Белозерские встречи
Заглавное.
«Китеж детства моего» (книга «Долгий путь в Китеж»):
«В гостиничных и прочих анкетах рука привычно выводит в графе «Место рождения»: с. Мегра Белозерского района Вологодской области России. Но вот с возрастом почувствовал, чем дальше я от этой дальней пристани в северном краю, тем пронзительнее звенит натянутая струна, соединяющая день нынешний с тем берегом детства». (Николай Александров) Это - признание нашего земляка - мегорца Николая Александрова из его книги «Китеж детства моего», которая посвящена целиком Мегре, которой больше нет. И дальше, используя фотографии села из семейного архива Н.А.Александрова будут звучать его воспоминания о Мегре из этой книги и стихи. Но прежде хотелось бы познакомить с автором книги.
Николай Алексеевич Александров родился в 1954 году в с.Мегра Белозерского района Вологодской области. В 1968 г. вместе с семьей переехал на Дальний Восток в Хабаровский край. В 1971-73 г.г. учился на факультете журналистики Дальневосточного государственного университета во Владивостоке. В этом городе входил в литобъединение поэта Ю. Пташука. После 2-х лет учебы в ДВГУ в 1973 г. поступил в московский Литературный институт им. Горького (семинар поэзии, руководитель С.В.Смирнов). В 1978 г., получив диплом со специализацией «литературный работник», некоторое время работал в отделе поэзии журнала «Наш современник», который в ту пору возглавлял С.В. Викулов. Затем был призван в армию. С момента демобилизации и до сего времени проживает в Бресте. В 1980-х – заведующий отделом культуры областной газеты «Заря». В 1990 г. создал первое в регионе негосударственное издание – «Брестский курьер», главным редактором которого является по сей день. Автор книг «Кварта» (2002), «Долгий путь в Китеж» (2009), публикаций в альманахах и журналах. В 2012 году в Харькове вышла большая поэтическая книга «Триединство», в которой опубликованы стихи поэтов из Харькова, Бреста и Белгорода. От каждого города по три автора. Брест представлен также и поэзией нашего земляка. Газета, которой творчески руководит Николай Алексеевич, в ежегодном областном соревновании СМИ и профессиональных журналистов была награждена Дипломом в номинации «История» за проект «Фамильное древо Бреста». На основе материалов проекта редакция выпускает постеры. Один из первых был посвящен Сергею Орлову. В августе 2012 года в канун юбилея Белозерска Николай Алексеевич встретился с земляками. Годом ранее, в 2011году в с. Маэкса состоялась встреча жителей затопленной Мегры, в которой тоже принял участие Н.Александров.
Я познакомилась прежде с творчеством Николая Александрова. Случилось это в августе-сентябре 2010 года. После долгого отсутствия в родном краю Николай Алексеевич с супругой посетил родные пенаты. И, конечно, побывал в Музее С.Орлова, которому подарил свою книгу. Заведующая музеем Н.А.Колосова, зная мою любовь к стихам, поделилась со мной этим драгоценным подарком. Сказать, что я была в восторге от поэзии Н.Александрова, - мало. А посему, найдя в интернете контакты автора книги, поспешила написать ему письмо с благодарностью за его удивительную и настоящую поэзию, приложив альбомы по Куликову полю и Бресту. В телефонном разговоре обратилась к нему с предложением написать к 90-летнему юбилею Сергея Сергеевича воспоминания или размышления. «Планета Сергея Орлова», написанная к празднованию юбилея, прозвучала в Белозерске на одном из юбилейных мероприятий. А сейчас, уже к 100-летию Орлова, название стихотворения стало названием целого проекта, реализуемого Музеем.
И так, благодаря фотографиям из семейного архива Н.Александрова, его детским воспоминаниям о Мегре из книги «Китеж детства моего», его замечательным стихам, можно воспроизвести некую картину ушедшего под воду села конца 1950–х - начала 1960-х. Этим воспоминаниям можно доверять, ведь детская память очень цепкая.
1.Н.Александров «Китеж детства моего» стр.413:
«В Мегре в ту пору насчитывалось сотни полторы дворов. Село достаточно крупное, осанистое, с вековыми навыками совместного обитания, что подспудно внедрило в местных жителей свою этику, обычаи, традиции, неписаные законы крестьянско-рыбацкого бытования, характер формировало. Здесь не закрывали двери на замки, уходя куда-то. Вставляли щепку в петельку над клямкой - _ и этого было достаточно. Воровство – упаси Боже. И не было такого, чтоб друг дружке не помогли».
«И почта, и контора, и сельмаг
назад уходят, ускоряя шаг,
навытяжку, вдоль серой городьбы,
проходят голенастые столбы,
и на бечевнике велосипед,
спешит назад, хотя бежит вослед».
2. стр.415: «Разглядываю старые фотографии и нахожу: пароход «Свирь» в шлюзу. Хорошо помню его, пыхтящего по каналу и гудящего на подходе к пристани, где его постоянно встречала куча ребятни…Эта белая железная громадина с подымливающей трубой была частью иного мира, большого и незнаемого, манящей новизной.
ПАРОХОД
Шел пароход по прозванию "Свирь"
Между крутых берегов,
Пела трехрядка на нем во всю ширь
Пестрых крутых мехов.
Береговушки сновали из гнезд
Над набежавшей волной.
Мимо - коняга, амбары, погост,
Сухо стрекочущий зной.
Шел пароход от утра до утра
Водной дорогой земли.
Маэкса, Мондома, Куность, Мегра -
Села навстречу брели.
Может быть, он и поныне плывет
По бесконечной воде.
Где он, тот старенький пароход?
Не заблудился ли где?
1978 Н.Александров
* Береговушки - ласточки, строящие гнезда в глинистых берегах.
3. стр.418: «Ах, как помнится удачная рыбалка на реке, когда мы однажды с отцом да братом Володей выплыли на тихой вечерней зорьке, поскрипывая уключинами, вверх по реке ближе к Шунжебою. Поплавки то и дело ныряли в воду. Одна за другой взлетали вверх на леске трепещущие рыбинки – зелёные полосатые окуни, скользкие колючие ерши, краснопёрые серебристые сорожки! И с такой гордостью я, пропахший рыбой, похвалялся затем уловом перед матерью да сестрой».
4.стр.405: «Меня не с кем было оставить, и я отправился с родителями в сельский клуб. Перед входом в зал, в прокуренной комнатке, наполненной людьми с цигарками, медвежеватый мужик, косноязычный рыбак Шурка Мельников, приносивший нам рыбу, склонился ко мне с весёлым смехом: «Ну, чё, клёп?..» Я почему-то растерялся и заплакал. Родители завели меня в зал, полный народа. Сцена вся красная. И стало как-то торжественно аж до мурашек по коже, когда все встали со своих мест и запели: «Вставай, проклятьем заклеймённый…» У меня и сейчас, когда доводится слышать «Интернационал», всплывает то детское ощущение людского поющего монолита».
отец Н.Александрова крайний слева
отец Н. Александрова -справа
5.стр.407: «Померла бабушка в одном из соседних домов. Тихонечко вхожу в горницу. Полусвет. Занавешенное чёрным зеркало. Старухи в длинных тёмных одеждах и платочках. Заунывно и негромко звучит то ли песня, то ли плач. Жёлтый восковой носик в длинном ящике. И пахнет чем-то непонятным, вроде как фиалковым. Лёгкий трепет любопытства, но ни страха, ни печали нет. «Все там будем», - слышу рядом тихий вздох».
БАБУШКА
Помирала бабушка Фоминишна...
Перемыла избу и мостки,
Проворчав коту: "У этих, нынешних,
Все не тем путём, не по-людски..."
Повязав лицо платочком клетчатым,
Ковыляя на сухих ногах,
Прополола грядку с луком репчатым
И лукошки прибрала в сенях.
А когда пришла невестка к вечеру
С фермы и вернулся с поля сын,
Делать совершенно было нечего -
Дом блестел, как новенький алтын.
И легла она под окна бледные
На постель из белого холста.
"Вроде все, как надо, худо-бедно ли...
Господи, забыла про кота!.."
Встала с непонятною ломотою.
Кот лизал поджарые бока.
Поглядела на него с заботою:
"Ишь, не напасешься молока..."
И взирал на бабушку с почтением
Хмурый Спас из темного угла.
Бабушка вздохнула с облегчением -
И спокойно к ночи отошла...
Мегорские похороны
6.стр.406: «…Запах сжигаемой картофельной ботвы – тоже крепкая ниточка в детство. Как я начал ходить, меня уже брали в огород на копку картошки. Не то, чтобы помогать, а дабы на виду был. Ну, наверное, и для приобщения к труду. Папа, утирая пот, говорил: «Кол ю шка, а ну-ко принеси воды» - и я с радостью мчался в дом выполнить ответственное поручение. А каким непередаваемым был вкус испечённой в огородном костре картошки!»
Копка картофеля
7.стр.: «…Накануне учёбы мне подарили коробку-набор школьных принадлежностей – «Подарок первокласснику». Боже ты мой, чего там не было! И всё было таким новеньким, чистым, аккуратным. Чудо да и только…Наступил сентябрь 1961 года – и я пошёл в первый класс, в котором сидело за партами всего четыре человека – три девчонки да я. Последыши изгнанной деревни. Немногим больше было во втором классе. На оба класса была одна учительница – Надежда Павловна Карпунина. Сидели все в одной комнате…А моя матушка учила третий и четвёртый классы… Мне кажется, что я был последним свидетелем умирания Мегры…
Стр.423: «… Кончина моей деревни связана у меня в памяти с постоянным туманом и сыростью. В тумане на пустыре долго бродила брошенная людьми белая лошадь. Её глухое зовущее ржание иногда взлетало к верхушкам обнажённых осенней непогодью берёз, посаженных когда-то предыдущими поколениями школьников. А однажды я увидел её лежащей на боку. Мелкий дождик сёк её белую морду с остекленевшими глазами…
«…Следующим летом погрузили мы пожитки на лодку – и мотор «Стрела» запел свою жужжащую песенку…»
Всё расплывчато и невесомо,
незнакомо наивной душе,
и крылечко небарского дома
растворяется в том мираже.
Остается березовый морок,
осыпающий охрой меня,
да над плёсами спящий пригорок
с заблудившейся мордой коня. «Волго-Балт» 1960
Не хочется заканчивать на такой ноте, поэтому прилагаю дополнение. Это не все стихи поэта, которые он посвятил малой родине. Они написаны в разное время, и дают представление о том, сколь сильно и нежно он любит свою землю.
Стихотворное приложение-дополнение.
Николай Александров
ВОЗВРАЩЕНИЕ В БЕЛОЗЕРЬЕ
1.
Снами простоволосыми
Среди белого дня
Чайки-вьюши над плёсами
Окликают меня.
Лодка движется, движется,
А вода за кормой
Ровным светом колышется
Над придонною тьмой.
Где вы, пристани прежние,
Над стрехами стрижи?
Только ивы прибрежные,
Волны да камыши.
Только дали пустынные
Без былого следа,
Только ветры полынные
Да без края вода.
2.
Взглядом время достану ли
Из седой глубины,
Там, где сплыли и канули
Голоса старины?
Свадьбы, в армию проводы,
В поле ржанье коня,
Перезвоны да хлопоты
Сенокосного дня.
Петухов величания,
Детский смех в клеверах,
Колокольцев бренчания
В предвечерних дворах.
И – душе так отрадное
Над закатной рекой –
«Лейся, песня…» -- по радио,
Там, где дышит покой...
3.
Нет, меж небом и водами
Есть незримая связь,
Что слепыми невзгодами
В душах не прервалась.