Кровь из рассеченной левой брови медленно стекала у меня по лицу, а я все так же мерился взглядом с замершей перед решеткой Гюрзой, что с каким-то больным любопытством смотрела, как я истекаю кровью. Она что, возбуждается от этого?! Извращенка проклятая!
Она склонялась все ближе и ближе к прутьям решетки, издеваясь надо мной, и я уже почти могу дотянуться до нее… Сейчас!!!
Я вскочил, вложив все оставшиеся крохи сил в рывок, и метнулся к решетке. Руки у меня не дотянутся до той из-за цепей, но мне и не надо. Я со всей дури приложил ее по клюву головой, максимально вытянувшись для этого, забрызгав ее своей кровью, и обессиленно упал на пол под всем тем весом цепей, что обрушился на меня.
Гюрза резко вскрикнула от боли и отшатнулась от решетки. На ее аккуратном клювике красовалась моя кровь. В свете факелов она темными каплями блестела на ее перьях. И даже на прекрасном платье появлялись темные разводы…
Я кое-как уселся обратно на скамью, взгромоздив неподъемные кандалы себе на колени, и с удовольствием слушал ругательства, коими сыпала Гюрза.
– Я в цепях, и все равно ты меня боишься! – Довольно заскалился я, когда увидел, что теперь Гюрза не рискует подходить к решетке. – Знаешь, что? Поцелуй меня в задницу. И твой лорд пусть меня поцелует туда же. И ваш матриарх. И вся ваша родня… Ты ничего от меня не добьешься, извращенка.
И я слабенько, но довольно триумфально показал ей средний палец. Это разозлит ее еще больше, и, скорее всего, она до полусмерти закидает меня камнями…
– Я сниму с тебя кожу живьем! – Зашипела она, с отвращением вытирая с клюва мою кровь.
Стоило того!
– Сначала доберись до меня, стерва. – Хмыкнул я, демонстративно осмотрев здоровенные прутья своей решетки. Такие можно только танком выбить, и то тяжелым.
|
|
О-па-на! Гюрза со злой усмешкой достала из складок платья… хлыст. А вот это очень нехорошо! Гибкий хлыст из кожи и с металлическими острыми сегментами по всей длине… Один удар такой штуки снимает кожу. Сто-о-оп! Выходит, это была совсем не метафора?
– Сейчас ты заплатишь за все! – Она размахнулась хлыстом, который со злым свистом прорезал воздух.
Дерьмо. Интересно, принцесса вообще в курсе, что делают с заключенными в ее казематах? Видимо, нет. Потому что я здесь единственный заключенный. Ни принцесса, ни Твайлайт, никто не в курсе, что надо мной издеваются, словно над зверем, запертым в клетке на площади, в которого кидают камнями ублюдочные дети… И винить-то, собственно, некого — она пробралась сюда и издевается надо мной просто потому, что камеру никто не охраняет. От кого охранять преступника? Всех нужно охранять от него!
Я прикрыл глаза, готовясь к удару этой жуткой штуки, от которого я не смогу уклониться. Сил на движение не осталось вовсе. Удара не последовало, зато я услышал знакомый голос.
– Пленник принадлежит принцессе, и никто посторонний не имеет права здесь находиться!
Сержант Торн спокойно смотрит на грифину, которая пытается вырвать кончик хлыста из-под его копыта. Вовремя это он.
– Покиньте камеру, если не хотите, чтобы ваш лорд узнал, чем вы занимаетесь в свободное время. – Усмехнулся сержант, отпуская хлыст. – Иначе на виселице окажетесь уже вы… леди.
Гюрза зло зарычала, но быстро смотала хлыст и, спрятав этот жуткий инструмент живодера, вышла из камеры, напоследок бросив на сержанта ненавидящий взгляд.
|
|
– Вовремя ты. Всегда у вас так над пленными издеваются? – Саркастически хмыкнул я в ответ на его приветственный кивок.
– Прости. Стража у дверей почему-то покинула свой пост… Когда я узнаю, почему… Они у меня будут выгребные ямы всю жизнь драить!
Знаете, чем мне больше всего нравится Торн? Он ну вылитый паренек из рабочего района, из тех, что работают на заводе или космопорте. Честный, крепкий и коренастый. Очень напоминает парней-работяг рода людского. Трудяга, который может пахать по шестнадцать часов в сутки, но и слова не скажет, дабы пожалеть несчастного себя.
– М-да… — Хмыкнул я. – Известишь принцессу, чтоб не пускала ко мне больше такую пернатую дрянь?
– Разумеется. И да, к тебе посетитель. Я оставлю пару ребят на страже, а сам пойду к принцессе. А потом поймаю дезертиров и так им вставлю, что… – Пегас заскрипел зубами, махнул мне крылом и вышел.
Опять допросы? Пожалуй, если я так уверен, что у Твайлайт ничего не выйдет, можно сломать Шайнингу ногу. К черту их всех, не стоило мне сдаваться. Мог бы покалечить вдвое больше… У меня еще хватит сил на последний рывок — захвачу его шею цепями и сломаю. Да, похоже на план. Моя последняя пакость… Финальная!
В комнату, однако, вошла та, кого я меньше всего ждал. Рэрити! Твою ж мать, скоро мир треснет! Рэрити, и пришла в темницу? Да еще и в своем наряде?! Нет, ну вы просто задумайтесь! Рэрити! В темницу! Тут же так грязно, темно, пыльно, сыро, мокро… и воняет!
В комнату с ней никто не вошел. Не было нужды. Я не могу дотянуться руками дальше конца толстенных прутьев. Я ведь буквально вмурован в пол!
|
|
– Фолл! – Рэрити подскочила к решетке и обеспокоенно посмотрела на избитого и униженного меня, с окровавленной мордой. М-да, красавец.
Бедняга Рэрити вся была помята. Видать, ей досталось в той панической заварушке. Платье порвано и скомкано, грива растрепана, на носике, среди белой шерстки, алеет царапинка.
– Привет, Рэр. Как там праздник без меня? – В своей обычной манере улыбнулся я ей. Я попросту не могу не шутить, даже в такой отстойной ситуации… Хамство и сарказм — это моя визитная карточка.
– Да какой праздник?! Сам ты как, дорогой? Тебе били? Били, да? – Сердито воскликнула прекрасная модельерша.
– Ну да. Немного. Эээ… Очень много. – Признался я. – Сама видела, какую я кашу заварил в зале. Не в курсе, сколько на моем счету нокаутированных и покалеченных?
– Эээ… Это не шутки, Фолл! После твоего сопротивления весь лазарет полон! – Сердито глянула теперь уже на меня Рэрити. Я одобрительно присвистнул и слегка приподнял руки вверх, пытаясь изобразить триумфальный взмах сцепленными в замок руками.
– И команда людей побеждает! – Я перестал дурачиться. – Если честно, не ожидал, что ты меня навестишь…
– Ох, дорогуша… Ты даже не представляешь, какие у тебя проблемы… – Мрачно прошипела мне Рэрити. – Я знаю одного молоденького стражника. Он влюблен в меня с тех пор, как я впервые остановилась в замке. Так вот, он хвастался предо мной, как лично пленил тебя и все такое… Ну и проболтался кое о чем важном. – Рэрити тяжело вздохнула. – Тебе не выйти отсюда.
– Оп-ля… – Цокнул языком я. Ну что я еще мог сказать? Дерьмовые новости! – Но Твайлайт же обещала, что все будет хорошо! Она непременно поможет мне!
Рэрити устало прикрыла глаза и покачала прекрасной головкой с растрепанной гривой.
– Фолл, Твайлайт тебя очень любит, но… Тебе ли не знать, какое влияние на всех и вся имеет принцесса Селестия. А она не может отпустить тебя, несмотря на все мольбы Твайлайт. Пока что ты — единственный пойманный с поличным. Все немногие следы ведут на тебя. Фактически — ты виновен. Это международный скандал! Более того, грифоны потребовали выдать тебя им, чтобы судить по своим законам, потому что ты напал на их посла и сорвал важный для них союз. Принцесса Селестия хорошо к тебе относится, но ради Эквестрии ей придется это сделать. Ради союза и ради жизней миллионов подданных…
Так вот почему Гюрза угрожала мне петлей. Горные Виселицы — вотчина грифонов, где карают преступников… Принцессе придется выдать меня.
– Я… понимаю. – Печально хмыкнул я. – Я всегда жалел и уважал принцессу за это. Благо страны для нее на первом месте. А правильные решения не бывают легкими. Придется жертвовать или друзьями, или доверившими ей свои жизни подданными, или честью…
– Именно. Стоп! Ты что, считаешь выдачу тебя грифонам правильным решением? – Внезапно моргнула Рэрити, до которой дошел смысл сказанного мной.
– Да. В смысле, нет, я же не виновен, и умирать мне совсем не охота! Черт, да я пылаю от гнева! – Рыкнул я. – Но если бы я был преступником, выдача меня Грифоньему Королевству была бы правильным поступком… Я не в обиде на принцессу, даже сейчас, когда мы по разные стороны баррикад. Она ведь старается… И ей тяжело… Хотя ее вечная приверженность правилам и законам меня бесит. Из-за этого я отправлюсь на плаху. Луна бы так не поступила.
– Дорогуша, ты ведь знаешь, как с преступниками обходятся у грифонов?
– Угу. Мрачная история. – Кивнул я. А с преступниками у пернатых обходятся ОЧЕНЬ сурово. Не то, что здесь — посадили в камеру, и все тут.
Мы с Рэрити печально помолчали. Внутрь заглянул стражник и крикнул.
– Пять минут!
Я в ответ с трудом показал ему средний палец.
– Иди в жопу!
Рэрити вновь подняла на меня свои глазенки. Она была столь печальна, что даже не заметила моего галантного ответа стражу порядка.
– Дорогой, я ничем не смогу тебе помочь.
– Я знаю, Рэр. Но спасибо, что пришла. Ты первая, кто навестил меня не с целью что-нибудь узнать или поиздеваться… – Серьезно отозвался я. На глазах у Рэрити выступили слезы, но она их быстро сморгнула.
– Мне передать что-нибудь Твайлайт? Это все, что я могу для тебя сделать. Я хотела принести еды, тебе с кухни передавали, но стража все отобрала…
Милая моя Рэрити… Такая заботливая. И сестренки Акс про меня не забыли… Хоть какое-то утешение. Пока меня не забрали к грифонам и не казнили… Хотя… Да, я должен кое-что сделать.
– Да, у меня есть кое-что! – Я кивнул на шкафчик. – Там лежит мой плащ. Во внутреннем кармане. Поищи там. Страже все равно, там нет ничего опасного.
Рэрити вытащила из шкафчика мой шикарный плащ с золотым солнцем и оторванным уголком. Поганая подстава. Из внутреннего кармана она извлекла нефритовый гребешок. Аккуратно и идеально ровно сложила плащ и положила его на место, после чего вернулась к решетке, держа в воздухе перед собой гребешок
– Это? Отдать ей это?
Я глянул на сияющий в свете настенных факелов гребешок, вглядываясь внутрь нефрита.
– Нет. Это тебе.
– Но…
– Не спорь. А Твайлайт… Передай ей вот что.
Я максимально натянул цепи и наклонился вперед. Рэрити подалась навстречу, и я коснулся своим носом ее мягкого носика. Я быстро прошептал ей пару слов. На глазах у нее вновь выступили слезы, но она опять подавила те. Настоящая леди!
– Все, беги. Не стоит тебе задерживаться в этой помойке. – Ласково улыбнулся я ей. Рэрити быстро кивнула и вышла.
Знаете, принцессу Селестию мне жалко так же сильно, как и себя. Она ведь хорошая! Просто… У нее нет выбора. Если она не выдаст меня грифонам, может начаться настоящая война. Ну, или о союзе можно забыть… А она даже мои воспоминания прочесть не может, дабы помочь мне оправдаться. А если она отпустит меня — то ее нарекут тираном и самоуправцем, мол, по знакомству преступников на свободу выпускает… Так что я ее не виню.
Ну что ж, друзья… У меня есть еще немного времени до тех пор, пока за мной не явится вооруженный эскорт из грифоньей Гвардии Высоты. Говорят, особо шустрым и опасным преступникам они простреливают ноги из арбалета и тут же бинтуют. Даже увечья не будет, но ходить сам не сможешь. И цепи не нужны! Я не смогу сбежать. Они слишком сильны — за раз я бы мог одолеть пять-шесть, ну максимум десять грифонов бойцов, и то, получив ранение и использовав свое сердце и мускульное превосходство на максимум. Слишком они сильны, у них острые когти и кошачья реакция. А у меня нет ни оружия, ни оборудования. И брони нет… И вообще, сейчас я и одного не одолею, слишком устал…
Как же мне сейчас нужны козыри в рукаве. Импульсный автомат, хотя бы… Пукалка та еще. Но против плоти хорошо работает. Короткими грави-импульсами ускоряет целый рой малокалиберных, так что срывает плоть с костей… А у меня не то что человеческого оружия — даже вилки нет, чтобы сражаться! И свободы тоже нет…
Как только меня передадут грифонам — мне не сбежать. Это будет конец.
Я обречен.
* * *
– Попались! – Радостно зарычал Портман из-под своего шлема, сверкнув визорами. – Режьте люки!
Портман и его абордажная команда из одиннадцати человек теснились в десантном челноке, который прилепился магнитами к корпусу тюремного транспорта Союза. Наводка оказалась верной, и наемники удачно подстерегли перевозящий неугодных Союзу людишек транспорт. Им все равно было по пути к источнику сигнала яхты Командора.
Эрцкрейсер подкараулил тюремный транспорт около планеты-тюрьмы Сахара, куда тот доставлял приговоренных к утилизации людей. Выйдя из-за спутника планеты, эрцкрейсер первым же залпом носового лазера разнес на молекулы тяжелый крейсер сопровождения, отправив на тот свет полторы тысячи человек экипажа, а залпом легких торпед уничтожил двигатели попытавшегося удрать транспорта. Забавно, правда? Жизнь человека ничего не стоит в космосе, в этой холодной и бесконечной стихии, которая всем диктует свои законы…
Подобные транспорты не особо сильно охранялись. Во-первых – их спасала маскировка под какой-нибудь передвижной госпиталь или благотворительный фонд, а во-вторых – чего заключенных охранять-то, кому они нужны? Никуда не сбегут, в космосе-то, а если каким-то чудом и захватят транспорт – тяжелого крейсера хватит для его уничтожения.
А теперь Портман и две дюжины его лучших штурмовиков, пристыковавшись к висящему в пустоте транспорту на двух маленьких десантных челноках, прорезали себе путь внутрь. Прорезать люк в обшивке было настоящим искусством – даже транспорт обладал десятиметровой броней, которую прогрызть плазменным резаком было невероятно сложно. А потому требовалось пристыковать челнок особо тщательно, так, чтобы его раскрывающееся днище оказалось точно над стыковочным шлюзом корабля-жертвы. Пилоты десантных челноков считались кем-то вроде асов и пользовались всяческим почетом и уважением, потому как только от них зависело, как быстро десант попадет на корабль и попадет ли вообще! Абордажные команды в них души не чаяли и носили на руках.
Заработали автоматические резаки, плавя и выгрызая толстый и невероятно прочный металл. То же самое делал и второй челнок.
– Всем внимание! – Заорал Портман, обращаясь к своим бойцам по внутреннему каналу связи. – Заключенных не выпускать! Всех, кто окажет сопротивление – на тот свет! Как захватим эту детку, всех пленников перевести в тюремный блок на нашем корабле! Вопросы?
– А к реактору можно? – Пробубнил кто-то в ответ.
– А, ну да! К реактору можно! Вот… – Портман с тихим жужжанием моторов провел рукой из стороны в сторону и ткнул стальным пальцем в двух не понравившихся ему бойцов. – Вот, ты и ты! Идете к реактору и следите, чтоб никто его не подорвал нах, ясно?! Всем приготовиться!
Две дюжины солдат на челноках дружно достали из-за спин винтовки и защелкали затворами, посылая огромные противотанковые пули в стволы. Хотя была и пара уникумов, вооруженных чем-нибудь нестандартным: Портман с шипением проверил уровень давления в своем огнемете, а Лаки выпустил морозное облачко из своей криопушки. Некоторые из солдат любили шутить, что, мол, Лаки нужен только для того, чтобы тушить все то, что Портман подожжет по ошибке, что Портман делал просто в невероятных количествах, умудряясь в пылу схватки поджигать даже своих…
Из кабины, отгороженной от посадочных мест кинетическим барьером, показалась голова пилота в шлеме и со стальными очками на все лицо. Такие шлемы использовали нейроинтерфейс, чтобы передавать множество информации с камер и датчиков на обшивке челнока напрямую в мозг пилоту.
– Двенадцать секунд, парни! Удачи! – Показал он им больной палец и вернулся к управлению резаками.
Люк с жутким скрипом поддался и ввалился вовнутрь, пылая оплавленными краями, и поплыл в сторону, а над ним появилось марево раскаленного воздуха.
– Вперед! Заставьте их бояться нас! – Первым прыгнул внутрь Портман. На транспорте отсутствовала искусственная гравитация. Конечно, кто станет снабжать корыто для перевозки приговоренных к смерти дорогущей установкой? Для того и придуманы стальные сапоги — магнитные ботинки.
Тюремный транспорт представлял из себя самый банальный космический корабль среднего класса. Старенький, но в приличном состоянии. Стены были выкрашены в белый цвет с желтой полосой – цвета Союза. В воздухе выли сирены и сверкали красным освещением потолочные осветительные панели.
Стальные ботинки с тихим гудением примагнитились к рифленой палубе. В след за Портманом в коридор вываливались остальные солдаты и, включая магниты на ботинках, прилеплялись к стенам и потолку. Космос, все же, здесь свои правила боя!
– Трое в трюм, следить за сохранностью нашей добычи! Четверо к двигательному отсеку! Двое со мной, к мостику! Остальные – зачистить корабль от союзовцев! Никакой пощады!
Он вскинул вверх правый кулак и выкрикнул девиз их группировки.
– Сражайся за силу!!!
Две дюжины солдат вскинули кулаки вверх и диким ревом, полным счастья от ощущения единства с товарищами, проорали в ответ:
– СРАЖАЙСЯ ЗА ВЛАСТЬ!!!
Солдаты тут же, словно тараканы, рванули в разные стороны, по полу, стенам и потолку, исчезая в каютах, коридорах и отсеках. Каждый знал, как устроен корабль, им это вбивалось в головы тысячи часов. Любой наемник, даже разбуженный посреди ночи, смог бы, не просыпаясь, объяснить, как пройти к реактору или мостику любого корабля, наизусть зная чертежи.
Портман быстро затопал прямо по коридору к следующему бронированному люку. Мостик находился на этом же уровне, нужно лишь дойти до него, подавив сопротивление. До Портмана донеслись первые звуки выстрелов: ревели огромные винтовки наемников и злобно жужжало оружие отстреливающихся солдат Союза.
До люка, ведущего в центральную часть корабля, где находился навигационный центр и кают-компания, оставался один поворот, когда Портман и двое его сопровождающих столкнулись с первым противником. Из-за поворота выскочил союзовец в легкой броне и выпустил из импульсной винтовки очередь прямо Портману в грудь.
Кинетические щиты полыхнули тысячью прозрачных восьмиугольников, отклонив очередь, а первый сопровождающий вскинул винтовку и одним выстрелом разнес врага на куски.
Из огромного ствола его «Победы» вылетела тяжелая пуля, сопровождаемая длинным и гибким языком оранжевого пламени и, ударив солдата союза в грудную пластину брони, превратила того в фарш из осколков пластика, обрывков одежды, плоти и кровяных брызг, что шариками поплыли в невесомости, красиво стукаясь о стены и потолок и оставляя на тех красные полосы. Кровь в невесомости – это так красиво!
Портман даже ухом не повел и продолжил идти вперед, наступив одним сапогом на кровавый ошметок и раздавив его в кашу. Краем глаза он глянул на индикатор. Щит был поврежден до 96% и начинал восстановление, высасывая энергию из реакторного ранца на спине баттлфрейма.
Начали приходить и первые отчеты его солдат.
– Йо, начальник, мы захватили реакторную. У нас тут два инженера пытались устроить саботаж и взорвать здесь все. – Лениво отозвался какой-то умник.
– Инженеров не убивать. Надавайте им по шее за суицидальные наклонности, с ними Командор разберется. – Координировал своих балбесов Портман.
– Сержант, трюм под контролем. Тут битком народа, все грязные и вонючие, я аж через фильтры чувствую! – Донесся жалобный голос одного из посланных в трюм. – А еще тут ЧП, какая-то гаррадианка уже четверых убила, видать, трахнуть ее пытались, мы ее разрядом жахнули. Прикончить?
– Отставить! Посмотрите, нет ли среди пленных врачей. Дайте им по мед-комплекту, пусть окажут помощь раненным. Суккубу не убивать, все решит Командор.
– Сержант, Это Шмель! У нас тут просто адовое сопротивление! В кают-компании боевой робот! Трое оцарапано, один тяжело ранен!
– Уже идем!
Портман прибавил шагу. Свернув за угол, он и двое солдат направились было прямиком к люку. Внезапно прямо над их головами грохнуло. Стальные листы потолка, закрывающие шахты и толстые связки кабелей, тряхнуло.
– Взрыв? – Покосился Лаки на Портмана.
– Ща проверю. Сканирование! – Приказал Портман.
Визоры шлема вспыхнули фиолетовым светом, сканируя на всех возможных частотах. Тепловизоры, рентген-сканеры и прочие мелочи, что делали жизнь солдата приятнее. Визоры мигали, быстро меняя цвет свечения с фиолетового на белый. Портман называл такой режим «режимом диско-шара».
– Над нами вентиляционная шахта. Там трое каких-то умников пробираются. – Сообщил Портман. Потом ткнул пальцем во второго сопровождающего. – Ты! Вскрой шахту!
Солдат молча присел и, включив ракетные двигатели на ботинках взамен магнитов, подпрыгнул. Трехтонная стальная туша в мощном прыжке, ускоренном двигателями ботинок, врезалась в потолок, сминая тонкие стальные листы. Пробив кулачищем защитные листы и саму шахту, солдат изо всех сил дернул, заставив часть потолка обвалиться и оборвав круглую вентиляционную трубу, из которой вывалилось и закувыркалось в невесомости трое охранников. Разрушитель шахт как ни в чем не бывало перекувыркнулся в воздухе и прилепился ботинками на стену, что смотрелось довольно странно. Забавная штука – невесомость.
Вывалившиеся охранники были вооружены лишь шоковыми дубинками и легкими автоматами, а один тащил за собой ленту гранат, которую можно активировать всю и сразу, выдернув шнур.
– И кто это у нас здесь? – Недобро протянул Портман, нависая над охранниками. – Мясники союза, что забивают заключенных до смерти?
Один из охранников вскрикнул и вскинул автомат, принявшись поливать Портмана свинцом в упор. Кинетический щит со злым гудением и визгом отклонял пули в разные стороны, потихоньку теряя энергию. Портман направил на охранника правую руку и выстрелил гарпуном из гарпун-пушки на предплечье. Тяжелый и длинный стальной гарпун пробил кричащего и яростно жмущего на курок охранника насквозь, пригвоздив его к палубе, словно булавка бабочку. По воздуху алыми шариками поплыла кровь, а из развороченной груди убитого вырвался неприятный сиплый хрип.
– Лаки, будь добр… – Кивнул Портман на двух оставшихся охранников, один из которых застыл, парализованный страхом, а другой тянул руку к ленте гранат.
Наемники вели такие спокойные беседы довольно часто – смертью и грохотом их было не напугать, и они могли не бояться пуль и гранат в крепчайших баттлфреймах. К тому же, на таких кораблях встретить достойного врага было очень трудно, потому можно было особо не потеть и неспешно да степенно вырезать экипаж, спокойно переговариваясь…
Лаки кивнул, и, направив узкий треугольный ствол криопушки, покрытый инеем, на двух оставшихся, выпустил струю сжатого азота. Охранники закричали и задергались в конвульсиях, пока не застыли обмороженными кусками плоти. В их крике было столько боли и страданий, что услышь его женщина или ребенок – поседели бы от страха.
Азот разлетелся по невесомости. Капли крови из развороченной гарпуном груди первого солдата, висящие в воздухе, застыли темными капельками и с тихим звоном застучали по стенам. Лаки лениво ткнул стволом своего чудовищного орудия одного из замороженных, и тот с хрустом развалился на несколько частей, являя взору замороженную плоть и кость.
– Недурно! – Качнул угловатым шлемом Портман, словно дегустатор вина. Сержант ударил сапогом второго, и осколки замороженного мяса унеслись вперед по коридору, забарабанив по люку, к которому они шли. – Ладно, ребята, идем! Без нас там никак не могут…
Люк открываться не хотел, заблокированный с мостика. Конечно, можно было подключить бортовой компьютер брони к замку, а КИИН через передатчик сделал бы все остальное, но это был не стиль Портмана. Ждать, пока яйцеголовый компьютер взломает замок? Что за ерунда! Настоящие мужики идут напролом!
– В стороны! – Крикнул он и, сорвав с магнитного пояса три небольшие шестиугольных мины, налепил их в центр люка. Лаки и второй солдат встали по краям двери, укрываясь в углах, а Портман отошел на десяток шагов назад и подорвал заряды.
Направленный взрыв выпустил в коридор облако пламени, которое слегка пощипало щиты и закоптило все вокруг. Люк был искорежен и прогнут вовнутрь, но большего и не требовалось. Разогнавшись, Портман стальным плечом со всей дури врезался в люк, пробивая в нем дыру с чудовищным скрежетом и тучами искр и стальных обломков да осколков. Хотя, вообще-то, эти двери должны были разъезжаться в стороны….
За своим сержантом пролезли сопровождающие его солдаты. Лаки сердито потер перчаткой свой закопченный баттлфрейм, чей корпус был украшен аэрографическим рисунком ледяных пустынь. Портман усмехнулся. Ну любил Лаки лед, что с него взять. Наверное, потому, что часто к шишкам прикладывал…
Сразу за люком пред Портманом предстала картина сражения. Прижавшись спинами к стене по обе стороны входа в кают-компанию, стояли Шмель и еще один боец и, не глядя, палили из винтовок, посылая десятки пуль в невидимого врага. Один боец лежал в стороне на спине, а его грудную пластину искорежило и промяло. Да еще и левая кисть в стальной перчатке отсутствовала, оторванная. Непорядок! Еще трое парней в баттлфреймах довольно потрепанного вида мрачно стояли в сторонке, совещаясь. Весь коридор был покрыт копотью, а стена напротив входа в кают-компанию выглядела так, словно в нее выпустили десяток ракет.
– Нет, ну как дети малые, честное слово! – Всплеснул руками Портман. – Ни на секунду оставить нельзя!
Шмель высунул винтовку в дверной проем и выпустил еще очередь в кого-то, кто находился внутри прохода. Потом обиженно заявил, меняя обе обоймы своей винтовки.
– Это не наша вина! Там два десятка союзовцев! Они успели активировать табуретку и теперь сидят там под ее прикрытием! Она шмаляет во все стороны, как десяток растаманов!
Портман присвистнул, становясь на колено пред павшим солдатом.
Табуретка – это серьезно. Табуреткой солдаты окрестили самых первых боевых роботов, созданных еще на Старой Земле. Робот «Дурак» был двух метров в высоту и обладал четырьмя неуклюжими толстыми ногами, за что и был прозван табуреткой. На коротеньких ножках держался здоровенный кубический корпус с одним визором. Робот не имел манипуляторов, да и вообще был полным отстоем. Медленный, неуклюжий, непригодный для ближнего боя и со слабым процессором робот.
Только вот на этом неуклюжем уродце крепилось восемь крупнокалиберных безоткатных пушек. Дюжина таких роботов могла создать целое море огня, накрыв целый городской район не хуже артиллерии. Теперь становилось ясно, откуда у них тяжелораненый. Кинетический щит мог выдержать два-три попадания из безоткатки, но никак не все восемь. Жизнь солдату спасло лишь то, что на нем был баттлфрейм четвертого поколения, созданный из настолько плотной и прочной стали, что и без щитов легко мог выдержать прямое попадание крупного арт-снаряда… Правда, после этого он больше походил на смятую консервную банку, но полметра бронепластин и навесных щитков спасли пилота, а это главное.
– Этот люзер выживет? – Ткнул Портман пальцем «люзера».
– Ага, его мед-модуль уже работает. А вот руку придется отращивать долго! – Хохотнул Шмель.
– Какого черта вы так непрофессионально действуете?! Позорите меня! – Переключился уже на Шмеля Портман. – Когда вернемся на корабль, весь взвод будет сорок часов подряд отрабатывать схемы абордажа, пока не проблюется от просвещения!
– Ну сержа-а-ант…
– Заткнись! Ни черта не умеете, сукины дети! Совсем обленились, только бухаете! – Рыкнул Портман и сорвал с пояса поверженного солдата, что едва шевелился, три гранаты. – А ну, каждый дал мне по одной термошашке! Шевелитесь, отбросы!
Собрав с солдат по еще одной гранате, Портман зажал в ручищах все десять гранат и, активировав те голосовым приказом, закинул всю горсть в дверной проем. Из-за невесомости гранаты пролетели в самую глубь помещения и, ударившись о противоположную стену кают-компании, разлетелись во все стороны. В ответ на мелькнувшего в дверном проеме Портмана табуретка дружно грохнула всеми восьмью пушками, еще больше искорежив стену напротив входа серией взрывов. От стены во все стороны со злым свистом полетели осколки снарядов и ошметки пламени, что застучали по кинетическим щитам, которые протестующе вспыхнули. Внутри раздались панические вопли и топот.
– Ох, сейчас и начнется… – Довольно прохихикал Портман, прижавшись к стене рядом со Шмелем.
В кают-компании раздалась серия хлопков. Термошашки взрывались, заливая все вокруг термогелем, который превосходил по температуре даже тяжелую плазму, жаря на все двенадцать тысяч градусов. Такой гель был крайне нестабилен, и в шашку было запрещено помещать больше сорока грамм, иначе происходила детонация. Солдаты союза, окопавшиеся внутри, умерли мгновенно. Те, кто попал под разбрызганный гель, стали пеплом, а тех, кто избежал подобной участи, ждала еще худшая. Десять шашек мгновенно сожрали весь воздух в комнате, и те, кто не умер сразу, погибли от загоревшихся легких…
– Готово. – Хмыкнул Портман, заглядывая в кают-компанию, в которой даже стены и потолок плавились под натиском термогеля. – Где был робот, было не понять. Да вообще не понять, где что – все, что не из стали, мгновенно сгорело, а остальное плавилось и текло, обдавая чудовищным жаром заглянувшего вовнутрь Портмана, и даже покоцав ему щиты.
– Так, трое поцарапанных – берите люзера и возвращайтесь на челнок. Шмель и твой дружок – продолжайте зачистку. И, во имя гиперпространства, не позорьтесь так больше! – По его команде трое солдат подхватили своего раненного товарища и его оторванную руку и потащили к челноку, а Шмель и его напарник кивнули и скрылись в ближайшем коридоре, продолжая сканировать корабль и уничтожать оказывающих сопротивление.