Федотова Т.А.
ГОУК «Азовский историко-археологический
и палеонтологический музей-заповедник»,
г. Азов
Район дельты реки Дон как ойконим известен с древнейших времен. Археологическими исследованиями разных лет доказаны факты обитания людей в дельте Дона еще в V в. до н.э.: фактически на острове, в месте изгиба реки и деления ее на два рукава, существовало поселение, названное учеными «Елизаветинским поселением». Жизнь здесь наблюдалась с V в. по сер. III в. до н.э., но, видимо, еще с конца VI в. до н.э., как отмечают некоторые исследователи, на берегу современного ерика Дугина скифская орда основала зимнее стойбище. [1; с. 9,65]. С появлением греков в дельтовой части реки появляются поселения и стоянки тех, кто ловил и заготавливал рыбу. В начале весны и осенью сюда за товаром приходили греческие галеры.
Вышесказанное подтверждается многочисленными находками на бывшем Елизаветинском поселении каменных грузил от больших сетей и неводов, а также фрагментами терракотовых статуэток близ современных хуторов Дугино и Рогожкино. Изделия эти принадлежали грекам.
Родоплеменная верхушка скифов быстро поняла значение торгового обмена с греками и другими соседями (савроматами, местами) и стала на этом богатеть.
К началу IV в. до н.э. Елизаветинское поселение превратилось в крупнейший центр греко-варварской торговли в Подонье-Приазовье. Так продолжалось до первой половины III в. до н.э., когда сарматы стали угрожать набегами жителям Елизаветинского поселения. После их ухода боспорские греки основали здесь небольшую торговую факторию – эмпорий. Но и он, просуществовав 10-15 лет, погиб при нашествии сарматов около 260 г. до н.э.
Новым политическим, экономическим и культурным центром Подонья – Приазовья становится Танаис – древнегреческий город-порт (в районе современного хут.Недвиговки, на правом берегу р. Мертвый Донец).
На берегах Дона, в дельте, выходцами из Прикубанья – земледельцами-меотами образуется ряд поселений. После нашествия гуннов и захвата ими в 370 г. Танаиса, жизнь в округе и самом центре изменяется, становится тревожнее и опаснее. Объемы торговли потихоньку сокращаются. Только на островах дельты Дона, у современных хуторов Дугино и Рогожкино, сохранились рыбацкие поселения.
В них по-прежнему выловленная и заготовленная рыба менялась на импортные товары, чаще на вино.
В первой половине V в. н.э. жизнь в Танаисе и в дельте Дона замирает.
В XI-XII вв. место это вновь становится оживленным и значимым, т.к. находилось на торговом пути из Киевской Руси в Византию.
Поселение это значилось как «Казачий ерик», «CasaledeRossi». Другими словами, в дельте Дона действует порт. Византия, имея неограниченную монополию на морские перевозки в Черноморье, поощряет предпринимательство соотечественников, в т.ч. в рыбной ловле. Византийцы нанимают для этого местных жителей.
Контроль за устьем Дона Византия сохраняла до взятия Константинополя крестоносцами в 1204 году, затем эта монополия по наследству перешла к Трапезундской империи.
Монголо-татары во время похода 1222-1223 гг. перерезали водный путь из Булгара в Константинополь, чем прервали поток товаров с Севера: буртасских мехов, белок, бобров и др. Однако византийцы продолжали мелкими судами бывать в дельте Дона и закупать огромные партии соленой рыбы, которую после везли для погрузки на большие корабли.
О пребывании венецианцев и генуэзцев в районе современного Азова (район порта) подробные сведения можно найти в «Очерках истории Азова. Вып. 7», изданном в 2003 г. Азовским музеем-заповедником.
Сферу интересов италийцев по-прежнему составляли торговля и эксплуатация ресурсов Азовского моря и дельты Дона. В последнем случае они нередко покупали места, изобилующие рыбой, вели там лов, финансировали артели или полностью покупали рыболовные цеха.
После захвата в 1475 г. османскими войсками итальянской Таны она стала портом и крепостью Азак Османской империи.
Поселений, сельхозугодий, за счет которых можно было бы снабжать гарнизон крепости продуктами (кроме рыбы), вокруг не было [1; с. 74]. Их везли из Крыма, Кафы, Трапезунда.
Взамен турецкие суда загружались рыбой, икрой, шкурами бобров, лисиц, кожами и т.п. Турецкий путешественник ЭвлияЧелеби указывает тех, кто занимался поставкой этих товаров, и, в первую очередь, рыбы купцам. Он питает: «Если идти от этой (Водяной – Т.Ф.) башни на запад, к углу Топрак-Кале, то встретишь вдоль берега Дона ряд помещений для рыбачьих лодок и общим счетом триста справных и захудалых домов. И по всему берегу Дона расположены в ряд триста маленьких лавок.
На ночь в этих лавчонках никакого товару не оставляют. Его относят в крепость, а по утрам вновь приносят». [17; с. 203].
Таким образом, рыбным промыслом занимались представители местного населения – оставшиеся здесь греки, татары, даже потомки алан.
Турецкая перепись сер. ХVI в. сообщает о 104 семействах рыбаков, проживавших в Топрак-Кале, рыбные садки находились западнее, рядом с пристанью, ниже Азака. [13; с.69].
Азак же получил наименование «султанского рыбного двора», а его рыбные промыслы защищались турками от донских казаков.
Казачьи поселения – «городки» – стали появляться на Дону уже во 2-й чегверти XVI в. Как отмечают исследователи, набеги их на турецкийАзак случались нередко.
Поэтому в cep. XVI в. султан в Константинополе издал специальные постановления о защите азакских рыбных промыслов [2; с. 79]. Охрану города со стороны реки несли пять фрегатов, лодки с янычарами и азапами (морскими пехотинцами).
Казаки не раз собирались «воевать Азов» и действительно нападали на крепость. Однако и от другого способа приблизиться к нему они не отказывались – своими «городками» подбирались к Азову все ближе.
В 1592 г. крымский хан жаловаися русскому царю на то, что казаки вновь возвели четыре городка, плотно заселив район почти у самого Азова.
Посмотрим, что это были за городки, и что означало слово «почти».
Исследователь В.Н. Королев приводит в своей работе список донских поселений, составленный П.П. Сахаровым, где перечислены все казачьи городки «с верховья от воронежских вотчин» и до низовий Дона. Последними там названы «Бесергенев, Маночь, Черкаской, Нижний городок. Самой нижней последней от Азова в 20 верстах». [7]. Следовательно, самый Нижний находился от Азова в 21,6 км, если иметь в виду версту путевую; если же автор росписи имел в виду версту межевую, то это расстояние превращается в 27-километровый путь. Однако ни один из источников не называет поселения казаков ни в самой дельте Дона, ни рядом с Азовом. Несколько позже, в 1623 г., ближайшим, по Сахарову, к Азову оставался уже не Нижний[1], а Монастырский городок, а после мощного турецкого наступления в низовьях Дона погибли и Нижний, и Маноцкий, вслед за ними Черкасский и Монастырский. И Войску Донскому, – как пишет В.Н. Королев, «пришлось временно отступить с Нижнего Дона к Раздорам». [7].
Следовательно, речь идет о поселениях выше Азова и уж точно не в дельте Дона. Использование современниками фразы «близ Азова» служило скорее географической привязкой, нежели действительным местопребыванием топонимов.
В «Трудах Донского Войскового статистического комитета» за 1867 г., в первом выпуске, в разделе «Краткие исторические сведения о заселении Донского края» со ссылкой на наказ царскому послу Третьяку Губину (1521 г.) упоминаются пустые земли «от Азова вверх по Дону до Переволоки и до устья Медведицы». Однако, несмотря на пустоту, земли эти принадлежали частью азовцам (туркам), частью – татарам. Спустя пятьдесят лет земли эти уже были заняты казаками. Произошло это в 1570 г., когда в Турцию был направлен царский посол И. Новосильцев. С тех пор у места, где от главного русла Дона отделялся его рукав Каланча и впадал ерик Посольский (Посоцкий), стал происходить обмен послами между турецкой и российской сторонами.
[1] Историю городка см.: Королев В.Н. Городок стыдное имя // Историко-культурные и природные исследования на территории Раздорского этнографического музея-заповедника. 2003. Изд-во РГУ, Ростов н/Д.
Именно отсюда, «от Каланчи... которые... донские атаманы и казаки провожали нас, и те воротились как пришла встреча из Азова», – сообщал в Москву в 1592 г., ехавший послом в Турцию, Г. Нащокин [11; с. 51].
Как видим, рубеж этот был закреплен и действовал длительное время. И во II пол. XVII в. граница турецких владений по-прежнему будет проходить у «каланченскоговерхнева устья на перевозе, где послов принимали и отдавали» [11; с. 51].
При этом и турки, и казаки неоднократно предпринимали попытки «перенести» эту границу в свою пользу – турки старались как можно выше (вверх по Дону) вытеснигь казаков. Но в 1637 г. донские казаки вытеснили из Азова турок, сделав его почти на пять лет столицей Войска Донского (до 1642 г.). [10; с. 42].
После Азовского сидения государственная власть в России все меньше мирилась с независимой внешней политикой Войска Донского, с гражданским патриархально-демократическим бытом и управлением казаков. Поэтому, жалуя привилегиями, правительство всеми способами старалось превратить Войско Донское пусть в особое, но зависимое от него сословие России.
Что касается рыбных угодий, то для казаков наиболее привлекательным оставалось устье Дона. Но здесь все еще господствовала
Турция, которая сама эксплуатировала рыбные богатства края. Самым близким к Азову местом пребывания донских казаков оставался Черкасск. Турки по-прежнему не допускали казаков к морю и дельте Дона, создавали угрозу для южной России: в 1660-1663 гг. в устье Дона, чуть выше места, где река делится на два рукава, турки построили две сторожевые башни, а чуть позже на Мертвом Донце, на его левом берегу, соорудили небольшую крепость Сед-Ислам (у казаков она называлась Лютик).
Но, как показали реальные события, Турция уже не имела прежней силы влияния в Приазовье.
Кульминацией борьбы России за Азов стали первый (1695 г.) и второй (1696 г.) походы Петра I.
После азовских походов Петра I и взятия Азова в 1696 году Россия в новых условиях сможет продвинуться в Подонье-Приазовье, создать опорные пункты для строительства крепостей – сначала Азовской и Таганрогской, позже – Аннинской (1730-1731) и Дм. Ростовского (1749).
С 1696 г. под прикрытием Азова и Лютика стало возможным появление в дельте Дона казаков, а также пришлых людей из разных российских мест. Фактически с этого времени можно говорить о зарождении тех поселений, которые и поныне сохранились в дельте Дона.
Река и ее протоки изобиловали рыбой, много было здесь осетра. Еще в 1696 г., близ нынешнего х. Петровского, для взятия Азова была устроена батарея, ниже находилась тоня, где по легенде ловили рыбу для Петра I во времена II похода на Азов. Тоня стала называться Государевой. После этих событий казаки и гарнизон крепости пользовались ею, но непременно спорили. Хутор же возникший, видимо, уже после 1774 года, получил название Государев.
Другим ранним, но тоже после 1774 года, поселением казаков под Азовом можно считать Щучий стан.
Однако некоторые исследователи называют другую, более раннюю, дату основания поселения на месте станицы.
Полковник генштаба Российской армии П.С. Балуев в своей работе «Исторические и статистические описания станицам и городкам, посещенных г-ном Военным министром, при объезде его превосходительством Области Войска Донского в 1900 году» сообщает, что после взятия Азова в 1696 году «казаки заняли это место, разбили его для строения городка и поставили крест» [4;с. 186].
Автор имел в виду место на правой стороне Дона, где река огибает сушу и делится затем на два рукава.
Но ниже П. Балуев дает историю появления станицы и относит время возникновения здесь первого городка к 1593 году, т.е. ко времени нахождения этой территории в составе Османской империи, пребывавшей тогда в зените своей военной и политической мощи. Полковник ошибочно соединил в один сразу два факта: появление «близ Азова» Монастырского городка и место приема и передачи турецких и русских послов у ерика Посольского. Ерик действительно находился у Азова, но дата 1593 год, связана с другим местом. В «Истории Донского войска» Вл. Броневского (С. Петербург, 1834 г.) под этой датой обозначено появление городка на Монастырском яру, что более чем в 20 верстах от Азова и который турки категорически требовали снести и дважды в 1635 году вместе с татарами пытались уничтожить.
Вызывает сомнение и сам факт того, что ниже турецкой границы (проходила выше Азова и раздела Дона на рукава) мог находиться казачий городок. Утверждение явно не соответствовало действительности [7; с. 81; 3; с. 115]. Событие же 1699 г., сохранившееся как легенда, на наш взгляд, имеет под собой больше правды, нежели то, что отнесено Балуевым к 1593 году. В «Историческом описании земли Войска Донского», на стр. 380 указываются все городки казаков, существовавшие по Дону и не менявшиеся количественно с кон. XVII в. до Булавинского восстания. Поселений в дельте Дона здесь не указано.
После присоединения Азова и устьев Дона в 1700 году к России территория эта по реформе Областного управления 1708 г. была отнесена вместе с Войском Донским к учрежденной Азовской губернии. По условиям же Прутского мирного договора (12 июля 1711 г.) Россия вынуждена была возвратить Азов Турции, а вновь построенные города в округе подлежали разрушению.
Никаких поселений в округе Азова не упоминалось и автором монографии «Дон и степноеПредкавказье. XVIII – первая половина XIX в.», профессором А.П. Пронштейном, который утверждал, что земля Донская была малообжитой и являлась объектом для разбойных набегов как турок, так и крымских ханов и ногайских мурз. В таких условиях под боком у турок вряд ли могло спокойно располагаться какое-либо казачье поселение. К тому же земли устья Дона и юго-восточного побережья Азовского моря оставались барьерными вплоть до 1774 года. По условиям «барьеры» жить здесь никто не мог.
На Дону межевания земель никогда не было, то и границ казачьим владениям никто не определял. Не указывались границы и в жалованных грамотах царствующих особ.
Только в 1766 г. начато будет межевание казачьим землям. Оно продлится 20 лет, т.е. до 1786 года. За это время Азов и Приазовье, а также территория между Доном и Кубанью отойдут к России в результате русско-турецкой войны 1768-1774 годов.
Устье Дона, восточное и юго-восточное побережья: Азовского моря оказались, согласно «Карте всей земли Войска Донского», в составе владений донских казаков. 10 октября 1786 года Екатерина II начертала на ней: «Быть по сему». Однако на Дон документ этот был явлен позже – в 1793 г., 3 июня.
Получив карту земель и право на ее использование в соответствии с жалованной грамотой, казачество пожелало установить границы с соседями.
Последняя четверть XVIII в. была отмечена новой, более активной колонизацией Юга при поддержке государства. Так на Дону уже в 60-70-х годах формируются большие группы неказачьего населения – крестьяне, промысловики, оземейные, бурлаки (беглые), купцы. Для развития торговли и в целом экономического роста из Крыма и Турции в Приазовье и на берег Нижнего Дона по указу Екатерины II переселяются греки и армяне. С этого же времени очень быстро начинает заселяться Приазовье и дельта Дона.
Следует отметить, что в Приазовье московское правительство позволило поселиться значительным массам неказачьего населения. «Посреди владений казачьих» были отведены земли Ростовскому уезду и Таганрогскому градоначальству. Произошло это после того, как были для защиты «от набегов горских народов и турок...» построены крепости Троицкая (Таганрогская) и Св. Дмитрия Ростовского, а затем «разными случаями умножились близ крепостей поселения иногородцев, тогда отведены были для них из казачьих земель достаточные земли, сделавшия поселения сии прочными». [16; с. 9].
В 1795-96 гг. состоялось межевание земель Войска Донского. На стыке с Ростовским уездом Екатеринославского наместничества (позже Екатеринославской губернии) граница проходила по гирлу Свиному, далее по левому берегу Старого Дона, до устья Ерика Петровского на правом берегу, по нему – до истока ерика Дедерюгина, затем у начала Каланчи межа через Дон вновь переходила на левый берег, огибала излучину Дона и через ерик Рыгин устремлялась по суходолу к речке Койсуг, затем вновь поворачивала на север и шла по этой же речке к устью р. Чертановки, впадавшей в Койсуг, а по ней на восток до ерика Чмутова и вновь на северо-восток до р. Дон. Таким образом, почти вся территория дельты была отмежевана Войску Донскому.
В Задонской части размежевание земель Ростовского уезда и Войска Донского будет проводиться уже в начале XIX века.
В земле Войска Донского к концу XVIII в. – 109 станиц (бывших станов и городков).
В списках казачьих городков, составленных А. Ригельманом, в описи 1776 г., наконец, в работе русского просветителя XVIII в. Н.И. Новикова «Вивлиофика» (1791 г.) есть перечень и краткие сведения о донских станицах. Число их почти не менялось. Самыми крупными, не считая Черкасска, были верховые с числом от 400 до 340 дворов. Станицы под названием «Елисаветинская» нами на этот период не встречено. Однако поселение здесь уже существовало и носило имя «Казачий» или «Щучий стан».
Об этом мы узнаём из работы полковника генштаба русской армии П.С. Балуева «Исторические и статистические описания станицам и городкам, посещенных г-ном Военным Министром при объезде его Превосходительством области Войска Донского в 1900 г.». Он пишет: «С присоединением Азова в 1769 г. здесь стали быстро развиваться казачьи рыбоспетные заводы, а после образовался стан Казачий (Щучий)» [4].
Щучьим стал называться и бывший Посольский (или Посоцкий) ерик. Рыбачий стан под таким же названием – «Щучий» – упоминается еще одним исследователем истории Войска Донского полковником генерального штаба Н.И. Красновым в работе «Военное обозрение земли Войска Донского»[2]. Название это встречается и в официальных документах. Так, в «Памятной книжке Войска Донского за 1868 г.» в разделе «Населенные местности» по Черкасскому округу указана «Елисаветовская (Щучья), казачья станица при реке Дон» [4].
В 1796 г. поселение, согласно церковной ведомости, упомянуто как Казачий стан. В 1801 году генерал князь Горчаков, представлявший Военное Министерство в Восковой канцелярии, ходатайствовал о выдаче станичным юртам специальных грамот, коими обозначались бы их границы в пределах округов, размер земельного довольствия казаков.
В 1802 г., прикрываясь старинными названиями, имперское правительство вводит на Дону принципы губернского правления – земли казаков были разделены на 7 округов, соответствовавших российским уездам (районам). В один из них – Черкасский вошла территория дельты Дона, т.е. та, где и сегодня существуют населенные пункты, в их числе ст. Елизаветинская, ставшая самым низовым казачьим поселением на Дону.
Согласно данным «Статистического описания земли Донских казаков, составленном в 1822-1832 гг.» Щучий стан (он же Казачий) в 1807 г. был удостоен чести носить имя супруги Александра I Елизаветы Алексеевны. С этого года поселение именуется «Елисаветовской станицей» [16; с. 153].
А вот что сообщал в 1902 г. по этому поводу настоятель Покровской церкви станицы Елизаветинской Дмитрий Орлов на запрос из Харькова, для XII Археологического съезда: «При основании станицы прежнее её название было «Казачий стан», первыми поселенцами здесь до 1790-х годов были «казаки станиц Черкасской, Аксайской, Роговской (ныне Александровской) и малороссы, приписанные за этими станицами». [5; ф. Р-697.].
Люди эти на острове собирались на лето и осень для рыболовства, жили в шалашах, «и только с половины XVIII столетия стали появляться дома, сначала на столбах, а потом на насыпях», так как местность затоплялась полою водою верст на семь. Вот этот стан и стали звать «Щучьим» по ерику, где ловились в большом количестве щуки [5; ф. Р-697.].
Как видим, сведения эти почти не расходятся с другими источниками. Быстрый рост населения Казачьего (Щучьего) стана и обстоятельства экономического плана привели к тому, что близ него стали возникать рыбопромысловые и рыбоперерабатывающие пункты – хутора с рыбацкими жилищами и «спетными» заводами. Заводили такие хутора как жители Щучьего стана, так.и войсковые старшины, которые особенно с сер. XVIII в. стали активно захватывать свободные земли.
В хуторах легче можно было спрятать беглецов, чем в станицах. Несмотря на запрет войсковой канцелярии «заводить хутора», эта система хозяйствования успешно развивалась. Более того, в ряде случаев хутора эти положили начало новым поселениям, сохранившимся и поныне в округе станицы.
Такова история хутора Абухова (Обухов), появившегося почти одновременно с Казачьим (Щучьим) станом.
В полевых журналах станицы за 1838 год, в разделе «О слободах, поселениях, хуторах и мельницах в первом участке юрта» упоминается «Абуховка с правой стороны Каланчи ниже устья Казачьего ерика и Казачий Ерик по обеим сторонам...» этого же ерика. О них сказано, что они «присоединены к станице Елисаветинской» [5; ф. 429.]. Хутор Абухова (Обухов) ранее 1838 г. нигде более не встречен. По нашему мнению, название хутора происходит от фамилии (прозвища) основателя – некоего Абухова (Обухова). Носители такой фамилии отмечены были исследователями в семи станицах Дона. Один из представителей этого казачьего рода, видимо, еще в конце XVIII века устроил здесь рыбоспетный завод, а затем поселение, известное сегодня как «Обуховка».
Антропонимами являются названия еще нескольких дельтовых хуторов. Так, поселение, находящееся ниже Обуховки, получило свое название по прозвищной фамилии его основателя Рогожкина – «хутор Рогожкина», «Рогожкин».
Аналогичным образом, но в удалении на юго-восток от Щучьего (Казачьего) стана, возникнет «хутор Койсугский». Однако его название связано не с конкретным человеком (или группой людей), а с названием речки Койсуг. В этом случае топоним является чистым гидронимом. Жители хутора занимались рыбным промыслом, разведением скота.
Выше ст. Елизаветинской есть хутор Шмат (Шматов). Судя по названию, он был основан конкретным человеком, чье прозвище звучало как «шмат» (от «шмат» – кусок, ломоть; «шматовать» рвать, резать на части), указывало на род его занятия, связанного с кулинарией (возможно, рыбной). Сведений о времени возникновения хутора, а также других данных нами пока не обнаружено.
Попытки описания границ Елизаветинского юрта, в т.ч. на стыке с Азовом были зафиксированы в документах под 1796, затем под 1816 годами. Но они сгорели в межевой комиссии [5; ф.229.]. Наиболее полно и точно границы юрта были обозначены в полевых журналах комиссии для размежевания земель Войска Донского. Эти документы датированы 1838 г.
Граница Елизаветинского юрта была установлена решением Правительства Сената в 1852 г. и утверждена в 1855 г. [5; ф.229].
Тогда же были составлены межевые книги на три, чрезполосно расположенных, участка, вошедших в юрт станицы: Нагорный, Задонский и Займищный.
По положению 1835 г. помещики обязаны были вывести за границы юртов своих крестьян с землями.
Еще в 1819 г. был создан «Комитет об устройстве Войска Донского». В его работе сразу же наметились две линии: донские дворяне и чиновники ничего не хотели менять в сложившейся системе владения землей и крестьянами, в устройстве власти, что давало им возможность нарушать законы в отношении казачества; правительство же стремилось к созданию военных поселений в стране и к ликвидации в будущем политической самостоятельности Войска Донского. Во втором подходе предусматривалось значительное ограничение власти старшин, в т.ч. в плане захвата ими войсковых и юртовых земель.
[2] Работа была издана в С-Петербурге в 1870 г.
Но разобраться с наработками Комитета во времена Александра I не успели.
Правительство хоть и приняло курс на сохранение казачьего войска с ограничением возможности захвата новых земель у казаков дворянами, но и сложившуюся к этому времени систему дворянского землевладения на Дону оно не затронуло.
К этому времени земля войска Донского была поделена на 7 округов.
Их возглавили сыскные начальства. В военном отношении деление было иным – на четыре округа, которыми руководили окружные генералы.
Границы юртов вплоть до начала 1820-х годов оставались неточными, что продолжало вызывать споры у сторон. К тому же, внутри границ Войска, на северо-востоке и на юго-западе его территории располагались не подчинявшиеся ему административно-территориальные образования – Ростовский уезд и Таганрогское градоначальство.
Поводом для споров между азовцами и жителями елизаветинского юрта было даже пользование камышом. Это растение на Дону традиционно использовалось для топлива, в качестве кровельного и даже строительного материала.
Традиционно заготовкой камыша и азовцы и елизаветинцы занимались в Войсковом займище, в гирлах Дона.
Вопрос этот был настолько серьезен и важен для низовий Дона, что он стал предметом обсуждений в самых высоких инстанциях ещё в конце XVIII века, т.к. 27 февраля 1800 года последовало Высочайшее повеление о правилах пользования этим, почти стратегическим в условиях местности, сырьем. Указ Павла I позволял азовцам без ограничений пользоваться камышом в займищном участке дельты Дона. Выявлено это было «временными обстоятельствами квартированием и продовольствием в то время большого количества войска в Ростовском уезде» [5; ф.229, оп.3, д.336, л.56].
Займищную (дельтовую) часть Дона закон 1835 года закрепил за Войском Донским, но в нем ничего не говорилось о правилах въезда туда азовцев. А раз так, то военное министерство сочло трения между спорящими сторонами недоразумением и рекомендовало областному правлению допускать азовцев к рубке камыша, но не безденежно, но если денег нет, а камыша в избытке – давать рубить его бесплатно [5; ф.229, оп.3, д.336, л.56,69].
По закону 1835 года, рубка камыша начиналась с места и срока, определяемых обычно станичным обществом. Это совпадало обычно с периодом созревания растения – с сентябрем. Но как утверждал окружной начальник на запрос войскового наказного атамана жители посада Азов, не дожидаясь этого срока, начинали его рубку «без всякого порядка», неизменно выбирая лучший. Такое положение приводило к столкновениям сторон вплоть до применения силы.
Прийти к соглашению не удавалось. Поэтому в октябре 1875 года атаман ст. Елизаветинской Закаляев, урядники Евграф Сидоренков и Николай Панфилов обратились по поручению общества к войсковому наказному атаману Н.А. Краснокутскому с просьбой принять от них доверенность «на защиту их земельных и водных угодьев» от посягательств азовцев, кагальничан и круглянцев [5; ф.229, оп.3, д.336, л.8,10].
Вопрос о земле становился главным.
В «Положении об управлении войском Донским», утвержденном 26 мая 1835 года, была закреплена сложившаяся система организации власти и управления на Дону.
Система выборов стала многоступенчатой и во многом носила декларативный характер, т.к. большинство казаков и даже дворян не могли лично участвовать в выборах, только через выборщиков. Выбранный станичниками атаман опять же должен был утверждаться наказным атаманом.
Наконец, документ определил и закрепил земельное устройство Войска Донского.
Вся земля предназначалась для юртового надела станиц, помещичьих крестьян, калмыков, для содержания частных конных табунов, пастбищ скота и пр.
Земли крестьян обращались в потомственную собственность их владельцев.
В границах Войска оставались также запасные земли (войсковой запас): для увеличения станичных юртов по мере надобности, а также для наделения чиновников пожизненными участками [6].
По закону от 28 мая 1835 года, землю для каждой станицы следовало нарезать «по числу жителей такое количество..., которое в сложности составило бы по 30 десятин на душу».
Станичные земли подлежали обмежеванию, а помещичьи крестьяне выселению за пределы юрта. Межеванием занялась специально созданная комиссия. В ГАРО сохранились полевые журналы по обмежеванию юрта станицы Елизаветинской, датированные 1838 годом.
Согласно этим документам территория юрта состояла из трех участков – Нагорного, Займищного и Задонского.
Нагорный участок на северо-западе имел границу с территорией Ростовского уезда, начинался от слободы Синявки и речки Донской Чулек, проходил по левому берегу реки Мертвый Донец, захватывая балки Ворошкина, Васильева, Заячью, Большую Камышеваху. В границах этого участка на 1838 год из населенных пунктов находилась слобода Синявка[3], принадлежавшая трем казакам: сотнику Ивану Ханженкову, полковнику Дмитрию Леонову и Бобрикову. В участке также названы хутора Солдатов[4], Щедров[5], пос. Лукьянов[6], Ханженков[7], снова хутора Сенькин и Сидоров (на правой стороне р.МорскойЧулек, выше балки Ворошкиной)[8], хутор Сысоев[9], хутор Номикосов (после Быкадоров, Зверев)[10], пос. Мержанов[11]. Это были владения казаков и старшин. По данным межевой книги Нагорного участка в нем на 1852 г. было:
– пашенной земли 2 785 дес. 320 кв. саженей;
– степи, способной к землепашеству 1339 дес. 600 кв. саженей;
– степных и луговых покосов 680 дес. 150 кв. саженей;
– лесу (вербы), кустарников 43 дес. 1814 кв. саженей;
– под селениями, гумнами, дорогами, церковью, неудобными землями, речками и болотами ещё 601 дес. 1935 кв. саженей.
Таким образом в общей сумме площадь участка равнялась 5450 дес. 19 кв. саженям [5; ф.429, оп.8, д.377, лл.1; 25]. Граница между этим участком Елизаветинского юрта и землями ст. Гниловской проходила по живой линии р. Лагутник.
Следующий участок – Займищный – почти полностью имел неудобные (заливаемые в период половодья) земли. Его территорию пересекали речки Каланча, Мокрая и Сухая Каланчи, Кутерьма, река Дон, множество ериков. Удобные же земли в этом участке имелись только «при курганах Пяти братьев, между озерами Панским и Доном, примерно в длину – полторы версты, в ширину – на полверсты и луговые места о Дона и панских озер до станицы Елизаветинской, по Дугину ерику до бугров хлебопахотных и от ерика Бубнова по над старою Кутерьмою до лимана Середина и реки Лагутника, а также между Каланчою и Доном по ерику Дедерюгину, от ерика Петровского с правой стороны до Каланчи, и от ерика Островского и Дона понад Каланчою до Мокрой Каланчи... и с левой стороны реки Койсуга...» [5; ф.429, оп.1, д.324, л.1].
[3] Основана в 1770 г. адмиралом Сенявиным, но в 1775 г. забрана у него в ответ на жалобу ВД (Указ.соч.А. Пронштейна.с. 10).
[4] Основан казаком ст. Гниловской Солдатовым.
[5] Основал войсковой старшина Щедров.
[6] пос. Лукьянов основал казак ст. Елизаветинской хорунжий Семен Лукьянов.
[7] пос. Ханженков основал сотник Иван Ханженков.
[8] Фактически это один хутор подполковника Ивана Лютинского.
[9] х. Сысоев основал казак – однодворец из Гниловской станицы.
[10] Старшинский хутор принадлежал разным владельцам.
[11] х. Мержанов основан есаулом Новочеркасска Василием Мержановым (ГАРО, ф.429, оп.1, д.324, л.3-4).
Именно в этом участке находилась станица Елизаветинская и её основные хутора. В «Статистическом описании земли Донских казаков» сказано, что хутора Черкасского округа «...ничто иное как большие казачьи хутора, выселенные от станиц для удобности промыслов» [16; с. 154]. Но этот же источник дает иную оценку хуторам (четырем селениям) Елизаветинской станицы «они более других заслуживают внимания» (речь идет о хуторах:Государево, Колузаевское, Койсугское, Рогожкино). Авторы упомянули Обуховку, но не как самостоятельное поселение: «Станица Елизаветинская лежит частью на правой стороне Дона, а другими частями по обеим сторонам Казачьего ерика и Каланчи, эта последняя часть станицы называется обуховскою – сообщает Н.И. Краснов [«Военное обозрение земли Войска Донского», с. 98].
Вовсе нет никаких упоминаний о сколько-нибудь значимом поселении на месте современного хутора Дугино у устья одноименного ерика. О самом ерике сказано, что он «временно пересыхает» [ГАРО, ф.429, оп.1, д.324, л.2]. Объяснений по поводу названия пока не встречено.
Однако на 1843 г. в составе населенных мест на землях Елизаветинского юрта будет указано 5 зимников[12], но ничего не сказано об их владельцах.
Наконец, Задонский участок.
В нем, как сказано в полевом журнале, «одна речка Эльбузда[13]составляет всю водность участка, балки же Бурханова, Цукорова, Бирючья, Кугой (Кононова), Лазарева и Чубурки Сухой временно воду имеют в колодезях или копанях». В этом же участке находились хутора Слюсарев (есаула Павла Слюсарева), Бирюченский (по названию балки)[14], хутор Кугейский (на вершине Кугейской балки). Правда, после съемки 1822 г. на плане он не значился. На территории же участка был хутор Стрюкачев (при урочище Кугой), при этом же урочище – зимники войскового старшины Браиловского и Сысоева (последний – казак ст. Гниловской) [5; ф.429, оп.1, д.324, л.4].
По генеральному межеванию (1796 г.) за Елизаветинским юртом числилось 65942 дес. 1387 кв. саженей земли [5; ф.229, оп.3, ч.2, л.59, об]. Займищный и Задонский участки юрта занимали немногим более 60000 дес. земли. Следовательно, самым «скромным» в юрте был Нагорный участок.
Каким же образом распределялась земля внутри юрта?
«Положение...» 1835 года, а затем решение Государственного Совета от 21 апреля 1869 года утвердили размер земельного довольствия (пай) в казачьих станицах; 30 дес. удобной земли на мужскую душу и по 300 дес. тем станицам, где были приходские церкви. В казачий пай входили усадебные земли, пашня, выгон для скота, огороды, сады, ливады[15], луга, леса. В дальнейшем наделение землей жителей станиц должно было происходить за счет прирезывания свободных войсковых земель. В Черкасском округе, куда входила ст. Елизаветинская, запасные земли первой категории находились в приморской полосе на юго-западе: по балке и речкам Чубурке и Мокрой Чубурке, а также от моря до перемычки выше хутора Мокро-Чубурского. Это была западная часть отдела запасных земель. Запасные участки второй категории располагались на восток от х. Мокро-Чубурского до правого берега р. Эльбузды. И, наконец, снова на восток от р. Эльбузды по речкам Мокрый Кагальник и Куго-Еи находились резервные земли третьей категории. [15; с. 69].
При наделении в 1836 г. землею, проживавших в станице казаков (1596 мужских душ), на них пришлось 47880 десятин, т.е. по 30 десятин на одну мужскую душу [5; ф.301, оп.17, д.336, л.4].
«Станица Елизаветинская строениями одинакова со станицею Гниловскою, но расположена удобнее», – сообщает автор «Статистического описания...». Жилища казаков от Аксая до Азова «чисты до излишества», в них, как правило, 3 комнаты – «стряпная, спальня и чистая, или зала». [15; с. 143]. Более подробное описание низовых станиц, в т.ч. Елизаветинской, дает член-секретарь ОВД коллежский советник Семен Номикосов в своем «Статистическом описании области Войска Донского», изданном в 1884 г. в Новочеркасске. Автор относит станицу к числу больших низовых станиц, отмечает, что дома здесь «преимущественно деревянные, иногда двухэтажные, всегда прочно и довольно красиво выстроенные, у зажиточных людей в доме от 3 до 5 комнат, у бедных две, иногда три» (с. 306). Казачий дом почти всегда имел рундук – род навеса на столбах или крытого балкона с входной дверью или открытым крылечком с перильцами. Сам дом называли куренем. Его стены снаружи окрашивали в охристый цвет.
В период до 1843 г. в станице и ее хуторах было открыто полсотни торговых лавок, четыре питейных дома, девять частных кузниц, две ветряные мельницы, два кирпичных завода. Правда строения по-прежнему большей частью были деревянные. Только станичное правление, приходское училище (1833 г.), церковь да четыре дома богатых казаков и дворян красовались красным кирпичом.
Главным украшением станицы была церковь во имя Покрова Пресвятой Богородицы, которую построили к 1824 году на месте деревянной, купленной и перевезенной из Аксайской станицы еще в 1793 г., 13 февраля. Но та церковь из-за ежегодных наводнений обветшала, поэтому пришлось строить новую.
Покровская церковь строилась из камня, с колокольнею и тремя престолами: во имя Покрова Божьей Матери, в честь первоверховных апостолов Петра и Павла, в честь Великомученицы Параскевы (Пятницы).
Вот ка<