Материалы к индивидуальному сообщению по теме:
«ЭПОС И РОМАН»
Из работы М.М. Бахтина «Эпос и роман» (Бахтин М.М. Эпос и роман // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики.–М., 1975).
Роман явился эпосом частной жизни.
1. Если в предшествующем эпосе центральную роль играли образы представителей народа, общества, государства (вождей, полководцев, жрецов) или же образы героев, открыто воплощавших в себе силу и мудрость целого человеческого коллектива, то в романе на первый план выходят образы людей обыкновенных, людей, в действиях которых непосредственно выражается только индивидуальная судьба, их личные устремления.
2. Предшествующий эпос основывался на больших исторических (пусть даже легендарных) событиях, участниками или, точнее, прямыми творцами которых выступали основные герои.
Между тем как роман (за исключением особенной формы исторического романа, а также романа-эпопеи) основывается на событиях частной жизни и к тому же обычно на вымышленных автором событиях.
3. Эпическое действие развертывается в отдаленном прошлом, своеобразном «эпическом времени», между тем как для романа типична связь с живой современностью или хотя бы с самым недавним прошлым, за исключением особого вида романа – исторического.
4. Эпос имел героический характер, был воплощением высокой поэтической стихии; роман же выступает как прозаический жанр, как изображение будничной, повседневной жизни во всей многогранности ее проявлений.
5. Роман – это эпос нового времени. В центре романа обычно стоит образ «частного» человека с его сугубо личной судьбой и переживаниями.
Отдельный человек не выступает более как представитель, прежде всего определенной группы людей; он обретает свою собственную личную судьбу и индивидуальное сознание. Но в то же время это означает, что отдельный человек непосредственно связан теперь не с известным ограниченным коллективом, но с жизнью целого общества или даже всего человечества. А это, в свою очередь, приводит к тому, что становится возможным и; более того, необходимым художественное освоение общественной жизни сквозь призму индивидуальной судьбы «частного» человека. Все изображение сосредоточено на частной жизни индивида. Однако частная жизнь неразрывно оказывается связанной со всей жизнью общественного целого; совершенно «частные» поступки и переживания предстают как художественное освоение целостной сущности породившего этих героев общественного мира.
|
|
Романная форма становится оптимальной формой выражения нового взгляда на человека.
Рыцарский роман как большая эпическая форма не случайно приходит на смену героическому эпосу. Судьбу общества и судьбу отдельного человека эпос изображает в нерасторжимом единстве. М.М. Бахтин замечает: «Эпический мир знает одно единственное и единственное сплошь готовое мировоззрение, одинаково обязательное и несомненное и для героев, и для авторов, и для слушателей».
Но по мере становления человека как личности эпическая целостность распадается. Человек, еще так крепко связанный с общим, начинает осознавать единственность своей судьбы, своего интереса, своих целей. Оказывается, что есть правда мира и правда человека. Теряет свою целостность и сам человек: желание вступает в противоречие с поступком, чувство с долгом.
|
|
Формирование индивидуального начала в человеке – процесс длительный, связанный со множеством факторов. В средневековом мире дополнительные импульсы этому процессу придавала христианская церковь, учившая человека быть лично ответственным за свои помыслы и поступки, уметь ценить их и покаяться. Свою роль сыграл и утверждавшийся новый порядок жизни. Крупные феодалы, отстаивая свою независимость от королевской власти, в своих владениях ярко проявляли личную волю, насаждали свой порядок. О пагубных последствиях феодального эгоизма уже громко говорит героический эпос. В свою очередь, полагаться только лишь на себя были вынуждены многочисленные средние или просто неимущие рыцари-однощитники.
На севере Франции, где возник рыцарский роман, эти процессы проявились с особой полнотой. Турниры, праздники, приемы в замке, где одну из главных ролей играла знатная дама, занимали большое место в жизни рыцарей. Но в не меньшей степени интерес рыцарей был связан с воинским делом: северные французы были непременными участниками близких и дальних походов, в том числе и крестовых. Сложившийся здесь рыцарский идеал не случайно определяют два жанрообразующих фактора: любовь и подвиг.
Материалы к индивидуальному сообщению по теме:
«ИСТОКИ РЫЦАРСКОГО РОМАНА»
Из статьи «Рыцарский роман» Р.М. Самарина и А.Д. Михайлова в «Истории всемирной литературы»: в 9-и тт. – Т. 2. – М., 1984.
Рыцарский роман возник и расцвел в XII столетии. Содержание его обычно сводилось к увлекательному повествованию о самоотверженной любви молодых героев, об испытаниях, выпавших на их долю, об их воинских авантюрах, о невероятных приключениях, воспитывавших и формировавших их характер.
|
|
Роман, отмеченный интересом к частной человеческой судьбе, ощутимо приходил на смену героическому эпосу, хотя последний продолжал существовать и в XII, и даже в XIII веке.
Термин «роман» появился именно в XII веке и обозначил на первых порах только стихотворный текст на живом романском языке в отличие от текста на языке латинском. Основным ареалом рождения романа были страны романского языка, точнее, французские земли, еще точнее, центральные и северные области Франции и сопредельные с ними обширнейшие владения английских королей Плантагенетов, чья «империя» охватывала огромные территории во Франции и соседних с нею странах
1. Таким образом, исключительное значение для рождения романа имело влияние романо-германо-кельтской словесной традиции.
2. К этим традициям, естественно включавшим и латинский язык, поскольку он был языком церковной письменности и науки, в XII веке прибавилась чужеземная византийская литературная традиция, очень богатая в силу своих связей не только с античным литературным пластом, но и с культурами Востока.
3. Латинская христианская традиция, и ортодоксальная, и во многом апокрифическая, вошла в рыцарский роман и как определенная моральная основа, противопоставлявшая христианина-рыцаря «неверному» и вообще дававшая рыцарю ощущение принадлежности к определенному моральному единству, к христианскому миру, и как источник огромного количества литературных мотивов чисто религиозного и собственно литературного характера.
4. Античное наследие – в латинском его одеянии – давало историческую мерку для переживаемых событий; отсюда сопоставление новых героев с героями легендарными (прежде всего с Александром Македонским), воинами Спарты, Аргоса, Трои и другими.
Христианская традиция и чудовищно перепутанные, но увлекательные сведения об античном мире внесли ощутимый вклад в формирование романа как жанра.
5. Большое значение в генезисе рыцарского романа имели фольклорные основы, малые повествовательные формы — сказки («конте») и песни («лэ»), на территории Франции, включая ее кельтские районы. В роман был перенесен тот кельтский сказочный мир, который расцвел в землях, населенных кельтами в пору Раннего Средневековья. Именно в кельтской среде Британии и Уэльса возник цикл сказаний, который был связан с памятью о герое борьбы кельтов против англов и саксов – вожде одного из британских племен Арториусе. Это он превратился со временем в сказочного Артура. Стал образом народного справедливого владыки. Переплетаясь со сказаниями об Артуре, множество других кельтских преданий, как, например, предание о доблестном Друстане – Тристане и его несчастной любви к Ессилт – Изольде, слились в прихотливый узор сюжетов о рыцарях Круглого Стола и их добром и мудром повелителе.
6. Одним из непосредственных предшественников рыцарского романа была рифмованная хроника на романском языке, восходящая к хронике латинской. В хронике особенно ощутим стык жесты, сказки и рождающегося нового жанра романа (одна из наиболее значительных хроник – «История королей Британии» Гальфрида Монмутского, написана около 1136 года).
Материалы к индивидуальному сообщению по теме:
«ФРАНЦУЗСКИЙ РЫЦАРСКИЙ РОМАН»
I. Явления, переходные от рифмованной хроники к роману
Французскую обработку Гальфрида осуществил поэт и историограф Вас. чья деятельность протекала при дворе Генриха II Плантагенета. На этой основе он создал важнейшие поэмы – «Роман о Бруте» и «Роман о Роллоне».
В поэме о Бруте получает первую разработку мотив рыцарского братства, столь важный и конструктивный в поэтике куртуазного романа; впервые появляется у Васа и волшебный Круглый стол, вокруг которого собираются соратники Артура.
Условно книгу Васа можно назвать романом «историческим». Чувство историзма проявлялось в том, что Вас пытался поставить описываемые вымышленные, легендарные события в привычный исторический ряд, связать прошлое с настоящим. Во всех последующих, уже чисто романных обработках артуровских циклов чувство историзма было нарушено.
В рыцарский роман вошел не только атмосферой, но и сюжетообразующим началом мир фольклорного вымысла, мир волшебной сказки о добрых и злых великанах, о коварных карликах, о благородных львах и таинственных единорогах, о заколдованных бродах, зачарованных замках, о сверхъестественной силы конях и необыкновенной крепости оружий и т.п.
II. Античный цикл романов.
На полпути между «историческим» и авантюрным романами находятся произведения романного жанра, относящиеся к так называемому «античному» циклу.
Одним из наиболее ранних и блестящих образцов античного романа XII века стал роман об Александре Македонском. Во второй половине XII века сложился наиболее совершенный и законченный образец франкоязычной «Александрии» – роман Ламбер ле Тора и Александра де Берне, эпопея в 20000 строк, написанныхдвенадцатисложным стихом, с тех пор и названным «александрийским».
«Роман об Александре» еще не может быть назван «рыцарским» романом, потому что важнейший компонент последнего – описание взаимоотношения героя и его возлюбленной – в нем еще отсутствовал.
В этом отношении известным шагом вперед был анонимный «Роман о Фивах». В этом романе слышны отголоски крестового похода. Поэтому поход «семерых» против Фив воспринимается как экспедиция крестоносных отрядов. Фивы оказываются каким-то средоточием вселенского зла, а его обитатели – закоренелыми язычниками. В романе значительное место занимают описания празднеств и турниров, а также любовная интрига.
«Роман о Фивах», «Роман о Трое» Бенуа де Сент-Мор, как и другие романы 50-х годов ХII века – произведения переходные, подготавливающие следующий этап развития средневекового рыцарского романа.
III. Классическая форма средневекового рыцарского романа.
Первым и самым значительным представителем жанра романа в литературе средневековой Франции стал Кретьен де Труа.
Кретьен – характерный тип французского трувера второй половины ХII века. Жизнь этого ученого поэта, хорошо знавшего латынь и в молодости переводившего Овидия, текла при дворе крупных феодалов Франции (Марии Шампанской, Филиппа Фландрского).
Первым самостоятельным опытом Кретьена становится роман о Тристане, к сожалению не дошедший до нас.
Дальнейшие произведения Кретьена – романы, написанные на основе преданий и литературных произведений Артурова цикла:
роман «Эрек и Энида» (около 1170 года) повествует о ленивом рыцаре, которого верная и беспокоящаяся о его славе жена Энида возвращает в число лучших членов братства Круглого Стола;
в «Клижесе» (около 1170 года) – любовный сюжет бретонского цикла соединен с придворной византийской историей, что говорит об осведомленности Кретьена и в этой ветви рыцарского романа;
в книге «Ланселот, или рыцарь телеги» (около 1180 года) особенно подробно разрабатывается идеал куртуазности у Кретьена;
«Ивейн или рыцарь со львом» (около 1180 года) славит верную супружескую любовь и говорит о характере подлинной рыцарственности, как ее понимал Кретьен;
роман «Персеваль» (около 1191 года) – логический и трагический конец эволюции понимания любви.
Современником Кретьена был фрашузский трувер – Тома (или Томас), перебравшийся в Англию; и, очевидно, там изложивший для местной англо-романской знати историю Тристана и Изольды. Полностью этот роман до нас не дошел. Роман Тома обычно называют «куртуазной версией» легенды о Тристане и Изольде.
Роман Беруля сохранился также далеко не полностью. В нем больше событийности, больше напряженных ситуаций.
Жанр рыцарского романа во Франции разрабатывали также Мария Французская, Жан Ренар, Пайен из Мезьера и другие.