Содержание
Вступление: Целуя кузенов
Глава первая: Институт семьи
Глава вторая: Это у них семейное
Глава третья: Акционеры и склепы
Вступление:
Целуя кузенов
Бостон. 4 апреля.
Был поздний вечер, когда Кей Палерно ехала в бостонский особняк семьи своей матери. Она нервничала. Кей уже встречалась со своими кузенами с материнской стороны, но не слишком часто и никогда с такой большой группой, как этой ночью.
Она подняла палец ко рту, посмотрела на ноготь, затем опустила руку. Её ногти были безупречно ухожены и покрыты лаком – но не каким-нибудь мастером из салона красоты, а её тётушкой Изабель (по крайней мере, «тётушкой» её звала Кей, она полагала, что Изабэль, как и ее мать, родилась с девичьей фамилией Миллинер, а затем взяла фамилию мужа). Изабель отличалась от остальных членов семьи Кей: она была необычной, элегантной и обладала чарующей невозмутимостью, которая у Кей ассоциировалась с Восточным Побережьем, с Европой и другими местами, столь далёкими от её дома в Джорджии. Было невозможно представить Изабель краснеющей или отдающий последний пас в волейболе, или идущей в уборную. Она обладала застывшим совершенством статуи, и Кей очень хотела увидеть её снова.
Еще она очень хотела встретиться со своим кузеном Стюардом Миллинером, но она никому бы в этом не призналась.
Изабель сказала Кей, что встретится с ней на этой вечеринке. Это немного успокаивало. Изабель подарила ей на день рождения прекрасное алое бархатное платье, и, надев его, Кей почувствовала себя и более, и менее встревоженной одновременно. Изабель сделала ей и другой подарок, который лежал в её стильной сумочке.
- Ты думаешь, мне это нужно? - спросила Кей.
|
|
- Никогда нельзя знать, – ответила Изабель с таинственной улыбкой.
- На этой вечеринке? Я думала, это семейное...
- Даже в кругу семьи никогда нельзя быть уверенной.
Как и платье, этот подарок одновременно успокаивал и тревожил её.
Автомобиль завернул за угол, открывая вид на особняк Милленеров. Всё, что нравилось ей, испарилось, всё, что пугало, удвоилось.
Конечно, раньше она видела фотографии дома, где её мать провела детство, но на них все было не так, как на самом деле. Фотографии не передавали запах бесплодной земли или дорогу, похожую на надгробие, имя на котором стёрлось.
Выходя из машины, она бросила взгляд на дальний конец дома. Она действительно видела это…? Может, это просто ветер трепал листья, а она от волнения приняла их за струящуюся белую ткань.
Когда она подняла руку, чтобы постучать, дверь отворилась, открывая взору Кей её кузена, но не Стюарда. Если Стюард был высоким и крепким, то человек, открывший дверь, был низким и нездорово бледным, с кривой и сгорбленной осанкой.
- Кузина Кей! – он ухмыльнулся и даже хлопнул в ладоши. Он был одет в смокинг, который нелепо сидел на нём. Запонку он уже успел потерять.
- Привет, э... – она попыталась вспомнить его имя.- Примо! Кузен Примо! Я, э, рада видеть вас!
Примо Джованни улыбнулся, продемонстрировав зубы, которые были единственной совершенной частью его тела.
- О, кузина Кей! Я так надеялся, что вас пригласят в этом году. Проходите!
- В этом году..? - он проигнорировал её вопрос, схватил за запястье и потянул за собой в дом. Оглядевшись, Кей увидела людей разных возрастов, строго одетых, общающихся, пьющих. Она заметила нескольких блондинов, но ни Стюарда, ни Изабель нигде не было.
|
|
- Нам сюда. Пойдёмте со мной, Кей. – Примо не отпустил её запястье, продолжая настойчиво вести её в сторону от вечеринки к западному крылу здания.
- Мне действительно...
- Нет, мне надо кое-что показать вам! Но вы должны поторопиться!
Она пару раз видела Примо, когда они были детьми. Тогда он тоже был уродливым, капризным и истеричным. Но он был один из Джованни, а Кей подозревала, что они были очень богаты, потому что даже её гордая мать подчинялась им. Не зная, что делать дальше, Кей последовала за Примо, хотя что-то в нем или в ночи, или в расходящихся коридорах дома, заставляло её кожу покрываться мурашками страха.
Через небольшой боковой выход Примо привёл её в сад, где росли тонкие деревья.
- Примо, я не сделаю больше ни шага, пока вы не объясните, что собираетесь мне показать.
- Я просто хотел показать вам закат. С вершины холма. Я очень хочу увидеть, как солнце заканчивает свой путь. Пожалуйста, пойдем со мной? Это будет замечательно!
Кей почувствовала ту холодную тошноту в груди, которая возникает, когда видишь кого-то унижающего себя и не понимающего это. Он говорил так нерешительно и с такой мольбой в голосе, что она согласилась.
На вершине холма под высохшим деревом с одной уцелевшей крепкой ветвью, которая торчала, словно рука виселицы, стояла холодная каменная скамейка. Примо сел на скамейку и стал восхищенно смотреть на заходящее солнце.
Кей присоединилась к нему и, спустя некоторое время, насупилась. Почему он был так настойчив, приглашая её, если собрался её игнорировать? Широко раскрыв глаза, он смотрел на запад, словно ребёнок, уставившийся в телевизор. Её взгляд на мгновение последовал за ним, но даже закат был отвратительным: сквозь густые серые облака красный и багровый шар выглядел усталым и измотанным.
|
|
Кей быстро повернулась. Она слышала смех? Но никого рядом не было.
- Примо, это то, что вы..?
- Тсс! Не сейчас, оно еще не до конца зашло.
- Ну и что? Это же просто закат. Думаю, еще один запланирован на завтра, ты не в курсе?
- Это может быть мой последний закат вообще, – ответил он, по-прежнему не глядя на неё.
Она вздохнула, скрестив руки и ноги, но осталась сидеть, пока не стемнело. Примо повернулся к ней.
- Теперь мы наконец пойдем?
- А куда ты торопишься? – он положил одну руку на её колено, а другую пропустил за её шеей. Она стала вырываться, но недостаточно быстро, что бы избежать прикосновений его липких губ. Она отвернула голову и попыталась оттолкнуть его, но Примо оказался сильнее, чем она ожидала. Несмотря на все попытки борьбы, она так и не смогла освободиться.
- Примо! Прекрати это!
- Нет, разве ты не понимаешь? Это будет замечательно!
- Нет!
- Но, подумай, наш сын будет Джованни, – сказал он так, будто это был самый веский аргумент на свете.
Кей закричала. Примо вздрогнул, но не остановился.
- Наш сын будет единокровным, - сказал он, меняя свой захват, - Кей, я не хочу умирать девственником!
Борясь, они упали со скамейки, и Кей приземлилась на своего кузена. Она почувствовала, что он пытается положить её на спину, поэтому охватила ногами скамейку, пока руки пытались справиться с молнией на её сумочке. Их руки путались в красном бархате, когда Кей наконец открыла сумочку.
Теперь она поняла, почему Изабель дала ей электрошокер на пятьдесят тысяч вольт. Она вдавила его прямо в руку Примо.
Эффект последовал незамедлительно: мужчина забился в судорогах. Кей вырвалась и неуклюже повалилась на землю, тяжело дыша. Примо выл, скорчившись в позе зародыша.
-Это нечестно,– стонал он. Кей нетвёрдо села на колени, проползла вперёд и вдавила электроды в его бедро.
- Ублюдок! - крикнула она, он тоже закричал. Она поднялась на ноги, затем села на каменную скамейку и зарыдала. Ей удалось обрести хоть какое-то спокойствие, когда она поняла, что Примо начинает разворачиваться.
- Мудак! - её крик был грубым и жестким. Примо издал несколько тихих плачущих звуков и стал на четвереньках уползать от неё. Но она легко догнала его и ударила в затылок так сильно, как могла. Она била и била, пока он не перестал шевелиться.
* * *
Кей не знала этого, но её судьба, как и судьбы Примо и Стюарда, решались в доме в этот самый момент.
- Я считаю, Примо готов к изменению, - Аккори Джованни пытался, чтобы его голос звучал безразлично. - Он единокровный, хорошо показал себя после Поцелуя Доверия, и уже сейчас развивает свои навыки некроманта. Вы знаете, как редко они появляются до Становления.
Диего Джованни пожал плечами, но это движение было только внешне похоже на человеческий жест. Его плечи поднялись и упали - но ровным движением машины, а не живого существа. Он двигался, как объект, но не как личность.
Судя по внешности, он был самым молодым из находящихся в комнате. Но тот, кто посмотрит глубже, кто обратит внимание на позы и осанку людей вокруг Диего – пассивно-равнодушное сопротивление Аккори, формальную заботу хозяина дома Эрика Миллинера, даже подчеркнутый интерес «тётушки» Кей Изабель – тот непременно поймёт, что единственный, кто принимает решения в этой комнате - Диего Джованни.
Он выглядел слегка за двадцать. Но он был мертв уже около шести столетий.
- Аккори, ваша преданность вашему потомку делает вам честь, - сказал он. – Но мне ненавистна даже мысль о том, что ваша преданность семье в целом может быть менее ревностна.
Аккори застыл:
- О чем вы? Вы сомневаетесь в моей преданности? Мне что, ради вас сунуться в огонь?
- Я не считаю это необходимым. Просто я беспокоюсь, что ваша симпатия к Примо может привести к прискорбной поспешности в этом важном вопросе. Примо может стать одним из самых молодых, получивших Становление в истории нашего клана. Если он столь блистателен и ценен, как вы утверждаете, не следует ли нам подождать несколько лет и позволить ему проявить свои выдающиеся качества, оставаясь смертным?
- Примо…страстно желает измениться. Он знает, что его изыскания ограниченны, пока он смертен. Сейчас, в этом кризисе, можете ли вы позволить себе отказываться от одаренного некроманта?
- Что ж, я доверюсь вашему суждению, – неожиданно голос Диего прозвучал устало. - Если вы чувствуете, что он так ценен, я позволю моей правнучке Джанмарии дать ему Становление.
Аккори заморгал:
- Джанмарии? Но я думал, я могу даровать ему эту честь сам.
- О... Этого не следует делать. Он уже вкушал вашу кровь как гуль, не так ли? Дав ему становление, вы приведёте его к ещё более крепким узам, что практикуется только в редких случаях. Примо не нуждается в таком контроле, верно?
- Нет, но...
- С другой стороны, если вы не против подождать, я могу сделать это сам.
Лицо Аккори осветила жадность, но он быстро скрыл эмоции:
- Что вы, эта честь слишком велика для нас. О каком ожидании вы говорите?
- Он уже прошёл Поцелуй Доверия, так что не стоит торопиться. Полагаю, когда я буду убежден, что он так одарен, как вы говорите.
- Я, э… Я полагаю, что должен обдумать этот вариант, - Аккори попытался скрыть свой конфуз глотком из бокала. Эрик, видя неудачу своего компаньона, учтиво вступил в беседу вместо Аккори.
- А встречались ли вы со Стюардом?
Лицо Диего было хмурым, когда он ответил:
- Ах, Стюард, - его тон сразу предупредил Эрика, что что-то не так.
- Вы считаете, что Стюард достоин изменения, Эрик? - Эрик бросил взгляд на Изабель, но её лицо ничего не выражало.
- Стюард был бы ценным приобретением, - заявил Аккори. – Если вы решили подождать с Примо, вы нет выбора лучше, кроме как дать становление Стюарду.
- Правда? Тогда полагаю, вам неизвестно, что у него уже есть Узы?
- Что? - Эрик вскочил на ноги раньше, чем смог овладеть собой. Но Диего уже стоял до того, как высокий блондин закончил подниматься. Диего ударил по столу так сильно, что крепкое дерево сломалось. Его голос звучал твердо:
- Кровные узы, и не с одним из нас!
- Этого не может быть!
- Это уже доказано, Миллинер! – с презрением бросил Диего. – Вы постоянно просите больше полномочий, больше автономии. И как вы проматываете полученное доверие? Считайте, что вам повезёт, если ему позволят сохранить Поцелуй Доверия. Или, возможно, нам следует полностью подчинить его Узами.
- Кто сделал это? Я разрушу Узы, уничтожив хозяина! Скажите мне, я... прошу вашего прощения, сеньор, - последнее слово далось ему с явным трудом.
- Если призрачный шторм оказался для вас таким кризисом, как вы утверждаете, вам следует больше беспокоиться о нём, чем о своенравном гуле. Значит, поэтому вы оказались в таком тяжелом положении? Потому что для вас всех личные проблемы важнее интересов семьи? Или вы просто преувеличиваете ваши проблемы, чтобы мы дали вам еще больше прав - на дальнейшие ваши глупости?
На минуту в комнате установилась мертвая, гнетущая тишина.
Эрик пристально посмотрел на Диего Джованни. Он понимал с полной определенностью, что попытка причинить ему вред будет чистым самоубийством, но его удивило, как он хочет сделать это, иррационально, безумно. Часть его терзалась в беззвучном крике, показывая ему, как прекрасно было бы вырваться, выплеснуть ярость на этого старейшину и погибнуть в короткой, чистой, безумной схватке.
Аккори внимательно наблюдал за ним. Если Эрик нападет, думал Аккори, будет ли способ – любой мыслимый способ – спасти его? Его мозг обрабатывал каждую возможность. Конечно, исключая возможность совместного нападения на Диего. Это было просто немыслимо.
Изабель лишь молча наблюдала за происходящим.
- Я... не думаю... что вы правы... сеньор, - каждое слово, произносимое Эриком, проходило по его горлу, словно нож.
* * *
Кей вернулась в дом, на глаза своей семьи. Каждому обратившемуся к ней она говорила только:
- Где Изабель?
Пока похожий на латиноамериканца мужчина, наконец, не сообщил:
- Думаю, она прошла через музыкальный зал в офис Эрика, но...
Отмахиваясь от любопытных рук, она продолжила двигаться. За её спиной остались приглушенные голоса:
- Вы видели...?
- Кажется, она выходила с...
- А кто она вообще такая?
-...Изабель..?
Музыкальный зал оказался восхитительным. Потолок с лампой в венецианском стиле, мозаичный пол, клавесин в стиле барокко, безупречно восстановленный и украшенный. Часто использующаяся басовый альт стоял на подставке в углу, и старомодно одетая немолодая женщина сидела в кресле у клавесина. Она курила сигарету и сбрасывала пепел себе в ладонь.
- Мне необходимо увидеть Изабель, - сказала Кей, направляясь к двери. Двигаясь с удивительной скоростью, старая леди оказалась на её пути.
- Никто не войдёт, - сказала она с густым итальянским акцентом. Кей попыталась пройти мимо неё, но это было, все равно, что толкать диван вверх по спиральной лестнице.
- Никто не войдет, - повторила женщина.
Кей почувствовала, как внутри неё снова поднимается истерика, как вдруг дверь открылась, и появилось трое мужчин. Самый молодой из них сказал что-то по-итальянски светловолосому. Итальянский Кей был очень плох – что-то о том, что человек, который не в состоянии контролировать своих животных, не сможет процветать. Светловолосый выглядел очень разгневанным, но гнев его казался холодным и сдержанным. Затем Кей увидела Изабель и бросилась в объятия к своей родственнице.
- Кей! Что... случилось?
Прижавшись к Изабель, Кей не могла прекратить плакать, даже понимая, что светловолосый и другой, темный, уставились на неё.
- Он... он пытался...
- Тсс! Теперь успокойся, Кей, - она отодвинулась от Кей, держа её за руку. – Кей, посмотри на меня! Успокойся!
Вглядываясь в глаза Изабель, Кей почувствовала, как спазмы рыданий оставляют её. Они были совершенны, глаза Изабель, темные, безупречные, и глубокие.
- Объясни мне ясно, что произошло, - сказала Изабель.
- Кузен Примо пытался изнасиловать меня.
Взгляд Изабель перенёсся на темноволосого мужчину. И когда Кей огляделась, она поняла, что все остальные, тоже смотрят на него - а не неё, как она боялась.
Объект внимания приоткрыл рот, закрыл его, наконец, прокашлялся и сказал:
- Дерьмо! Что ж, полагаю, хорошо, что она быстро бегает.
Его грубый тон лишил Кей дара речи. Также он послужил причиной горького смешка старухи и улыбки Изабель. Затем заговорил молодой человек:
- Как ты убежала? - спросил он. Сила его голоса заставила ее инстинктивно поднять взгляд, и как только она посмотрела в его глаза, любая мысль о лжи или молчании стала невозможной.
- Думаю, я убила его, - беспомощно ответила она.
- Что?
* * *
Аккори Джованни был сильным человеком при жизни. И он стал неизмеримо сильнее после смерти. Мысль, что эта... эта ничтожная девчонка... смогла убить его любимого праправнука, лишила его разума. До того, как Изабель успела среагировать, он поднял Кей за горло.
Он собрался размозжить её голову о клавесин, когда понял, что, если он продолжит держать её, то сломает ей шею.
Изабель набросилась на него. Попытка Эрика прикрыть Аккори замедлила её только на мгновение, но полностью уничтожила альт, раздавленный упавшим Эриком. Но этого было достаточно: до того, как Изабель смогла добраться до Аккори, Диего оказался между ними.
- Хватит, - сказал он.
Никто не решился встретиться с ним взглядом, но оба повиновались.
- Сегодня она должна была пройти Поцелуй Доверия, Аккори, - сказала Изабель, едва сдерживаясь.
- Да пошла ты... - ответил Аккори.
- Вы оба, замолчите! - сказал Диего. Затем он заговорил снова, на этот раз по-гречески.
На мгновение холодный сквозняк прошел по комнате. Диего поднял голову и сказал:
- Примо не мертв, однако, он тяжело ранен.
Хватка Аккори на секунду усилилась. Но затем он положил безвольную Кей на пол.
- Сеньор, я... - начал Эрик Милленер.
- Тихо!- сказал Диего. Напряженно размышляя, он не издавал ни звука, не моргал, не шевелил руками. Наконец он повернулся к Изабель.
- Эта Кей -: она та, о ком вы говорили? Она ученый-спортсмен?
Изабель кивнула и добавила, бросив быстрый взгляд в сторону Аккори:
- Обладающая достаточным мужеством, чтобы сразиться с гулем и победить.
- Она получит Становление этой ночью, - объявил Диего.
- Что? - закричал Аккори, уже второй раз за этот вечер.
- И вы, Аккори, дадите ей его.
На этот раз настал черёд глазам Изабель широко раскрыться от удивления.
-А вы, Изабель, тем временем найдёте Примо и дадите Становление ему.
- Но, сеньор, это... это... - он пытался протестовать, а его разум тем временем выстраивал цепочку причин, которые заставили хозяина принять такое решение. Новоявленные сиры будут обременены нелюбимыми и вызывающими недоверие неонатами – последними существами на свете, с кем можно будет договориться о предательстве собратьев. А сами неонаты будут связаны узами верности с теми членами семьи, кого они больше всего хотели бы предать.
- Да, Аккори?
Аккори покачал головой:
- Я бы предпочел, чтобы вы мне лучше приказали пройти сквозь огонь. Но я сделаю всё, что вы скажете. Ради семьи.
- Ради семьи, - мрачно повторила Изабель. Она повернулась к выходу из музыкального зала, как и Аккори, отказываясь от своей цели, отвергая её.
Диего повернулся к Эрику Миллинеру:
- Эрик, возможно, вы правы. Возможно, Поцелуй Доверия слегка устарел в нынешние ночи.
Старуха издала ещё один горький смешок.
Где с помощью родных учиться стал.
Познал он вскоре тайны богословья,
Всю глубину схоластики постиг,
И был он званьем доктора почтен,
Всех превзойдя, кто диспуты с ним вел
О тонкостях божественных наук.
Его гордыни крылья восковые,
Ученостью такою напитавшись,
Переросли и самого его.
И небеса, их растопить желая,
Замыслили его ниспроверженье
За то, что он, безмерно пресыщенный
Учености дарами золотыми,
Проклятому предался чернокнижью
– Трагическая история доктора Фауста (текст 1604 г.). Кристофер Марло
Хочешь услышать историю клана Джованни? Получай: культ смерти свихнувшихся Сородичей дал Становление потомку семьи Джованни. Этот потомок, не тратя даром времени, вонзил нож в их спины. Он дал становление своему собственному потомству, которое обрело огромное богатство и могущество, и все остальные Сородичи возненавидели их за это. Зная, что близится Конец Света, Джованни готовились, пока остальные Сородичи боролись друг с другом и упивались свежей кровью, сходясь в котильоне.
Что касается будущего клана Джованни, то вот оно: мы победим. Когда наступит время великой Геенны и остальные немертвые обратятся в столбы серного дыма или будут сосать драгоценную витэ своих потомков, придет Августо и разорвет оболочку, отделяющую мир живых от мира мертвых. И тогда мы вырежем троны из костей тех, кто был слишком туп, чтобы предвидеть давно предопределенное будущее.
Ох, вот только не бросайся выписывать чеки, paisan. Ты новичок. Все эти заумные вещи, что я пытаюсь вбить тебе в голову, не помогут тебе в будущем. Не помогут без какого-то понимания.
Ну, нечего на меня пучиться. Я пытаюсь объяснить тебе все это только из уважения к твоей матери, храни её Господь. Ты один из счастливчиков. Ты узнаешь всю картину. У многих птенцов ленивые сиры, да и сами они слушают только тогда, когда мы рассказываем, как делать миллионы, или просто сидят на шеях у своих братьев. Большинство молодняка погибает.
Молодежь, как ты, стала довольно бесполезной в современные ночи. Ну что, теперь, когда ты Сородич, ты все познал, да? Все секреты семьи Джованни? Теперь ты знаешь, почему собрания 4-го апреля так важны, и почему на них приглашают так мало народа. А каково значение даты этих собраний? А откуда произошли все эти Сородичи нашего семейства?
Без понятия, а? Смотри, ты покинул ряды того невежественного стада (как мы, вампиры, называем людей) только для того, чтобы стать невежественным Сородичем. Так большинство вампиров называет себя. Да, я знаю. Выглядит так, будто у нас для всего есть собственное имя. Кстати, никогда не используй слово «вампир». Это просто глупо. Конечно, слово «Сородич» слишком показушное, но если ты назовешь себя вампиром в разговоре с другим Сородичем, это будет выглядеть так, будто ты вдруг заорал «ёб твою мать!» в середине Мессы. Да, Джованни могут манипулировать человеческой частью семьи, оставляя в тени свою сущность, черт, мы и предпочитаем так поступать! Сейчас вокруг такой бардак, что еще один невежественный щенок Джованни никому не нужен. Все слишком ненадежно, что бы создавать очередного неоната (неонат – это ты, парень, новичок) с-затычками-в-ушах. Так что мне, как твоему сиру, тому, кто дал тебе становление, придется довести до тебя, моего потомка, всё с очень большой скоростью. Capice? Хорошо.
Нам есть что скрывать. С другой стороны, в этой истории есть все – сексуальные скандалы, инцест, чернокнижие, связи с организованной преступностью. Этот список можно продолжать и продолжать. Так что сядь, расслабься и получай удовольствие. Но только пообещай мне, что ты не снимешь по всей этой гадости фильм, или я буду вынужден убить тебя.
До начала времен
Теперь настала очередь лекции типа «Добро пожаловать в ряды Сородичей», где я должен рассказать тебе сказочку про сумасшедших фермеров, убивающих своих братцев, о древних Городах, где Сородичи открыто живут рядом со смертными, ну и тому подобном дерьме.
И не мечтай, делать этого я не буду. Не буду потому, что это пахнет тем напыщенным самодовольством, которое есть в загашнике у остальных кланов. Вся Божественная История нашего Аристократического Клана – набор хвастливого вранья, которое другие Сородичи создали, чтобы нравиться себе. Поверь мне, я слышал немало баек о танцующих с быками богинь Тореадор и мраморнокожих завоевателей Вентру, чтобы понять: ты можешь верить мифу о творении только настолько, насколько ты доверяешь его рассказчику. И помни, теперь ты Сородич, а значит, не можешь доверять никому вообще.
Ну и учти: история кланов – не просто пропаганда, она к тому же всегда полна ошибок. Спроси любого из этих ублюдков об их прародителе, и ты услышишь какую-нибудь трескучую чепуху о Каине – они его даже пишут не так! - ушедшем в Землю Нод (или изгнанным в Землю Нод – я не помню), ну и прочие мифы библейского уровня. Я, как, надеюсь, и ты, верующий христианин. Но я, как и любой думающий Сородич, знаю, что Библия – это чертова метафора. Иисус, если он вообще существовал, был человеком, на чьи плечи опустился весь мир – в принципе. Он как Джордж Вашингтон. Он не принес в одиночку Слово нуждающимся людям и не выскочил из не знавшего мужчину лона девственницы. Бред типа этого просто физически невозможен. Все деяния, приписанные Христу, относятся также к неисчислимому множеству ранних христиан, не упомянутых в Библии. Та же ситуация и с Сородичами: «Каин» - просто раннее проявление всего нашего рода.
Нет, правда заключается в том, что не было никакого «первого вампира». Или он был, но никто не помнит имя этого ублюдка. Бог не посмотрел неодобрительно на мир и не сказал: «Так! Создам-ка я каких-нибудь кровососущих паразитов, чтобы они мочили детей Сифа» - этот Сиф был еще одним метафоричным персонажем из Библии и отцом расы смертных, как мы знаем сегодня. Нет, первые Сородичи ходили по земле ещё до появления sudario – стены, отделяющей мертвых от живых (и от нас).
Посмотри на концепции загробной жизни, которые повсеместно возникли в древних культурах. Преисподняя было местом, куда ты можешь попасть физически. Греки считали, что можно попасть в Загробный мир через пещеры и полости, и думали, что он находится буквально под поверхностью земли. Египтяне считали, что, двигаясь на Запад, путник в конечном итоге попадет в землю мертвых. Индейцы верили, что после смерти душа попадает в «счастливые охотничьи угодья». Даже некоторые более «современные» концепции жизни после смерти включают определенные места: христианские Рай и Ад, скандинавские Валгалла и Нифльхейм, описанную раввином Иосифом бен Шаломом каббалистическую «бездну небытия», пересекаемую в момент смерти, и гностическое Пробуждение. Всё это места. Всё это территории. Все это географически описанные области, где ты физически, метафизически или духовно можешь просто постоять и покурить сигарету.
А если ты можешь попасть в эти места, то ты в состоянии и вернуться оттуда.
Вот что такое Сородич. Это, так или иначе, существо, которое вернулось из места, известного как смерть. Никто, кроме нас, не может этого. И я не думаю, что найдётся кто-нибудь, кто осмелится сделать это больше, чем один раз.
Не косись на меня. Я такой же католик, как и ты. Я знаю, что, когда я умер, я должен был попасть в рай или в ад. Но я не попал туда. И ты тоже. Наши души по любой танатологической причине, какую ты захочешь выбрать, по пути туда сказали: «Вот блин, я что-то забыл» и вернулись в наши тела. Я не могу сказать, почему это произошло – этот вопрос занимает наших мудрейших старейшин с самого зарождения клана Джованни. Но я знаю, что это правда.
Я не пытаюсь рассказывать тебе мистические сказки. Срал я на всю эту чушь. Бог думает о каждом человеке. Вот во что я верю. Просто замысел Бога о тех из нас, кто стал Сородичами, немного отличается от Его планов о тех, кто остался нормальными. Если ты спросишь меня, я посоветую тебе даже не думать о том, почему Бог хочет, чтобы Сородичи охотились на Его творения. Ты можешь также спросить, почему существуют волки и львы. Бог знает. Ты нет. И не заморачивайся по этому поводу. Делай свою работу, и позволь Богу делать Свою.
Это «возвращение» из мира мертвых – то, что отделяет тебя от живых, и то, что отделяет Джованни от остальных немертвых. Я не собираюсь спорить с тем, что Становление работает. Тебе не нужно идти в специальную комнату с надписью «Мертвые люди», а затем делать шаг назад. Твое тело не двигается с места. Путешествует твоя душа. Она совершает свою прогулку, а затем возвращается в тело – это и есть Становление.
Ладно, на эту тему я сказал почти все, что хотел. Если ты не один из этих американских Джованни с паршивой кровью, то, наверное, знаешь, что наш товар – души и что Джованни обладают властью забирать духовную часть смертного (или, точнее, то, что осталось от его духовной сущности после смерти) и делать с ней все, что нам заблагорассудиться. Черт, я не удивился бы, если бы какой-нибудь старейшина Джованни узнал, как создать Сородича без Становления, может быть, просто поймав душу мертвеца и вернув её в тело в момент перехода. А, не обращай внимания, я просто задумался.
Важнее всего помнить, что Сородичем ты стал с чьей-то помощью. Ты получил Становление по важной причине. Твоя душа оживила тело в состоянии клинической смерти по определенной причине, или, точнее, по множеству совпавших причин. Когда Диего приказал мне обратить тебя, у него были на то свои причины. Когда твоя мать просила меня замолвить за тебя словечко, у нее тоже были свои причины. И у Маргарет Миллинер, которая хотела вместо меня дать тебе Становление, были свои причины. Как и у меня самого. Но ни одна из них не является той причиной, по какой Бог позволил всем этим событиям произойти. Какими бы ни были все эти доводы по отдельности, все они существуют. И это лучший способ смотреть на них.
Худший способ – это решить, что ты обломался со смертью и попробовать ещё раз. Добро пожаловать назад. Теперь здесь другие правила.
Смертные корни
Не стану притворяться, что хорошо разбираюсь в этом вопросе. Все это дерьмо, о котором мы будем говорить, происходило самое меньшее две тысячи лет тому назад. Это я не к тому, что мы на протяжении двух тысячелетий скрывали в своей среде Сородичей. Нет, такая ситуация сложилась что-то около тысячи лет назад. И поэтому многие из тех, кто нас знает, считают, что мы появились в результате расцвета купеческого сословия в конце Темных Веков. В том-то и проблема с другими кланами, что они не замечают долговечности и богатства смертной семьи Джованни. Гордость Сородича может застить тебе глаза, и ты решишь, что стадо никак не влияет на историю. Но я отвлекся.
Правда заключается в том, что смертная семья Джованни впервые достигла выдающегося положения ещё в эпоху расцвета Римской империи. Конечно, тогда нас не называли «Джованни». Наши предшественники были известны как семья Иовиан. Иовианы извлекли неплохую выгоду из постоянных войн, полыхавших в Империи – точно так же, как мы, Джованни, поступили в эпоху Крестовых походов. Анналы сенешалей наших старейшин, хранящиеся в Венецианском Мавзолее, включают даже судовые декларации, которые Иовианы составили в тридцать первом году до н.э. Тогда семья снабжала припасами легионы Октавиана в Северной Африке. А затем, чтобы получить двойную прибыль, переправляла шпионов и посланников в Рим Марку Антонию. Я не удивлюсь, если металл тех гвоздей, которыми Христа (если он вообще существовал) приколотили к кресту, был продан римлянам Иовианами.
И, наконец, начало традиции нашей практики в nigrimancy было положено Иовианами. Конечно, Черное Искусство еще не пользовалось столь ужасной славой в период римского господства. Культ предков считался частью естественного порядка вещей. Императоры были богами, и многие семьи создавали в своих домах различные склепы или что-то подобное, чтобы ублажить духи покойных. Семейные обязательства не оканчивались со смертью, и так было по обе стороны sudario. Нужно было почитать покладистых lares familiares и умиротворять злобных lemures. К тому же духи наших предков благословляли деяния нашей семьи и приходили к нам на помощь во время нужды. Особым почтением пользовался основатель нашего рода. Так как его подлинное имя было забыто всеми, за исключением разве что Августо или одного из самых любопытных старейшин anziani, он стал ассоциироваться с Dis Pater, божеством римской Преисподней. Немного иронично, учитывая, что само наше прозвище происходило от одного из имен Юпитера, бога неба.
Благодаря деловой хватке и проницательности смертных Иовианов и посильной помощи Dis Pater и других семейных покойников деньги со всей Империи текли в наши кладовые. Семья зарабатывала свое богатство ростовщичеством, торговлей, морскими и сухопутными перевозками, а также кое-каким ремеслом. Ты можешь сказать, что они были одним из первых конгломератов. Конечно, это не совсем так, семья, определенно, не являлась объединением с единым центром, насколько мне известно. Как и в любой другой семье, каждый её член делал всё, что хотел. Но семья Иовиан смогла стать превосходной торговой сетью. У парня, который продал тебе венецианскую скульптуру, есть брат, который может достать тебе пряности дешевле, чем кто бы то ни было. А их кузен добывает мрамор, который будет безупречно смотреться на стенах твоего нового pallazo. Иовианы были цеховщиками, дельцами черного рынка, талантливыми ремесленниками и грубыми посредственностями одновременно. Один из них мог трахнуть твою сестру, а другой - шепнуть Цезарю о твоей неверности. Они были повсюду, практически неизвестные (или, по крайней мере, не такие заметные, какими они стали позднее) в период заката Республики и ставшие вездесущими с появлением Империи.
Некоторые из Иовианов, я полагаю, уже должны были знать о Сородичах. Я разговаривал с одним из anziani об одном по-настоящему древней накладной, где речь шла о «двух бочках, наполненные землей и прочими материалами, которые должны быть подготовлены к выдаче» в римских портах на Корсике и на южной оконечности будущей Испании. Конечно, я не могу этого гарантировать, но лично я уверен, что в период Пунических войн, которые скрывали от смертных вендетту Малкавиан и Бруджа, множество спасавшихся бегством или собиравшихся на войну Сородичей перемещались между Римом и Карфагеном на борту кораблей ранних Иовианов. Наверняка кое-кого из них обратили за личные заслуги. Кто знает? Возможно, один из Премасцинов – я расскажу о них позже - или хозяйка одного из этих мерзких притонов римских Носферату были первыми Иовианами, получившими Становление.
За двести лет – до смешного малое и одновременно длительное время для Сородича, как ты, без сомнения, поймешь, если не встретишь Окончательную Смерть раньше - жалкая группа смертных родственников стала богатой семьей с крепкими узами, настоящим образцом для торговых принцев Джованни эпохи Возрождения. Ясно, что они не появлялись повсюду и не занимались всем в Империи, но всё это не важно. Они были Кеннеди и Медичи своего времени. Иовианы обладали достаточным коммерческим влиянием и связями, чтобы расширить его, что позволило им держать свои сундуки наполненными на протяжении столетий.
С богатством приходит власть, и Иовианы заняли высокие должности, в конце концов посадив одного из членов семьи на императорский трон. Флавий Иовиан стал августом в конце четвертого века. Если альманахи Людо Джованни правдивы, то наша семья добровольно приняла христианство. Флавий Иовиан, ставший императором после смерти Юлиана Отступника, вернул империю в лоно христианства после периода язычества в эпоху Юлиана. Отступник был племянником Константина Великого, объявившего христианство официальной религией империи. Государственная религия менялась от императора к императору, но это было всего лишь прикрытием для политической борьбы. Несмотря на все перемены, Иовианы уже выбрали, на какую сторону им встать.
Но дни процветания длились недолго. Флавий Иовиан правил один чертов год перед тем, как умер по пути в Константинополь. Да, он был похоронен по христианскому обряду – я полагаю, что даже сейчас можно найти его склеп в церкви Апостолов в Анатолии. К концу четвертого века западная часть империи уже пришла в упадок. Германские варварские племена угрожали опустошить Рим, и к пятому веку стало понятно, что они, вероятно, преуспеют в этом. Перед окончательной капитуляцией Одаокару в 476 году н.э. Рим был разграблен дважды. В обоих случаях Иовианы пережили нашествие варваров, откупаясь от них или обращаясь за поддержкой к своим семейным покровителям. Однако в минуты величайшей нужды lares familares не слышали их или, хуже того, являлись на зов как lemures и только увеличивали бедствия.
Dis Pater
Неизвестный практически никому, за исключением старейших Сородичей Джованни и самых просвещенных исследоват