Лев Ефимович Колодный
Повесть о "Катюше"
Страницы истории Советской Родины –
РОДОСЛОВНАЯ РАКЕТЫ
Наш рассказ следует начинать с событий, происшедших задолго до первого выстрела «катюши». Этим именем народ назвал свое грозное оружие – ракеты, огненные залпы которых обрушились на фашистов в дни Великой Отечественной войны.
Родословная ракеты уходит в глубь веков и теряется где‑то в X столетии. Самое современное оружие, оказывается, и самое древнее.
Отрывочные сведения о ракетах донесли до нас летописи. В X веке их применяли для фейерверков в Китае. В 1421 году зажигательные ракеты, так называемые «ракеты‑голуби», были использованы немцами при осаде гуситов в Сааце.
Индийцы применяли свои боевые ракеты (известные в Индии, как и в Древнем Китае, с X века) против колонизаторов‑англичан в конце XVIII века при осаде Серингапатама. После этой осады английский генерал У. Конгрев усовершенствовал индийские боевые ракеты. При весе около 20 килограммов они смогли летать на расстояние до 2,5 километра.
Ракеты применялись и в битве при Лейпциге (1813 год), и в битве при Ватерлоо (1815 год), в русско‑турецкой войне, и в годы Крымской войны.
Еще до основания Петербурга в Москве в 1680 году было «Ракетное заведение», где изготовлялись ракеты для устройства фейерверков и подачи сигналов.
В прошлом веке в столице России Петербурге существовало «Петербургское ракетное заведение». Его возглавлял генерал К. И. Константинов. Он усовершенствовал отечественные ракеты. Первые боевые ракеты были созданы в нашей стране еще в 1805 году по проекту генерала А. Д. Засядко.
В известном историческом романе «Порт‑Артур» писатель А. Степанов описал, как русские солдаты‑ракетчики применяли в русско‑японскую войну осветительные ракетные снаряды. Солдаты «выволокли переносные станки, вложили в каждый по ракете и зажгли фитили... Огонек медленно пополз вверх по нитке, и ракеты, зашипев и выбрасывая сноп искр, взвились к небесам. Рассыпавшись в воздухе на тысячи огненных звездочек, они ярко осветили впереди лежащую местность».
Однако ракеты затмила бурно развивавшаяся артиллерия. Ее прогресс был связан с применением нарезных орудий. Поэтому в годы первой мировой войны ракеты использовались лишь во вспомогательных целях – для подачи сигналов. Для того чтобы армии взяли на свое вооружение боевые ракеты, мысль ученых, инженеров должна была пройти долгий и сложный путь.
Ахиллесовой пятой ракеты многие годы было ее топливо – порох. Не раз в ракетных заведениях гремели взрывы. Набивка ракет порохом происходила вручную, в эти минуты и случались нередко взрывы. Порох вспыхивал по разным причинам: и от неосторожного удара, и от нагревания воздуха в момент набивки ракет. Бывало, что и готовая ракета вдруг взрывалась, причиняя много неприятностей своим, а не врагу. Заслуга генерала Константинова в том, что он создал ряд механизмов и наладил массовое безопасное производство ракет. Его ракета в 4 раза увеличила дальность полета.
Но артиллерия оставила позади все достижения ракет прошлого века. В первую мировую войну артиллерийские снаряды летели на десятки километров, резко возросла меткость стрельбы и т. д.
Русские исследователи прилагали много сил, чтобы вывести ракету из тупика, в каком она оказалась к началу XX века. В первую очередь следовало решить проблему топлива – качественно улучшить порох.
К решению пороховой проблемы приступил талантливый русский ученый‑химик Н. И. Тихомиров. Он много лет занимался ракетами.
За два года до начала первой мировой войны Н. И. Тихомиров представил морскому министру описание своего реактивного снаряда. Но проект промариновали в различных канцеляриях. Так ничего и не добившись от министерства, ученый покидает царский Петербург.
Идея изобретателя была поддержана только после победы Октября. Повторилась история гениального предложения К. Э. Циолковского о ракете для межпланетных сообщений. Только революция по достоинству оценила величие мысли русских изобретателей и ученых.
В годы гражданской войны Н. И. Тихомиров обращается в Совет Народных Комиссаров с предложением применить ракеты для защиты завоеваний Советской власти. Его идея «самодвижущегося снаряда» была одобрена. Ученому выделили средства для организации научной лаборатории, которая и была создана в 1921 году в Москве, на Тихвинской улице. В качестве помощника Н. И. Тихомирову был рекомендован «знаток ракет» В. А. Артемьев. Так с мая 1921 года началось плодотворное творческое содружество двух энтузиастов ракеты. В. А. Артемьев был неутомимым, великолепным изобретателем‑практиком, а Н. И. Тихомиров – прежде всего ученым, исследователем. Союз науки и практики, содружество этих двух пионеров принесло нашей стране великолепные плоды.
В дни, когда на планете шла первая мировая война, заведующий снаряжательной лабораторией Брест‑Литовской крепости пиротехник офицер Владимир Артемьев приступил к опытам по созданию боевых осветительных ракет на основе бездымного пороха. Изобретатель хотел увеличить дальность полета, светосилу и продолжительность освещения.
Цель у Н. И. Тихомирова и В. А. Артемьева была одна. Им удалось не только найти взаимопонимание, но и добиться успеха.
ТВЕРДОЕ ТОПЛИВО
В павильоне «Космос» на Выставке достижений народного хозяйства портреты Н. И. Тихомирова и В. А. Артемьева помещены рядом с портретами пионеров ракетостроения К. Э. Циолковским и Ф. А. Цандером.
Если К. Э. Циолковский и Ф. А. Цандер первые начали создавать ракеты на жидком топливе (ракеты на жидком топливе проложили дорогу в космос), то Н. И. Тихомиров и В. А. Артемьев – родоначальники современной ракеты на твердом топливе. Оба вида ракет важны для прогресса.
История создания современных ракет на твердом топливе имеет много славных страниц. К этому делу применимы слова основателя космонавтики, что нет в мире более трудной техники, чем техника реактивного движения.
Никто из тех, кто в 1921 году посещал в Москве упомянутую лабораторию на Тихвинской улице, не подозревал, что Н. И. Тихомиров и его помощник В. А. Артемьев занимаются проблемами ракет. В те трудные годы страна не могла полностью обеспечить лабораторию и ее сотрудников всем необходимым. Поэтому лаборатории приходилось выполнять «заказы» по ремонту примусов... Но энтузиасты верили в будущее ракеты, и эта вера давала им силы преодолевать все: голод, холод, бедность.
Прежде всего изобретатели должны были решить проблему топлива для ракет.
Для полета реактивного снаряда нужен порох, способный гореть долго и ровно. Энтузиасты добились своего: они создали отличное топливо – шашечный бездымный пироксилиновый порох на нелетучем растворителе. Эта работа отняла несколько лет.
На научно‑испытательном артиллерийском полигоне в Ленинграде была проведена стрельба модернизированной В. А. Артемьевым трехдюймовой осветительной ракетой из миномета. Испытание прошло успешно. Ракета пролетела 300 метров. После этих испытаний Н. И. Тихомиров переносит лабораторию на новое место – ближе к центру испытаний и артиллерийских исследований. В Ленинград позднее переезжает и В. А. Артемьев.
В 1925 году КОСАРТОП, как сокращенно называлась Комиссия по артиллерийским опытам, дала положительное заключение на предложение Н. И. Тихомирова. Задача создания новых шашек из бездымного пороха в основном была решена. Это было крупнейшее достижение, ставшее фундаментом всех последующих достижений советских ракетостроителей.
ИЗ ЧЕГО СТРЕЛЯЛА «КАТЮША»
Наступил новый этап. В 1927 году лаборатория продолжала работу по созданию реактивных снарядов на бездымном порохе.
3 марта 1928 года изобретатели запомнили навсегда. В Ленинграде над полигоном нависло пасмурное небо. Дул холодный ветер. Но и ему не под силу было сбить с пути новый реактивный снаряд. Из трубы миномета полетел на 1300 метров ракетный снаряд нового типа. Успех следовало закрепить и развить. Новому делу оказывалась поддержка командованием Красной Армии, увидевшим в снаряде нового типа оружие с большим будущим.
После успешных испытаний реактивная лаборатория Н. И. Тихомирова в июле 1928 года была расширена и переименована в Газодинамическую лабораторию (ГДЛ), подчиненную Военному научно‑исследовательскому комитету при Реввоенсовете.
Хозяйство ракетчиков разрасталось. Они располагали помещениями в разных местах города. Кроме того, после удачных опытов и реорганизации ГДЛ стала занимать на полигоне половину большого светлого корпуса. В другой половине находилась отлично оборудованная химическая лаборатория. В ней проводились исследования топлива для жидкостных реактивных двигателей.
В ленинградскую лабораторию приходили новые люди, образовывались новые отделы. В первом отделе занимались работой по созданию пороховых ракетных снарядов. Рассказывая об этих днях, профессор Г. В. Петрович пишет;
«Разработка пороховых ракетных снарядов, сосредоточенная в первом отделе ГДЛ, была осуществлена выдающимися артиллерийскими инженерами Б. С. Петропавловским и Г. Э. Лангемаком совместно с В. А. Артемьевым, Л. Э. Шварцем и другими».
Созданные ими ракетные снаряды разных калибров на бездымном порохе успешно прошли полигонные и войсковые испытания, впоследствии, во время Великой Отечественной войны, они были широко и с огромным успехом использованы на фронте в мобильной ракетной установке, прозванной «катюшей».
НАЧАЛЬНИК ГДЛ
В числе авторов снарядов для «катюши» значится имя Бориса Сергеевича Петропавловского. Энтузиаст реактивного дела, он пришел в ГДЛ в 1929 году. В Петропавловском сочетался талант исследователя и талант инженера. Он читал лекции о реактивных двигателях в Артиллерийской академии, которую сам незадолго до этого закончил как инженер‑артиллерист.
Примерно через полгода после прихода в ГДЛ молодой ученый стал заместителем начальника лаборатории. Он широко экспериментирует в области создания новых конструкций ракет, пытается применить их в самых разных областях техники.
С мая 1930 года, после смерти Н. И. Тихомирова, Б. С. Петропавловский возглавил лабораторию. Он пришел к выводу, что основная ценность ракет нового типа заключается в том, что они не требуют тяжелого пускового устройства.
Ствол артиллерийского орудия делается особо прочным, так как в момент взрыва порохового заряда ствол испытывает большое давление, выбрасывающее снаряд.
Порох в ракете не взрывается, а сгорает постепенно. Поэтому ракетное орудие не испытывает никакого давления и может быть легким и простым, в виде трубы или направляющих рельсов. Вес орудия имеет особое значение для самолетов, поэтому пионеры реактивной артиллерии прежде всего решили применять ракеты в области авиации.
Кроме этой перспективы существовали многие другие. Но прежде чем рассказать о них, несколько слов о превращениях, которые испытал сам снаряд.
Вначале появились снаряды активно‑реактивного действия. Н. И. Тихомиров и В. А. Артемьев стреляли ими из обычного миномета.
Только в полете развивал свою тягу ракетный двигатель.
Б. С. Петропавловский пошел по новому пути: он решил конструировать чисто реактивный снаряд. Такой снаряд не только летел, но и стартовал под действием реактивной тяги.
Новый тип снаряда потребовал решить важные проблемы.
Чтобы ракета летела устойчиво и кучно, конструкторы стремились придать ей вращение, подобно артиллерийским снарядам.
Было и другое предложение, также навеянное артиллерийской практикой,– сделать на ракетном снаряде... нарезы.
За первой неудачей последовала вторая. Это было тогда, когда решили, что размеры оперения, необходимого для устойчивого полета, не должны выходить за габариты снаряда, так как в таком случае нельзя было бы стрелять из орудия в виде трубы.
Испробовали лопасти из дюралюминия и стали. Стреляли снарядами со стабилизаторами самых замысловатых форм – кольцевыми и Т‑образными, со стабилизаторами, отнесенными далеко за сопло.
– Но все напрасно – хорошей кучности ни одно из этих предложений не обеспечило: снаряды порой «рыскали» по всему полигону, – рассказывают бывшие сотрудники ГДЛ.
Решение было найдено В. А. Артемьевым, который испытывал в то время осветительные, сигнальные ракеты.
Оперение ракет В. А. Артемьева выходило за габариты. Такие снаряды не «рыскали», а летели несравненно лучше {1}.
В период работы Б. С. Петропавловского была разработана конструкция осколочно‑фугасных ракетных снарядов. Эта конструкция в основе своей сохранилась до момента принятия ее на вооружение Советской Армии. Вот почему Б. С. Петропавловский – один из авторов «катюши».
Жизнь его скоропостижно оборвалась в 1933 году от болезни.
ГДЛ + ГИРД = РНИИ
В 1934 году в истории советского ракетостроения произошло важное событие. В единый кулак были собраны силы ракетчиков Москвы и Ленинграда.
Ракеты, как предсказывал отец космонавтики К. Э. Циолковский, должны были начать освоение космического пространства. Но Константин Эдуардович видел и другую возможность применения ракет...
В один из мартовских дней 1930 года произошла интересная встреча. Константин Эдуардович совершал прогулку. Ученый шел, держа в одной руке палку, а в другой – самодельную слуховую трубу (после болезни, перенесенной в детстве, он плохо слышал). Он остановился и пристально посмотрел на верхушки деревьев. Шедший навстречу ему молодой человек внимательно наблюдал за ученым, которого он принял за земледельца. Этим молодым человеком был Барий Юсупов – артиллерист по профессии, отдыхавший в санатории под Калугой, мечтавший не о пушках, а о высокоурожайной пшенице. Вот почему он и К. Э. Циолковского принял за опытника‑земледельца...
Ученый и молодой человек разговорились.
– Я мечтаю о сказочных урожаях...
– Вас люди быстро поймут,– с завистью сказал старик.– Им нужны колосья, а не воронки от снарядов. А я мечтаю о заатмосферных полетах... Когда‑то еще люди поймут их необходимость!..
И заметив разочарование на лице артиллериста, добавил:
– Не огорчайтесь. У меня есть и в вашем деле опыт. Я окучиваю яблони в своем саду... Но вам советую: лучше изучайте артиллерийскую науку. У вашей артиллерии много недостатков. Стволы короткие. Дальность мала. А вам придется стрелять по дальним тылам буржуазии или припугнуть ее обстрелом... Только ракета способна донести заряд в любую точку земного шара!
Артиллерист, которому Циолковский рассказывал о возможностях ракет, через 10 лет после этой встречи преградил врагу путь ракетными снарядами, командуя дивизионами «катюш» на Западном фронте.
Но уже в начале 30‑х годов последователи К. Э. Циолковского поставили задачу дать Красной Армии боевые ракеты.
Ими занимались плодотворно в двух советских организациях– в Ленинграде в Газодинамической лаборатории (ГДЛ) и в Москве в Группе изучения реактивного движения, начальником которой был С. П. Королев. В статье «У истоков советского ракетостроения» профессор Г. В. Петрович пишет: «В ГДЛ были заложены основы бурно развивающегося отечественного ракетного двигателестроения. Из ГДЛ вышли основные кадры, вырастившие творческий коллектив, обеспечивший это развитие...
Огромную роль сыграл и московский ГИРД, воспитавший коллектив людей, внесших неоценимый вклад в триумфальные достижения Советского Союза в области создания собственно ракет.
Синтез труда этих коллективов, а также многих других научных и промышленных коллективов нашей страны, близко участвовавших в дальнейшем развитии этих работ, и поднял советского человека в космос» {2}.
По инициативе М. Н. Тухачевского, внимательно следившего за работой ленинградского ГДЛ и московского ГИРД, в 1934 году было произведено слияние этих двух организаций в один институт – РНИИ – Реактивный научно‑исследовательский институт.
С этого времени начался новый этап советского ракетостроения. Начальником РНИИ стал руководитель ГДЛ И. Т. Клейменов, главным инженером – Г. Э. Лангемак. Ведущими специалистами были С. П. Королев и другие талантливейшие советские инженеры, воспитанники советских технических вузов. Именно в РНИИ и была создана «катюша».
ГЛАВНЫЙ ИНЖЕНЕР РНИИ
Главный инженер реактивного института родился в 1898 году. В дни революции он боролся с врагами Советской власти, был командиром форта в Кронштадте.
Молодой командир хотел учиться, и поэтому, когда закончилась гражданская война, его направили на учебу в Военно‑техническую академию.
Окончив ее, Г. Э. Лангемак пришел в ГДЛ. Его занимала теория проектирования ракет, методы расчета ракетных зарядов, составленных из шашек бездымного пороха.
«Георгий Эрихович впервые выдвинул и подтвердил на опыте основные принципы подобия ракетных зарядов,– отмечает профессор Ю. А. Победоносцев.– Он ввел понятие «приведенного диаметра» ракетного заряда и построил первые графики, позволяющие заранее определять давление в ракетной камере или подбирать величину минимального сечения сопла, дающего максимальное давление. Он организовал первые систематические исследования горения толстосводных пороховых шашек, сделанных из бездымного пороха».
Это был не только талантливый инженер, но и ученый. В трудах института публиковались его интересные исследования. В частности, Г. Э. Лангемак перевел с французского и издал под своей редакцией книгу одного из крупнейших теоретиков полета с помощью реактивных устройств – Мориса Руа «О полезном действии и условиях применения ракетных аппаратов».
Сотрудники РНИИ предполагали применять ракеты как в небе, так и на земле.
После решения главной проблемы – создания реактивного снаряда нового типа – предстояло разрешить другую проблему – построить для стрельбы ракетами новые пусковые устройства. Для этой цели старые орудия и минометы не годились.
После топлива и снаряда главной задачей была пусковая установка. Для обычного снаряда такой установкой является артиллерийское орудие. Для ракеты было создано принципиально новое устройство, так поразившее воображение всех, кто впервые увидел в годы войны машину с установленными на ней загадочными рельсами. От круглого артиллерийского ствола к прямоугольным направляющим – долгий путь поиска и исканий, неожиданных открытий.
В институте сравнительно долго не было отдела, который бы занимался специально конструированием пусковых установок. Поначалу все сосредоточивалось в научно‑исследовательском отделе, где создавали реактивные снаряды; сокращенно его называли НИО и числился он под № 1. Этим как бы подчеркивалось его ведущее положение в коллективе. В отделе продолжались исследования, начатые еще Николаем Ивановичем Тихомировым и Владимиром Артемьевичем Артемьевым.
Первоначально артиллеристы были против использования реактивной техники для основной задачи – стрельбы фугасными снарядами. Ракетчикам рекомендовали конструировать снаряды для вспомогательных целей: для производства осветительных, сигнальных, зажигательных снарядов.
Залп «катюши» великолепно решит сложные задачи. Удары реактивных снарядов были сигналом большого наступления, залпы ракет служили лучшей агитацией мощи Красной Армии. Нечего говорить и о зажигательной способности реактивных снарядов. Но все это пришло потом...
На смену гладкоствольной трубе, из которой стреляли во времена Б. С. Петропавловского, постепенно приходили новые устройства.
Сначала это был станок‑штырь. С него взлетали реактивные снаряды любого калибра. Поклонники артиллерии требовали, чтобы реактивная пусковая установка была похожа на ствол пушки. Их называли сторонниками трубы.
Ракетчики не отступали. В. А. Артемьев предложил поставить несколько штырей на автомашину: «Пострелял и уехал, штыри снял...» Артиллеристы не без основания отвергли предложение: «Канительно! Грузить, разгружать...»
Но идея установить пусковую ракетную установку на автомашину выражала дух времени. Назревала война, война моторов, война машин, скоростных машин. Скорость в сочетании с ударной силой – это была плодотворная идея.
Ракета с гораздо меньшим трудом, чем на земле, проложила себе путь в небе. Ее увлек за собой быстрокрылый самолет.
Летчики не требовали, чтобы их новое орудие обязательно походило на пушку. Вначале появилась установка из труб конструкции инженера Е. С. Петрова. Она обладала в воздухе большим сопротивлением. Пришлось искать другие пути.
Вместо трубы появилась пусковая установка, состоящая из плоских направляющих.
Профессор Ю. А. Победоносцев и конструктор А. П. Павленко создали направляющую, которая состояла из стальной полосы, прикрепленной к трубе. Для того чтобы приклепать полосу к трубе, предусматривались отверстия, отчего направляющая походила на флейту. За ней и закрепилось это название. Но на этом работа не остановилась.
Конструкторы И. И. Гвай и А. С. Попов создали более совершенную направляющую с Т‑образным пазом. На снаряде в связи с этим поставили Т‑образный штифт. Такой тип направляющих был принят на вооружение сначала в авиации, а потом и для наземных пусковых установок, то есть для «катюши».
Конструктор А. П. Павленко предложил соединить две направляющие в одну спарку. Это было замечательное новшество! С тех пор с одного «ствола» вылетало по два снаряда.
В конце концов уже в заводских условиях направляющие превратились в «рельсы», так поразившие воображение первых бойцов‑ракетчиков.
РАКЕТА ЛЕТИТ В НЕБО
Еще до того, как ракетчики ГДЛ переехали в Москву, на одном из ленинградских аэродромов взлетали самолеты, подталкиваемые пороховой ракетой‑ускорителем, служившей дополнительным двигателем для разгона.
Такие стартовые ускорители должны были дать даже тяжелым, перегруженным самолетам возможность взлетать с предельно малым разбегом.
Стартовые ракеты придавали самолету дополнительную скорость, и машина гораздо быстрее отрывалась от земли.
Опыты со стартовой ракетой продолжались и в Москве.
Ракеты успешнее нашли себе другое место в авиации – под крыльями.
Все это было задолго до второй мировой войны. Наша страна, руководимая партией, неустанно поднимала обороноспособность Родины. Уже в 1934 году, к моменту переезда ГДЛ из Ленинграда в Москву, конструкция ракетных снарядов была настолько разработана, что ее передали для промышленного освоения. Первые большие партии снарядов стали готовить на одном из московских заводов.
Однако у ракет, которые выпускали из наземных пусковых установок, обнаружилось большое рассеивание и некоторые другие недостатки. Чтобы их устранить, в институте по инициативе Г. Э. Лангемака была проведена большая исследовательская работа. В ней участвовал авторитетный специалист профессор М. Н. Петров.
После окончания исследований, вспоминает профессор Ю. А. Победоносцев, был сделан вывод о применении ракетных снарядов, в первую очередь в авиации. Поэтому под Москвой на одном из полигонов начиная с 1935 года начались стрельбы ракетными снарядами. Ими стреляли с самолетов «И‑15», «И‑16» и СБ. Результат превзошел все ожидания.
Прямое попадание лишь одного осколочно‑фугасного РС‑82 в легкий танк типа «Рено», как правило, выводило его из строя.
Испытания реактивных снарядов прошли успешно. Ракеты, поднятые в небо, метко поражали цели на полигоне.
Но затем произошло непредвиденное. Во второй половине 1937 года под Москвой состоялись контрольные стрельбы. И здесь снаряды словно подменили: они не хотели лететь, застревали в направляющих, падали, не долетев до цели... Казалось, работа многих лет пойдет прахом.
«Осеннюю загадку» удалось решить в результате проведения дополнительных исследований. При этом много труда вложил профессор Ю. А. Победоносцев, руководивший в РНИИ баллистической лабораторией, установивший ряд зависимостей по определению отдельных оптимальных конструктивных характеристик твердотопливного двигателя и его заряда.
Профессор М. К. Тихонравов и начальник аэродинамической лаборатории М. С. Кисенко изучили влияние отдельных факторов на внешнебаллистические характеристики реактивных снарядов и наметили пути улучшения кучности стрельбы. К сожалению, Михаил Семенович Кисенко не дожил до триумфального шествия реактивного оружия, над которым успешно трудился: 7 ноября 1941 года он погиб на фронте, выполняя служебные обязанности, связанные с отработкой нового оружия.
На заводе была выпущена партия ракетных снарядов. РНИИ вооружил пусковыми устройствами боевые самолеты. Начало новых испытаний было намечено на лето 1939 года...
И вот военный конфликт с Японией. Начатые полигонные испытания ракетных снарядов пришлось закончить в боевых условиях – под Халхин‑Голом.
20 августа 1939 года пять истребителей под командованием летчика‑испытателя Н. И. Звонарева вылетели на боевое задание, неся под крылом ракеты.
Навстречу шли японские истребители. За километр до цели советские летчики нажали на пусковые кнопки. Не приняв бой, враг отступил, потеряв два своих самолета. Реактивные снаряды открыли свой боевой счет.
На врагов обрушились ракеты. Их называли летающими снарядами. Японцы не сумели разгадать секрет нового оружия, не смогли сбить ни одного истребителя, вооруженного ракетами.
«На крыльях русских машин были видны вспышки пламени, а в воздухе проносились огненные трассы», – докладывал японский пилот, атакованный советским истребителем «И‑16».
Не узнали, что это за оружие, не только летчики, но и японские эксперты. Изучив осколки, попавшие в их руки, они пришли к выводу, что «разрушения вызваны артиллерийскими снарядами калибра около 76 миллиметров».
В оценке калибра японские специалисты ошиблись на 6 миллиметров, но они верно определили, что сила небольших ракетных снарядов на борту самолета «И‑16» равнялась силе противотанковой артиллерийской пушки.
«И‑16», вооруженный реактивными снарядами, был предшественником прославленных советских штурмовиков с реактивным оружием.
Бой в воздухе убедительно доказывал преимущества нового вида авиационного оружия – ракетных снарядов.
В конце 1939 года ракетные снаряды были приняты на вооружение Военно‑Воздушных Сил СССР. Промышленность начала готовить партии 82‑ и 132‑миллиметровых ракетных снарядов. А Реактивный институт, ободренный успехом, стал форсировать развитие дальнейшего применения PC в наземных условиях.
Труд создателей нового оружия был высоко оценен. 15 марта 1941 года газеты опубликовали постановление Совета Народных Комиссаров Союза ССР «О присуждении Сталинских премий за выдающиеся изобретения».
В числе получивших премии были научные сотрудники Реактивного научно‑исследовательского института: Юрий Александрович Победоносцев, Иван Исидорович Гвай, Леонид Эмильевич Шварц, Владимир Андреевич Артемьев, Федор Николаевич Пойда, Алексей Петрович Павленко, Александр Сергеевич Попов, Александр Сергеевич Пономаренко. Все они, как сказано в постановлении, награждались за «изобретение по вооружению самолетов».
К этому времени в живых уже не было Н. И. Тихомирова, Б. С. Петропавловского, И. Т. Клейменова, Г. Э. Лангемака – тех, кто начал великое дело.
Творческому коллективу ракетчиков оставалось совершить еще один решающий шаг – перенести пусковые установки с самолета на машину.
Вдохновленные успехом, ракетчики продолжали свою работу. Ракета с неба спускалась на землю...
«КАТЮША» ВЫХОДИТ НА БЕРЕГ...
В дни первых стрельб в небе, как это часто бывает, обнаружились некоторые неполадки. Чтобы их устранить, решили провести испытания на земле.
Для испытаний взяли вертлюг от зенитного пулемета. На нем укрепили кусок крыла с направляющими. Все это установили на полуторку.
Замысловатое сооружение из вертлюга и направляющих называли шутя «Моссельпром». И действительно, установка напоминала киоск «Моссельпрома».
Предстояло получить автомобиль и установить на нем не одну флейту, а целый оркестр из флейт, ракетный орган...
К этому пришли не сразу...
Судьба нового оружия во многом зависела от Главного артиллерийского управления (ГАУ). Но многие артиллеристы скептически относились к ракетам, преувеличивали недостатки и не видели их больших достоинств.
Одним из первых стал энтузиастом нового ракетного снаряда сотрудник ГАУ военный инженер В. В. Аборенков. Он занимался вопросами отражения химического нападения врага и понимал, что ракеты могут хорошо послужить этой цели. Однако В. В. Аборенков раньше других увидел, что ракетные снаряды можно с успехом применять не только для специальных целей. Они могут решать и те задачи, которые прежде выполняла только классическая артиллерия.
Благодаря стараниям В. В. Аборенкова осенью 1937 года институт получил заказ: изготовить наземную установку для стрельбы реактивными снарядами с химическим зарядом. События на международной арене торопили с выполнением заказа: по Европе бряцал оружием коричневый фашизм.
В это время, осенью 1937 года, в институте произошла смена руководства. Директором был назначен Б. М. Слонимер, вернувшийся из сражающейся Испании, главным инженером был утвержден сотрудник РНИИ А. Г. Костиков. В институте продолжали работать талантливые специалисты, прошедшие университеты под руководством пионеров ракетостроения. Осталась прежней программа, разработанная создателями РНИИ.
Вскоре после создания института в Москве вышла замечательная книжка «Ракеты. Их устройство и применение». Одним из ее авторов и редактором был Г. Э. Лангемак. В этой книге были такие пророческие слова:
«Так же как и для самолетов, ракеты средних и больших калибров найдут применение для вооружения легких морских судов, затем легких и тяжелых танков, бронемашин, бронепоездов и т. п...»
И далее авторы высказывают идею, которая лежит в основе создания «катюши»:
«Главная область применения пороховых ракет – вооружение легких боевых аппаратов, как самолеты, небольшие суда, автомашины всевозможных типов (курсив мой.– Л. К.)».
Для стрельбы ракетами с автомашин эта задача стала решаться осенью 1937 года, как уже было сказано, после заказа ГАУ.
Новый заказ поручили инженеру Евгению Степановичу Петрову. Он сконструировал пусковую установку с одной направляющей, представлявшей собой по форме трубу. Ее должны были перевозить на автомобиле. Так появилось одноствольное реактивное орудие на автомобиле.
На автомобиле установки должны были лишь вывозить. А на месте стрельбы их предполагалось снимать с кузова и устанавливать на земле. При стрельбе не достигалась скорострельность. Заказчик отказался принять пусковую установку.
Одиночная направляющая с задачей не справлялась.
Срок выполнения заказа Главного артиллерийского управления истекал.
На совещании в РНИИ стоял один вопрос. Как улучшить конструкцию, заказанную ГАУ, добиться скорострельности?
Решения были приняты простые и правильные.
Первое. Пусковую установку с автомобиля не снимать – не так‑то просто перемещать тяжелое пусковое устройство. Слишком много времени, так ценимого в бою, уходило на установку орудия, подготовку его к атаке.
Второе. Применить для стрельбы на земле средство, уже испытанное в небе,– «флейту», направляющую с Т‑образным пазом. И не одну, чтобы решить проблему скорострельности.
Так началось практическое претворение в жизнь идей, которые легли в основу пусковой установки для стрельбы реактивными снарядами.
Великая идея – установить на одной автомашине не одну, а целую батарею ракетных направляющих – не принадлежит какому‑то одному изобретателю, пришедшему к ней в результате долгих раздумий и экспериментов в тиши лабораторий.
Эта идея рождалась на полигонах, в грохоте артиллерийских испытаний и воплотилась сначала в чертежах, а затем и в металле усилиями талантливых инженеров и техников института, которому принадлежит честь создания «катюши».
На вопрос: «Кто автор «катюши»?» – нельзя ответить, назвав фамилию одного изобретателя. Такого автора нет {3}.
Совещание поручило молодому конструктору Александру Попову разработать первые эскизы общих видов пусковых установок.
Вначале первых конструкторов, занятых созданием установки, было несколько. Руководил группой конструктор И. И. Гвай. Его имя на обложке книги «О малоизвестной гипотезе Циолковского» говорит о том, что автор – человек, всегда стремившийся заниматься только малоизвестными проблемами.
К новому делу вслед за Александром Поповым подключились Алексей Павленко, Владимир Галковский, Сергей Смирнов, Иван Ярополов и другие специалисты.
Вот как вспоминает о тех днях Александр Попов:
«На разработку первых эскизов общих видов пусковых установок мне дали... одну ночь. За вечер и за ночь многое не нарисуешь. Работал я до утра. Оно наступило быстро. Сделал я тогда несколько эскизных вариантов. Это были эскизы первого приближения, необходимые для того, чтобы на следующий день продолжить на совещании разговор, как говорили в институте, «не на пальцах».
Руководитель нашей группы Иван Исидорович Гвай и я занимались прежде направляющими с Т‑образным пазом. Поэтому с охотой установили их на автомобиль «ЗИС‑5». Направляющие должны были стрелять теми же снарядами, что и в авиации.
Промерил ширину платформы. На ней поместил козлы, а на них – раму. На раме разместил поперек платформы в два ряда – сверху и снизу – направляющие. Их уместилось 24. Борта пришлось убрать.
Всю конструкцию закрепил намертво. Платформа должна была вращаться как у нынешнего самосвала...
Был еще один вариант – использовать, не снимая с машины, конструкции, уже примененные Е. С. Петровым».
Наутро эскизы были одобрены. Остановились на пусковой установке с авиационными направляющими.
Стояло лето. Многие были в командировках – испытывали самолеты. Работа над новым проектом шла пока урывками...
ТРИ ВАРИАНТА БМ‑13
В это время и решили разделить единый отдел пороховых ракет и пусковых установок на две группы. Снарядами занялась группа, руководимая JI. Э. Шварцем, а пусковыми установками – группа И. И. Гвая.
Вначале ракетные снаряды заряжали как мины – с дульной части. На многие решения влияла авиация. Стрельбу решили вести с помощью прибора ЭСБР – электрического бомбосбрасывателя, применяемого в самолетах. Так же как в авиации, горизонтальный поворот должна была осуществлять машина, а угол возвышения определялся по угломеру.
В ноябре 1938 года в Реактивном научно‑исследовательском институте были готовы две первые установки. На фотографии первых машин бросается в глаза: стволы установок направлены непривычно – не вдоль, а поперек по отношению к автомобилю – конструкторам хотелось расположить на одной платформе как можно больше стволов.
В декабре 1938 года состоялись испытания. Дали залп из 24 снарядов. Наводку осуществляли два человека. Один выверял угол возвышения, а другой вращал в кабине рукоятку механизма подъема. Оттуда слышалось: «Добавь!», «Убавь!».
Первый выстрел на полигоне произвел конструктор Алексей Павленко, внесший в пусковую установку много усовершенствований. На испытаниях присутствовали ведущие сотрудники института В. А. Артемьев, JI. Э. Шварц, И. И. Гвай.
Заказчик был требовательным. Артиллеристы настояли убрать квадрант и заменить его прицелом от 122‑миллиметровой гаубицы. Конструкторы получили задание придать установке горизонтальный поворот в границах плюс – минус 5 градусов.
В 1939 году приступили к конструированию второго варианта пусковой установки. Шла вторая мировая война...
В конструкцию вносилось много нового. Чтобы осуще