В эту судную ночь тёмные глаза не видели даже отблеска сладкой дремоты. Чуткое сердце бешено колотилось, а на лбу появилась испарина. Это неприятное чувство тревожности было давним другом Какаши Хатаке, которое он умело скрывал. Но сегодня оно с особой силой въелось в бренное тело, заполняя собой привычную пустоту. Такой расклад даже нравился джонину: давать боли прошлого затопить эмоции настоящего, как банально и одновременно удобно! Именно отрицательные чувства привели его сюда — в АНБУ, не давая окончательно захлебнуться в пучине собственного сознания. Короткая, но такая прочная верёвка из ненависти и брезгливости была его единственным спасателем в бескрайнем океане равнодушия. Три безликие фигуры бесшумно пронеслись над спящей деревней. Густой воздух пустынных улиц оседал в лёгких и сушил губы. Яркую луну заполонили тёмные тучи, готовые вот-вот пролить свои слёзы. Но что же они собирались оплакивать? Смерти невинных людей в гражданской войне или безжалостную казнь бунтующих? Нет, они готовились рыдать над фатальным проигрышем Конохи, ведь в обоих вариантах от деревни не останется и следа. Поэтому миссия команды Ро — избежать этого плачевного исхода, или хотя бы попытаться затормозить неизбежное. Сейчас судьба Конохи зависела от тщательно выбранных слов и правильности действий. Маленький красно-белый веер уже отчётливо виднелся на выбеленных стенах жилых домов. Тихий район на самой окраине спал мёртвым сном: даже редкое стрекотание сверчков умолкло, дабы сохранить эту оглушающую тишину. Тишину скорби. Какаши резко остановился. Грудь неестественно вздымалась от каждого нового вдоха. Напряжение сковало его тело. Каждый мускул, будто натянутая нитка на ткацком станке, просвечивался через тёмную форму. Команда замедлила свой ход и с недоумением посмотрела на командира. Все шесть человеческих чувств ещё никогда не подводили своего хозяина. Но именно сейчас тёмные глаза упускали нечто важное, что внутренняя интуиция уже давно засекла. Серые брови свелись к центру лба, показывая высшую степень концентрации. Лицо, скрытое под маской, по особенному пугало своей привычной холодностью. И тут его осенило… — Тишина… — с осторожностью произнёс мужчина. — Какое восстание происходит в полной тишине?!
***
Корни и листва деревни. Два таких близких когда-то друг другу человека, сейчас были заносчивыми политиками, осуждающие свои же действия. Метафора чёрного и белого очень подходила к их противоречивой деятельности, но в этой истории нет хороших или плохих. Есть два старых глупца, которые не смогли найти нужных слов, чтобы понять друг друга и понять других. Уничтожение целого клана огня было огромной потерей для Конохи. Это событие уже прозвали в простонародье «резнёй Учих». Один талант погубил целый род, один талант спас целую деревню. Но никто не знал об этом благородном поступке, и никогда не узнает. Итачи Учиха навсегда останется безжалостным убийцей, чьё имя будет числиться в списках опаснейших нукенинов мира во благо народу огня. — Ты же понимаешь, что это конец? — на выдохе спросил Хокаге, не желая споров. — Конец чего? — насмешливо спросил неотёсанный господин. Его растрёпанные чёрные волосы развивал шумный ветер, а подбородок украшал глубокий шрам в виде креста. Такой же крест теперь был поставлен и на его карьере. Этот человек не заслуживал той власти, к которой стремился. Даже лучшие его побуждения несли в себе угрозу и грозные мотивы. В маленьких впалых глазах вы не найдёте ничего, кроме пугающей преданности собственным принципам и безрассудного патриотизма, который вытекал в холодную расчётливость, побуждающую на такие безрассудства, как тотальное избавление от проблемного клана. — Конец эры Корня. Твоя организация достигла заката. Надеюсь, возражений не будет, Шимура Данзо. Данзо угрюмо хмыкнул. Он прекрасно знал о своём поражении, но признать его перед Сарутоби было невыносимо унизительно. Старик Хокаге печально улыбнулся. Он знал, дожидаться ответа не стоит, от чего медленно побрёл прочь, оставляя пережитки прошлого позади. И это касалось не только длинного обелиска, усыпанного цветами… На этом скромном памятнике в алфавитном порядке были вынесены имена каждого человека с фамилией Учиха. Кто-то был хорошим полицейским, кто-то продавал курочку гриль в уютной лавке, а кто-то ходил в школу и даже толком не успел увидеть этот мир. Смерть — это нормально. Теперь все эти люди, лишь блик прошлого. Ошибка своего времени, которая закончилась геноцидом. Какаши Хатаке преданно читал каждую выгравированную строчку. Была у него какая-то мнимая любовь к памятникам, как к единственному средству связи с покойниками. Не впервой ему сейчас стоять и с мерзкой пустотой внутри перечитывать каждое имя. С каждым новым инициалом, он вспоминал и новый труп, из множества десятков тех изуродованных тел, что нашла команда Ро в ту судную ночь. Рутинные мысли отошли куда-то на задний план, став шумом повседневности. Неприятные воспоминания одно за другим быстрыми пулями пронзали тяжёлую голову, оставляя кровоточащие раны из боли прошлого. Смерть — это нормально, но не в том случае, если это результат чьей-то неосторожной ошибки. Какаши знал это как никто другой. — Спасибо, за оказанную услугу. — послышался позади хриплый голос. — Соболезную. — негромко ответил джонин, игнорируя бессмысленные слова. Он снова не успел ничего сделать, так за что благодарить? — Соболезную, — белая вуаль медленно прошла мимо и встала рядом. Неуютная тишина продолжалась ещё несколько минут. — Я распускаю корень. Летнее солнце осторожно положило свой маленький лучик на верхушку отполированного обелиска. Чёрный гранит плохо отражал дневной свет, но сейчас он заискрился с непривычной яркостью. Маленькие вкрапления минералов, будто блёклые звёзды, украшали новыми оттенками этот неприглядный истукан, заставляя его светиться всеми монохромными оттенками, словно это какой-то старый плёночный снимок. Посмертный снимок с огромным дружным семейством. — На этом твоя работа здесь окончена. Я освобождаю тебя от службы. Минато-Сан надеялся, что должность в АНБУ поможет тебе, но я вижу, что… — Что эта работа не для меня. — немного бестактно закончил Хатаке. — Довольно о прошлом. Спасибо, за вашу милость, Третий-сама. — Люди с добрыми сердцами не должны служить тёмному правительству. — вздохнул старик, — А ты, Какаши, добрый человек. Хирузен по-дружески потрепал по плечу верного воина. Его преданность была достойна восхищения. Честная любовь к родине и развитое чувство справедливости не раз спасали Коноху и даже самого Хокаге. Сын Белого клыка вызывал в правителе самые светлые чувства. Третий искренне молился за его удачу и счастье.
Но как может обрести счастье тот, кто обрёк себя на вечное самоистязание? Хатаке снял с серебристых волос маску АНБУ и покорно протянул Сандайме. Этот предмет не стал для него каким-то особенным. Служба в корне не вызывала в памяти каких-либо сентиментальных воспоминаний или неосознанной теплоты, где-то в районе груди. Признаться честно, такую теплоту он не испытывал уже очень давно, и вряд ли когда-нибудь ещё испытает. Язва, что заменила сердце, ежесекундно поглощала оставшиеся чувствительные клетки и казалось, что скоро уничтожит всего Какаши, не оставив от него ничего, кроме протектора и маленькой рыжей книжки.
***
— Можешь открыть глаза. Она, покорно повинуясь, неторопливо открыла один глаз, а следом другой. Взгляд невольно упирался в грязно-белый потолок, который успел стать родным за время долгого посещения больницы. Подняться с мягкой кушетки оказалось сложнее, чем хотелось. В ушах не звенело, но ощущение непонятной туманности всё ещё пленило черноволосую голову. Это был побочный эффект от инъекций. Ноги как всегда плохо слушались и не давали сделать большие шаги. Со временем бессознательно привыкаешь к безвыходной скованности своих движений, но мириться с этим довольно тяжело. Ощущение недееспособности и собственной слабости удручало. Заботливая медсестра застегнула тугие ремешки на чёрных сандалиях и помогла надеть безвкусный бабушкин кардиган с растянутыми рукавами. Молодая целительница всегда была добра к своей пациентке, хотя и ненавидела все её процедуры — капельницы в особенности: найти вену на иссохшей ручке было сложнее, чем поймать кузнечика. — Спасибо. — с неким смущением сказала девушка, поправляя сатиновую юбку, блестящие струи которой прикрывали безобразно худые щиколотки и голени. Каждый раз, оголяя своё тело даже в палате врача, она очень стеснялась и возможно побаивалась, только вот чего? — Держи, — протянула ей медсестра. — Это на следующую неделю. Пьёшь по старому режиму. На процедуры по расписанию. — женщина непонятным почерком выписала очередную бумажку, чиркнула закорючку в карте клиента и с грохотом поставила печать в виде символа ирьенинов. — До свидания. — тихо послышалось возле двери. — Пока-Пока Анари-Чан! Не опаздывай больше! — ответа, конечно, не последовало. Длинный коридор с чёрно-белой плиткой вёл прямо к главному выходу. Пациенты неторопливо передвигались по этажу в поисках нужного кабинета, а врачи, словно жаворонки, метались из одной палаты в другую, выполняя утренний обход. Всё это напоминало девушке игру в шахматы: медленные и больные пешки; быстрые ладьи в масках и халатах; и грозный ферзь в виде главврача, который недовольно пронёсся мимо. Анари приветливо кивнула ему вслед и направилась к стойке регистрации. Большие панорамные окна и стеклянные двери центральной рекреации были порталом между мраком больницы и светлостью внешнего мира. Девушка часто сидела на здешних лавках ожидания, любуясь манящей красотой природы. Лето — прекрасная пора. Природа переливалась зелёными, салатовыми и изумрудными красками. Скошенная трава расстилала свой аромат на многие километры, а изобилие цветов добавляло свою нотку свежести к этому летнему парфюму. Озёра и реки пленили своей зеркальной водой, через которую можно было увидеть всю мелкую живность. Вот-вот наступит сезон рыбалки и множество маленьких мальчиков и девочек побегут с вёдрами и удочками искать золотого карпа на дне главного водохранилища Мотосу. А после, поздними вечерами августа, те же дети будут сидеть на подоконниках и крышах домов и любоваться фейерверком в честь праздника фонарей. Эта простота и обыденность жизни стала запредельной мечтой для девушки. Беззаботное и весёлое лето было волшебным сном. Несбыточным сном. Выход за территорию деревни ей был закрыт, а после комендантского часа пациентов не выпускали даже за дверь палаты. Больница находилась очень далеко от места шествия Обона, поэтому насладиться простым созерцанием праздника было также невозможно для заключенных в белых палатах. Всё, что оставалось — это открыть окно и слушать громкий всплеск взрывов и аплодисментов, придаваясь сладким мечтаниям. Анари посмотрела на часы. Самое время выдвигаться в путь. — Оди-над-цать ровно, — записала она в журнале дежурного напротив своего имени и вышла на улицу. Больницу и город разделяла небольшая лесополоса с аккуратными тропинками. Это место было пристанищем молодых пар, где влюблённые голубки миловались вдали от чужих глаз. Нередко здесь можно встретить банду щуплых подростков-разбойников, которые навещали своих бесстрашных друзей, обречённых сидеть в душной палате со сломанными ногами и руками. Но люди не вызывали у девушки особого интереса. Она скорее даже сторонилась их и старалась всячески избегать контактов с обществом взрослых людей. Чего не скажешь о детях. Анари прекрасно ладила с малышами и успела прослыть лесной нимфой среди невинных сплетен. Её нередко видели во дворе начальной школы в окружении любопытных проказников. Наверное, их тоже стоит сегодня навестить… Сейчас её путь лежал чуть дальше обычных окрестностей. Порой нахождение в больнице делается до безумия невыносимым, поэтому взбодриться в такой момент помогают книги. Прекрасные романтические приключения или любовные комедии отлично поднимали дух и помогали справиться с терзающей тоской. Выдуманный мир был гораздо лучше реального, и любой читатель прекрасно это знает. Честно говоря, читать Анари было тяжело: последствия полученных когда-то травм сильно сказались на её концентрации. После 15 минут погружения в захватывающие бойни волшебников или сопли любимой драмы, буквы начинали убегать со своих мест и кружить в вальсе беспредела. Но несмотря ни на что, чтение всё же было самым любимым хобби девушки. И вот сейчас, очередная печатная история завершилась, что предвещало новую драгоценную покупку. Все свои сокровища Анари приобретала в маленьком книжном магазине напротив ларька с лапшой. Эта лавка принадлежала местному торговцу папиросными бумагами и куревом, поэтому местечко было достаточно скромным, но имело в своём репертуаре очень ценные экземпляры. Колокольчик над дверью мелодично брякнул, оповещая владельцев о новом посетителе. — Здравствуйте! — поздоровался учтивый продавец. Анари испуганно вздрогнула от неожиданности, но придя в себя, мило улыбнулась и приветливо склонила голову. Здесь она частый гость, поэтому персонал хорошо знал повадки этой тихони и особо не удивлялся излишней скромности и пугливости. Аккуратные ряды с полками заставляли сердца трепетать, а пустые кошельки плакать. Литература на любой вкус: от мировых писателей главенствующих стран, до рукописей скромного подмастерья из соседней префектуры. Если это место не кусочек рая, то тогда что?
Дойдя до широкой полки с подписью «романы» взгляд девушки упёрся в мягкую рыжую обложку и незатейливым карикатурным рисунком влюблённой пары. — Ича-Ича: Парадайз. — медленно произнесла покупательница, пробегая глазами по всей обложке. Автор данной книги — Джирайя-доно, часто мелькал в литературном сообществе писателей с эротическим уклоном, но его награды говорили и о том, что легендарный санин ещё и легендарный писатель. Интересненько… — Бестселлер сезона! — очередная неожиданность заставила девушку немного вскрикнуть. — Простите, — она зажала рот рукой и посмотрела на консультанта. Неловко получилось. Тот протянул ей ещё два похожих произведения и добавил: — Они идут серией из трёх историй. Будете брать? Анари серьёзно посмотрела на ценник. Дорого выходит. Она помотала головой и положила товар на место. Может когда-нибудь потом. Нищая покупательница продолжила блуждать по лавке. Помимо книг тут продавались амулеты, старые азартные игры и даже праздничные чайники покойных феодалов. Но больше всего Анари любила украшения. Безделушки радовали глаз, да и детям они очень нравились. На этот раз её внимание привлекло аккуратное кольцо с небольшим прозрачным камушком, скованным в проволочных узорах. Не обладая большим умом можно было бы сказать, что это дорогущий бриллиант. Но будут ли бриллианты валяться в корзине с табличкой «всё по 200 йен»? Девушка вернулась на кассу с новым аксессуаром. — Так ничего интересного и не нашли из макулатуры? — с тоской спросил продавец. Анари отрицательно помотала головой и грустно вздохнула. Кушать ей пока хотелось больше, чем читать. Вдруг заботливые руки продавца швырнули на кассу маленькую неприметную книжечку в сером издании, объёмом в 100-150 плохо пропечатанных страниц. Даже при всей своей неказистости, книга имела приятный вид и была неплохо упакована. — Это пробный выпуск предыстории трилогии Ича-Ича. Джирайя-доно создал ограниченный тираж демо-версии для настоящих фанатов, чтобы те не потеряли ажиотаж, в период его отпуска перед продолжением. Произведение вышло крайне чувственным и не канонно невинным, по сравнению с остальными сериями. Настоящая история светлой любви. Уже совсем скоро выйдет продолжение, поэтому спрос на ограниченное издание упал. Не хотите взять по скидке? — предложение было очень заманчивым. Правда, даже с учётом скидки выходило недёшево. В душе заиграла буря противоречий, а по желудку каталось перкати-поле. Проблема выбора сейчас была страшнее проблем будущего… — С вас 3185 йен! Спасибо за покупку, приходите к нам ещё! — сказал продавец уходящей и осуждающей саму себя в расточительстве Анари.