К началу Второй мировой войны СССР преодолел абсолютное отставание от передовых капиталистических стран по выпуску основных видов промышленной продукции. «Производство электроэнергии, топлива, стали, цемента в 1940 году превзошло соответствующие показатели Германии, Англии и Франции или вплотную приблизилось к ним»[46]. Возникли новые отрасли: авиационная, автомобильная, алюминиевая промышленность, производство подшипников, тракторостроение и танкостроение. В 1937 году объём промышленной продукции производимой в СССР составил 429 % от уровня 1929 года, в то время как в капиталистических странах он всего на 4% превысил докризисный уровень[47].
Совершенно иной была ситуация советском сельском хозяйстве. Несмотря на возросшее применение техники в предвоенные годы, стоимостная оценка валовой сельскохозяйственной продукции в последние предвоенные годы превышала соответствующие показатели конца НЭПа лишь на 5 %. Потери в поголовье скота вследствие массового его убоя в годы принудительной коллективизации восстановить не удалось. К началу 1941 года поголовье рогатого скота достигло 54,5 млн. голов, что было на 3,7 млн. голов меньше, чем на 1 января 1929 года[48]. Все это сказывалось на продовольственном снабжении выросших городов.
«Даже в реконструированных или заново созданных отраслях тяжёлой и оборонной промышленности СССР производительность труда была существенно ниже, чем в США и странах Западной Европы, хотя техническая оснащённость этих отраслей, оборудованных импортированной новейшей техникой, немногим уступала американской или западноевропейской»[49]. Колоссальный урон советской экономике нанес сталинский террор. По темпам роста промышленного производства 1936 год был наиболее удачным. Однако в результате массовых арестов управленческих и инженерных кадров в 1937 году они упали как минимум вдвое. Еще радикальней производительность труда снизилась в предвоенные годы. В 1939-1940 годах возникла тенденция к уменьшению производства основных видов промышленной продукции. Выпуск стали, проката и чугуна сократился в 1939 году по сравнению с предыдущим годом. В 1940 году упало в сравнении с 1939 годом производство автомобилей на 28 %, тракторов – на 25 %[50].
Плановое ведение хозяйства в СССР обеспечивало экономике высокие темпы роста. В годы Второй мировой войны оно стало важным фактором победы, позволив Советскому Союзу быстро поднять военное производство, кратно покрыв потери в вооружении. Однако успехи советской экономики 1941-1945 годов и периода восстановления народного хозяйства в первую очередь достигались благодаря народному энтузиазму. Советские люди сражались с фашизмом и работали для фронта не ради привилегий партийной бюрократии. Они стремились защитить оставшиеся завоевания революции и искренне надеялись на перемены к лучшему после победы. Столкнувшись с угрозой гибели СССР, советская бюрократия в годы войны пошла на временное смягчение отношений в обществе. Однако она опасалась массового подъема и стремилась всюду держать его под своим контролем. Правящая прослойка старалась подменить классовый характер вооруженной борьбы лозунгами защиты отечества от иностранного завоевателя. Испытывая страх перед революцией, сталинская верхушка пошла на тайный сговор с Англией и США. Под давлением из Москвы коммунисты Франции, Италии и Греции стали оружие буржуазным правительствам. Несмотря на поддержку масс, они позорно отказались от продолжения дальнейшей борьбы.
Установленная в СССР бюрократическая система управления не допускала никакой производственной демократии, «которая представляет не какой-то отвлечённый принцип, безразличный к развитию экономики, а единственно возможный механизм для успешного развития подлинно социалистической системы хозяйства»[51]. Управленческие решения принимались не в результате демократических дискуссий, а исключительно посредством аппаратного волюнтаризма. Бюрократия не допускала никакого открытого обсуждения различных хозяйственных вопросов, путей повышения эффективности управления экономикой. Интересы производителей и потребности производителей не находили своего выражения, поскольку никакой «развернутой демократии производителей и потребителей» не существовало[52]. Сталинская бюрократия не могла ее позволить ни до ни после мировой войны, не утратив своей власти и не перестав беспощадно обирать трудящихся. Только политическая революция в СССР, могла сбросить административные оковы, сдерживавшие экономическое развитие страны.
По абсолютному объему производимой продукции на 1940 год только США опережали Советский Союз. Доля СССР в мировом промышленном производстве достигла почти 10%. Однако душевая доля промышленной продукции в СССР составляла от 1/5 до 2/3 уровня достигнутого передовыми капиталистическими странами[53].
За годы трех первых пятилеток социальный состав населения СССР серьезно изменился. Численность рабочего класса возросла с 8-9 млн. человек в 1928 году до 23-24 млн. в 1940 году. Численность промышленного пролетариата увеличилась 4 до 10 млн. человек[54]. Удвоилось население городов. Доля занятых в сельском хозяйстве страны упала с 80% в 1928 году до 54% в 1940 году[55]. С 1928 года по 1940 год заметно выросла численность интеллигенции (особенно инженерно-технической).
На фоне экономических успехов СССР положение трудящихся города и деревни не изменилось за три первых пятилетки к лучшему. Жилищные условия основной массы рабочих оставались крайне плохими. В 1940 году на каждого городского жителя приходилось чуть более 6 кв. м полезной и около 5 кв. м жилой площади[56]. Это было «примерно столько же, сколько до революции, и почти в полтора раза меньше, чем в середине 20-х годов»[57]. Доходы трудящихся сократились по причине инфляции. Государственные розничные цены выросли с 1928 года по 1940 год в 6-7 раз, в то время как средняя нормальная зарплата рабочих и служащих увеличилась лишь в 5-6 раз. При средней ежемесячной зарплате рабочего в 300-350 рублей, доходы колхозника в 1940 году составляли порядка 200 рублей, половина их относилась к результатам труда в подсобном хозяйстве[58]. Материальное положение сельских жителей было значительно хуже, чем до коллективизации.
Колхозы не функционировали как предприятия, где доход по труду делится между трудящимися, такими они были лишь в теории. В качестве своей доли в «доходах колхозов» крестьяне получали часть того немногого, что оставляло колхозам государство. Расценки на закупку продовольствия были занижены, а плановые задания колхозам завышены. Колхозники платили государству высокие налоги за приусадебные участки и личный скот. До середины 1950-х годов беспощадная эксплуатация деревни оставалась одним из главных источников финансирования индустриализации.
«В середине 30-х годов рабочий класс был лишён имевшихся у него образовательных льгот (преимущественных условий при поступлении в вузы). Эта тенденция в сфере образования достигла кульминационного момента в 1940 году, когда была введена плата за обучение в старших классах средней школы и в высшей школе»[59]. В СССР были введены трудовые книжки, где отмечалась причина увольнения работника и установлен режим прикрепления трудящихся к месту проживания – прописка. Свобода самостоятельно выбирать места проживания была жестко ограничена. Колхозников вообще лишили паспортов и права переселяться из деревень без официального разрешения.
В конце 1930-х годов в стране были установлены уголовные наказания за опоздания на работу и иные нарушения трудовой дисциплины. Продолжительность рабочей недели возросла с 40 до 48 часов и выше, был сохранен только один выходной день в неделю. В стране существовал хронический дефицит предметов первой необходимости, чтобы приобрести которые требовалось выстаивать многочасовые очереди. Жители села не имели даже такой возможности. Бюрократия не считала необходимым решать проблемы рабочих. Вместо этого на предприятиях был установлен режим тотального террора и доносительства. В таких условиях забастовки оказывались невозможны. Социальный протест рабочих проявлялся в растущей апатии к труду, недоверии к официальной пропаганде.
Созданная в результате бюрократической контрреволюции хозяйственная система СССР могла сохранять эффективность только до определенного предела. Рост советской экономики объективно вызывал ее кризис, требуя изменения методов управления, отношений на производстве, создания механизмов материальной заинтересованности в труде. Все это непосредственно касалось условий существования рабочих и колхозников. Широко практиковавшееся повышение интенсивности труда, через понижение расценок вело к росту брака и снижению качества продукции, хотя официально провозглашалось ростом производительности труда.
Хорошо известен советский анекдот, в котором рабочий, сколачивавший деревянные ящики, объяснил в отделе кадров причину своего увольнения, тем, что на четырех гвоздях ящик держаться не будет. Каждый раз как администрация завода вдвое снижала расценки за работу, рабочий во столько же раз сокращал число гвоздей вколачиваемых в ящик. Когда предел оказался достигнутым, он написал заявление об уходе. Повышая требования к работникам, снижая расценки без технического переоснащения производства, бюрократия получала в ответ пассивный протест трудящихся. Переход советской экономики от экстенсивного роста к интенсивному развитию оставался с 1940-х годов главной проблемой, решить которую бюрократия не могла. Несмотря на отдельные успехи (прежде всего, в военно-промышленном комплексе) после «большого рывка» 1928-1940 годов народное хозяйство СССР накапливало отставание.
С 1936 года активно шел процесс дробления наркоматов. После войны возросло количество министерств. Система управления бюрократизировалась, по мере того как росла экономика. По завершении послевоенного восстановления народного хозяйства потребность в совершенствовании системы управления народным хозяйством возросла. В марте 1953 году были резко увеличены полномочия министерств. Однако модернизация бюрократических схем не могла дать экономический эффект без улучшения положения трудящихся, отказа от повседневного репрессивного давления. Требовалось также развернуть социальные программы, включающие развитие жилищного строительства, торговли, здравоохранения, ослабить цензура, предоставив большую свободу культурной жизни. Объективные условия вынудили бюрократию пойти на все эти уступки, нашедшие выражение в реформах Маленкова и Хрущевской оттепели. Однако правящий слой резко взял назад, едва почувствовав угрозу. Мощным сигналом для контрреволюционной бюрократии стали выступления рабочих 1956 года в Венгрии и Польше (Познанское восстание)тупления рабочих 6 года.розу оречия ва и Хрущевской оттепели. льтурной жизни.).
Проблемой номер один для советской экономики являлось сельское хозяйство. Массовым явлением к началу 1950-х годов стало бегство людей из деревень, несмотря на наличие паспортного режима в городах. С 1949 по 1953 год количество трудоспособных колхозников в колхозах (без учета западных областей страны) сократилось на 3,3 млн. человек. Глубокий кризис сельского хозяйства создавал угрозу голода. Нехватка продовольствия усиливала напряженную обстановку в промышленных центрах. Плановые снижения розничных цен каждой весной закономерно вели к разбалансировке торговли, не хватало простейших потребительских товаров.
Низы не желали жить по старому. В конце 1940-х начале 1950-х годов вновь начали возникать подпольные коммунистические кружки молодежи. В них по рукам ходили чудом сохранившиеся документы левой оппозиции, политическое завещание Ленина. Советская бюрократия всерьез опасалась, зайди кризис народного хозяйства дальше, столкнуться с подъемом рабочего движения, во главе которого могли стать молодые троцкисты. Несмотря на беспощадный сталинский террор, выхолащивание марксизма, фальсификацию истории, цензуру и тотальный полицейский надзор, революционные идеи вновь находили дорогу. Чтобы помешать их превращению в серьезную силу, бюрократия должна была пойти на уступки массам, сочетая их с репрессивными мерами против левого подполья.
Перемены начались сразу же после похорон «великого вождя». За их осуществление взялись те же самые люди, что помогали Сталину в годы самого страшного террора. Чтобы преодолеть кризис в деревне советское правительство пошло на повышение закупочных цен. Розничные цены понизились. Развернулась компания освоения целины, обеспечившая решение вопроса продовольственного дефицита. Расширение применения техники, остававшееся бюрократически расточительным, резкое увеличение добычи нефти позволили покрыть сокращение трудоспособного населения в деревне ростом производства. Были отменены жесткие меры, направленные против тружеников села. Колхозники получили паспорта, как и остальные советские граждане. Они смогли более свободно переезжать в города для работы или учебы. Материальное положение сельских жителей резко улучшилось.
В 1953 году прошла реформа рабочего времени. Рабочий день был нормализован во всех учреждениях. Медленно, но начался рост производства предметов потребления. Капиталовложения в легкую и пищевую промышленность увеличились. Материальное благосостояние народа стало улучшаться. Отказ от сталинской репрессивной политики дал толчок росту народного хозяйства. Еще до прихода к власти Хрущева произошло смягчение политического режима, снижены военный расходы, затраты на аппарат Министерства госбезопасности (МГБ). Специальным приказом Берия следователем запрещалось применять пытки. Из лагерей было освобождено около 1млн. 200 тысяч человек.
После смерти Сталина в верхах бюрократии развернулась борьба за власть. Всесильный глава политической полиции Лаврентий Берия был убит[60]. Другой соратник Сталина и друг Берия Георгий Маленоков снят с поста Председатель Совета Министров. Предпринятые им меры по ослаблению партийной и усилению хозяйственной бюрократии отменены. Политическая власть оказалась в руках Никиты Хрущева, подержанного аппаратом КПСС. Ряд приближенных Сталина лишились своего положения, подверглись исключению из партии и были отправлены на «заслуженный отдых».
Неудачной оказалась попытка при Хрущеве децентрализовать управление экономикой, создав советы народного хозяйства (совнархозы). Никакого реально учета мнения трудящихся, даже как потребителей она не предполагала. Наоборот бюрократия не единожды применяла войска для подавления стихийных выступлений рабочих, чье материальное положение к 1962-1963 году ухудшилось. В Новочеркасске войска расстреляли мирную рабочую демонстрацию, сила применялась и в других частях страны. Массовые беспорядки имели место также в Муроме, Бийске, Александрове, Краснодаре, Кривом Роге и Сумгаите. В тюрьмах оказалось много коммунистов подпольщиков, распространявших листовки и агитировавших рабочих за свержение переродившейся бюрократии, предавшей идеалы революции. В большинстве своем коммунисты тех лет не имели ясного представления о том, что совершилось в СССР в 1920-1930-е годы.
Расправляясь с «пособниками империализма» правящая прослойка действовала не как особый класс общества, которым она не являлась. Применяя жесткие меры, бюрократия старалась их скрыть, сохранив видимость того, что ничего не произошло. Расстреливая рабочих, бросая в тюрьмы и психиатрические лечебницы Министерства внутренних дел (МВД) борцов подполья, аппаратная прослойка продолжала подчеркивать свою приверженность идеалам коммунизма. В случае дальнейшего роста рабочего движения, его радикализма и самоорганизации цинизм бюрократии мог стать очевидным для всех. Это вновь грозило господствующему слою падением. Чтобы упредить зревшее выступление масс требовались новые, более значительные, чем прежде уступки. Опираясь на экономику в старом виде осуществить их было нельзя. Пока контроль над ситуацией не ускользнул из рук партийно-государственного аппарата, жесткий и упрямый «волюнтарист» Хрущев был снят со всех постов. Главой партии и страны стал Леонид Брежнев.
В середине 1960-х годов началась реформа Алексея Косыгина, председателя Совета министров СССР. Она предусматривала перевод предприятий на хозрасчет. Давала право самим определять покупателей и поставщиков, устанавливать договорные цены, позволяла расходовать на развитие производства и стимулирование коллектива часть прибыли. Сокращалось число спускаемых предприятиям сверху плановых показателей. По-прежнему сохранялось административное ценообразование, но плановая убыточность и ценовые перекосы стали рассматриваться как исключение. Совнархозы упразднялись и восстанавливались отраслевые министерства[61].
Реформа Косыгина расширила применение рыночных механизмов, положительно отразилась на материальном положении рабочих, улучшила ситуацию на товарном рынке. Она одновременно была призвана поднять эффективность советской экономики и осуществить уступки рабочему классу СССР, после прокатившейся в 1962-1963 году воны забастовок. Еще в 1962 году бюрократия не считала нужным реформировать хозяйство. «Работать нужно лучше, вот и вся реформа!»- сказал на встрече с итальянскими коммунистами секретарь ЦК Андрей Кириленко. Однако после массовых выступлений пролетариата, подавлять которые пришлось силой, советская бюрократия оказалась вынуждена начать экономические реформы.
Без улучшения работы предприятий оплатить уступки трудящимся оказывалось нечем. Осознавая необходимость уступок, как меры сохранения политической системы, бюрократия пошла в 1964 году на беспрецедентное повышение зарплаты рабочих. В этот год средние темпы роста оплаты труда скачкообразно возросли почти в 2,5 раза[62]. С 1968 года рабочие в СССР получили второй выходной в неделю. Впервые с 1920-х годов в стране установилась 40 часовая рабочая неделя. В 1965 и 1966 годах произошел скачек жилищного строительства. С 1967 года стало расти производство легковых автомобилей. Резко увеличилось производство, холодильников, пылесосов, телевизоров. Пошло вверх производство предметов повседневного спроса: одежды, обуви, тканей и трикотажных изделий. С 1969 года быстро стало расти число санаториев, пансионатов и домов отдыха[63].
Пойдя на уступки трудящимся, партийно-государственный аппарат оставил их по-прежнему политически бесправными. КГБ решительно припекало любые попытки создания марксистских кружков, как среди рабочих, так и в кругу интеллигенции. Распространенной была практика помещения оппозиционных коммунистов в психиатрические клиники, находившиеся в ведении МВД.
После 1973 году, когда на мировом рынке резко подскочила цена на нефть, бюрократия свернула экономические реформы, но не отказалась от политики умиротворения масс за счет материальных уступок. СССР начал массово экспортировать нефть и газ в Западную Европу. Были построены трубопроводы, обеспечившие большой приток в страну иностранной валюты. Эти средства пошли на поддержку консервации общественных отношений в Советском Союзе.
Объективно необходимое для развития народного хозяйства расширение хозрасчета вело к отказу от административных методов принуждения к труду и включению механизмов экономической заинтересованности работника. Обеспечивая развитие внутреннего рынка СССР, это также способствовало росту экономического сознания рабочих. Сталинские управления экономикой строилось на приоритете внеэкономического принуждения к труду и контроле выполнения заданий. Материальная заинтересованность в форме сдельщины существовала, как правило, по отношению к отдельному рабочему. В ходе реформы 1964-1973 годов начал широко применяться метод бригадной работы с коллективной экономической заинтересованностью. Он положительно отражался на производительности труда, но нес в себе опасные для власти господствующего слоя начала.
Столкнувшись с угрозой массового восстания трудящихся в 1963 году, правящая прослойка сознавала, насколько опасным для нее является пробуждение масс. Рост экономического сознания рабочих вполне логично подталкивал их и к политическому анализу, что в дальнейшем вело к политической революции. Подкупая трудящихся уступками, бюрократия стремилась развратить их, лишить классового сознания, приучив к государственной опеке и «общенародности» государства. Именно нефтяное десятилетие после 1973 года обеспечило перелом в сознании трудящихся, сделав их в большинстве беспомощными наблюдателями, когда бюрократия перешла к реставрации капитализма.
Годы хозрасчета оказали существенное влияние на сознание партийно-государственного аппарата. Предоставление предприятиям большей хозяйственной самостоятельности и инициативы позволяло управленцам создавать лазейки для присвоения части их доходов. На многих предприятиях создавались подпольные цеха, выпускавшие неплановую продукцию, полученная от продажи которой прибыль шла в карманы директоров и их приближенных. Рост оборотов в розничной торговле вел к многочисленным нарушениям в этой сфере, когда руководство магазинов все больше заботилось о собственных экономических интересах. В условиях господства бюрократической машины распространение хозрасчета вело к дальнейшему перерождению бюрократии.
Свертывание реформ Косыгина после скачка цен на нефть в 1973 году не только не остановило этот процесс, но наоборот ускорило его. Рост связей СССР с мировым рынком еще более способствовал изменению сознания правящего слоя. Как только «непрактичная» брежневская когорта аппаратчиков сошла в могилу, а цены на нефть пошли вниз, перемены не заставили себя долго ждать. Общественная система СССР оказалась в глубоком кризисе. Началась перестройка. Реставрация буржуазного общественного строя стала вопросом ближайших лет.
С 1968 по 1973 годы реформы продвигались «со скрипом». После 1973 года, когда в мировой экономике наметился перелом, усилилось отставание СССР от передовых капиталистических стран. Сделанные советской наукой разработки не внедрялись в производство. Бюрократия могла строить заводы по западным образцам, но оказалась неспособна на технологическое перевооружение экономики, даже имея под боком все необходимые открытия. Она отмахнулась от предложения внедрить электронные системы хозяйственного управления, позволявшую резко сократить численность аппарата, активно включив рабочих в процесс принятия решений на производстве. Разработки в примышленной робототехнике также большей частью легли под сукно.
Брежневская бюрократия боялась как обуржуазивания собственного слоя, так и возможных выступлений пролетариата. Дальнейшее развитие советской экономики требовало расширения рыночных отношений, что при условии отстраненности трудящихся от власти ускоряло собственническую эволюцию бюрократии. Брежневская верхушка стремилась сдержать этот процесс, одновременно любой ценой не допустив рабочих к управлению. Но, несмотря на отказ от дальнейшего распространения хозрасчета, даже свертывания его применения, консервативная часть бюрократии не могла долго балансировать на грани.
В середине 1970-х годов правящий советский слой оказался перед дилеммой. Дальнейшее развитие советской экономике вело к обострению противоречия между бюрократией и рабочим классом, включавшим теперь многие привилегированные в сталинские годы профессии. Либо пролетариат возвращал себе отобранную в 1920-е годы власть, либо аппаратная прослойка должна была завершить контрреволюционный процесс, реставрировав капитализм. Разрешение вопроса отсрочили высокие мировые цены на нефть. Приток нефтедолларов избавил консервативную советскую бюрократию от необходимости проводить реформы.
Благодаря расширению связей СССР с мировым рынком, бюрократия сделала новый шаг в своей эволюции к классу. Когда цены на нефть пошли вниз, СССР был уже совершенно другой страной, нежели в 1962 или 1973 годах. Консервативные сталинистские силы в КПСС значительно ослабли, а рыночные настроения усилились. Вместе с тем массы трудящихся оказались избалованы социальной опекой государства и неспособны на решительное сопротивление буржуазной реставрации. Преследовавшиеся и в материально благополучные 1970-е годы левые были очень слабыми. Трудящиеся массы легко поддавались либеральной пропаганде, демонстрируя слабость своего классового сознания.
В 1968-1982 годах СССР упустил реальный шанс вырваться вперед, став самой передовой страной на планете. В этот период мировая экономика вошла в полосу кризисов знаменовавших смену глобальных хозяйственных волн. Продолжавшийся с 1945 года период дорогой рабочей силы и дефицита капиталов заканчивался. Начиналось время, когда вместо технологического обновления производства буржуазия искала удешевления рабочей силы, через пролетаризацию миллионов и миллионов крестьян периферии. Разворачивался перенос производства в «третий мир». Располагая большим портфелем научных открытий, Советский Союз мог модернизировать свою экономику, радикально улучшив условия жизни трудящихся. Однако для этого требовался приход рабочего класса в политику, полностью экспроприированную бюрократией. Сама же управленческая прослойка сделала все возможное, чтобы не дать этому сценарию реализоваться.
Рабочий класс советского общества не случайно оказался неспособен вернуть потерянную власть, восстановив завоевания революции. Слабость левых организаций 1940-1980-х годов вполне отражала слабость классового сознания пролетариата. Только в последние годы перестройки возникли независимые от бюрократии профсоюзы, от преследуемых КГБ подпольных коммунистических групп начался переход к строительству партийных структур. Новые профсоюзы легко стали заложниками рыночных обещаний подготовлявшей реставрацию бюрократии. Рабочее движение, особенно шахтерские выступления, помогло либеральному большинству правящего слоя отстранить консервативных аппаратчиков от власти. Попытки левых пробудить в массах революционное сознание остались безрезультатны, наткнувшись на глухое непонимание или раздраженное возмущение «надоевшим тоталитаризмом». Однако неверно было бы считать, что классовое сознание пролетариата размыли только годы брежневского нефтяного застоя.
Рабочий класс СССР к моменту реставрации был очень молодым и незрелым. Он не завершил еще превращение в класс в себе, чтобы вновь стать классом для себя. Становление классового сознания рабочих тормозил противоречивый характер советского государства, осуществившего массу прогрессивных преобразований, модернизировавшего общество, но не предполагавшего участия простых людей в управлении. Угнетение пролетариата бюрократией осуществлялось не в виде эксплуатации, когда один класс по всем законам (своим собственным) присваивает результаты труда другого, а в форме обворовывания трудящихся их же собственными наемными управляющими, забравшими себе всю политическую власть. Чтобы избежать расплаты бюрократия периодически шла на уступки трудящимся, формируя у них привычку к патерналистской опеке. Пресекая любые организованные либо индивидуальные выступления против себя, советская бюрократия прикрывалась ни своим «естественным правом», а лживыми обвинениями в адрес левых оппозиционеров. Она приписывала им желание восстановить капитализм, уничтожив социализм, или просто объявляла сумасшедшими, действительно сводя людей с ума или калеча в больницах МВД.
На протяжении всей советской истории, начиная индустриализацией и заканчивая 1991 годом, массы городских трудящихся неуклонно расширялись за счет перемещения рабочей силы из деревни, снова и снова приносивших с собой мелкобуржуазные представления. Страстью миллионов советских рабочих оставалось малопроизводительное ковыряние в земле, демонстрирующее насколько недалеко ушла их психология от идеалов крестьянства. Даже в первое десятилетие реставрации вместо борьбы за улучшение своего материального положения массы трудящихся старались решать проблемы за счет перекапывания огородов, на выделенных им государством земельных участках. Не получая зарплату люди продолжали ходить на работу, выживая за счет натурального хозяйства. До определенного момента такое «аграрное помешательство» вполне устраивало буржуазию. Конец ему был пожен, когда капиталу потребовалось полное вовлечение наемного работника в процесс производства. В годы экономического подъема, последовавшего за кризисом 1998-1999 годов, огромное число участков было заброшено.
Легкость, с которой либеральные экономические иллюзии прижились в умах советских рабочих и интеллигентов объясняется глубокой связью советских людей с мелкобуржуазной психологией деревни. Истребить ее колхозный строй никак не мог, поскольку лишь подавлял собственнические инстинкты крестьянина, но не искоренял их. На лестнице эволюции организации производства колхозы занимали промежуточное положение между простым кооперативом и промышленным предприятием, сельскохозяйственным конвейером в котором нет крестьян, а если лишь наемные работники. Обещания удовлетворить потребительские мечты оказалось вполне достаточно, чтобы миллионы отдали формально принадлежащие им средства производства, а с ними и многие социальные права, новой буржуазии – бывшей советской бюрократии.
Из обломков СССР возникли современные буржуазные государства. Реставрация разрушила экономические структуры советского общества, вписав бывшие союзные республики в мироэкономику как периферийные страны, экономически зависимые от центров капитализма – США, ЕС и Англии. Глубокий хозяйственный кризис России 1991-1999 годов почти на два десятилетия прервал процесс становления классового сознания, возобновившийся уже в новых условиях.
Толчок к возрождению рабочего движения и революционной борьбы дал экономический кризис 1998-1999 годов, после которого начался быстрый экономический рост. Эпоха капиталистического подъема России породила экономические иллюзии масс, крушение которых сделалось возможным уже под ударом нового глобального кризиса.
[1] Ленин В.И. Избранные произведения в 4 томах. М. Политическая литература. 1988 г. 3 т. С. 409.
[2] Ленин В.И. Избранные произведения в 4 томах. М. Политическая литература. 1988 г. 3 т. С. 408.
[3] Роговин В.З. Сталинский неонеп, М., 54-55 с.
[4] Исторический архив. 1994. № 2. С. 40.
[5] Роговин В.З. Была ли альтернатива: https://trst.narod.ru/rogovin/t1/ix.htm
[6] Ленин В.И. Избранные произведения в 4 томах. М. Политическая литература. 1988 г. 3 т. С. 406.
[7] Ленин В.И. Избранные произведения в 4 томах. М. Политическая литература. 1988 г. 3 т. С. 406.
[8] Роговин В.З. Была ли альтернатива: https://trst.narod.ru/rogovin/t1/xii.htm
[9] См. Как нам реорганизовать Рабкрин (Предложение XII Съезду партии)
[10] Ленин В.И. Избранные произведения в 4 томах. М. Политическая литература. 1988 г. 4 т. С. 283-286
[11] Роговин В.З. Была ли альтернатива: https://trst.narod.ru/rogovin/t1/xxxviii.htm
[12] Роговин В.З. Была ли альтернатива: https://trst.narod.ru/rogovin/t1/xxxviii.htm
[13] Коммунистический Интернационал в документах, М., 1933. С. 448.
[14] Троцкий Л.Д. Преданная революция: https://www.magister.msk.ru/library/trotsky/trotl001.htm
[15] Кагарлицкий Б.Ю. Периферийная империя: Россия и мировая система. М. Ультра. Культура. 2004. С. 423.
[16] Кагарлицкий Б.Ю. Периферийная империя: Россия и мировая система. М. Ультра. Культура. 2004. С. 453.
[17] Рютин М.Н. Сталин и кризис пролетарской диктатуры: https://scepsis.ru/library/id_951.html
[18] Конституция (основной закон) СССР: https://www.hrono.ru/dokum/193_dok/cnst1936.html
[19] Орлов А. Тайная история сталинских преступлений. С. 73.
[20] Роговин В.З. Сталинский неонеп. Глава XXIV. Оппозиционеры в подполье: https://web.mit.edu/people/fjk/Rogovin/volume3/xxiv.html
[21] Бюллетень оппозиции. 1935. # 41. С. 10.
[22] Бюллетень оппозиции. 1935. # 41. С. 6.
[23] Антология самиздата. Т.1, кн. 2. С. 240
[24] Орлов А. Тайная история сталинских преступлений. Ликвидация чекистов: https://trst.narod.ru/orlov/xix.htm
[25] Роговин В.З. Партия расстрелянных: https://web.mit.edu/fjk/Public/Rogovin/volume5/xxii.html
[26] Известия ЦК КПСС. 1989. # 12. С. 87.
[27] Роговин В.З. 1937: https://web.mit.edu/fjk/Public/Rogovin/volume4/index.html
[28] Роговин В.З. 1937: https://web.mit.edu/fjk/Public/Rogovin/volume4/lv.html
[29] Роговин В.З. Партия расстрелянных: https://web.mit.edu/fjk/Public/Rogovin/volume5/xxii.html
[30] Роговин В.З. Партия расстрелянных: https://web.mit.edu/fjk/Public/Rogovin/volume5/xxii.html
[31] Роговин В.З. Партия расстрелянных: https://web.mit.edu/fjk/Public/Rogovin/volume5/xxiii.html
[32] Роговин В.З. Партия расстрелянных: https://web.mit.edu/fjk/Public/Rogovin/volume5/xxiv.html
[33] Троцкий Л.Д. Обезглавление Красной Армии: https://www.wonder.ru/alex/leon/trotm406.htm
[34] Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым. С. 441-442.
[35] Life. 1956. Vol. 40. # 17. P. 37-38.
[36] Роговин В.З. 1937: https://web.mit.edu/people/fjk/Rogovin/volume4/lii.html
[37] Коммунист. 1990. № 17. С73.
[38] Википедия. Грант, Тед: https://ru.wikipedia.org/
[39] Википедия. Сталинские репрессии: https://ru.wikipedia.org
[40] Роговин В.З. Партия расстрелянных: https://web.mit.edu/people/fjk/Rogovin/volume5/xxxiv.html
[41] Источник. 1995. # 1. С. 120.
[42] Отечественные архивы. 1992. № 2. С. 28.
[43] Роговин В.З. Партия расстрелянных: https://web.mit.edu/people/fjk/Rogovin/volume5/pii.html
[44] XX съезд КПСС и его исторические реальности. М., 1991. С. 54.
[45] Вопросы философии. 1990. # 2. С. 13.
[46] Роговин В.З. Мировая революция и мировая война: https://trst.narod.ru/rogovin/t6/i.htm
[47] XX съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчёт. T. I. M., 1956. С. 11.
[48] Наука и жизнь. 1989. № 4. С. 42.
[49] Роговин В.З. Мировая революция и мировая война: https://trst.narod.ru/rogovin/t6/i.htm
[50] Некрич A.M. 1941 22 июня. М., 1965. С. 70.
[51] Роговин В.З. Мировая революция и мировая война: https://trst.narod.ru/rogovin/t6/i.htm
[52] Бюллетень оппозиции. 1938. № 66-67. С. 19.
[53] Роговин В.З. Мировая революция и мировая война: https://trst.narod.ru/rogovin/t6/i.htm
[54] Гордон Л. А., Клопов Э. В. Что это было? С. 63.
[55] Труд в СССР. М., 1968. С. 20.
[56] Гордон Л. А., Клопов Э. В. Что это было? С. 98-99.
[57] Роговин В.З. Мировая революция и мировая война: https://trst.narod.ru/rogovin/t6/iii.htm
[58] Роговин В.З. Мировая революция и мировая война: https://trst.narod.ru/rogovin/t6/iii.htm
[59] Роговин В.З. Мировая революция и мировая война: https://trst.narod.ru/rogovin/t6/iii.htm
[60] Как убили Берия: https://www.contr-tv.ru/common/2455/
[61] "Косыгинская" реформа: https://business.cifrovik.ru/news/article04A69/default.asp?news=19049
[62] Социальные аспекты "косыгинской" реформы середины 1960-х - 1970-х годов. Анализ динамики показателей уровня жизни населения: https://www.hist.msu.ru/Labs/Ecohist/OB8/slavkina.htm
[63] Социальные аспекты "косыгинской" реформы середины 1960-х - 1970-х годов. Анализ динамики показателей уровня жизни населения: https://www.hist.msu.ru/Labs/Ecohist/OB8/slavkina.htm