, не злись на меня, – с улыбкой говорил девушке Абдул. – Лучше скажи, мне стоит бриться или нет?
– Тебе мама ясно сказала. Или слушайся её, или проваливай!
– Ты чего мне всё время хамишь? Смотри, договоришься.
– Заткнись, пожалуйста, – сказал я Абдулу. – У нас ещё есть одна «хорошая» новость.
– Какая? Только не говори, что ещё одна сестра объявилась?
– Если бы. У нас, оказывается, есть дядя, брат покойного отца.
– Оуу, – произнёс Абдул. – Он уже знает о нас?
– Думаю, скоро доложат, он ведь ка́ди.
– Вот дерьмо…
– Не выражайся перед едой! – возмутилась сестра, протирая стол и с ненавистью смотря на Абдула.
– Да ты достала меня, – ответил девушке Абдул, выдернув из её рук тряпку для стола и кинув в неё.
|
|
– Нам только правоверного судьи тут не хватало, – продолжал я. – Он нас слушать не будет и пинком отсюда выставит, это в лучшем случае.
– А в худшем? – поинтересовался Абдул.
– А в худшем… Я даже не знаю, что согласно шариату грозит убийцам, ворам и беглецам, которые ещё и прикинулись умершими детьми несчастной матери.
– Ладно тебе, кто об этом всём узнает? Сдать друг друга не в наших интересах. Если что, то мы просто беженцы, которые боятся вернуться на войну и ищут убежище.
– Думаю, эта проблема меньше всего будет волновать нашего дядю.
Резко в комнату вошёл Халим и, прервав нас, спросил:
– Ну, как? Мне идёт?
– Ты и так был мерзким, а теперь вообще… – скорчив рот, ответил Абдул.
– Не слушай его, брат, – сказала Лания и подошла к Халиму. – Теперь ты выглядишь милее, маме понравится.
– Терпимо, – сказал я. – Но с бородой лучше было. Как ты вообще так быстро её сбрил?
– Сначала ножницами, потом бритвой, – довольно улыбался Халим и поспешил в зал, чтобы показаться маме.
Сестра побежала за ним, а я смотрел на Абдула, который встал с места и, поправив свою зелёную футболку, сказал:
– Ну, что же, я следующий.
– Удачи, – недовольно ответил я и, облокотившись на стол, начал раздумывать, что сказать дяде, если он придёт, и как нам быть дальше.
Спустя время я услышал, как мама целовала в свежи-бритые щёки Абдула и Халима и специально во весь голос хвалила их, чтобы я слышал и во мне проснулась совесть. Недовольно выслушивая эти выкрики, я всё же сдался и решил так же остричь свою бороду и выбрить её осторожно, чтобы всё равно оставить красивой формы щетину. Зайдя в маленькую ванную, где я еле встал напротив разбитого зеркала, я открыл кран и под тонкой струёй холодной воды умывался, всё ещё возмущаясь себе под нос, как я мог согласиться на это. Закончив бритьё и ещё раз умывшись водой, я резко поднял голову и взглянув на своё отражение. Сквозь трещины битого стекла, я увидел какое-то опухшее лицо, полное гнева и ненависти в глазах. Ничего не понимая, от неожиданности я испугался и, сделав пару шагов назад, рухнул на какие-то тазики и вёдра. На шум и грохот в ванную забежал Абдул. Раскрыв дверь, брат выкрикнул:
|
|
– Эй, всё хорошо? Ты поскользнулся что ли?
– Я, кого–то увидел в зеркале, – не понимая, отвечал я и осторожно встал с места.
– Ну, ты даёшь,– рассмеялся Абдул. – Ты настолько не узнал себя бритым? Кадр, кстати, ты зачем щетину оставил? Всё сбривай.
– Да нет же, – возмутился я и осторожно рассматривал своё отражение. – Это был не я, там был….
– Кто? – с улыбкой смотрел на меня Абдул. – Там был помолодевший Амид?
– Ладно, забудь. Если вы готовы, то идёмте на рынок, пока не стемнело.
– Мы готовы, пошли.
Абдул направился в коридор и вместе с Халимом надел шлёпанцы. Я подошёл ближе к потресканному зеркалу и внимательно разглядывал себя. Ничего не поняв, я пожал плечами и направился к братьям. Им шлепанцы подошли, а мне они были малы, поэтому мне пришлось поверх тёмно-синих спортивных штанов надеть мои чёрные сапоги.
– Возьмите деньги, – сказал мама, протянув нам пару каких-то монет.
– Ну, что Вы, мама? – возмутился Халим. – У нас есть деньги, мы всё купим.
– Ты, Халим, останься дома, а они пусть сами сходят.
– Амид, – обратилась ко мне Майра. – Ты почему щетину оставил?
– Я чувствую себя комфортнее так, мама, – вымолвил я, еле сдерживая свою агрессию.
– Какой же ты упёртый… Хорошо, купите персики, чечевицу и бобы.
– Всё возьмём, не переживайте, – с улыбкой говорил Абдул, открыв дверь.
Мама подошла к нему и поцеловала его в щёку, потом подошла ко мне и так же потянулась. Мне ничего не оставалось, как нагнуться и позволить ей поцеловать себя. Наконец я и Абдул вышли во двор и направились искать рынок. Жаркое солнце просто прожигало кожу своими лучами. Какие-то мужчины, сидящие во дворе, и дети, которые шумно гоняли мяч по пыльной земле, грозно рассматривали нас. Я махнул Абдулу рукой, чтобы он подождал меня, а сам пошёл домой и взял с полки синий шарф. Замотав свою голову так, будто на мне надет капюшон, я снова вышел во двор и увидел на крыльце соседа. Закурив папиросу и швырнув спичку к моим ногам, мужчина ехидно улыбнулся мне и спросил:
– Не сваришься?
– Шарф и сапоги защищают меня от солнца, – недовольно ответил я и спустился по ступенькам.
– Ну-ну, очень хотелось бы знать, кто ты такой?
– У вас других интересов нет?
– Меня действительно волнует, что за люди с винтовками в руках заселились через стену от меня.
Я замолчал и внимательно посмотрел на соседа. На вид ему лет 45, но выглядел он мерзко: желтоватые зубы, растрепанная причёска, майка с пятнами и шорты непонятного цвета в клеточку.
– Я – Амид, сын Майры, вернулся с войны, поэтому был с оружием. Больше не считаю нужным что-то объяснять Вам. До свидания.
– Её дети мертвы и это все знают, - неприятным голосом выкрикнул мне в след сосед.
Но я уже не оборачивался к нему, а вместе с Абдулом направился искать рынок. Проходя небольшие улицы, разглядывая нищих людей, я всё кружил в своих мыслях, хотел поскорее забрать свои деньги у Хабиба, чтобы начать богатую жизнь где-нибудь в Европе. Увидев перед собой прилавок с разными овощами и фруктами, Абдул тут же принялся выбирать и покупать что-то для матери.
– Отбери мне лучших персиков! – крикнул Абдул продавцу.
Мужчина с огромным удовольствием начал отбирать красивые фрукты. Я же отошёл смотреть бобы, как вдруг моё внимание привлёк маленький оборванец, лет 9. Парнишка внимательно следил за продавцом, а сам тянул руку к коробке с конфетами. Улыбнувшись, я скрестил руки на груди и начал внимательно наблюдать за воришкой. Наконец, заметив, что продавец отвлёкся, парнишка тут же схватил в охапку конфеты и, запихав их в карман, пулей убежал прочь. Заметив это, его тут же схватили другие торговцы и, таща за руку, начали отчитывать. Я вспомнил своё нищее девство и лишь с улыбкой наблюдал за всем этим, пока не увидел, что мужчины взяли в руки деревянные палки и начали ими со всей силы бить по руке ребёнка, старательно пытаясь сломать ему кость.
– Эй! – выкрикнул я, подбежав к ним. – Что вы делаете? Вы же сломает ему руку!
– И что?! – возмутился рыночный толстяк. – Да за воровство ему её отрезать полагается, пусть нам скажет спасибо. Бейте этого вора, достал он меня!
– Подождите! – Выкрикнул я. – Я заплачу вам, дайте ему пакет конфет.
– Зачем тебе это? – возмутился продавец. – Этих курдов убивать надо, а не защищать.
– Дайте пакет конфет, – грозно повторил я. – Я Вам заплачу.
Мужчины переглянулись. Недовольно толкнув плачущего пацанёнка, они разошлись по своим прилавкам. Я вынул пару долларов и протянул их продавцу конфет.
– Доллары? – удивился мужчина. – Но у меня нет сдачи на такие деньги.
– Сдачи не надо, – ответил я и, забрав целлофан со сладостями, подошёл к парнишке.
Видно было, что парень пытался сдержать боль и не плакать, но рука явно была уже переломана. Тяжело выдохнув, я спросил его:
– Ты знаешь, где у вас больница?
– Она только одна в городе и идти надо долго, – сжимая от боли зубы, говорил мальчик.
– Как звать тебя?
– Мерван, а тебя?
– Амид, ты хотел есть? – поинтересовался я. – Поэтому воруешь?
– Амид! – раздался крик Абдула сзади. – Ты чего тут присел? Это ещё кто?
– Пацану руку сломали, он конфеты украл, – ответил я, встав с места.
– Правильно сделали, – возмутился Абдул. – Ты офигел, малой, еду таскать без разрешения?
– Да перестань, – толкнул я друга в плечо. – Я тоже в его возрасте выживал именно так.
– Давай теперь всех воров жалеть, - возмутился друг.
– Слушай, ты иди с покупками домой, а я отведу Мервана в больницу.
– Отлично, можно спросить? – шепнул мне на ухо Абдул. – Какого чёрта ты делаешь? Откуда это милосердие?
– Не знаю, просто хочу помочь, хочу сделать то, что мне в своё время никто не сделал.
– О Боже, ладно, только недолго, не заставляй нас потом искать тебя.
– Договорились, – с улыбкой пожал я руку брату и махнул мальчику, чтобы он меня вёл к больнице.
Шли мы долго, я думал, что сапоги сотру о землю. Всю дорогу я смотрел на смуглого ребёнка в красной футболке и черных шортах и где-то в глубине души очень жалел его и понимал, что вырастит он таким же жестоким человеком, как и я. Неожиданно парнишка остановился и, всхлипывая, сказал:
– Вон она, больница.
– Прекрати реветь, перелом – это еще не огнестрельное ранение. Учись выдерживать удар, иначе не выживешь. Почему тебя назвали курдом? – поинтересовался я, направляясь к какому-то серому зданию, напоминающего развалившийся приют.
– Курд – это моя нация, тут часто обзывают так.
– Почему позволяешь это? Ты мужчина или кто?
– А что я могу сделать? – снова возмутился мальчик, не выдержав и заплакав.
– Когда не можешь драться, бери кирпич и бей по голове. Запомнил?
– Меня тогда точно убьют.
– Ты просто трус, вот и всё.
– Простите? – резко прервал нас худощавый мужчина со светлой кожей и светло голубыми глазами.
Этот контраст тут же дал понять, что данный человек не араб. Я улыбнулся ему и сказал:
– Ас Саляму Алейкум, док. У этого парня кажется перелом, осмотри его.
– Здравствуйте, я проведу вас к травматологу.
– Ты не мусульманин? – с улыбкой спросил я.
– Извините, вам тоже мира и вашему дому. Да, я – христианин, доктор Вислав, – представился мне мужчина, протянув руку.
Я посмотрел на его вытянутую руку и вскипел. Ничего личного, но услышав, что он иноверец, я всего лишь выдавил на себе мерзкую улыбку и сказал:
– Осмотри пацана и отпусти нас, я спешу.
Заметив мой грубый тон и ненависть к себе, доктор с улыбкой покачал головой и поспешил войти в больницу. Пройдя по серому коридору, с разбитым кафелем на полу, док вошёл в маленькую палату и попросил мальчика сесть на скамейку.
– Вашему сыну нужен рентген.
– Это не мой сын, - не меняя свой недовольный тон, отвечал я.
– Брат? – поинтересовался доктор.
– В угадайку играть будем? Нет, я не знаю его, ему на рынке за воровство палками руку переломали.
– А вы пожалели и привели его ко мне?
– Что мне оставалось делать? Добить?
– Вы что приезжий? – поинтересовался доктор, открыв какую-то банку с мазью и осторожно намазывая на кисть Мервана.
– Как понял?
– Местные никогда бы не пожалели вора, первый раз вижу подобное добро тут.
– А сам что забыл тут? – спросил я врача.
– По врачебным делам приехал из Англии. Как тебя звать и откуда ты?
– Я – Амид, и дальше тебя не касается. Жду пацана снаружи.
Ответив доку, я вышел из палаты и направился к выходу. Ощутив на себе пристальный взгляд, я развернулся. В самом конце коридора стоял босой мужчина, одетый в какие-то тряпки, напоминающие огромный коричневый мешок. Лицо разглядеть не получалось, на голове, подобно капюшону, свисала мешковатая одежда. Не обратив на него никакого внимания, я вышел во двор и уперся спиной о стену госпиталя. Смотря на небо, я начал размышлять о том, что мне делать дальше и как быть. На голову свалилась целая семья, непонятный город, еще двое солдат стали мне братьями и у нас есть дядя, который может с лёгкостью сдать нас властям. Как быть? Как дальше действовать? Тысячи мыслей сводили меня с ума. Как же я ненавидел влипать в тяжёлые ситуации. Но неожиданно меня похлопал по плечу доктор.
– Я наложил гипс на его руку, там всего лишь трещина, он скоро поправится.
– Так быстро? – с удивлением спросил я, смотря на счастливое лицо мальчика.
– Почему быстро? Наоборот долго возились.
– Хорошо, пошли, Мерван.
Парнишка осторожно обнял доктора и поспешил за мной. Отдаляясь от больницы, я услышал крик дока:
– Амид!
Обернувшись к нему и посмотрев на него, док сказал мне:
– Спасибо тебе, что не остался безразличным.
Я ничего не ответил врачу и поспешил уйти от этого места подальше.
– Разве мы не должны были ему заплатить? – поинтересовался Мерван.
– Я бы на твоём месте заткнулся и быстрее показал свой дом.
Мальчик тут же замолчал и ускорил шаг. Проходя какие-то трущобы, грязные дороги, дома, напоминающие руины, мы наконец-то дошли к какому-то каменному, грязному дому. Открыв деревянную дверцу, Мерван начал кричать:
– Синем, Синем! К нам гость!
– Тише, Мерван, кто там?
Ко мне на порог вышла смуглая девушка в мятой длинной юбке. Поправляя свою малиновую косынку на густых волнистых волосах, красивая смуглянка спросила меня:
– Мира Вам, что-то хотели?
– Для начала я хотел узнать, почему твой сын шатается один по рынку и грабит прилавки?
– О нет, опять? Умоляю Вас, это больше не повторится.
– Я задал вопрос, не умоляй меня, а по факту отвечай.
– Это не сын мой, а брат.
– Где родители? – грозно спрашивал я, рассматривая нищий и пустой дом девушки. Зато в нем я заметил хороший холодильник в комнате и диван.
– Родители погибли, и мы с братом живём вдвоём.
– Как вдвоём? – удивился я. – Органы опеки знают?
– Кто?
– Ах, да, я же забыл, что вы – деревенская дыра. Ну, и на какие деньги купила такой холодильник, мебель? Откуда у нас такой заработок, а? – улыбаясь, спрашивал я, подходя ближе к девушке.
Синем явно перепугалась. Сжав как можно сильнее брата за плечи, она прижала мальчика к себе и выкрикнула:
– Прошу Вас, я работаю у госпожи Мирьем, её муж разбился вместе с нашим отцом – он был их водителем. Госпожа живёт в «зелёном районе», у неё хороший дом и она позволяет мне убираться там, отдает иногда хорошие вещи, мебель, технику. Умоляю, не оскорбляйте дом моего отца.
Наблюдая, как Синем плачет, закрыв лицо руками, я протянул к ней пакет с конфетами и сказал:
– Да перестань ты реветь, я не изверг. Следи за братом, чтобы он дом твоего отца не позорил.
Девушка протёрла свои намокшие глаза и осторожно забрала у меня конфеты. Я развернулся и поспешил вернуться к себе домой. Выбежав на улицу, я услышал, как Синем кричит мне вслед:
– Постойте, как Вас зовут?
– Я – Амид.
– Спасибо Вам, Амид.
Кивнув девушке, я потянул свой шарф вперёд, стараясь скрыть своё лицо от любопытных соседских женщин, и побежал в сторону рынка.
Глава 4. Явление закона
Войдя во двор, я прошел мимо крана, который торчал из земли, и у которого в длинный ряд стояла очередь людей с ведёрками. Проходя мимо очереди, все внимательно смотрели на меня, а кто-то из мужчин даже шушукался, подобно женщинам. Также я заметил очень худую девушку, она единственная стояла в очереди среди мужчин и провожала меня любопытным взглядом.
– А вот и ты! – раздался резвый крик и сильный хлопок по моему плечу.
Обернувшись, я увидел веселого парнишку с пачкой сигарет в руках. Ударив меня по плечу, задорный незнакомец закурил и, потушив спичку, спросил меня:
– Так значит ты и есть Амид?
– Прости, а мы знакомы? – скорчив физиономию, поинтересовался я.
– Вообще должны, я как бы твой друг детства – Хасан.
– Хасан… Рад видеть тебя и будь добр, не смей меня больше так бить по спине, – недовольно сказал я и поспешил домой.
– Стой-стой, ты куда? Я не слепой и вижу, что ты не Амид, но кто ты? Зачем тут?
– Что значит видишь? Я просто бороду сбрил, вот и не узнаёшь меня.
– Приятель, – улыбнулся Хасан. – Мне то зачем врать?
– Я – Амид, а верить мне или нет – это уже твои проблемы.
– Ничего себе, ты упёртый. И надолго к нам?
– Ещё не решил. Слушай, а что насчёт дяди моего сказать можешь?
– Муфтий Мутамид? О, дядя твой строгий, его тут все боятся, он и есть закон.
– Лучше бы вы Бога тут боялись, а то беспредел на рынках.
– О да, – засмеялся Хасан. – Ты ещё ничего не видел, тут иногда такое бывает, но лучше не вмешивайся, если не хочешь иметь проблем с дядей. Ладно, если что –заходи, я всегда во дворе.
– Давай, Хасан, мира тебе.
Проведя веселого друга взглядом, я побежал к дому, чтобы скорее избавиться от всех этих соседей. Раскрыв дверь, я быстро переобулся и вошёл в спальню. Навалившись на кровать, я стянул с себя шарф и уставился в потолок. Час, два, а может и больше, я незаметно для себя проспал. Разбудили меня голоса Абдула и Лании, они о чём-то громко говорили и хихикали. Медленно раскрывая глаза и поднимая голову с подушки, которую я прилично обслюнявил, я увидел напротив себя Абдула, который сидел спиной к сестре на кровати и, скрестив под собой ноги, заплетал ей косичку. Ничего не понимая, я выпрямился и, с удивлением смотря на них, спросил:
– Вы что делаете?
– О, проснулся? – улыбнулась мне Лания.
– Ты так храпел, мы думали, тебя уже ничего не разбудит, – радостно сказал брат, старательно завязывая резинку на косичке у сестры.
В этот момент в комнату вошёл Халим. Я посмотрел на друга, который стоял в сиреневом фартуке и протирал полотенцем стакан, разинул рот, и с ног до головы осматривал его.
– Чай кому налить? – спросил нас Халим.
– Что…? – еле прошептал я. – Что тут происходит? Я что вечность спал?
– А что не так? – с удивлением поинтересовался друг.
Я резко встал с места и, схватив Ланию за руку, скинул её с кровати вниз.
– Эй, ты чего? – выкрикнул Абдул.
– А ну быстро на кухню и накрой стол! – крикнул я перепуганной сестре.
Лания без лишних разговоров пулей вылетела из комнаты. Я резко выдернул полотенце из рук Халима и швырнул в стену.
– Вы что, башкой стукнулись? Это ещё что такое? Что за фартук? Ты мужчина или кто? А ты, Абдул, что делаешь?
– А что я сделал?
– Что сделал? Сидишь, заплетаешь косички, это нормально? Вы вообще рехнулись? Меня одного волнует, что у нас родственник кади? Вы реально тупые и не понимаете, что нам грозит? Да мы прямо себя под нож закона кладём, а вы косички плетёте и фартуки носите? Вы к себе совсем уважение тут стереть хотите?
– Да ладно, я просто помогаю маме. Что тут такого? – обиженно спросил Халим.
– Для помощи мама себе дочку родила, а ты выполняешь женскую обязанность. А ты, Абдул, – брат, а не сестрёнка. Ведите себя как мужчины. Я так и знал, что всё начнётся с бритья бород, а там пойдёт уже.
– Да не говори ты так, мы ничего криминального не сделали, – встав с постели, возникал Абдул. – А Халим всегда таким тупым был, это не удивительно.
Халим протянул руку к лицу Абдула и показал ему средний палец. Я схватил парней за плечи и, развернув их к себе, крикнул:
– Чтобы я больше этого не видел! Понятно!?
– Что тут происходит? – резко спросила меня мама, как всегда неожиданно оказавшись за моей спиной.
Я осторожно отпустил своих братьев, которые тут же побежали прятаться за спиной мамы, и собрав эмоции в кулак, развернулся к Майре и с улыбкой сказал ей:
– Доброе утро, мама.
– Значит мало того ты проспал весь вечере, утро и день, так ещё проснувшись отчитываешь своих братьев?
– Они немного неправильно повели себя, мама, я не мог не…
– Ещё раз, Амид, ты посмеешь отчитывать братьев за то, что они мне помогают, то из дома не выйдешь как минимум месяц.
Абдул и Халим стояли за спиной мамы и, сделав довольные лица, нагло смотрели на меня. Как же я хотел в этот момент размазать их об стенку, но мне ничего не оставалось, как сжать свои кулаки и тихо произнести:
– Конечно, мама, я больше не буду.
– Вот и хорошо, а теперь за стол все.
Мама снова поцеловала меня в щёку и пошла в зал, а мы, толкая друг друга, вошли на кухню. Недовольно развалившись на диван, я злобно смотрел на свою перепуганную сестру, которая старательно накрывала стол, поставив возле меня тарелку с блинами и стакан с крепким чаем.
– Мне кофе, – выкрикнул довольно Абдул.
Мама так же села рядом со мной и попросила кофе. Взяв в руки блинчик с начинкой, мама его с удовольствием откусила и прожевав сказала:
– Ммм, Халим, дай Аллах тебе долгой и сладкой жизни.
– Спасибо, мама, – покраснев и развязывая фартук, ответил брат. – Вам правда понравилось?
– Очень, сынок, ты у меня золотой.
Я и Абдул, скорчив свои рожи, переглянулись. Посмотрев на блины, а потом на Халима, я выкрикнул:
– Это что, ты приготовил?!
– Ну, да…
– Вот придурок, – засмеялся Абдул.
– Аллах! Абдул, это ещё что такое? – грозно возмутилась мама.
– Просите, – извинился брат, смеясь, посмотрев на меня.
Я с ненавистью взглянул на Халима и молча начал кушать. Блины действительно были очень вкусные. Наконец-то все уселись за стол и с большим аппетитом ели блины и обсуждали предстоящий день. Вдруг из-за соседней стены раздались крики, прервав наши разговоры. Расслышав в мужском голосе бранную речь, я вытянул шею и начал прислушиваться.
– Сынок, – обратилась ко мне мама, погладив меня по руке. – Подслушивать соседей нехорошо.
– Вы слышали, мама? Он кого-то оскорбляет.
– Да, это уже давно. Там живут муж и жена, Фархад и Дея, он давно бьёт свою жену.
– За что? – с любопытством спросил Абдул, откусив блинчик.
– Они давно женаты, а она так и не родила. Бесплодная.
– Что? – снова возмутился я. – Разве за это нужно бить? Вот это тут идиоты у вас живут.
– Почему же? – удивилась мама. – Каждый муж сам в ответе за свою семью и лезть не в свои дела, Амид, тебе не нужно. Я слышала, что ты вчера помог мальчику.
Я недовольно взглянул на Абдула, но друг тут же пожал плечами и сказал:
– Я ничего не говорил.
– Не смотри так на брата, – продолжила мама. – Об этом уже весь двор знает. Я ведь предупреждала, будьте тут осторожны, второй раз потерять вас я не смогу. Всё, теперь кушайте и Амид…
– Да, мама?
– Как доешь, наполни ведро водой.
– А, почему в ванной не моете?
– Вёдра мы наполняем из крана на улице, там источник.
– Хорошо, мама.
Быстренько перекусив, я встал с места и, схватив ржавое ведёрко возле раковины, побежал с ним во двор. Конечно же, как всегда накинув на голову синий шарф и закрыв своё лицо, я подошёл к очереди, где стояли дети и парни, наполняя свои вёдра. Терпеливо дожидаясь своей очереди и постукивая пальцами по ведру, я заметил, как к нам присоединилась та самая девушка, которую я уже тут видел. Периодически выглядывая из-за своего шарфа, я пытался разглядеть её, мне было интересно, почему сюда ходили мужчины, и только она была женщиной. Длинное, нежно-бежевое платье до самого пола не могло скрыть ужасающую худощавость девушки. Она напоминала живой скелет. Длинные руки, тонкие пальцы, особенно привлекло внимание её тонкая и длинная шея, подобно шеям африканских женщин. Её волосы и лицо скрывала бледно розовая косынка. Я всё старался разглядеть её глаза, как вдруг меня снова по плечу кто-то ударил.
– О, Боже! – передернувшись, возмутился я, чуть не заехав ведром по голове незнакомца. – Сколько меня бить собираешься?
– Да перестань, мне нравится видеть, как ты меня пугаешься, – громко смеясь, отвечал Хасан. – Да ты прямо из Гринписа, маме помогаешь, мальчиков на рынке спасаешь, что дальше по расписанию?
– Тебе заняться нечем? Во-первых, Гринпис помогает животным, дебил, а во-вторых, почему ты вечно ржёшь?
– А что, как и все тут ходить хмурым?
– Ладно, раз уж ты всё знаешь, может подскажешь, что это за девушка?
Хасан вытянулся из очереди и, как всегда дебильно улыбнувшись, сказал:
– Это Дея, бесплодная жена. Её настолько муж не уважает, что ей приходится каждый раз самой ходить за водой или на рынок. Местный позор.
– За что её так не уважает муж? Она же больна, ей помощь нужна.
– И что? Она должна была думать, прежде чем выходить замуж. Муж не виноват, что она бракованная.
Услышав это, я сделал грозное выражение лица и, толкнув Хасана в грудь, вышел из очереди.
– Эй, ты чего? Но, я же верно говорю.
Подойдя к девушке, я резко схватился за её ведёрко и потянул его к себе.
– Что вы делаете? – испуганно спросила Дея, быстро вращая головой по сторонам.
– Убери руки, – недовольно сказал я и выдернул от её цепких пальцев ведро.
Все мужчины в очереди, естественно, с интересом обернулись и следили за мной так же, как и женщины, которые тут же высунули свои любопытные головы из окон. Я обошёл всех и, убрав чьё-то ведро ногой, поставил ведёрко Деи.
– Эй, ты чего? – возмутился какой-то парень. – Я воду набирал, соблюдай очередь.
– Она женщина, на самолёт не опоздаешь, если уступишь ей.
– Да мне плевать на неё, я стоял первый!
В толпе тут же раздался гул, неуверенно, но шумно мужчины начали бубнить, пытаясь массово запугать меня. Но я делал вид, что не слышу их. Тогда парень попытался меня потянуть за плечо. Резко развернувшись и схватив его за горло, я выкрикнул:
– Хоть на сантиметр ещё посмеешь сделать ко мне шаг, я всего тебя затолкаю в это ведро.
Люди тут же затихли. На улице стало так тихо, что я слышал, как дышал напуганный юноша, сжатый в моём кулаке. Откинув его в сторону, я взял ведро Деи и поставил под кран своё.
– Как наполнится, занесёшь ко мне, – сказал я Хасану и направился с ведром к дому девушки.
Все, разинув рты, развернулись и провожали меня шокированным взглядом. Я же поспешил к крыльцу, на котором стоял и курил Абдул, а чуть дальше тот уродливый сосед и муж Деи, Фархад.
– Стойте! – выкрикнула девушка, подойдя ко мне. – Муж убьёт меня, что Вы наделали? Да и у Вас теперь проблемы будут.
– Нет проблемы, которую я бы не решил. Ты боишься этих людей?
– Я бы Вам тоже советовала бояться людей, – сказала девушка, наконец-то взглянув на меня.
Я разглядел её разбитые губы, синяк на щеке и наполненные болью и страхом серые глаза. Нагнувшись к ней ближе, я сказал:
– А я тебе советую бояться меня, Дея. Я страшнее их всех.
Больше ничего не говоря, я подошёл к дому и, поднявшись на крыльцо, поставил ведро возле Фархада.
– Тебе что, сложно это долбанное ведро самому наполнить?
– Оу, что случилось? – тут же спросил Абдул, потушив папиросу о перила.
– Какого чёрта? – удивлённо спросил сосед, посмотрев на ведро, а потом на приближающуюся к дому жену.
Окно нашей кухни выходило на крыльцо, и наши голоса услышал Халим, который с любопытством высунулся в окно и кивнул мне, интересуясь, в чём дело.
– Ты что совсем от рук отбился, червь? – начал хамить мне Фархад.
– Червь скорее всего у тебя, раз детей заделать до сих пор не смог. Ещё раз услышу, мат за моей стеной, я с тобой говорить больше не буду, перейду сразу к делу.
– Амид, угомони свой пыл, – дергая меня за руку, начал шептать Абдул.
Фархад чуть не подавился, от неожидаемой такой дерзости. Во дворе уже собрались соседи и все то и дело с интересом наблюдали за нами.
– Да кто ты такой, паршивый выродок, – наконец-то, придя в себя, произнёс сосед.
Мужчина выбросил папиросу и направился ко мне, явно готовым к бою, как вдруг он резко замер и изменился в лице. Я услышал за спиной разговоры и топот людей. Все расходились, желая кому-то добра и мира. Понимая, что к нам кто-то приближается, я развернулся и увидел высокого мужчину. Смуглый, в длинных одеяниях, напоминающих красивые халаты из сказок о волшебниках, с чалмой на голове, со статной осанкой и гордой походкой, мужчина направлялся по двору прямо в мою сторону. Хоть он и выглядел как джин из лампы, но внешность его была ухоженнее, чем у местных жителей, а взгляд полон уверенности и силы. Стоящий за мной Фархад сделал шаг вперёд и, слегка склонив перед гостем голову, сказал:
– Ас-Саляму Алейкум, уважаемый Мутамид.
Услышав это имя, я будто схуднул. Понимая, что вот и пришёл геморрой, которого я не ждал, я так же слегка склонился и поздоровался с кади:
– Ас-Саляму Алейкум, Господин.
– Ва Алейкум Ас-Салям, братья. Что-то стряслось у вас?
– Пока что нет, Уважаемый, – тут же ответил Фархад.
– Вот и хорошо. Пройдём в дом? – обратился ко мне муфтий.
– Да, конечно... – растерянно сказал я и пошёл вперёд.
Зайдя домой, Мутамид, не разуваясь, прошёл в зал, а за ним вошёл Абдул и ещё какой-то молодой парень.
– А ты кто? – поинтересовался Абдул, закрывая дверь.
– Я не представился вам. Я – мулла Алим, ученик господина Мутамида.
– Рада тебя видеть, Мутамид, – с улыбкой сказала мама, выйдя к гостю из кухни.
– Я тебя тоже рад видеть, Майра. Не объяснишь мне, что это у тебя тут происходит?
– Что тут объяснять? Сыновья мои вернулись.
Мы все трое взволнованно взглянули на высокого муфтия, которой чуть ли не задевал потолок своей чалмой. Мужчина посмотрел куда-то наверх, а потом, погладив свою бороду, сказал:
– Майра, твои сыновья погибли на войне и…
– Ну, заем Вы так, дядя… – резко перебил я муфтия.
Мужчина нахмурил свои красивой формы брови и, черными глазами строго взглянув на меня, сказал:
– Оставь меня, Майра, с сыновьями.
– Конечно, Мутамид, пойду приготовлю пока что-нибудь.
Сказав это, мама развернулась к нам и, поцеловав в щёку Халима, а потом Абдула, с улыбкой подошла ко мне и, под видом, что целует, тихо прошептала:
– Не бойся никогда и никого, кроме Аллаха. Не бойся.
Не понимая к чему это она и для чего при дяде нас целует, да ещё и такое говорит, я проводил маму взглядом, а сам посмотрел на друзей, которые с удивлёнными глазами уставились на меня, не зная, как им быть и что говорить. Муфтий вошёл в зал и встал напротив окна, что-то пристально там рассматривая, мы так же вошли за ним и сели на диван, дожидаясь что же он нам скажет. Не поворачиваясь к нам и около минуты пялясь в окно, кади наконец-то решил вспомнить, что мы в комнате и заговорил:
– Вы понимаете, какой грех совершаете?
Абдул и Халим посмотрели на меня, дав понять, что раз я получился старшим братом, то и первым отвечать тоже мне. Недовольно посмотрев на друзей, я повернулся к муфтию и спросил:
– Не особо понимаю Вас.
– В дураков играть будем?
– Мы сыновья Май...
– Сейчас же прекрати! – закричал мужчина. – Не боишься меня и несчастную женщину, то побойся Аллаха! Что вам нужно? Кто вас подослал к нам?
– Мы обычные ребята, дядя и...
– Я не дядя тебе! Я прекрасно знаю, что вы были в форме и с оружием. Кто вас подослал?
Быстро сообразив, что кади всё же имел перед нами небольшой страх, я встал с места и, подойдя к нему, спросил:
– А разве есть причины засылать нас к Вам? А, дядя?
– Нет, какие причины? – уже более спокойно ответил муфтий.
– Тогда что за сомнительный вопрос? Мы служили и естественно мы вернулись в форме.
– Её сыновья погибли, вы не её дети и именно поэтому я хочу знать, что вам нужно?
– Дядя, нам нужно жильё, а потом мы дальше уйдём служить.
Мутамид прищурил глаза и с недоверием посмотрел на меня. В комнате зависла пауза. Нахмурив свои грозной формы брови, мужчина погладил себя по длинной бороде и с интересом спросил меня:
– Навсегда?
– Простите?
– Служить уйдёте навсегда?
– Навсегда, нам некогда торчать в этой дыре.
– Вы дезертиры? – ехидно поинтересовался кади.
– Мне кажется, мы уже отошли от темы, – прервал его Абдул.
Но муфтий даже не развернулся к нему и внимательно смотрел в мои глаза. Халим встал с места и с улыбкой сказал:
– Действительно, что мы всё ерунду обсуждаем? К нам дядя пришёл, давайте за стол что ли?
– Кушайте без меня, мальчики, и запомните: живёте тут тише воды и ниже травы. Переждали и исчезли так же плавно, как и появились, иначе я буду вынужден избавиться от вас.
Сказав это, Мутамид внимательно посмотрел на фартук Халима и, поправив свой синий халат, поспешил удалиться из дома. Мы только и успели, что проводить его взглядом.
– Что за фрукт? – злобно спросил Абдул.
– Фрукт не фрукт, но он прекрасно всё понял и спокойно нас сможет растоптать, если пожелает. Так что слушаемся дядю и сидим тихо, а то не хочется потом отвечать по законам шариата.
Друзья кивнули мне и пошли вместе со мной на кухню.
– А Мутамид ушёл что ли? Даже не остался покушать? – расстроенно спросила Майра.
– Дядя очень торопился, мама. Но думаю, в другой раз он обязательно останется позавтракать с нами, – улыбаясь, сказал я и сел за стол.
– А где юный мулла Алим?
– Он ушёл вместе с Мутамидом.
Мы все сели за стол и решили больше не обсуждать эту тему, а набить рот и желудки вкусной едой.
Глава 5. Явление веры
Прошёл ещё один тяжёлый день. Я, еле раскрыв глаза, тут же начал думать, как бы нам скорее найти работу. Лениво встав с пастели, я заметил, что Халим тоже спал, а вот Абдул отсутствовал. Тихонечко, на носочках, я поднялся с места и направился к коридору. Заметив спину Абдула, который согнулся и куда-то смотрел, я вытянул шею вперёд и увидел, что брат подглядывал в дверную щель ванной. Наконец-то поняв, что он следил за купанием сестры, меня словно кипятком ошпарило. Я рванул с места и, крепко схватив Абдула за горло, потащил его в зал. Припечатав брата к стене и ударив головой о сервант, я выкрикнул:
– Ты что делаешь?! А?!