ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ РАЗВИВАЮЩИХСЯ СТРАН В ИНТЕРЬЕРЕ МИРОХОЗЯЙСТВЕННЫХ СВЯЗЕЙ И РОССИЯ

©1999 г. А. Эльянов

Индустриализация развивающихся стран, по­ложив начало их приобщению к техногенной ци­вилизации, способствовала рассредоточению промышленного и общеэкономического потен­циала планеты. Доля этой группы стран в сово­купной промышленной продукции и ВВП мира (рассчитанных в ценах и по паритетам покупа­тельной способности 1995 г.) в 1950-1995 гг. воз­росла с 20.6 и 27.3% до 41.1 и 39.8% соответствен­но[18]. Причем подавляющая часть этого прироста произошла в последние 25 лет, когда в полной ме­ре раскрылись преимущества и возросло число ее приверженцев экспорториентированной индуст­риализации, в то время как экономический рост индустриально развитых государств несколько замедлился.

Еще более показателен сдвиг в географии международной торговли, связанный с индустри­ализацией развивающихся стран. Поначалу их позиции на мировом рынке существенно ослабли, но затем стали быстро укрепляться. Так, в 1950— 1970 гг. доля этих стран в мировом экспорте това­ров снизилась более чем в 1.7 раза (с 33 до 19%), а в 1971-1996 гг. - в 1.5 раза возросла (до 29%), в том числе-в поставках промышленных изделий, представляющих наиболее динамичный сегмент международной торговли, - в 3.8 раза (с 5.6 до 21.4%), а машинотехнической продукции, образу­ющей сердцевину этого сегмента, - почти в 10 раз (с 2.1 до 20.6%)[19].

Вместе с тем в процессе перехода развиваю­щихся стран к индустриальному способу произ­водства выяснилось, что немалая часть новых го­сударственных образований, возникших после Второй мировой войны, едва ли жизнеспособна. Их отставание от параметров, задаваемых науч­но-техническим прогрессом (НТП) и формирую­щейся на его основе современной цивилизацией, настолько значительно, что они, похоже, просто не в состоянии решать стоящие перед ними зада­чи. За истекшие полвека прирост среднедушево­го производства был отмечен только в трех из че­тырех (в 74 из 98) развивающихся стран, а в каж­дой пятой из них (18) его объем даже сократился. И лишь трем из пяти стран (55) удалось несколь­ко уменьшить свое отставание по этому показа­телю от США, являющихся лидером и "законода­телем" мировой экономической моды. Ускорив­шееся социально-экономическое расслоение мира при сохранении застоя в самой неблагопо­лучной его части создает немало проблем для че­ловечества.

Ослабление позиций развивающихся стран на мировом рынке в начальный период индустриали­зации справедливо связывается с отсталой струк­турой их экспорта. При этом, однако, как правило, упускается из виду или обходится молчанием тот факт, что задержка с его диверсификацией и обла­гораживанием была, в сущности, вызвана наце­ленностью на создание всеобъемлющих промыш­ленных комплексов, которая, как показано в первой статье, обернулась неоправданным свер­тыванием внешнеэкономических связей.

Взаимозависимость между динамикой участия в международном разделении труда (МРТ) и тем­пами экономического роста, разумеется, не ли­нейна. Ибо развитие любой, тем более отсталой в экономическом отношении страны зависит не только от избранной стратегии и последователь­ности ее осуществления, но и от множества при­входящих обстоятельств. Таких, например, как неурожаи, всплески социально-политической нестабильности, просчеты в текущей экономиче­ской политике государства, конъюнктурные ко­лебания на рынках основных экспортных това­ров. Однако при большой протяженности рассма­триваемых периодов зигзаги, вызываемые действием таких факторов, как бы сглаживают­ся, оттеняя тем самым реальные результаты и возможности каждой из стратегий.

Это отчетливо просматривается в экономиче­ской динамике Бразилии иМексики, которые в течение двух десятилетий, предшествовавших экономическому обвалу 80-х годов, развивались темпами, сопоставимыми с НИС, но в целом за рассматриваемый период им заметно уступали.

В итоге обе эти страны, как и закосневшая на импортзамещении Аргентина (долгое время воз­главлявшая по уровню развития группу перифе­рийных стран) поменялись местами в мировой экономической табели о рангах не только с че­тырьмя первопроходцами экспортоориентированной индустриализации, но и с идущей по их пя­там Малайзией. Южная Корея, например, в 1950 г. по ВВП в расчете на душу населения усту­пала Аргентине, Мексике и Бразилии в 6.7; 3.2 и 1.7 раза, а в 1995 г. превзошла их по этому показа­телю соответственно в 1.7; 1.9 и 2.4 раза (а Ма­лайзия — в 1.1; 1.3 и 1.6 раза).

Глубокий структурный кризис в странах, пере­оценивших созидательные возможности промы­шленного импортозамещения, о котором говори­лось в первой части статьи, послужил толчком к переосмыслению концептуальных основ прово­димой ими индустриализации и активизации уси­лий по развитию экспорта. К этому их подталки­вали и впечатляющие успехи НИС. В результате начиная с 70-х годов включенность развиваю­щихся стран в МРТ стала расти. За истекшую с тех пор четверть века экспортная квота увеличи­лась в каждых 7 из 10 стран (64 страны из 90, по которым мы располагаем данными), а сократи­лась лишь в 1 из 4 стран (23), оставшись неизмен­ной в трех странах.

В той или иной мере повысило степень своего участия в МРТ и большинство закореневших при­верженцев импортозамещения. Помимо Арген­тины, Бразилии, Мексики и Индии в их число вхо­дят такие большие и средние по численности на­селения страны развивающегося мира, как Колумбия, Перу, Египет, Марокко, Кения, Банг­ладеш, Пакистан, Турция, Филиппины, Вьетнам. В итоге совокупная экспортная квота развиваю­щихся стран в 1970-1994 гг. возросла более чем в 3 раза[20].

Рост масштабов и повышение качества вклю­ченности в МРТ, отражая насущные потребности развивающихся стран, в то же время находятся в русле глобальных тенденций развития. В 1960— 1966 гг. при росте совокупного объема мирового промышленного и сельскохозяйственного произ­водства в 3.3 раза международная торговля про­мышленными и сельскохозяйственными товара­ми увеличилась в 6.3 раза[21], оказав на его динами­ку ощутимое стимулирующее воздействие через расширение рынков сбыта, доступа к более эф­фективным технологиям и передовому опыту, а также общего экономического эффекта от специализации и кооперации. Динамизирующая роль МРТ проступает еще более выпукло, если к международному обмену товарами присовоку­пить торговлю услугами. Так, в 1950-1995 гг. ми­ровой экспорт товаров и нефакторных услуг воз­рос в 15.2 раза, почти втрое превысив прирост со­вокупного ВВП всех стран, в свою очередь увеличившегося в 5.4 раза[22]. В итоге в 1960-1994 гг. так называемая экспортная квота мира, по оцен­ке С. Отсубо, возросла в 2.2 раза и достигла 23% ВВП[23].

Другое дело, что более чем двукратное увели­чение экспортной квоты Мексики, например, практически не отразилось ни на уровне капита­лообразования, ни на темпах ее экономического роста. Но при тяжком бремени ранее накоплен­ного долга и глубочайшем финансовом кризисе, поразившем эту страну в начале 90-х годов, ина­че, наверное, и не могло быть. В общем, нынеш­няя активизация участия развивающихся стран в МРТ, как правило, не сопровождалась радикаль­ным ускорением экономического роста, хотя бы отдаленно напоминающим то, которое наблюда­лось в своем время в НИС. Тем не менее эту акти­визацию, по-видимому, можно считать началом реального перехода к более открытой модели ин­дустриализации, ориентированной на всемерное использование возможностей международной экономической кооперации.

Благодаря усилиям по облагораживанию экс­порта, предпринятым в последние десятилетия, общее число стран, сумевших подключиться или расширить свое участие в международном про­мышленном разделении труда, существенно воз­росло. В 1970-1995 гг. долю промышленных из­делий в экспорте удалось повысить 74 из 80 раз­вивающихся стран, по которым мы располагаем данными[24]. Однако ощутимых результатов на этом поприще добились пока очень немногие. И не только из-за запоздалого осознания необходи­мости такого подключения и низкой конкуренто­способности промышленных структур, созданных при реализации импортозамещающей модели ин­дустриализации. И не только из-за обострения конкуренции после появления на мировых рынках промышленных изделий множества новых произ­водителей. Достижению таких результатов мешало также противодействие новому курсу со стороны влиятельных социально-политических сил, интересам которых этот курс противоречит. Успех сопутствовал только тем странам, где, не­смотря на подчас серьезные коллизии, сопротив­ление таких сил было все-таки сломлено.

Среди преуспевших в этом деле лидирующие. позиции занимают, как и следовало ожидать, пи­онеры внешнеориентированной индустриализа­ции. Затем идут Индонезия, Малайзия и Таиланд, образующие по этой классификации второе по­коление НИС, и присоединившийся к ним Китай. Чтобы лучше представить их достижения и труд­ности остальных стран, сопоставим динамику до­ли НИС в совокупном товарном экспорте мира с аналогичными показателями по развивающемуся миру в целом, а также по Индии, Бразилии, Мек­сике и Аргентине, которые долгое время испове­довали идею промышленного самообеспечения. Для большей наглядности эти доли рассчитаны не только по всему экспорту, но и по экспорту промышленной продукции, в частности ее маши-нотехнического компонента (см. таблицу).

Изменения в позициях развивающихся стран на мировом рынке, демонстрируя зависимость ди­намики экспорта от стратегии индустриализации, являются еще одним убедительным подтвержде­нием стимулирующей роли ее ориентированного на МРТ варианта. Так, в 50-е годы, в период по­вального импортозамещения, совокупная доля развивающихся стран в мировом товарном экс­порте сократилась более чем на 1/4. Одним из не­многих исключений, как ни странно, был тогда Китай (прежде всего, по-видимому, благодаря бурному развитию торгово-экономического со­трудничества с СССР). В следующем десятиле­тии, когда эта доля сократилась еще на 1/5, таким исключением стала дальневосточная четверка стран, приступивших к диверсификации и облаго­раживанию экспорта на основе наращивания его промышленного компонента фактически еще до завершения первой фазы импортозамещения (по­зднее азиатская четверка была наречена первым поколением НИС).

Однако уже в 70-е годы, ознаменовавшиеся энергетическим кризисом, в этой неблагоприят­ной для развивающегося мира тенденции наме­тился очевидный перелом. Но не вследствие взду­тых цен на нефть (представлявшую важнейшую статью их экспорта) - ведь относительные цены уже в середине 80-х годов вернулись в нормаль­ное русло.

Доля развивающихся стран в мировом товарном экспорте (%)

Промышленные изделия

Гонконг, Республика Корея, Сингапур, Тайвань. Индонезия, Малайзия, Таиланд.³ 1975 г. ⁴ 1995 г.

Подсчитано по: "Handbook of International Trade and Development Statistics", 1988, 1991, 1994 and 1995; "International Financial Statistics Yearbook", 1987 and 1997; "WTO Annual Report", 1997.

Реальная основа для такого перелома была заложена мощным рывком в развитии про­мышленного экспорта, который всего за 10 лет возрос в стоимостном выражении в 9.9 раза и в 1980 г. дал 48.4% выручки от экспорта за выче­том нефти (против 37.8% в 1970 г.), при том, что доля нефти почти удвоилась (с 31.2 до 59.7%). Бо­лее половины этого прироста пришлось на пер­вую четверку НИС[25]. Но тогда же имел место один из упомянутых выше всплесков в промыш­ленном экспорте Бразилии и многократно возрос вывоз промышленных изделий из Малайзии и Та­иланда, положив начало становлению следующе­го поколения НИС, к которым позднее примкну­ли Индонезия и Китай. Спустя еще десять лет, доля промышленных изделий в совокупном экс­порте развивающихся стран повысилась до 54.3%, а в 1994 г. перевалила за 2/3.

В общем сопутствовавшее энергетическому кризису резкое вздорожание нефти, вызвавшее серьезные перебои в экономике развивающихся стран, нуждающихся в ее импорте, подтолкнуло реформы, нацеленные на повышение эффектив­ности местной промышленности и ее интеграцию в мировое хозяйство. Для большинства же нефте-экспортирующих стран - огромные, по сути дела, дармовые доходы, напротив, обернулись ослаб­лением стимулов к экономическим преобразова­ниям. (С появлением таких доходов не в послед­нюю очередь связана и пагубная затяжка реформ в Советском Союзе.) Помимо НИС наиболее зна­чимой по объему и качеству оказалась внешне­торговая экспансия Мексики, увеличившая ее до­лю в мировом экспорте в 2.3 раза в сравнении с исходным 1950 г. Достижения же большинства других столпов стратегии импортозамещения значительно скромнее: в 1996 г. доля Бразилии в 2.5 раза уступала показателю исходного 1950 г., Аргентины - в 4, а Индии- в 3 раза. Удастся ли им и другим странам наверстать упущенное и како­вы реальные масштабы этих упущений - покажет время. Ясно одно - рассчитывать на чей-то доб­ровольный уход с ранее завоеванных позиций на рынке не приходится.

А пока суд да дело, несмотря на изменения в отношении основной массы развивающихся стран к МРТ и предпринятые ими усилия по раз­витию экспортного сектора, доля ранее выделен­ной нами восьмерки НИС в мировом экспорте товаров продолжает расти. Растет ее доля и в экспорте развивающегося мира. Учитывая де­вальвацию национальных валют большинства НИС, вызванную финансовым кризисом, а также ранее наработанные ими мирохозяйственные связи, изменить сложившуюся ситуацию совсем непросто. Поэтому в обозримой перспективе дру­гие развивающиеся страны, если и смогут упро­чить свои позиции на мировом рынке, то скорее всего за счет индустриально развитых и(или) постсоциалистических государств. В такой ситуа­ции положение наименее развитых стран с боль­шой долей вероятности может стать абсолютно безнадежным.

Итак, передислокация мировых производи­тельных сил, обусловленная индустриализацией развивающихся стран, создала новые возможнос­ти, проблемы и вызовы. С одной стороны, в связи с образованием новых емких и динамичных рын­ков, рассчитанных на импорт и экспорт широкого ассортимента промышленных товаров и услуг как потребительского, так и производственного спроса, и появлением дополнительных разработ­чиков современных технологий, способных по ряду направлений конкурировать с их традицион­ными поставщиками, расширилось поле для маневра чуть ли не во всех сферах международного экономического взаимодействия. С другой сторо­ны, утверждение во многих сегментах и нишах ми­рового рынка новых сильных игроков осложняет положение ранее обосновавшихся там старожилов и затрудняет проникновение аутсайдеров.

Вместе с тем индустриализация развивающих­ся стран показывает, что сколько-нибудь быст­рое преодоление технологической и социально-экономической отсталости требует активного участия в МРТ, нацеленного на освоение наибо­лее динамичных и перспективных его сегментов. Исключением являются лишь некоторые малые и карликовые по численности населения государ­ства, обладающие уникальными запасами иско­паемого, прежде всего энергетического сырья и (или) расположенные в ключевых с геополитиче­ской и геоэкономической точек зрения районах планеты. Важнейшим компонентом участия в МРТ выступает экспорт промышленных изделий нарастающей технической сложности. В связи со становлением в основных центрах мирового хо­зяйства постиндустриального способа производ­ства растет также значение торговли научно-тех­ническими и другими, главным образом, нетради­ционными услугами с высокой эластичностью спроса (по доходу). Особо ощутимое влияние на интеграцию раз­вивающихся стран в мировую экономику оказы­вает национальное государство. Ибо общую на­правленность и динамику их трансформации, как явствует из более чем полувекового опыта этих стран, в решающей степени определяли устанав­ливаемые государством порядки и проводимая им экономическая политика. Чем больше и то, и дру­гое сообразовалось с глобальными тенденциями развития, а также с реальными возможностями и потребностями самих развивающихся экономик, тем более весомым было и их продвижение по пу­ти модернизации.

РОССИЙСКИЕ РЕАЛИИ

Наверное, на таких общих, казалось бы само­очевидных вещах можно было бы и не заострять внимания. Если бы российские власти должным образом учитывали состояние и тенденции миро­вой экономики, принимали во внимание специфи­ку своей страны и извлекали необходимые уроки из всемирной и отечественной истории. И если бы не столь удручающими были итоги почти че­тырнадцати лет нынешних общественных преоб­разований. Ведь горбачевская перестройка завер­шилась развалом Советского Союза, экономиче­ским спадом, появлением солидного внешнего долга, тотальным бюджетным дефицитом, ничем не компенсированным подрывом прежних и без того далеких от совершенства правовых устоев общества. А за семь лет ельцинских реформ чуть ли не вдвое сократился валовой внутренний про­дукт (ВВП) страны и на 3/5 - промышленное про­изводство при еще более глубоком свертывании его высокотехнологичных составляющих, а так­же отраслей, обслуживающих потребительский рынок. Приблизился к опасной черте объем внешнего долга. Более чем в полтора раза сни­зился в среднем жизненный уровень россиян при вызывающем их расслоении на очень богатых и очень бедных. Ухудшилась демографическая си­туация. Идет интенсивное разрушение интеллек­туального и научно-технического потенциала страны. Налицо парадоксальная бартеризация, способствующая натурализации хозяйства. Ощу­тимо ослаблены правовые и экономические скре­пы общества. Под угрозой оказалась теперь уже государственность самой России.

Дело, разумеется, не только в пренебрежи­тельном отношении к историческому опыту и ре­альной действительности. Нельзя сбрасывать со счетов необычайную тугоплавкость самого трансформируемого материала и обусловленных ею уникальных трудностей, с которыми испокон веков сталкивались реформы в России, а также тяжелых наслоений большевистского тоталита­ризма, наложившего глубокий отпечаток на жизнь, по меньшей мере, трех поколений. Это, наряду со всепоглощающим государством, в основе которого лежал монолит власти и собственности, и практически полное отсутствие навыков ры­ночного хозяйствования, и редкая идеологизация сознания, мешающая адекватному восприятию реальной действительности, и весьма своеобраз­ное представление о социальной справедливости, и укоренившаяся привычка к государственному патернализму, и неразвитость правосознания, де­мократических традиций и политической культу­ры, и низкая культура труда, и, наконец, крайне утяжеленная и разбалансированная структура экономики.

Одна ее часть была представлена находив­шимся в привилегированном положении, непо­мерно раздутым ВПК, вобравшим в себя чуть ли не все современные технологии, а также лучшие кадры, и подверстанными под его нужды так на­зываемыми базовыми отраслями промышленно­сти. Другую часть экономики, обслуживающую сферу потребления, составляли деградирующее сельское хозяйство, хиреющая гражданская про­мышленность, оснащенная в основном морально и физически устаревшим оборудованием и широ­ко использовавшая ручной труд, и допотопная в техническом отношении сфера услуг. К этому не­обходимо добавить гигантоманию, господство монопольных структур в сферах производства и распределения, иррациональное размещение производительных сил, чрезмерную жесткость меж- и внутриотраслевых связей, искаженную си­стему цен и экономических критериев. Но даже принимая во внимание все это, трудно избавиться от мысли, что цена, уплаченная Россией за жиз­ненно необходимые рыночные реформы, нео­правданно высока. Особенно, если учесть, что плата эта еще далека от завершения.

Из-за поразительного по глубине экономичес­кого, социального и научно-технического обвала, в отечественной публицистике и научной литера­туре нередко высказываются опасения относи­тельно возможного оттеснения России на пери­ферию и превращения ее в страну Третьего мира. И хотя продолжающаяся деградация вызывает серьезную тревогу, такая постановка вопроса представляется не корректной. В ее основе - де­сятилетиями внедрявшийся в наше сознание миф о беспримерных достижениях советской эконо­мики, которые якобы вывели ее на второе место в мире и подготовили почву для продвижения на самую верхнюю ступеньку.

Второе место в первые послевоенные десяти­летия возможно и было. Но не по уровню разви­тия, а по общему объему производства, до и то скорее всего лишь по сомнительным данным официальной советской статистики. А это, как известно, далеко не одно и то же. Ибо объем ВВП зависит не только, а нередко и не столько от эффективности производства, сколько от массы используемых производственных ресурсов и от численности населения, образующей исходную базу потребительного потенциала общества. В то же время на мировом рынке Советский Союз во все времена выступал прежде всего как постав­щик природного сырья и продукции его первого передела, на долю которых приходилось более половины совокупного экспорта.

В результате беспрецедентного для мирного времени экономического спада в 1990-1995 гг., Россия в ее нынешних границах по объему ВВП и промышленного производства скатилась с 3 на 13 и с 4 на 10 место, а по такому интегральному по­казателю как ВВП в расчете на душу населения, которым принято определять общий уровень раз­вития, - с 52 на 76 место, пропустив вперед не только многие из динамично развивавшихся стран периферии, но и переживших далеко не лучшие времена Бразилию, Колумбию, Эквадор, Уругвай, Коста-Рику, Алжир, Сирию.

Однако, по этому важнейшему критерию соци­ально-экономического прогресса Советский Со­юз никогда не выбивался из пятого десятка. Его сближение по уровню развития с наиболее про­двинутыми странами мира прекратилось еще в 60-е годы, когда по завершении послевоенного восстановления мобилизационные, командно-разверсточные методы хозяйствования начали давать серьезные сбои. Успехи же в развитии ядерной энергетики и освоении космоса, вызыва­ющие у нас законную гордость, во многом яви­лись все-таки побочным продуктом безумной гонки вооружений, которая способствовала под­держанию иллюзии относительно принадлежнос­ти советской экономики к высокоразвитым и в конечном счете высосала из нее чуть ли не все со­ки. Несколько позднее, как известно, прорыв к производству ядерных и космических вооруже­ний совершил Китай, а совсем недавно в число ядерных стран вошли Индия и Пакистан, еще раз продемонстрировав возможности больших сла­боразвитых экономик в овладении передовыми рубежами НТП на отдельных его участках и на­правлениях.

Не менее, если не более существенным осно­ванием для отнесения советской экономики к группе развивающихся, представляется заблокированность рыночных частнокапиталистических форм и методов хозяйствования, без которых, как свидетельствует исторический опыт, невоз­можно вырваться из тисков экономической и со­циальной отсталости. То же, как ни странно на первый взгляд, относится по существу и к нынеш­ней России. Ибо попытки решить эту ключевую проблему развития, предпринятые после распада Союза, пока не принесли должных результатов. Не принесли прежде всего потому, что начатые

реформы не были подкреплены необходимыми институционными преобразованиями и наведени­ем правового порядка. Несмотря на масштабное разгосударствление, так и не создан класс эффек­тивных частных собственников, не обеспечена надлежащая защита права собственности, не уст­ранены барьеры, блокирующие конкуренцию.

Помимо огромных объективных трудностей это связано с полной несостоятельностью пред­ставлений о том, что и как следовало сделать для становления полнокровной рыночной экономи­ки, и, в частности, с иллюзорностью надежд на то, что такие проблемы можно решить исключи­тельно силами рынка. При том, что многие из них без государства не решаемы в принципе и уж тем более на низких ступенях экономического разви­тия. А те, что поддаются такому решению, нуж­даются в нормально функционирующем рынке, отладка которого также входит в круг важнейших обязанностей государства. Так что отказ от выполнения этих обязанностей, чем бы его ни мо­тивировали, не подлежит никакому оправданию.

После либерализации цен и внешней торговли экономические функции государства были в ос­новном сведены к подавлению инфляции, причем только монетарными средствами. В их число во­шли такие, с позволения сказать, меры, как не поддающиеся никаким оправданиям задержки в оплате труда бюджетников и выполненных зака­зов государства. При этом основанная на ГКО си­стема заимствований, призванная обеспечить не­инфляционное финансирование текущих нужд бюджета, на деле оказалась гигантской финансо­вой пирамидой, которая к тому же блокировала приток необходимых средств в хиреющий реаль­ный сектор.

Масштаб допущенных промахов и связанных с ними потерь особенно поражает, если принять во внимание некоторые культурные традиции, вы­сокий уровень образования и науки, а также срав­нительно развитую систему здравоохранения и социального обеспечения, которые достались нынешней России в наследство от прошлого. Не­смотря на все разрушения и огромные утраты по­следних лет это пока еще заметно отличает ее от типичной развивающейся страны и несомненно может облегчить борьбу за становление совре­менной экономики и современного общества. Од­нако, чтобы реализовать такую возможность, требуется существенно скорректировать подхо­ды к проблеме развития.

КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ОСНОВЫЭКОНОМИЧЕСКОЙ СТРАТЕГИИ ДЛЯ РОССИИ

Вместо дискредитировавшей себя односторон­ней ставки на рыночные силы необходимо укреплять и - главное - неустанно совершенствовать то, что еще осталось от государства, добиваясь от него реальной заботы о реальной экономике и реальном гражданском обществе. В противном случае придется забыть о реформах и похоронить мечты о достойной жизни, во всяком случае в обозримой перспективе.

Речь не о привычных, но по сути дела изжив­ших себя формах и методах хозяйствования. Их восстановление едва ли возможно, а стремление к этому просто опасно, так как при его реализации можно легко затоптать еще не окрепшие ростки нормальной рыночной экономики. Словом, нуж­но не возрождать прежние, а творчески осваивать новые, более сложные, но и более продуктивные способы хозяйствования. Такого хозяйствования, которое сообразуется не с произвольными реше­ниями, а с нуждами и возможностями рынка и ориентировано не на обуздание рыночной сти­хии, а на всемерное использование ее созидатель­ных потенций. Речь, стало быть, не об отказе го­сударства от управления процессом развития, а о принципиальных изменениях в выборе целей и путей их достижения.

Это диктуется не только необходимостью из­влечь позитивный субстрат из рыночной стихии, но и набирающей силу глобализацией хозяйст­венной жизни, которая далеко не всегда и не во всем совпадает с интересами каждой отдельно взятой страны, особенно развивающейся (по­скольку рынок по определению льет воду на мельницу сильного). Избежать или хотя бы как-то ослабить негативные последствия такого хода событий можно лишь, опираясь на силу государст­ва и, в частности, на его содействие в перестройке ущербных структур и отношений средствами на­логовой, финансовой и социальной политики с целью их адаптации к требованиям жизни.

Глобализация, вопреки широко распростра­ненному мнению, едва ли сужает сферу деятель­ности национального государства. Думается, что суть происходящих в этой связи перемен состоит скорее в усложнении проблем, стоящих перед го­сударством, что повышает уровень предъявляе­мых к нему требований и цену его ошибок. По­этому главное не в том, чтобы государства было меньше, на чем настаивают некоторые наши до­морощенные либералы, а в том, чтобы возросла его эффективность. Тогда можно было бы сокра­тить и расходы, связанные с его деятельностью. Трудность достижения этой цели состоит, поми­мо прочего, в том, что глобализация по ряду пара­метров ограничивает возможности маневра и со­ответственно увеличивает степень риска. В таких условиях политические решения по регулирова­нию экономических и социальных процессов при­ходится особо тщательно взвешивать, учитывая не только общую направленность, но и различные варианты развития, и не допуская отклоне­ний от основополагающих принципов рыночного хозяйствования.

При всех различиях, обусловленных специфи­кой каждой отдельно взятой развивающейся и пе­реходной экономики, в основе их системной трансформации лежат идеи либерализма. Такова логика общественного прогресса, нацеленная на высвобождение творческой энергии масс. Но в реальной жизни либерализация не может быть абсолютной. Ибо в этом случае она ведет не к вожделенной демократии, которая подразумева­ет определенный порядок, покоящийся на систе­ме сдержек и противовесов и обусловленных за­коном и правом, а к вседозволенности и хаосу. Убедительным свидетельством этого как раз и служит опыт российских реформ.

Нескончаемый спор ортодоксальных либера­лов и государственников о том, должно ли госу­дарство вмешиваться в экономику, является, в сущности, беспредметным. Ибо практически все решения государства, затрагивающие экономи­ческую и социальную сферы, - будь то налоги, тарифы, дотации, валютный курс, процентная ставка по кредитам, бюджет или политика в во­просах образования и подготовка кадров, науки, здравоохранения, социального обеспечения и т.п., равно как и отсутствие таковых - оказывают влияние на ход экономического развития. Про­блема, стало быть, не в том, вмешиваться или нет, а в целях, инструментах и последствиях государ­ственного вмешательства. Одно дело, когда та­кое вмешательство сообразуется с реальными по­требностями и возможностями данной конкрет­ной экономики и тенденциями развития мирового рынка, и совсем другое, когда все это игнорирует­ся или недоучитывается.

В общем становление рыночной экономики все зависимости от того, с какой стартовой пло­щадки оно начинается, требует вовсе не устране­ния государства из хозяйственной жизни, а прин­ципиального изменения функций, осуществляе­мых им в этой сфере. На смену всеобъемлющему контролю над производством и распределением приходит косвенное их регулирование. Ключевое значение приобретают меры, способные создать экономическую и социальную инфраструктуру, сформировать институциональные основы част­ного предпринимательства и конкурентного ры­ночного хозяйства, а также направить частную инициативу в сферы, стратегически важные для экономического развития.

При сложившихся на данном этапе (в сентябре 1998 г.) обстоятельствах первоочередная задача состоит в том, чтобы:

- минимизировать цену выхода из глубочай­шего финансово-экономического кризиса, в ко­тором оказалась страна из-за просчетов и ошибок государственной власти, в немалой части обусловленных ее структурными изъянами и сле­пой приверженностью идеям безудержного либе­рализма;

- блокировать бесперспективные реставраци­онные намерения;

- создать условия для перехода к самоподдер­живающемуся экономическому росту.

Учитывая наличие ряда антикризисных про­грамм, содержащих разумные конкретные пред­ложения, и потребность в их безотлагательной реализации, ограничусь обозначением проблем, которые, на мой взгляд, имеют ключевое значе­ние для решения этой стратегической задачи и требуют совместной напряженной работы всех ветвей власти.

К таким проблемам относятся: укрепление за­конности и порядка, обеспечивающих реальное равенство прав и ответственность всех граждан и субъектов рынка перед законом; ликвидация не­мотивированных льгот; упорядочение налогов и существенное ослабление налогового пресса; снижение экономической преступности; разум­ная экономия государственных средств и переход к бездефицитному бюджету; обеспечение ста­бильного и реального обменного курса рубля, не превышающего уровня рыночного равновесия; неуклонное выполнение государством всех своих обязательств и постепенная ликвидация долгов перед бюджетниками и предприятиями - испол­нителями его заказов, не позволяя при этом рас­крутиться маховику инфляции;, формирование действенной платежно-расчетной системы и ис­коренение бартера; децентрализация (истинная федерализация) системы государственного уп­равления и укрепление дисциплины в выполне­нии принятых решений; активная поддержка здравоохранения, образования, науки (особенно в части, определяющей возможности экономичес­кого прогресса); усиление антимонопольной дея­тельности государства и других мер, способству­ющих развитию рыночной конкуренции; повы­шение культуры труда и воспитание деловой этики; отладка такого регулирования естествен­ных монополий, которое позволяло бы совме­щать интересы представляемых ими отраслей экономики с интересами государства; максималь­ное упрощение правил организации бизнеса и поддержка его малых форм прежде всего в науч­но-технической и венчурной сферах; отказ от по­рочной практики решения всех проблем за счет безответного потребителя, памятуя, помимо про­чего, о том, что для экономического роста нужны не только капиталовложения, но и рынок сбыта; создание стабильных и выгодных условий для долгосрочных инвестиций в реальный сектор экономики и в целом восстановление доверия к власти.

Одновременно с реализацией мер по выходу из финансово-экономического кризиса целесооб­разно, не дожидаясь его завершения, разработать долгосрочную стратегию развития, рассчитан­ную по меньшей мере на 10—15 лет, или хотя бы осмыслить ее концепцию. Такая работа полезна не только для того, чтобы во всеоружии встре­тить послекризисный период. Ее целесообраз­ность обусловлена та