Абигор сидел за столом, наклонив голову и сжав руками виски. Всё было кончено. Соцсети уже пестрили упоминаниями ужасного побоища на площади Смиттауна, и активнее всего смаковали эту новость сами жители города. Разумеется, это подкреплялось сотнями фотографий очевидцев, на которых Гвардейцы и их противники висели в воздухе и сражались между собой. Робкие предположения о том, что это фотошоп или кадры из какого-нибудь нового фильма, моментально разбивались вдребезги любителями сенсаций. Но демона тревожило отнюдь не это.
Лерайя, его любимая малютка Лерайя вступила в бой вопреки всем своим убеждениям, чтобы спасти ему жизнь… А он не смог ничем ей помочь… Её тело вместе с телами жертв битвы было укрыто в «Семёрке» и должно было быть сожжено по традиции демонов. Но каждый раз, когда Абигор проходил мимо и невольно смотрел в её глаза, ища утешения в озорных серых искорках… Он видел лишь мёртвый пепел.
-- Я понимаю тебя, -- Бальтазар неслышно подошёл сзади и положил руку на плечо своему другу, -- мы потеряли слишком многое. Михаэль должен заплатить за это кровью, Эйб, и он заплатит.
-- Но не нам нести возмездие ангелам, мой друг…
Бальтазар удивлённо взглянул на Абигора, но не перебил его.
-- Я знаю, о чём ты думаешь, но это не так. Ни ангелы, ни демоны не хотели этой бойни. Гвардейцы, придя в себя, помогали нам спасти раненых и вместе с нами оплакивали убитых. Если мы хотим жить дальше, а не утонуть окончательно в этом кровавом болоте, нам нужно оставить всё так, как есть. Не зови меня в крестовый поход на Серебряный Шпиль, друг. Мы не станем воевать. Она бы не хотела этого.
Бальтазар вздохнул и убрал руку с плеча.
-- Да, ты прав. Малютка Лерайя была крепче духом, чем мы все. Она тоже теряла своих друзей, но ни на секунду не прекращала мечтать о мире между нашими расами. В память о ней мы не станем мстить, тем более, что мстить уже некому. Если мы бросим вызов архангелу, то лишь прольём ещё больше крови и докажем, что мы – враги. Пока так считает лишь Михаэль, мечта Лерайи может стать нашим будущим.
-- Ты правда в это веришь? – Абигор обернулся и непонимающе взглянул в глаза Бальтазару, -- ты же сам всегда говорил, что это лишь детские мечты.
-- Нет. Я не верю в утопию, которую видела она… Но я надеюсь, что поверят другие.
***
Тем временем Роджер сидел на скамье в часовне Святого Павла и потухшим взглядом смотрел в пол.
-- Где ты был? Почему не помог нам? Объясни.
Голос откуда-то сверху был пропитан той же скорбью, которая медленно пожирала разум парня.
-- Увы… Я Ангел Смерти, и я не вправе вмешиваться в дела живых. Если бы я, руководствуясь голосом чувств, принимал одну из сторон в войне, то нарушил бы естественный ход истории. Мне жаль всех, кто погиб в этой битве, но…
-- А по-моему, ты просто трус! Жалкий трус, прячущийся за звучным именем и трёпом о балансе и предназначении!
Голос стал громче, и свившееся в клубок под потолком часовни существо потянуло к Роджеру свои щупальца.
-- Следи за языком, человечишка! Как бы велика ни была твоя боль, она не даёт тебе права так говорить со мной!
-- И что? Что ты сделаешь мне, Азраэль? А? Я знаю, что я прав. А ты? Если ты правда понимал, какое чудовище этот Изекиэль, почему не защитил нас? Это и есть трусость, Ангел Смерти. Знать, как поступить правильно, и даже не попытаться хоть что-то сделать.
Лентообразные покрытые хитиновыми пластинками щупальца сдавили горло и запястья Роджера и потянули его наверх. Перед его взглядом висел монстр, словно сплетённый из оживших сочащихся слизью корабельных канатов, и в этом шершавом кошмарном клубке блестели два искрящихся злобой глаза. Но их взор Роджер встретил необычайным спокойствием и хладнокровием.
-- Убей меня, если от этого правда будет менее болезненной. Но в следующий раз подумай, не стоит ли бороться за то, что ты считаешь правильным, чтобы не хоронить друзей со слезами на глазах.
Через десять минут Роджер покинул часовню, так и не получив ответов. Но когда за его спиной закрылось дверь, свившееся в клубок щупальце с грохотом разнесло одну из скамей.
-- Проклятье! Он как будто чувствует! Догадывается о чём-то! Неужели ублюдок Абигор всё-таки проболтался?! Нужно будет поговорить с ним с глазу на глаз. Тайна должна уйти в могилу, чтобы остаться тайной.
***
Тем временем за много тысяч миль от Смиттауна человеческая фигура с длинными тёмными струящимися по плечам волосами, одетая в восточный наряд, полуобернулась к незваному гостю.
-- У тебя есть причина отвлекать меня, Молох? Я только что закончил молитву и хочу остаться в одиночестве.
Тот, кого назвали Молохом, изогнулся в поклоне и проговорил:
-- Есть новость для Вас, мессир. Мы вышли на след ученицы Михаэля.
-- И почему ты полагаешь, что это должно меня волновать? Она – лишь человек, и не в её силах остановить неизбежное. Лучше собери воинов, пусть готовятся к выходу. Когда мы достигнем Серебряного Шпиля, я освобожусь от тяжкой ноши и наконец-то расквитаюсь с теми, кто обрёк меня на столь жалкое существование!
Молох покинул шатёр, раскинутый в пустыне, и подошёл к девушке в плаще, которая гладила голову верблюда, склонившегося перед ней.
-- Босс снова рвётся вперёд, Гамалиэль. По мне – так он слишком торопится.
-- Мне тоже так кажется, Молох, но решать не нам. Мы всего лишь наёмные слуги своего господина, -- выделив язвительно последние слова, отвечала девушка.
-- Скажи мне одно: тебе удаётся черпать из него силы? Ты ведь помнишь наш план?
-- С трудом. Я будто высасываю жалкие капли выступающей испарины. Но на всё нужно время, в конце концов, наш хозяин, как никто другой, может контролировать и сдерживать Бездну. Так искусно это, возможно, не сможешь делать даже ты.
-- Не испытывай моё терпение, -- прошипел Молох, -- мы здесь не для того, чтобы почитать этого нытика и кланяться перед ним. Нам нужна вся его сила, и тогда мир узнает Детей Бездны!
-- Разумеется, Молох, -- улыбнулась лукаво Гамалиэль, -- всё будет именно так, как ты хочешь…
***
Тем временем в дверь кабинета Абигора тихо постучали. Демон, глубоко погрузившийся в свои мысли, вздрогнул и обернулся. Друзья входили к нему без предупреждения. Стучать стали бы лишь недруги.
-- Войдите!
Ручка двери тихо скрипнула, и вместе с холодом улицы и шуршанием чёрной рубашки в кабинет проник Ангел Смерти.
-- А, так это ты? Явился прокомментировать наше незавидное положение, трусливая гиена?
-- Придержи язык, демон, -- зашипел Азраэль, молниеносным движением выхватив косу и приставив лезвие к горлу Абигора. Но тот будто бы не видел своего гостя, глядя куда-то сквозь него.
-- Давай не будем лгать друг другу, Разаэль. В твоих руках коса не имеет и половины силы в сравнении с могуществом её хозяина. Но, полагаю, ты пришёл не за тем, чтобы попытаться меня убить?
-- Я пришёл напомнить тебе о нашем уговоре, Абигор, и о том, что я всё ещё могу прикончить любого ангела или демона по своему желанию, -- сверкнул глазами гость.
-- Ну, разумеется, можешь. И даже можешь успеть зловеще посмеяться, прежде чем твоё тело разорвёт от поглощённой тобой чужой Тиферет-энергии. В конце концов, ты ведь не просто так не убил меня тогда, в Египте.
-- Как… Как ты догадался? – побледнев, пролепетал ангел.
-- Всё просто: даже в бою с напавшими на тебя демонами-наёмниками ты отбивался своим мечом. Знал, что бьёшься не на жизнь, а на смерть, и всё равно не вынул из ножен легендарную кому смерти! А потом уговорил меня, единственного, кто знал о гибели Азраэля, молчать, хотя мог бы просто убить меня. К тому же, я был знаком с истинным Ангелом Смерти. Его сила была запредельна. Разумеется, однажды я заподозрил, что он высасывает Тиферет-энергию из ангелов и демонов, за которыми приходит. И, как вижу, оказался прав.
-- Он просил хранить тайну… -- грозный ангел внезапно сник и с тоской посмотрел в пол, -- Азраэль доверял мне и рассчитывал, что я заставлю всех поверить в то, что он жив. Он говорил, что без Ангела Смерти баланс пошатнётся, что нашим расам необходимо чего-то бояться, чтобы не утратить контроля… Но, видимо, я не справился… Абигор, что ты рассказал мальчишке?
-- Какому мальчишке? Ты же помнишь, я дал тебе слово, что сохраню твою тайну!
-- Его зовут Роджер. Роджер Эмбервуд.
-- Ты знаешь Джерри?! – удивлённо воскликнул Абигор, -- но тогда выходит, что…
-- Да. Это я предупредил его о приближении Изекиэля. И если ты правда ничего ему не рассказал, то я могу довериться тебе. Я испугался. Я правда побоялся вступить с ним в бой, зная, какие слухи ходят о Краснооком. Я не мог пересилить себя, Абигор. Мне страшно. Я не хочу умереть.
Ни секунды не раздумывая, демон шагнул вперёд, отодвинув лезвие косы от своего горла, и по-отечески заботливо положил руки на плечи Разаэлю.
-- Я понимаю тебя. Со стороны Азраэля было несправедливо не только заставить тебя нести его крест, но и вынудить поддерживать его репутацию. Ангел Смерти был смелее тебя и смелее меня, потому что прекрасно знал, что такое эта самая смерть. Но не думай, что бояться нельзя. Лишь страх перед тем, что сильнее нас, позволяет нам выжить. И потому я тоже чего-то боюсь. Просто не позволяй этому чувству не дать тебе поступить так, как по-твоему будет правильно. Иногда лучше умереть, гордясь собой, чем миллионы лет презирать себя за неверно принятое решение, Разаэль.
Ангел поднял свои голубые глаза и посмотрел на Абигора со смесью надежды и благодарности.
-- Наверное, ты прав. И спасибо, что сохранил мою тайну. Я постараюсь поступить так, как посчитаю правильным, чтобы больше никто не назвал меня трусом.
-- А ты прости, что оскорбил тебя при встрече. К сожалению, я потерял слишком многое, так что сейчас на моё самообладание сложно полагаться. Что же до Роджера, -- на этих словах Абигор понизил голос и оглянулся в тревоге, -- парень вообще не так уж и прост. Мало того, что с самой первой встречи с Натаниэлем он носит его ангельское оружие, так ещё и… Ладно, об этом пока рано. Это лишь мои предположения. Но я советую тебе держать с ним ухо востро, Разаэль. Он куда интереснее, чем может показаться…
***
А в эту минуту Роджер сидел в квартире Натаниэля и наблюдал, как ангел с показным хладнокровием готовит омлет. Казалось, вокруг повисла какая-то болезненно неловкая тишина, которой Нейт пытался избегать всеми доступными средствами. Сперва треск яиц, затем звон венчика о стенки миски, потом шипение масла… Но вот настал момент, когда руки Натаниэля остались свободны, и Роджер почувствовал: дальше бегать от разговора нельзя.
-- Послушай, Нейт, я… Я понимаю, что напрасно влез и… И вы считаете, что я всё испортил…
-- Знаешь, что я тебе скажу? – обернулся к парню ангел, -- тебе не за что извиняться передо мной. Изекиэль раскрыл нас перед людьми. Обратного пути уже не было. Да и, знаешь, я немногое потерял от такого разоблачения. Мистер Говард теперь, кажется, даже побаивается говорить со мной о квартплате. Вроде бы всё обошлось… Но ты раскрыл себя, а это куда хуже. Ты уверен, что готов к такой жизни, Роджер? Ты был в центре событий и… Думаю, ты сам понимаешь, что люди теперь решат, что ты один из нас. Это тяжёлая ноша для того, кто…
-- Я чувствую, как ты пытаешься избегать этой темы, но, боюсь, нам всё же придётся всё обсудить, -- парень растерянно опустил глаза в пол, -- я не знаю, что на меня нашло и что именно я сделал с кольцом, чтобы…
-- Боюсь, это было не кольцо, -- Натаниэль стоял и смотрел в стену, повернувшись к Роджеру спиной, что выдавало его волнение, -- дело в том, что там, на поле боя, ты, кажется, произнёс какое-то слово. Не мог бы ты припомнить, какое именно?
-- Не уверен. Что-то вроде «Сталагмитто» или «Стаккато». Мне показалось, что я даже не знал этого слова раньше, но в тот момент оно само выскочило из подсознания. Как чёртик из табакерки!
-- Стигмато, -- тяжело вздохнув, проговорил ангел, -- это слово ты не должен произносить ни в коем случае, если речь не идёт об угрозе твоей жизни. Эта сила чрезвычайно разрушительна, и если ты потеряешь над ней контроль… Я боюсь представить, что случится. Ещё там, на площади я почувствовал, как в привычные облака ангельской и демонической Тиферет-энергии вторгается что-то третье. Что-то тёмное и древнее, как сама Земля. Если бы я сразу связал это с твоим появлением, то, возможно, сумел бы предотвратить твой срыв. Но, увы, я до последнего надеялся, что ошибаюсь.
-- Но я думал, что, кроме ангелов и демонов, нет других носителей такой силы… А я… Я буквально разорвал Изекиэля в клочья без особых усилий… -- голос Роджера неуверенно дрогнул, выдавая то, что парень не мог спокойно воспринимать даже смерть злейшего врага.
-- Ты прав. Носителей нет, а сама сила есть. Когда-то давным-давно на заре существования этой планеты мы открыли для себя абсолютно новую энергию, которая влияла на нас, поглощала и сводила с ума. Она словно бы происходила из теней, из всего, что оставалось скрыто от наших глаз. Она ощутимо давила на наши тела, которые тогда были в разы крепче. Мы назвали эту тьму Бездной. Она распространялась, как отравленный воздух, стремясь занять всё свободное пространство. И тогда мы поняли, что никакой другой жизни, кроме нас, на этой планете не зародится, если Бездна покроет всё… И, как знать, может, мы и сами в итоге падём под гнётом этой проклятой мглы. Тогда мы и решили попытаться обуздать Бездну. В наших рядах нашёлся ангел по имени Аполлион, который вызвался быть сосудом. К сожалению, мне знали, что Бездна сама выбирает себе вместилище… Аполлион подошёл на эту роль, но с тех пор, как мы заточили в его теле тёмную энергию, охватившую мир, о нём никто не слышал. Поговаривали, что с тех пор сама жизнь причиняла ему такие невыносимые страдания, что он вскоре возненавидел нас, забыв о том, что сам принёс себя в жертву.
-- Значит...
-- Верно. Стигмато – один из семи Знаков Бездны. Они воплощаются в артефакты или оружие и находят себе носителя, которому служат. Разумеется, пока у носителя хватает сил управлять Бездной. А потом… К сожалению, никто не знает, что происходит дальше, но ясно одно. Если Стигмато по какой-то причине избрал тебя, значит, Аполлион мёртв. И если это так, то ещё шесть седьмых первородного хаоса сейчас блуждают по свету и ищут новых жертв…