– Merde! – Хрипло ругнулась Хиза по-французски. Потом, не прекращая танца, вперила в меня подозрительный взгляд. – И как давно ты догадался, что это я?
– Даже до того, как тебя понюхал! Я просто развлекался, растягивая удовольствие, хе-хе… Видела бы ты свое лицо!
– Мерзавец! Ты украл мой нож!
– Я?! Да ни в жизнь! – Охотно изобразил я дурочка. – А вот ты мне еще двести пятьдесят монет должна…
– Я… Молись, чтобы я тебя не поймала, когда все это закончится! Где мой нож?!
Ох, как к лицу ей была злоба! Грозная и такая очаровательная воришка.
– Извини, дорогая, но это теперь МОЙ нож. – Недобро протянул я, слегка сжав ее лапку рукой в темной стальной перчатке, да так, что она пискнула. – И не пытайся обчистить мои карманы!
Все ценное у меня лежало в карманах плаща, а тот был меж крыльями. Так что можно не опасаться, пока мы стоим лицом к лицу.
Хотя я понимаю, почему она так взъелась нам меня. Этот нож — настоящее произведение искусства! Бесценное сокровище. Ну, или ОЧЕНЬ дорогое. За него район города купить можно…
– Негодяй! Мерзавец! – Меня хлестнули хвостом по ногам, явно не одобряя моей наглости.
– Я тоже рад тебя видеть, воришка! Танцуем!
* * *
Вот-вот должно было случиться самое важное. В ожидании вручения подарка принцессе, я успел пошататься по залу, познакомиться с парой-тройкой грифин, которых явно заинтересовали мои крылышки, и понаблюдать за музыкантами. Пару раз мельком видел Гюрзу, но та вечно терялась в толпе. Хизу же я не видел вовсе. Она словно растворилась после нашего танца, так и не сумев обворовать меня.
Какое лицемерие! Пригласить меня на танец, чтобы обокрасть! А я уж думал, у нас любовь, ха-ха! Ладно, в сторону глупые шуточки… Хе-хе.
Твайлайт общалась с Рэрити, которая была разряжена так, словно это был последний бал в ее жизни… А за Рэрити хвостом таскался троглодит. То есть Спайк. Это я уговорил Рэрити взять его с собой как лакея или вроде того. Троглодит об этом не знал, но мне все равно. Обещал же, что не буду портить ему жизнь. Пусть это будет маленьким презентом.
За исключением вальса и прекрасных дам, этот бал был чертовски скучным для меня. Но зато провинность перед старшей принцессой я отработал, больше долгов нет, можно опять отправляться в бар, и вновь получать нагоняй… Интересно, Луна со мной?
Я занял свое законное на этот вечер место справа от трона Луны и, слегка помахивая крыльями, принялся наблюдать за начинающимся действом.
К тронам вела широкая красная ковровая дорожка, по обеим сторонам от которой стояли пони и грифоны, наблюдающие за процессией из двух послов: брата Хизы, чье имя я мельком услышал от принцесс, его звали Кролл, и лорда Тенора, которые медленно шли к принцессам.
Лорд Кролл при этом нес на раскрытом крыле закрытый плоский ларец, сделанный, судя по всему, из малахита. Ммм… малахит здесь дорог… Очень дорог.
Отовсюду раздались восторженные шепотки. Честное слово, мне вообще пофигу, что они тут вручают. Пусть хоть корову принцессе подарят, только поскорее!
Да, я очень рад всей этой дипломатической ерунде. Эквестрия заключит союз с грифоньим царством. Это при том, что у них уже есть кровный союз с Кристальной Империей! Разве не прекрасно?! Но это так ску-у-учно! Я же, простой и честный парень, хочу пожрать и завалиться спать!
Я довольно лениво потянулся и зевнул. Мне было абсолютно все равно, что в этой зеленой коробке: хоть корона, хоть кусок зефира… А вот цена короны мне нравилась. Бесценна! Вы только послушайте, как звучит это слово! Оно словно шепчет тебе на ухо: «Возьми меня! Укради! Продай!». Мдя… Окончание праздника для всей Эквестрии значило удачное заключение союза, а лично для меня – возможность вновь посещать кухню и объедаться. Вот такие вот приоритеты! Мои, конечно же, важнее.
Процессия из двух послов приблизилась к подножью тронов. Лорд Тенор осторожно снял ларец с крыла своего коллеги и с великой осторожностью поставил его перед принцессами. Принцесса Селестия властно кивнула и…
Что произошло дальше, я, толком, так и не понял, но это в корне поменяло мою простую и размеренную жизнь, состоящую из походов на кухню и нескольких любимых пони.
Свет в зале потух, погружая огромное помещение во мрак, а в воздухе с серией хлопков появился черный непроницаемый туман.
Что тут началось! Все как с ума посходили! Гости с криками паники и истеричными визгами начали носиться в непроглядной тьме, толкаясь и топча упавших на пол. Музыканты резко оборвали торжественную музыку на некрасивой ноте.
Я озадаченно озирался, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Меня довольно сильно толкали пробегающие мимо пони. И какого черта они мельтешат вокруг трона, они что, просто куда глядят побежали? Что-то больно ударило меня в плечо, судя по ощущениям – это была тарелка, стукнувшая ребром. Вот какой умник кидается тарелками?!
– Глупцы! Стойте на месте! – Злобно заорал я. Я сейчас начну раздавать люлей всем пробегающим и толкающим меня! Буду просто бить их в щи!
Сначала я не понимал, как можно быть настолько тупым, чтобы начать бегать в непроглядной тьме?! Однако, когда я вдохнул черный туман, до меня стало доходить, почему же гости так панически мечутся и чуть ли на стены не бросаются, в попытках выбраться из зала. Этот туман… Едва вдохнув его, я почувствовал сильнейший прилив ужаса. Это был дикий, необоснованный и необузданный страх. Хотелось бежать куда глаза глядят, лишь бы спастись от чего-то ужасного, что вот-вот должно схватить меня.
Но его эффект пропал столь же быстро, как и появился. Наверное, из-за принадлежности к иному виду, на меня этот туман действовал слабее. Зато остальные гости…
Где-то позади меня раздался грохот переворачиваемого стола и звон разлетевшейся повсюду посуды. Раздался полный боли и ужаса выкрик, и что-то больно ударило меня в спину. Где-то сверху загремела хрустальная люстра, в которую врезался пытавшийся улететь грифон. С громким звоном с люстры посыпались малюсенькие хрустальные «сосульки», что так прекрасно преломляли свет, а теперь – кости мечущимся под люстрой гостям…
Крики повсюду лишь усиливались. Я мог разобрать среди панических женских визгов жалобный крик раненного грифона. Ну и веселуха!
Во тьме вспыхнула яркая звезда, и все паникующие замерли, уцепившись за нее взглядами. Свет на кончике рога принцессы Селестии все усиливался, прорезая черный туман, а принцесса Луна взмахом крыльев рассеяла его остатки мощной воздушной волной, которая выбила все стекла в зале, изгоняя тьму. Все закончилось так же быстро, как и началось. С исчезнувшим туманом исчез и страх, и теперь все в недоумении косились друг на друга.
– Всем успокоиться! Все под контролем! Не паникуйте! – Сновала в толпе стража, помогая раненым. Все так старались спастись, что бегали прямо по упавшим на пол гостям, я не удивился бы, если бы была пара десятков затоптанных насмерть, но все вроде обошлось.
Да и кто тут паникует? Точно не я. Зато какое разнообразие в скучном вечере!
– Твайлайт, ты в порядке?! – Я прорвался через толпу топчущихся на месте гостей и затормошил единорожку. Та не отвечала, молча смотря куда-то перед собой.
Я взглянул на принцесс. Те тоже молча смотрели куда-то пред собой. И вся затихшая толпа глядела на что-то. Я проследил сотни взглядов, направленные на…
– Вот это прикол! – Первым заявил я в тишине, глядя на пустой малахитовый ларец, что сжимал в лапе, лежащий без чувств, а возможно, и мертвый, посол. – Ну все. Накрылось торжество!
Вы бы видели, как на меня все посмотрели! Словно я в родильную палату мертвую кошку притащил! Принцессы буквально испепеляли меня взглядами, заставляя заткнуться. Ха-ха, но это того стоило! Хотя остальные что-то не разделяют моего восторга…
– Оцепить зал! Перекрыть входы и выходы! Тот, кто это сделал, все еще здесь!
Ага, а вот и Шайнинг Армор со своей бригадой. Удивительно, но сегодня стража на редкость качественно работает! Сама капитан стражи и принцессы осматривали бесчувственного посла. Вижу бригаду медиков…
Гости сейчас похожи на коров, что ведут на убой. Послушно толпятся и глядят глупыми глазами куда попало, ха-ха!
Я прошелся до стола с угощениями и, взяв с того ветвь крупного, спелого, черного, ароматного винограда, принялся неспешно уплетать тот, глядя, как приводят в чувство посла. Не, ну а что? Что я, истеричка, что ли, чтобы бегать и вопить? Как оказалось — да!
Толпа гостей внезапно расступилась, словно море, и этот живой коридор вел… ко мне. А Шайнинг Армор выковырял телекинезом из сжатой лапы посла странную черную тряпочку. С золотым оборотом.
ВСЕ в зале мгновенно уставились на меня. И что главное — принцессы в том числе.
Я ме-е-едленно оторвал от ветви одну ягодку и, подбросив, поймал ртом, демонстративно щелкнув при этом пастью.
У меня проблемы!
Глава 7. Против всех.
Кто хочет новую главу? А вот и она! Посмотрим, сумел ли я создать что-то хотя бы капельку удивившее вас. Я ведь стараюсь обходиться без штампов и шаблонов, все должно быть нежданно-негаданно, везде должны быть пасхалки и сюрпризы! Господа, приятного прочтения!
Столовая. Наверное, это самое любимое место на корабле у каждого наемника после бара. Столовая находилась на жилой палубе, по соседству с баром, в одном из ответвлений кают-компании. Размером с футбольное поле, она могла уместить в себе тысячи человек.
Убранством она похвастаться не могла: все, что было в столовой – это длиннющие ряды стальных столов и скамеек, а также автоматические раздатчики пищи, которые эту пищу тут же и синтезировали. Никаких ковров, гербов, штандартов. Стальные стены, стальной пол, стальная мебель. Зато на стенах были наклеены различные плакаты – в баре пропаганда не приветствовалась, зато в остальных местах на корабле то и дело встречались различные плакаты и постеры, пропагандирующие и повышающие воинский дух. Вот и здесь на стенах висела пара однотипных плакатов, выполненных в черно-белом стиле. На плакате одетый в баттлфрейм наемник тыкал пальцем зрителю прямо в душу, а под изображением неонами горела надпись «Вместе сражаемся – вместе побеждаем!».
Здесь всегда стоял ужасный гвалт, шум и лязг. В космосе понятие день-ночь теряется, а потому все живут по часам. Какие-то солдаты приходят с постов поужинать, а какие-то, только проснувшись, мчатся позавтракать. У кого-то ланч, а кому-то просто скучно…
За одним из столов напротив друг друга сидели Шмель и Смайлс и дружно пожирали свой обед. У их отделения, сейчас заходящего на посты, был обед, а потому им полагались тяжелые блюда, вроде отбивных с гарниром, огромных салатов, по ведру супа на каждого и море соков, чаев и энергетиков. Все, за исключением напитков, было искусственным и не особо полезным, так как синтезировалось из безвкусной и однообразной углеводной массы. Где-то за их спинами один из солдат стучал кулаком по раздатчику, требуя у того котлету… Звякали тысячи ложек и вилок, стукались кружки, произносились тосты…
– Э! А вот у отделения Байта сейчас завтрак! Я тоже хочу! Там мороженное дают…
– Смайлс, ты каждый раз хочешь не то, что у нас! – Отмахнулся от него отбивной Шмель. – Жри давай, и потопали, нам сегодня сержант обещал интересную работенку подкинуть…
– Окей! Я, кстати, вчера слышал разговор Байта и доктора Зиммерштайна…
– И что там?
– Лаки опять в Клинику попал. Ребята говорят, что он на спор лизнул свою криопушку…
– Да ладно! – Восторженно заорал Шмель и треснул кулаком по столу. – Он опять повелся на это?! И что, ему опять язык пришлось отрезать и новый ставить?
– Да дай же ты мне котлету, наконец!!! – Орал штурмовик у них за спинами и, как заведенный, стучал кулаком по раздатчику, который всячески сопротивлялся, видимо, решив захватить монопольное право на котлеты. За упертым штурмовиком уже выстроилась небольшая очередь из его товарищей, каждый из которых считал своим долгом вставить ехидное замечание или дать совет на тему «Как выбить из раздатчика котлету». Некоторые стояли в очереди даже без тарелок, видимо, тупо ради того, чтобы поржать… Это еще больше раздражало любителя котлет, и он все сильнее продолжал долбить по машине, выбивая из той котлетку.
– Не, язык у него с того раза кибернетический, он не захотел свой восстанавливать. – Смайлс придвинул к себе огромную миску салата и взял ложку, больше похожую на лопату с укороченной ручкой. – Потому-то он и решился вновь на спор криопушку лизнуть… Только в этот раз у него вся нижняя челюсть примерзла!
Друзья весело захохотали, ведь нет ничего приятнее, чем неудача соседа. Они смеялись не со зла, просто Лаки был особым солдатом, над которым пошутить было не грех. Сказать, что ему катастрофически не везло – значит, ничего не сказать. Он умудрялся попадать в самые нелепые передряги и заварушки, начиная с десантирования не на тот континент и заканчивая потерей своего баттлфрейма. Казалось, даже имя, олицетворяющее удачу, было дано ему Командором в качестве издевки… Счастливчиком несчастного Лаки ну никак нельзя было назвать…
– Бедняга Лаки! Нужно навестить парня, апельсинов ему принесем, что ли… – Задумчиво протянул Смайлс и внезапно резко заорал. – ПУСТЬ ПОЖУЕТ!!!
– Ха-ха! Не-не, погоди! – Утирая слезы, выступившие от смеха, затараторил Шмель. – Давай ему лучше жвачек накупим!!! Или не! Орехов!
– Ы-ы-ы-хы! Вот это будет умора! Представляешь, как он на нас смотреть укоризненно будет?! И ведь даже ничего не скажет, челюсть ему еще два дня приращивать будут… Может, принесем ему губную гармошку, чтоб скучно не было?!
– Ох-хо-хо… Хватит…– Держась за живот, простонал Шмель. – Главное, чтобы он зубную щетку не забыл!
И два приятеля вновь захохотали, стуча кулаками по столу и заставляя тарелки дребезжать и подпрыгивать… Парень, пытающийся выбить себе котлету, продолжал отчаянно долбить по непослушной машине, вопя что-то про сорок часов без еды и про дрянные отбивные…
– ВНИМА-А-АНИЕ! – Раздался на весь зал совершенно дурной крик. Все дружно замолчали и начали оглядываться в поисках источника шума. Это орал сержант Портман, командир взвода, в котором служили Шмель и его друг, да и сам бедняга Лаки. Сержант, одетый в баттлфрейм, забрался на один из жалобно скрипнувших столов и вовсю истязал динамики своего шлема. – ПОЛКОВНИК НА ПАЛУБЕ!
Все солдаты дружно повскакивали и замерли по стойке «смирно». Сержант Портман замер прямо на столе. Чтобы полковник посещал столовую… Такое случалось крайне редко. Псих был полноценным заместителем потерянного Командора, его тенью и верным цепным псом.
Здоровенные бронированные двери раскрылись, въехав в стены, и в столовую неспешно вошел Псих. Его ярко-красная броня выделялась, как пятно крови на снегу, и он возвышался над остальными наемниками своей трехметровой стальной громадой.
– Здравствуйте, уважаемые коллеги! – На удивление вежливо и спокойно произнес Псих. Никто и пикнуть в ответ не смел. У Психа была репутация самого жестокого, непредсказуемого и беспощадного бойца на всем корабле, а обычно вежливо и мирно он говорил в те моменты, когда был готов сорваться или готовил какую-то очередную пакость. И именно такой вот добренький голосок больше всего пугал солдат. Перед Психом в страхе разве только мебель не расступалась, и даже туповатые боевые роботы, с жалкими зачатками интеллекта, сторонились его. – Я пришел лично вас предупредить: станции усиления позволили нам поймать сигнал от яхты Командора. Кто знает, что это значит?
– Эм… Это значит, что скоро высадка и война? Сэр! – Немного робко пробормотал здоровенный детина, стоявший ближе всего к Психу.
– Именно, коллега, именно! – Похлопал в ладоши Псих. Звуки его хлопков больше напоминали столкновения автомобилей. – Если Командор еще жив, а этот ублюдок жив, я уверен, то он, как пить дать, в неприятностях! Его яхта висит посреди космоса, возможно, его взяли на абордаж… – По рядам солдат прокатился ОЧЕНЬ сердитый гул. – Надеюсь, что все понимают, как важно нам вернуть его? А потому я объявляю полную боевую готовность, возможно, нам придется штурмовать рабовладельческий рынок в каком-нибудь поясе астероидов, а то и бомбить пиратскую планету, а потому каждый должен спать со своей броней и пушкой и быть готовым к немедленной высадке и кровавой бане! Вопросы?
Разумеется, вопросов ни у кого не было.
– Вопросов нет. Молодцы! Продолжайте трапезу, коллеги. – Псих развернулся на каблуках и быстро покинул столовую. Первым звуком после его ухода был очередной удар кулака солдата по раздатчику и вопль:
– Котлета-а-а!!!
Раздатчик сдался и мощно выплюнул из себя котлету, которая срикошетила от подставленной тарелки столь яростно желавшего котлету солдата и, разбрызгивая кипящую подливу, пролетела через ползала, ударив стоящего на столе Портмана прямо в лицо. Поскольку шлем того был сложен на затылке, удар мясного снаряда в раскаленной подливе в лоб заставил его отшатнуться. Портман угодил ногой прямо в чужую тарелку с остатками салата и, поскользнувшись, с грохотом рухнул на стол, сминая своей стальной тушей тарелки под дружный хохот всего зала.
– Может, тоже котлет закажем? – Переглянулись Смайлс со Шмелем.
– СУКА-А-А! – Одобрил их идею сержант Портман под дружный гогот всей столовой.
* * *
Вы когда-нибудь сидели в темнице? Эдакой хорошей, качественной и жутко стереотипной средневековой темнице? Нет? Обязательно попробуйте, ощущения незабываемые! Хотя нет, вру. Просто мне так плохо, что я просто обязан затащить кого-нибудь к себе в темницу, чтобы было кому поныть…
Я просто поверить в это не могу! Не могу поверить!!! Еще утром я был любимцем принцесс и главным красавчиком в замке. У меня было все! Роскошная и беззаботная жизнь, покровительство принцесс, друзья, семья… И где я теперь? В клетке!
Я сижу, закутавшись в крылья, на деревянной скамье, прикрученной к стене и поддерживаемой цепями, и мрачно смотрю перед собой. Моя камера выдолблена в гранитной породе, стены неровные и корявые, как и пол. На стенах растет слегка светящийся голубой мох. Из трещины на потолке что-то капает… наверное, вода. Падает прямо предо мной и разлетается сотней капелек, ударившись о гранитный пол. Вот такое мое новое жилище.
Таков удел преступников. Гнить в темнице.
Здесь реально холодно. Плащ у меня отобрали в качестве улики, как и перчатки с сапогами. Как и все, что у меня было. Приходится кутаться в жесткие крылья, которые еще, к счастью, держатся. Хорошее заклинание… Грустно это все.
На лице у меня красуется парочка кровоподтеков, нижняя губа разбита. Это меня стража отмудохала. Ха-ха! Но и я не остался в долгу. Когда они попытались схватить меня, я отправил в нокаут добрые четыре десятка земнопоней и пегасов, а также переломал дюжины две крыльев и лап грифонам, что бросились исполнять приказ принцессы… Все произошло слишком быстро, и стража не успела дать мне отпор. Я метался по всему залу, не желая сдаваться и идти в клетку за то, чего я не делал. Сколько эпичных нокаутов я поставил! Но, вскоре, когда количество нокаутированных перевалило за третью дюжину, Шайнинг Армор лично выступил против меня и попросту поднял в воздух заклятьем, а потом швырнул об пол с такой силой, что я чуть внутренности не выплюнул, словно снаряд из пушки… А потом на меня навалилась добрая тонна стражников, а грифоны как следует отколошматили и заковали в цепи. Было больно и унизительно. Хотя нет. Не очень-то и унизительно. Просто побили по морде — ничего страшного… Главное — что не молил о пощаде. Сохранил достоинство, если здесь приемлемо подобное выражение.
Вот такой он, конец моей истории… Я сижу здесь уже три часа. А до этого меня семь часов допрашивали.
Символ Мира, эта бесценная корона, был удачно похищен, а обрывок плаща, который дипломат якобы оторвал от похитителя, был моим. Вы вообще можете в это поверить?! Настолько нелепой, аляповатой, дешевой и тупой подставы я еще никогда не видел! И настолько успешной.
Я идеальный кандидат для выставления козлом отпущения: крупный, с репутацией агрессивного типа, заметный и, что самое главное, никому толком неизвестный. Никто не знает, чего от меня ожидать, а разумным существам свойственен страх перед неизведанным.
Единственной, кто выступил в мою защиту, была Твайлайт. Она обещала мне, что если я сдамся и не буду причинять вреда стражникам, то все будет хорошо.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. – Вот, что я сказал ей, когда меня уводили под прицелом дюжины копий и тысячи ненавистных взглядов, обмотав цепями, словно подарок ленточками.
Представляете? Было все — и все отобрал какой-то ублюдок, решивший меня подставить! Зато он теперь на Понарах, нежится в лучиках солнышка на пляже! С бесценной короной-то он может себе это позволить…
Теперь, все, что у меня есть – это рубашка и штаны. Да, еще крылья, которые пропадут через пару часов. И моя тихая, уютная и смертельно холодная камера… Камень такой холодный, что высасывает из меня силы нее хуже разозленной Сахары. Я уже с трудом удерживаю свои цепи. Чувствую себя… Как жирная баба! Идеальное описание моего физического состояния на данный момент. Холод лишает меня сил — сейчас я даже веревку порвать не смогу, не то что эти исполинские цепи, рассчитанные явно на титанов.
Принцесса Селестия лично допрашивала меня. Хотя, должен признать, все было культурно, без побоев и пыток. Она даже подлечила мои ссадины, хоть и не до конца. Зато Армор рвался всячески меня отколотить и унизить. Ублюдок! В смысле, да, я понимаю, что он предан принцессе, и как я выгляжу в его глазах. Ведь теперь для всех я — тот, кто сорвал охрененно выгодный союз. Выгодный для обоих царств, а потому я международный преступник! Охрененный международный преступник! Как звучит, а? Но бить связанного? Ну, Армор… Я не знаю, поверила ли мне принцесса в том, что меня подставили, но пока преступник не пойман, если его вообще ловят, я буду сидеть здесь…
Как бы там ни было, я поверил той единственной, кому было на меня не наплевать. Правда, что-то мне подсказывает, что у Твайлайт не выйдет ни-че-го. Селестия легко убедит ее в своей правоте, ведь она ей как мать. А вот что на уме у принцессы — не знает никто… Вроде, она ко мне хорошо относится, но после этого маленького происшествия…
Угадайте, почему я не могу лечь на скамью? Потому что мои руки скованны здоровенными кандалами в пятьдесят килограмм весом, соединенными двойной цепью. А цепь эта уходит к кольцу, вмурованному в пол. И это не все! Вторая цепь, прикрепленная к кандалам, идет к огромному стальному шару. Килограмм эдак сто. Так что я могу только сидеть. Даже на пике формы я бы не смог вырваться отсюда. А все из-за особого внимания к моей персоне. Слушайте.
Как издевательски мне сказал Армор, в то время, как меня допрашивали, знатные лорды грифонов лично выковали для меня эти цепи, как и прутья решетки, которая закрывает мою камеру, настолько они были взбешены. Аж сами взялись за молот! Прутья решетки толщиной с запястье. Надо же. Лорды лично взялись за молоты! Я так польщен! У меня прямо ВиАйПи темница, блин… Хотя чего удивляться, обычные цепи меня не удержат, а эти… Одно звено размером с мою ладонь. Грифоны всегда были хорошими кузнецами, у них ведь пальцы есть… Даже превосходными кузнецами…
Мне не сбежать. Я не смог изогнуть прутья решетки, как ни старался. А теперь, когда сил почти не осталось, я могу лишь сидеть, с трудом удерживая на коленях тяжеленые кандалы.
Моя камера находится на нижних уровнях замка, тех, что уходят в недра горы, на склоне которой он построен. Настоящие катакомбы.
Таким образом, подведу итоги, друзья! Эквестрия и Королевство Грифонов так и не стали союзниками, посол без чувств, а я заперт в недрах горы и закован в несколько центнеров цепей.
По крайней мере, я польщен, что меня считают настолько опасным, что создали цепи и оковы ТАКОГО размера. У меня чуть руки не отвалились, когда мне предложили их примерить…
Из всеобщего любимчика я превратился в изгоя. Забавно, не правда ли?
Я мрачно посмотрел на прутья решетки. Мне бы сюда плазменный резак… Моя камера находится в небольшой комнатке. Мои вещички сложены в шкафчик. А кроме шкафчика в комнате есть массивный письменный стол и два стула. Для допросов. Дверь из комнаты деревянная, и даже без засова снаружи, но он и не нужен, с такими-то цепями…
Во время допроса принцесса Селестия была серьезна и холодна, но всячески шла мне на встречу. И то хорошо. Никогда не видел ее такой серьезной и холодной. И знаете, что? Прежняя Селестия, веселая и беззаботная, нравилась мне куда больше!
И, по-моему, она попыталась залезть мне в голову, но что-то пошло не так, и она ничего не узнала.
– Сними ментальный блок! – Потребовала она у меня. – Прекрати скрывать свои мысли от меня, и я смогу тебе помочь!
– Тогда, боюсь, мне никто не поможет. – Сплюнул я в сторону Шайнинга, который замер справа от нас с принцессой, сидящих за столом напротив друг друга.
Дело в том, что я псионик. Это я узнал из последних двух воспоминаний. Я вспоминаю все больше, и теперь могу вкратце описать вам, что такое «псионик».
Псионики – это люди, обладающие особой силой разума. В основном, это женщины. Так повелось, это какая-то генетическая аномалия. Но встречаются и мужчины-псионики. Я, например.
Псионики обладают различными ментальными способностями и делятся на шесть классов. Шестой — самый сильный. Я пока придержу все секреты при себе, вам нужно знать лишь то, что я — псионик второго класса. Первый класс – это просто балаганные шуты. Второй — самый слабый из тех, кто хоть что-то умеет. Таких, как я, называют искажателями или неприкасаемыми. Все, что мы умеем — это неконтролируемо искажать ментальные волны остальных. Как говорится — все портить! Это значит, что ни один телепат не сможет пролезть мне в голову, как и ко всем, кто находится рядом со мной. Я непроизвольно, сам того не желая, искажаю все то, что может увидеть в моем разуме телепат, таким образом защищаясь.
То есть телепат не может взорвать мне голову силой мысли или прочесть воспоминания. И взять под контроль тоже не может. Принцесса Селестия, например, увидела вместо моих воспоминаний целую ванну жареных гвоздей. Вот так исказилось, ха-ха! Ненавижу телепатические штучки. Искажения могут пройти в лучшую, а могут и в худшую сторону, то есть я могу навредить сам себе, усилив влияние телепата. Вот такой вот каламбур. Но люди активно используют тех немногих псиоников, что находят. Некоторые псионики стоят на самой вершине власти, в основном, это внушатели…
Забавно, не правда ли? Мои пси-силы одновременно спасали и обрекли меня. Потому что принцесса никак иначе не сможет проверить мои слова и подтвердить мою невиновность.
Ладно, хватит о грустном. Давайте о реальном. А реальность такова — я замерз. Здесь жутко холодно, а босые ноги не добавляют комфорта. Я обиженно потрогал голой рукой синяк на щеке, подарок от одного грифона, хер знает, кто это был. Так непривычно — касаться себя пальцами, не заключенными в металл. Я ведь почти никогда не снимал свои перчатки… Только когда гладил и чесал Твайлайт… Эх, Твайлайт, как мне тебя здесь не хватает! Хм, не лучшая фраза, уж ей-то лучше не знать, каково это — быть запертым в клетке.
Дверь в комнату с моей камерой распахнулась, и в нее неспешно вошла моя старая добрая подруга. Гюрза, однако, выглядела совершенно целой. Никаких синяков, порезов и ушибов. И платьице ее абсолютно целое, словно она и вовсе не попала в панический водоворот, что устроили гости в момент похищения короны.
– Да вы только поглядите-ка, кто у нас здесь! – Самодовольно протянула она, звонко цокая по каменному полу своими стальными орлиными перчатками.
Я вперил в нее мрачный взгляд исподлобья.
– Может, давай поменяемся? Уверен, ты оценишь здешние удобства! – Угрюмо предложил ей.
– Что такое? Неуютно? Бедненький! Какие у тебя симпатичные браслеты… – Издевательски засюсюкала грифина, прохаживаясь туда-сюда вдоль решетки. Она демонстративно провела стальными когтями по прутьям, пробуя те на прочность. Те даже не завибрировали.
Эти их орлиные перчатки совершенно уникальная вещь для этого мира! Напоминают мои стальные перчатки, только… У грифонов перчатка на четыре пальца и, более того — на конце каждого пальца здоровенный стальной коготь. Такие перчатки позволяют им не только защитить передние лапы при ходьбе, но и превращают их когти в совершенно убийственное оружие. Лапой в такой перчатке можно легко вырвать печень или сердце, а также устроить настоящую кровавую баню в тесных помещениях при ближнем контакте.
– Знаешь, я ведь выберусь отсюда. – Спокойно ответил я ей, хотя прекрасно понимал, что отсюда мне не выйти. Это просто попытка запугать ее и обмануть себя. Неудачная в обоих планах. – А когда я выберусь — я тебе покажу такого «бедненького»…
Гюрза злорадно захохотала и, подобрав горсть камушков с неровного пола, принялась по одному кидать их в меня, приговаривая.
– О нет. Тебя повесят, как преступника. А я с удовольствием посмотрю на твое тело на Горных Виселицах! Но лорд Тенор хочет, чтобы я узнала, куда делась корона… А потому, сначала с тобой поработаю я!
Поверьте, хуже этих виселиц быть ничего не может… Разве что снятие кожи или еще какая мерзость. На горе виновному одевают петлю на шею и сталкивают со скалы. Тело разгоняется так, что когда кончается веревка, голову попросту… ЧПОК!… отрывает. И в петле остается лишь череп с куском позвоночника…
Камушки больно жалили меня, а один, особенно крупный, угодил прямо в голову и рассек мне бровь. Я зашипел от боли, но с места не сдвинулся. Пусть вас не обманывает милая внешность этой птички, друзья. В ее глазах лишь ненависть и жажда крови. Такие ни перед чем не остановятся. И сейчас я для нее — лишь отличная возможность повеселиться… Пытать пленных… Я прям в застенках Союза Свободных Систем, ха-ха… Хотя у них тысячекратно хуже.