– Я заходила в комнату, где ты хранишь папки. Задержалась, пока их просматривала.
– Тогда ты знаешь, что я сделал, – пробормотал Тед.
Он поднял голову, словно к чему-то прислушиваясь, потом опустил глаза и долго смотрел в дальний угол. Казалось, он забыл, где находится.
– Тед! Боюсь, все несколько сложнее, чем тебе представляется…
– Уходи, – сказал он, развернулся и пошел в сторону двери, ведущей в подвал.
– Я с тобой, – объявила она.
Он, не оборачиваясь, бросил:
– Ты прекрасно знаешь, что будет, если ты это сделаешь.
Но она все равно пошла за ним и, спускаясь по лестнице, на полпути явственно почуяла запах бензина.
Наши дни
У входа в подвал стояли пять канистр с бензином. Они пробирались между всякой рухлядью, пока не дошли до старого дивана, рядом с которым в полу зиял люк. Кругом в беспорядке валялись древние пишущие машинки. Увидев рухнувший стеллаж, Лора догадалась, что здесь произошло. Недалеко от люка краснело свежее кровавое пятно. Охранника видно не было.
– Где Ли?
– Там, – беспечно отозвался Тед и махнул рукой на старомодную офисную тумбу с метр высотой, стоявшую в нескольких метрах дальше. Весила тумба не меньше тонны. Из-за ее угла торчали сапоги охранника.
Тед наклонился и стал что-то искать в подполе. Лора заметила металлический ящик.
– Что ты собираешься делать, Тед?
Он не ответил. Лора придвинула два пыльных стула и села на один из них.
– Хочу устроить последний сеанс терапии, – объявила она.
Тед обернулся, посмотрел на пустой стул, потом на Лору.
– Они едут?
Она кивнула.
– Сколько у нас времени?
– Не знаю. Думаю, час.
Тед сел.
– Ну хорошо. Я хочу, чтобы ты поговорила с Холли. Обо мне будут рассказывать много страшных вещей, и почти все будет правдой. Если после этого она меня возненавидит, я не удивлюсь…
– Я с ней поговорю, обещаю.
– Если захочешь описать мой случай и издать книгу, я согласен. Хотя тебе мое согласие не требуется.
Лора не помнила, чтобы обсуждала это с Тедом.
– Я заметил, что ты приняла мою историю близко к сердцу, – сказал Тед, грустно улыбаясь. – Ты хорошо поработала. Иначе мы бы здесь не сидели, и никто так бы и не раскопал всю гнусность моей жизни.
– Тед… Как я тебе уже говорила, я думаю, что все немного сложней.
– Нет, все просто. Я убил тех женщин… – Тед погрузился в состояние полузабытья.
Мимо них со всех ног промчалась крыса, и Лора невольно вздрогнула. Крысы были повсюду. Очевидно, запах бензина заставил их всполошиться.
– Тед, я хочу поговорить о Блейне.
Он кивнул.
– Ты вспомнил о нем?
– Блейн – мой брат. Но я о нем не думал, пока ты не заговорила. Память возвращается постепенно, Лора. Как будто я брожу с фонариком внутри собственной головы… Где раньше была тьма, теперь все видно.
– Это очень хорошо.
У Теда было на этот счет другое мнение.
– Ты с самого начала это знала? Что Блейн – мой брат, я имею в виду.
– Нет. Полиция сопоставила некоторые факты.
– Полиция… – пробормотал Тед себе под нос.
Лора тут же пожалела о своих словах. Надо было постараться воссоздать обстановку сеанса психотерапии. А тут мало того что и место, и мебель выглядели дико, так она еще навела Теда на мысли о преследовании со стороны правоохранителей.
– Я узнал об этом на первом курсе университета, – сказал Тед. – В то время отец периодически предпринимал попытки помириться со мной. Действовал через тетушку Одри, которая за меня переживала. Если честно, она заслуживала брата получше. Я скрепя сердце согласился на встречу, и он рассказал мне о Блейне. Даже фотографию показал.
– Почему он это сделал? Именно тогда, я имею в виду.
Тед пожал плечами.
– Нес какую-то чушь о том, что нам, мол, необходимо познакомиться, что мы одной крови и брат не должен расплачиваться за наши с отцом плохие отношения.
– Звучит вполне здраво.
– Еще бы. Мой отец всегда рассуждал, как самая здравомыслящая сволочь на свете. Но ты права. Почему именно тогда? Я учился в университете, а Блейн в школе. На самом деле, Лора, отцу в тот день приспичило поездить мне по мозгам, и он использовал первое, что подвернулось под руку. Вот и все. Единственное, что заботило этого подонка, – собственная шкура. Ему было по фигу, подружатся его сыновья или нет. Так и есть, будь уверена.
– И вы подружились?
– С Блейном? Нет, конечно. В тот день я, как обычно, поругался с отцом и ушел. Мне и в голову не пришло знакомиться с братом.
– Неужели ты не думал об этом? Твой отец правильно говорил: мальчик-то ни в чем не был виноват. Как и ты. Почему бы вам было не познакомиться?
– Я над этим не задумывался. Тот год в университете был сумасшедший. Но мне кажется, начни я общаться с Блейном, мне бы никогда не удалось окончательно порвать с отцом. Тем самым я как бы впустил его в свою жизнь. Судя по дальнейшим событиям, я все сделал правильно. Блейн оказался такой же мразью, как наш отец…
Тед замолчал и опустил глаза. Лора знала, о чем он думает. Она протянула руку и взяла его за подбородок.
– Смотри на меня, Тед.
– Похоже, и я не избежал той же участи, – сказал он.
Лора не отпускала его подбородок.
– Говорить о тебе мы пока не будем, еще не время. Не хочу говорить и о твоем отце. Давай поговорим о Блейне.
Лора убрала руку и слегка откинулась на спинку стула.
– Что ты хочешь узнать?
– Нам известно, что ты был в его доме. Помнишь, зачем ты туда ходил?
Тед этого не помнил.
– Когда я увидел заметку об убийстве его подружки, то сразу понял, что речь о моем брате. Я всего лишь раз видел его фотографию много лет назад, но лицо мне запомнилось. Он был чем-то похож на отца, особенно вот в этом месте… – Тед указал на переносицу. – Но я окончательно убедился, что это мой брат, когда увидел его в телерепортаже: он среди бела дня пытался скрыться на улице от журналиста. У него странная манера ходить: чуть наклонившись вперед, руки висят вдоль тела и не двигаются. Никогда не видел, чтобы кто-нибудь так ходил…
– Что ты о нем подумал?
– Не знаю. Наверное, решил, что он виновен. На самом деле – не помню.
– Скажи, а сейчас что ты думаешь? О Блейне.
– Тебе это надо?
Лора кивнула.
– Блейн мой брат… Наверное, в нас что-то заложено. Что-то такое сидит у нас внутри.
– Это тебя успокаивает?
– Честно говоря, да.
– Ты мне сказал, что узнал о Блейне на первом курсе университета, но не думал о нем, потому что год выдался сумасшедший. Что ты имел в виду?
Лора уже знала ответ, но предпочла, чтобы Тед дал его сам.
– Я в тот год убил человека. Его звали Томас Тайлер, он был преподавателем английской литературы. У него был роман с моей тогдашней девушкой, Джорджией. Именно его труп я видел во дворе «Лавендера».
Раздался пронзительный крысиный писк. Из противоположного угла на него отозвалась вторая крыса.
– Как ты это сделал? – спросила Лора.
– Они встречались по вечерам в парке рядом с библиотекой. Я дождался, когда Джорджия ушла, и подкрался сзади. Перерезал ему ножом горло и убежал. Следствие так ничего и не доказало.
Удивительно, насколько бесцветным механическим тоном Тед рассказывал о тех трагических событиях.
– Странно… В папках, которые ты хранишь наверху, речь идет только о женщинах.
– Тогда это было нечто… личное.
– Вы с Джорджией были сильно привязаны друг к другу?
Вопрос захватил Теда врасплох. Он за эти годы не раз думал о Джорджии, но всегда как о второстепенном персонаже. Честно говоря, он и лица-то ее толком не помнил.
– У нас было мало общего. Кажется, к тому времени мы начали друг от друга отдаляться, а после никогда не встречались.
Теперь кивнула Лора.
– Тем не менее преподавателя ты убил.
– Лора, зачем ты меня об этом расспрашиваешь?
– Все это время мы пытались распутать сложный узел. Нам удалось его ослабить, но мы перестарались и достигли противоположного результата. Теперь приходится тянуть за все свободные нити, Тед. Твой брат Блейн – свободная нить, то же – убийство Тайлера и все эти погибшие девушки. Но мы упустили главную нить. Единственная возможность ее ухватить – нырять и нырять в твое прошлое, пока не доберемся до сути.
– Понимаю… Но разве это имеет значение? Результат все равно будет тот же.
– Для Холли и девочек результат может оказаться разным.
– О чем еще ты хочешь узнать?
– Хочу, чтобы ты рассказал мне, как убил первую женщину, Тед, – сказала Лора, глядя ему в глаза, – причем во всех подробностях. Расскажи все, что помнишь. Ее звали Элизабет Гарт, да?
– Ну если тебе так хочется…
Тед на секунду задумался, взгляд его устремился вдаль. Голос его опять стал глухим и монотонным.
– Элизабет Гарт была матерью-одиночкой, очень молодой. Ей было всего двадцать лет, она работала в кинотеатре Харперфилда, небольшого поселка рядом с тем, где я вырос. Ее сыну было два года, он жил с бабушкой и дедушкой где-то в Нью-Гэмпшире, хотя это я узнал позже. Она не была плохой матерью: ей хотелось малость подзаработать и забрать ребенка. Не думай, что родители не разрешали ей видеться с собственным сыном. Ничего подобного. Но они считали, что она не сможет вырастить его, поэтому забрали к себе. Особенно плохие отношения у нее были с отцом. Они практически не разговаривали. Он не простил ей того, что она забеременела. Даже после убийства, когда еще искали виновного, у него проскальзывали нотки упрека. Вроде как Элизабет сама нарывалась. Или того хуже: будто она это заслужила.
Тед помотал головой:
– Но она не нарывалась. Она была блондинка, очень тоненькая, хрупкая. Как и все остальные. Просто оказалась в неудачное время в неудачном месте. Она жила в квартире с еще двумя девушками, с которыми вместе работала. Они не дружили, скорее терпели друг друга. Нечего было и думать, чтобы везти ребенка в такую крохотную квартирку, поэтому она мечтала переехать. Развесила в кинотеатре и в ближайших магазинах объявления, написанные от руки: «Хорошо воспитанная и ответственная девушка предлагает услуги по уборке и уходу за пожилыми в обмен на скромное вознаграждение и жилье для себя и своего маленького сына». Внизу стояло ее имя: Эли.
– Ты позвонил ей и предложил вариант.
– Именно так. Это было очень просто. Если бы не ее обстоятельства, она никогда не согласилась бы встретиться с незнакомым человеком, да еще в таком удаленном месте. Я назначил ей встречу на пустынном шоссе в пригороде, где жили богатые коневоды. Припарковал машину на обочине. Она приехала на крохотной развалюхе, когда уже смеркалось. Дорога до дома была довольно запутанная, поэтому я ее и встретил на шоссе. Это, конечно, было вранье: никакого дома не существовало. Она бросила свою машину и пересела ко мне. В тот день она отработала две смены подряд и очень устала. Я назвался вдовцом, сказал, что моему сыну семь лет и что мы живем в огромном пустом доме. Она рассказала о своем отце, о сыне, о его отце, который исчез с концами, и я быстро завоевал ее доверие.
В какой-то момент до Элизабет дошло, что никакого дома нет и что я заманил ее в ловушку. Она выскочила из машины и бросилась бежать через лес. Я запросто ее догнал. Она была слабенькая, почти не сопротивлялась.
– Ты зарезал ее ножом? – спросила Лора, как будто это был самый обычный на свете вопрос. – Ты перерезал ей горло, как Тайлеру?
Казалось, Тед искренне раскаивается, он чуть не плакал и просто молча кивнул.
– В вырезках из газет, которые я успела просмотреть, говорилось, что ее ударили ножом в грудь раз десять. Ты десять раз ударил ее ножом, Тед?
Он опять кивнул.
– Можно задать тебе еще один вопрос? – не спросила, а потребовала Лора. – Если ты договаривался с ней по телефону в ответ на ее объявление, откуда ты знал, как она выглядит? Почему был уверен, что она соответствует нужному образцу?
Тед сокрушенно покачал головой:
– Не знаю, Лора… Может, я засек ее, когда она расклеивала объявления? Ты думаешь, это важно?
– Да, Тед, это важно. Потому что многое из того, что ты рассказываешь мне об Элизабет Гарт, почерпнуто из вырезок, которые я только что прочитала.
– Так оно все и было.
– То, что собрано в той комнате, не храм воспоминаний, Тед… Это материалы расследования.
Тед смотрел на нее со смесью растерянности и досады. Лора продолжала:
– Элизабет Гарт погибла в тысяча девятьсот восемьдесят третьем году. Тебе было семь лет, Тед. Семь.
В эту секунду притихли даже крысы.
– Ты не убивал Элизабет Гарт и остальных девушек. Ты и Томаса Тайлера не убивал. Ты никого не убивал! Узрел наконец общий знаменатель?
1983
Тед лежал в своей комнате на потертом ковре перед портативной шахматной доской, когда услышал, как его мать закричала в первый раз. Он замер, ожидая, что крик повторится, и, почти не думая, отполз под кровать, откуда мог видеть щель под дверью. Если подойдет мама, он ее увидит. Папы дома не было.
Рядом с доской лежала потрепанная книжка с партиями Бобби Фишера, подарок соседа. Для Теда она превратилась в основной источник знаний. Скоро он выучит все партии наизусть, но пока книжка была просто незаменима. Доску ему тоже подарили, но анонимно, через церковь. К ней прилагались фигуры в количестве тридцати одной штуки. Взамен потерянной пешки мама сделала ему фигуру из фольги. Мама умела делать потрясающие вещи… но только если принимала лекарства.
Сегодня она их не приняла, Тед был в этом уверен. В последнее время папе приходилось заставлять ее принимать таблетки. Если его не было дома, она про них забывала, и тогда ее голова начинала выкидывать фокусы. Как Бобби, когда он разыгрывал хитрые комбинации, чтобы обмануть соперника и скрыть свои истинные планы.
Тед испугался. Он целый день провел у себя в комнате, разбирая партии Бобби, и теперь понял, что, возможно, совершил огромную ошибку. Мама не приготовила ему обед, ни разу не заглянула к нему, а он не спустился даже выпить стакан воды. Даже в туалет ни разу не сходил! Но если мама не забеспокоилась, значит, голова начала играть с ней свои злые шутки. Может, если бы он попробовал заговорить с ней раньше, удалось бы уломать ее принять лекарство. Но теперь – он знал – ничего не получится. И хуже всего, что единственным, кто мог все поправить – как сам Тед много раз объяснял себе, – был папа. Беда в том, что в последнее время они все чаще ссорились. Папе даже приходилось бить маму, чтобы она наконец поняла, что должна слушаться.
– Тедди!
Это кричала мама.
Что делать? А если с ней что-нибудь случилось? Бабушка его друга Ричи упала в ванной, и ее два дня не могли найти. Мама – не старушка, но могла обо что-то споткнуться, подумал Тед. Ему стало очень стыдно, что он не побежал к ней сразу. Он вылез из-под кровати, собрав всю свою решимость. Он не знал, хочет ли, чтобы мама позвала его снова. Нельзя, чтобы она расшиблась, как бабушка Ричи, это понятно, но с другой стороны… Он знал, какая путаница бывает иногда у мамы в голове. Он взялся за ручку двери и начал потихоньку ее поворачивать.
Крик не повторился, и в пустом коридоре второго этажа от этого стало особенно жутко.
Тед спустился на несколько ступенек и присел на корточки. Выглянув в гостиную сквозь деревянные столбики перил, он быстро обнаружил начинающую седеть макушку Кристен Маккей за диваном. Тед не в первый раз заставал ее в этой позе: она садилась на пол, упираясь спиной в спинку дивана, а вытянутыми ногами в стену. Почему-то так ей становилось спокойнее. Он очень медленно подошел к ней:
– Мама?
Кристен обернулась. В ее глазах Тед прочел все, что ему надо было знать. Смесь отчаяния и растерянности.
– Прячься! – Кристен схватила его за руку и потянула к себе так, что он шлепнулся на пол рядом с ней.
– Что случилось, мам?
– В доме чужие, – прошептала она.
Еще несколько месяцев назад Тед постарался бы поверить ей. Это же мама! Что-то внутри подсказывало ему, что он обязан ей верить. Но в глубине души он отлично знал, что, кроме них, никого дома нет.
– Ты лекарство приняла, мама?
Она уставилась на него, подняв бровь. Потом погладила его по голове.
– Тише, тише, Тедди.
– Кто в доме? – спросил он шепотом. – Ты их видела?
Кристен кивнула.
– Люди-антенны.
Тед в жизни не слышал о таких. И название его, конечно, испугало. Кристен обернулась и указала куда-то поверх дивана.
– Один из них на кухне. Недавно прошел по гостиной, я его отсюда видела. Они очень высокие, Тедди. Ему пришлось нагнуться, чтобы не стукнуться о притолоку. Они тощие, у них муравьиная голова и длинные-предлинные антенны.
– Может, он уже ушел. Я пойду посмотрю…
– Нет! – Кристен впилась острыми ногтями в ручку Теда. – Это опасно. Я же говорю, что видела его сию секунду.
– Но что они ищут, мама?
Она на мгновение задумалась.
– Ты умный мальчик, Тедди. Эти лекарства, как ты их называешь, вовсе не лекарства… Они мне не помогают. Твой отец заставляет меня принимать таблетки, чтобы избавиться от меня. Он хочет, чтобы я весь день лежала в постели одурманенная.
– Папа нас любит, – сказал Тед, хотя в семь лет уже начинал в этом сомневаться.
– Я спустила таблетки в раковину на кухне. Поэтому и пришли люди-антенны.
– Все таблетки?!
Лекарство было дорогущее. Папа все время на это жаловался. Иногда Кристен выбрасывала одну-две таблетки в унитаз, и после этого начиналась бесконечная ссора. А теперь она уничтожила все.
– Люди-антенны об этом знают, они улавливают это своими антеннами. Потому и пришли.
Тед не вытерпел и бегом помчался на кухню. Мама попыталась удержать его, но он оказался проворнее.
– Нет! – закричала Кристен, обернулась и, стоя на коленях, увидела, как ее единственный сын вбегает в кухню.
– Тут нет ниче!.. – Тед подбежал к раковине. Сбоку валялась груда картонных упаковок. Все пустые. Мама сказала правду: все таблетки отправились в сливную трубу. Его затрясло. Было страшно даже представить себе, к чему это приведет…
Он так же бегом вернулся в гостиную. Мама все еще сидела за диваном.
– На кухне никаких людей-антенн нет! Людей-антенн не бывает. Ты выбросила все таблетки!
Она поползла к нему и хотела схватить за руку. Он вырвался и отскочил.
– Папа рассердится!
– Твой отец ненавидит нас, Тедди. У него есть другая женщина. Поэтому он хочет избавиться от меня, а потом придет твоя очередь. Он отправит тебя в приют и…
– Замолчи!
Кристен выползла из-под защиты дивана, снова пытаясь поймать Теда за руку. И снова безуспешно.
– Ты во всем виновата! Я тебя ненавижу!
Что-то изменилось в лице Кристен. Она снова спряталась за диваном. Заговорила тише.
– Ты не мой Тедди… Ты один из них. – Кристен указала в сторону кухни. – Вы держите его там, да?
Тед всхлипнул. Не смог сдержаться.
– Ты меня не обманешь. Убирайся!
– Мама…
Она мотала головой. Глаза ее были широко открыты. Тед знал, что ничего не может поделать. Знал он и то, что дальше будет только хуже. Он бросился в свою комнату, закрыл за собой дверь и залез под кровать. Шахматная доска и книжка Бобби Фишера по-прежнему лежали на полу. Он отшвырнул их в сторону, уткнулся лицом в сгиб локтя и горько расплакался.
Примерно через полчаса, показавшиеся Теду вечностью, до него донеслись звуки, которых он так боялся. Перед домом остановилась машина Фрэнка Маккея. Тед выскочил из укрытия, словно подброшенный пружиной, и зажмурился от яркого света. Потом подошел к окну. Да, отец выходил из своего «мустанга». Тед не обратил внимания на то, что он оставил окно машины открытым. Папа всегда оставлял окно открытым, если скоро собирался опять уезжать.
Громовой голос Фрэнка разнесся по всему дому. Тед мог бы опять спрятаться под кроватью – понятно, это не помешало бы ему слышать все, что происходит на первом этаже, – но почему-то открыл дверь и проскользнул на лестницу. Могло произойти что-то очень плохое. Теду было страшно.
Фрэнк почти сразу прошел на кухню и обнаружил около раковины следы преступления.
– Ах ты зараза! – заорал он. – Ах ты мразь! Шлюха подзаборная!
Ругался Фрэнк виртуозно.
Кристен не отвечала. Тед представлял себе, как она сидит за диваном. Что-то с грохотом разбилось: то ли кувшин, то ли ваза, то ли лампа из гостиной.
– Я уйду из этого дома, слышишь? Единственное, что от тебя требуется, – это проглотить две гребаные таблетки. И даже на это ты не способна! Потому что ты безмозглая тварь!
– Отойди от меня! – вскрикнула Кристен.
– Еще чего!
– Не трогай меня!
– Дернись мне еще, сука!
– Отку…
Звонкая оплеуха заставила Кристен немедленно замолчать. Вслед за первым прилетело еще два удара. Фрэнк был мастером не только ругаться.
– Глотай, дура!
– Откуда… – Кристен говорила с трудом.
– Откуда у меня таблетки? Припрятал, вот откуда! Я знал, что рано или поздно ты попробуешь что-нибудь такое учудить. Только и думаешь, чем еще меня достать. Глотай, дрянь! Рот открой, кому сказано? Не смей кусаться, скотина!
Удар. Почти наверняка ладонью, потому что прозвучал он, как щелчок хлыста.
– Еще одну глотай! Только попробуй выплюнуть!
Мама никогда не принимала две таблетки сразу. Врач велел ей принимать по одной каждые восемь часов, Тед прекрасно это знал.
– На этот раз сожрешь три, – с расстановкой процедил Фрэнк, наслаждаясь своей властью.
Три! Тед был в ужасе. В конце концов, две еще можно было объяснить, раз одну она пропустила. Но три? Какой был смысл в том, чтобы заставлять маму проглотить три огромные таблетки?
– Я уйду из этого дома. Слышишь, Кристен? Уйду и никогда не вернусь. Пусть тобой займется бюджет… Вот здорово будет, а?
Мама ничего не ответила. Наверное, заснула быстрее, чем обычно. Все-таки она приняла целых три таблетки.
Тобой займется бюджет.
Тед услышал на лестнице шаги Фрэнка и испугался. Он бросился в свою комнату, закрыл за собой дверь, забрался в постель и притворился спящим. Дверь открылась и снова закрылась. Тед надеялся, что папа поверил, что он проспал весь скандал, хотя поверить в это было трудно.
Потом в душе зашумела вода, и Тед вылез из постели.
Обычно папа принимал душ по утрам. Если он пошел в душ среди дня, значит, собрался куда-то ехать. И тут Тед понял. Фрэнк уходит из дома! Ведь он сам только что об этом сказал!
Я уйду из дома, Кристен.
Тед принял решение. Он уложил под одеяло несколько подушек, чтобы казалось, будто он там спит, взял сумку и сунул в нее пару комплектов белья. Поставил сумку на кровать и задумался, стоит ли выходить сейчас. Папа все еще был в душе, и Тед чуть успокоился. Он спустился на первый этаж. Мама по-прежнему сидела за диваном – ноги в стороны, голова свесилась набок. Она дремала.
– Тедди… – пробормотала она, с трудом открывая глаза.
Тед поцеловал ее в лоб.
– Я не ненавижу тебя, мама.
Пусть тобой займется бюджет.
На губах Кристен Маккей появилась слабая улыбка.
Тед вернулся к себе в комнату, взял шахматную доску и книгу Бобби, вылез в окно и по крыше добрался до боковой стены, по которой спускался вниз много раз. «Мустанг» Фрэнка ждал его. У Теда не было ключей от багажника, но это не имело никакого значения. Он проскользнул в открытое окно, перелез на заднее сиденье, потянул за спинку и… готово!
Он уедет с папой. Сейчас папа в ярости, но, когда злость пройдет, он поймет Теда.
И маме без них будет лучше. Тед не совсем понимал, кто такой этот «Госбюджет» и как он будет заботиться о маме, но наверняка у него это получится лучше, чем у Фрэнка Маккея.
Он свернулся в багажнике калачиком и стал ждать.
1983
В багажнике он с его ростом устроился вполне комфортно и сам не заметил, как уснул. К счастью для себя, потому что не успел подумать о том, что будет, если папа решит взять с собой чемодан. Мысль о чемодане пришла Теду в голову, когда машина уже тронулась. К тому времени волноваться не имело смысла. У папы хватит денег, чтобы купить им все необходимое.
Тед представления не имел, куда они едут. Вскоре он обнаружил, что если снизу надавить на угол полки багажника, то появляется щелка, сквозь которую видно, что происходит в салоне. Он и правда видел неподвижный силуэт Фрэнка, а впереди – дорогу. Они выехали из города.
Прошел час или около того. Тед вдруг обнаружил, что прижимает к груди шахматную доску и что его опять клонит в сон. Он начал уже привыкать к мысли, что путешествие затянется надолго, когда «мустанг» притормозил и остановился. Тед подождал несколько секунд, широко раскрыв глаза в полной темноте, потом повернулся, отложил шахматную доску и осторожно приподнял край полки. Яркий свет заставил его зажмуриться. Он ненадолго ослеп, но слышал, как Фрэнк вышел из машины: дверь открылась и снова захлопнулась.
Снаружи слышались голоса. Один, понятно, принадлежал Фрэнку, а другой был женский. Двери открылись, и машина качнулась, как бывает, когда двое садятся в нее почти одновременно. Тед прильнул к своей щели, но пассажирское сиденье через нее не просматривалось.
А если попробовать нажать с другой стороны? Нет, ничего не вышло. Там полка была приделана прочно.
– Извини, что раньше не смогла, – сказала женщина. – Сегодня две смены отработала.
Тед окаменел. Папа всегда говорил, что терпеть не может автостопщиков. Пока он работал торговым агентом, успел насмотреться на эту, как он выражался, шушеру. Севшая в машину девушка (Тед был уверен, что она гораздо моложе его отца) не была автостопщицей. Извини, что раньше не смогла.
– Ничего страшного, – ответил Фрэнк. – У меня в офисе тоже был трудный день.
В офисе?
– Нам далеко?
– Не очень. Ехать на двух машинах нет смысла… По дороге ближе познакомимся.
Тед больше не подглядывал. Он слушал, прижавшись ухом к полке.
А если мама была права? Может, это и есть другая женщина, о которой она сегодня говорила? При мысли о бедной маме, сидящей в гостиной за диваном, сердце Теда сжалось от боли. Мама выпила три таблетки…
Нет, не сама выпила. Папа ее заставил.
Скорее всего, она так и будет сидеть где сидела до глубокой ночи. Очнется, а вокруг тьма… И дома никого. Что, если этот Госбюджет не скоро ее найдет?
У Теда мурашки пробежали по коже. Мысленным взором он видел темную гостиную и беспомощную маму за диваном. Над ней склонились люди-антенны, время от времени поворачивая друг к другу свои муравьиные головы.
Фрэнк назвал девушку по имени. Элизабет. Они заговорили о ее маленьком сыне, который жил где-то с дедушкой и бабушкой. Но Тед слишком углубился в собственные мысли, так что не особо прислушивался. Он еще не готов был себе признаться в том, что, кажется, совершил ошибку, бросив мать на произвол судьбы.
Серьезную ошибку.
– … его отец так никогда его и не видел, – говорила Элизабет. – Он знает о сыне, я ему, конечно, сказала. Но он ни разу им не поинтересовался. А у тебя что?
– Я овдовел, и дом стал для меня слишком велик, – сказал Фрэнк Маккей. – Тедди всего семь лет, и я иногда думаю, что он так и вырастет в одиночестве…
Вдовец? Тедди? Отец никогда не называл его Тедди.
Что происходит?
Теду пришлось приподнять полку повыше и посмотреть, что там творится. Он не верил своим ушам. Он не рос в одиночестве: у него была мама! И дом у них был скорее маленький, если сравнить с соседскими. Папа говорил неправду. Тед попытался извернуться так, чтобы увидеть Элизабет, но у него ничего не вышло. Зато он разглядел в щелку зеркало заднего вида и… встретился глазами с отцом. Папа смотрел прямо на него!
Тед отпустил полку, которая сухо щелкнула о сиденье, и растянулся на дне багажника.
Папа тебя не видел. Он смотрел назад, на дорогу. Это ведь зеркало заднего вида.
– Что это было? – спросила Элизабет.
– Ты о чем?
– Мне показалось, что-то щелкнуло.
– Ничего не щелкало.
– Далеко нам еще?
– Не очень.
Потом настала тишина. Тед полностью утратил представление о беге времени и не мог бы сказать, как долго они еще ехали.
– Можно на минутку остановиться? – спросила вдруг Элизабет. – У меня срочная надобность.
– Мы уже подъезжаем. Полкилометра – и комфортабельная уборная к твоим услугам.
– Я не могу ждать.
– Можешь, – отрезал Фрэнк. Теду хорошо был знаком этот тон. Не терпящий возражений.
«Мустанг» разгонялся все сильнее.
– И не вздумай открывать дверь. Слышишь?
Элизабет пронзительно закричала:
– Выпусти меня!
Тед затаил дыхание.
Через несколько секунд они остановились.
– Видишь? – спокойно проговорил Фрэнк. – Если откроешь дверь, воткну его тебе в ногу.
Тед не смотрел в щелку. Он не понимал, что происходит, но узнавал властный и непреклонный тон отца.
– Не делай мне ничего, – взмолилась Элизабет. – У меня ребенок.
– Нет у тебя ребенка.
Фрэнк почему-то зазвенел ключами, потом открыл дверцу и вышел. Через несколько секунд открыл дверь со стороны своей попутчицы.
– Не хочу машину пачкать. Поняла? Да?
– Не надо! – Дрожащий голос девушки перешел в рыдания.