Бродячие сюжеты в мировой литературе.

Бродячие сюжеты - странствующий или бродячий мотив, для произведений повествовательного жанра, перехожие повести - устойчивые комплексы сюжетно-фабульных мотивов, составляющие основу устного или письменного произведения, переходящие из одной страны в другую и меняющие свой художественный облик в зависимости от новой среды своего бытования. [1]

Сюжет данного произведения, порой даже его фабула, бывает настолько устойчив, что на всем пути остается почти неизменным; варианты же его, возникающие в зависимости от бытования сюжета в различных странах, дают возможность определить, путем сличения их, всю историю С. б.

Таковы С. б. рассказов притч из сборников «Панчатантра», «Деяния римские», «Тысяча и одна ночь», басен Эзопа, отдельных сказок, легенд, преданий и пр. В течение тысячелетий они не утрачивают единства структуры, обрастая, однако, на своем пути все новыми и новыми вариантами. Свойственные отдельным странам различия социально-экономического строя, языка, национальности, быта, культуры, религии кладут свой отпечаток на данный С. б., но не изменяют его целиком.

Примером преимущественно книжной передачи С. б. могут служить сюжеты в сборнике «Панчатантра»; они переносятся, как было установлено, с Востока на Запад и, преодолевая века и пространства, доходят до наших дней. Таким образом, даже при письменной передаче круг взаимовлияний, бытований и распространений С. б. может быть почти бесконечным. Примеры устной передачи С. б. мы видим в новелле («фабльо») и сказке.

Особенно типичные примеры бытования С. б. дает сказка. Такова например русская сказка о Шемякином суде, родиной которой (согласно исследованиям) является Восток, а именно Индия, и параллели которой можно видеть в тибетском сказании, в сказке о каирском купце, в современных персидских сказках, в итальянских новеллах Джовании Серкамби, в английских стихах о водовозе Бусотто и т.д. Так же прочны С. б. и в баснях, но здесь преобладает письменная передача.

Обычно С. б. каталогизируются двумя способами. Одни исследователи кладут в основу каталога какой-либо особенно популярный сборник сказок («Сказки бр. Гримм») или новелл («Декамерон»), подбирая к нему параллели.

Другие распределяют С. б. по определенным тематическим рубрикам, выделяя например следующие типы С. б.: героические, повествующие главным образом о славных подвигах героев, витязей, богатырей и пр.; таков например С. б. «бой отца с сыном» и пр.; мифологические или волшебно-сказочные, в основу которых легли предания о змеях, волшебных птицах, чудо-девице, скатерти-самобранке и пр. персонажах и предметах волшебных сказок; таков например С. б. в сказках и былинах о Змее Горыныче и спрятанной смерти и пр.; сказочно-бытовые, повествующие о бытовых явлениях, нашедшие отражение в сказке; таковы С. б. о мачехе и падчерице, о похищении жен и девушек как отголосок обычая «умыкания» и пр.; новеллистически-бытовые (сатирически-бытовые); таковы С. б. в ряде анекдотов о глупцах, в новеллах о вероломных женах и вдовах, в сказках про попа и мужика и пр. Разумеется, оба способа классификации С. б. в равной мере условны.

Разрешение проблемы происхождения и развития С. б. связано с историей фольклора в целом.

В 40-х гг XIX в. господствовавшая мифологическая школа стремилась объяснить совпадение в сюжетах эпоса, мифов, сказок сохранением в них общего достояния «родственных» народов. Однако наличие и у «неродственных» народов многих вариантов одного и того же сюжета, несомненные исторически засвидетельствованные факты передачи сюжетов из одной страны в другую привели к тому, что доводы мифологов о наследственности С. б. перестали быть убедительными.

Существование и бытование С. б. начали объяснять заимствованием сюжетов с Востока, преимущественно из Индии. Так возникла школа заимствования (Бенфей и др.), подвергшая справедливой критике построения «мифологов».

Антропологическая школа (Тэйлор) в свою очередь выступает против односторонностей школы заимствования, указывая, что совпадение сюжетов наблюдается в фольклоре народов, исторически не имевших общения, и может быть объяснено полигенезисом С. б. при наличии одинаковой ступени культурного развития соответствующих народов.

С 70-х гг. интерес к С. б. начинает возрастать, и к 90-м гг. школа заимствования занимает первенствующее положение. Изучая все возможные варианты сказок, повестей и пр., школа заимствования (особенно среди финских учёных) пытается приложить к фольклору методы реконструкции, выработанные сравнительно-историческим языковедением. Основной целью исследования становится нахождение «праформы» (первоосновы) сюжета. Схематизм и чрезмерное увлечение изучением сюжетных схем, поиски формул и игнорирование самого сюжета, конкретной обстановки его бытования, при обилии материалов, превращает научную работу финской школы в технические справочные указатели, в каталоги формул, лишенных реального исторического содержания.

Советская фольклористика, разумеется, не отрицала исторического факта передачи отдельных С. б. из одной страны в другую. Но, встречаясь со сходством сюжетов в фольклоре разных народов, она учитывала не только возможность заимствования, но и возможность совпадения такого рода сюжетов в результате непосредственного народного творчества, развившегося в сходных политических, социально-экономических и культурно-бытовых условиях каждой страны. Вместе с тем она стремилась выявить творческую переработку и тех С. б., факт исторической передачи которых не подлежит сомнению.

 

Выводы:

1. Мировая литература в большинстве своих памятников состоит из странствующих сюжетов, подвергающихся новой творческой переработке.
2. Произведения А. С. Пушкина «Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях», В.А. Жуковского «Спящая царевна» и зарубежных авторов: сказки братьев В. и Я. Гримм «Снегурочка» («Белоснежка») и Ш. Перо «Спящая красавица» являются сказками с бродячим сюжетом.

 

 

Сопоставление сказки А.С. Пушкина «Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях» со сказками В.А. Жуковского «Спящая царевна», братьев В. и Я. Гримм «Снегурочка» («Белоснежка») и Ш. Перо «Спящая красавица».

 

 

Название.	А.С. Пушкин «Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях».	В.А. Жуковского «Спящая царевна».	В. и Я. Гримм «Снегурочка» («Белоснежка»).	Ш. Перо «Спящая красавица».
Начало сказки.
Герои-злодеи, их помощники.
Положительные герои.
Победа над злом.
Конец сказки.

 

 

Выводы

 

1. Можно предположить, что авторы данных литературных сказок могли быть знакомы с сюжетом мифа об Амуре и Психее и народными сказками.
2. Данные сказки имеют в своём сюжете схожие мотивы:
3. Различия в сюжетных мотивах данных сказок можно объяснить творческой переработкой существующих в мифологии и фольклоре сюжетов, воспроизведением национальных и исторических черт эпохи, в которую создавались данные литературные сказки:

 

Выводы

1. Сказка целевым назначением нужна для подсознательного или сознательного обучения ребёнка в семье правилам и цели в жизни, необходимости защиты своего «ареала» и достойного отношения к другим общинам.
2. Сказка несёт в себе колоссальную информационную составляющую, передаваемую из поколения в поколение, вера в которую зиждется на уважении к своим предкам.

 

1. Сказка как фольклорный жанр имеет определённый композиционный план и построение сюжета.
2. Мотив играет важную роль в произведении, так как задает направление действию.
3. Несмотря на то, что фольклорные произведения делятся на группы, они все же различаются между собой сюжетным построением. Несмотря на это, их объединяет схожесть именно фольклорных сюжетов, отсюда мы можем говорить о появлении фольклорных мотивов.

1. Фантастические литературные сказки очень близки к фольклорным сказкам по своему сюжету.

 

1. Мировая литература в большинстве своих памятников состоит из странствующих сюжетов, подвергающихся новой творческой переработке.
2. В каждой из проанализированных сказок главным героем является сиротка, который в результате испытаний получает более высокий социальный статус.

 

1. Можно предположить, что авторы данных литературных сказок могли быть знакомы с сюжетом мифа об Амуре и Психее и народными сказками.
2. Данные сказки имеют в своём сюжете схожие мотивы.
3. Различия в сюжетных мотивах данных сказок можно объяснить творческой переработкой существующих в мифологии и фольклоре сюжетов, воспроизведением национальных и исторических черт эпохи, в которую создавались данные литературные сказки.

 

1. Проанализировав первоисточники (сказки А.С. Пушкина «Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях», В.А. Жуковского «Спящая царевна», братьев В. и Я. Гримм «Снегурочка» («Белоснежка») и Ш. Перо «Спящая красавица»), миф об Амуре и Психее, изложенный Апулеем в «Метаморфозах» и, ознакомившись литературой на данную тему, можно сделать вывод о том, что все эти произведения являются волшебными литературными сказками с бродячим сюжетом, в основе которых мог лежать тотемический мифо семейно гонимых без мифических элементов.

 

 

III. Заключение.

Фольклорная сказка, в основе которой лежит традиционный сюжет, относится к прозаическому фольклору (сказочная проза).

Миф, потеряв свои функции, стал сказкой. Уход сказки от этнографичности мифа привело к тому, что художественная сторона мифа вышла на первый план в сказке. Сказка «заинтересовалась» увлекательностью сюжета.Историчность мифа стала неактуальной для сказки. События сказки происходят вне географической приуроченности в рамках сказочной географии.

Сюжет фольклорной сказки, в отличие от сюжета литературной сказки, существует во множестве текстов, в которых допускается некоторая степень импровизации исполнителя сказочного материала.

Тексты фольклорной сказки противостоят друг другу по степени схожести-несхожести как вариант-вариации.

В сказковедении идёт постоянный поиск метода полного описания структуры текста фольклорной сказки. Для удобного описания текста исследователи выделяют, помимо композиционно-сюжетного и стилистического уровней текста, ещё идейно-тематический и образный уровни.

Мировая литература в большинстве своих памятников состоит из странствующих сюжетов, подвергающихся новой творческой переработке. Политическая и бытовая жизнь прикрепляет странствующий сюжет к тому или другому историческому лицу или к местности. Так происходит историлизация странствующего сюжета.

Наблюдения над сходными литературными сюжетами производились издавна, но особенное внимание наука стала уделять изучению их с водворением так называемого сравнительно-исторического метода: сравнивая сходные у разных народов рассказы, учёные объясняли это сходство заимствованием сюжета одним народом у другого, находившегося с ним в культурном общении.

Несмотря на большие, достигнутые подобным учением успехи, вскоре, однако, обнаружились и недостатки школы заимствования. Установив совпадение отдельных мотивов, составляющих сюжет, исследователь спешил делать вывод о непосредственной историко-литературной связи между сюжетами, тогда как факт сходства сам по себе еще далеко не давал права настаивать на зависимости одного сюжета от другого.

Для установления такой зависимости нужно: или, 1) чтобы налицо были, кроме сходства общей сюжетной схемы и отдельных мотивов, совпадения в конкретных деталях, как, напр., в именах личных, географических, этнографических или 2) чтобы сохранялся распорядок составляющих сюжет мотивов и совпадала бы хотя бы часть, не существенных для всего сюжета подробностей.

Несложные сюжеты, а тем более отдельные мотивы (особенно бытовые) могут возникнуть у разных авторов (пусть принадлежащих к самым различным культурам, эпохам и странам) совершенно самостоятельно, независимо друг от друга. Подобные случаи в большом количестве были отмечены учеными, принадлежавшими к т.н. антропологической школе и придерживавшимися теории «самозарождения сюжетов». Нередко самое развертывание сюжета может как бы подталкивать на обязательное введение определенной детали в сюжет. Но если даже анализ сходных сюжетов и даст основание предположить непосредственную или косвенную зависимость одного от другого, то задача исследователя не может этим предположением ограничиться, необходимо будет еще доказать историческую возможность литературного заимствования.

Вот почему изучение странствующих сюжетов и их миграции невольно приводит к постановке не только литературных, но и общих историко-культурных вопросов, прежде всего вопросов о путях перекочевания сюжетов.

Но ученые все еще одушевляются мечтою разобраться в мировом хаосе бродячих сюжетов и упорно работают над систематизацией их. Принципы систематизации при этом крайне разнообразны. В науке до сих пор в этом отношении к единомыслию не пришли.

Исследователь должен быть очень осторожным в своих заключениях.

IV. Библиография.

 

Собрания сочинений.

 

1. Апулей. «Метаморфозы». Миф об Амуре и Психее. Литература: Учеб. хрестоматия для 5 кл. общеобразоват. учреждений./ В.Г. Марацман, Л.И. Коновалова, М.А. Мирзоян и др.; Под.ред. В.Г. Марацмана, М.А. Мирзоян. М.:ООО «Издательство Астрель»: ООО «Издательство АСТ»; спБ.: СпецЛит, 2001, С. 45 - 46
2. Братья Гримм. Сказки. В 2-х книгах. «ГРИГОРИ ПЭЙДЖ», 1993, С. 234
3. Жуковский В.А.. Спящая царевна. Литература: Учеб. хрестоматия для 5 кл. сред. шк. В 2 ч. Ч. 1 Сост. Т.Ф. Курдюмова. – М.: Просвещение, 1994,С. 56 - 62
4. Пушкин А.С. Сказка о мёртвой царевне и о семи богатырях. Литература. Начальный курс. 5 кл.: Учебник – хрестоматия для общеобразоват. учреждений. В двух частях. Ч. 1/Авт.-сост.: М.А. Снежневская, О.М. Хренова. – М.: Мнемозина, 2005, С. 1200 - 136
5. Шарль Перро. Волшебница. Рус, г.Смоленск, 1998, с. 25

 

Академические издания.

 

Литературный энциклопедический словарь. Под. ред. В.М. Кожевникова П.А. Николаева.

 

Монографии и сборники.

 

1. Литература: Учеб. хрестоматия для 5 кл. общеобразоват. учреждений./ В.Г. Марацман, Л.И. Коновалова, М.А. Мирзоян и др.; Под.ред. В.Г. Марацмана, М.А. Мирзоян. М.:ООО «Издательство Астрель»: ООО «Издательство АСТ»; спБ.: СпецЛит, 2001, С. 46 – 49
2. Литература. 5 класс: учебник – хрестоматия для общеобразоват. учреждений: в двух частях. Ч. 1/[Авт.-сост.: М.А. Снежневская, О.М. Хренова, Э.Э. Кац]; под.ред. Г.И. Беленького.. – М.: Мнемозина, 2011, С. 8 – 9, 49 – 53, 58 – 64, 102 – 106, 172 – 173.
3. Пропп В.Я. Кумулятивная сказка // Пропп В.Я. Фольклор и действительность. М., 1986. С. 242—249.
4. Рафаева А. В. Изучение кумулятивных сказок: формальный и типологический аспекты // Живая старина. 2002. № 1. С. 50-52.

 

Интернет-ресурсы.

 

V. Приложение.

 

Приложение № 1

 

Апулей «Метаморфозы».

 

Жили в некотором государстве царь с царицей. Было у них три дочери-красавицы. Старшие, хотя и были прекрасны, все-таки достойны были человеческих похвал. А младшая столь была прекрасна, что слов-то в человеческом языке не было для прославления её красоты.

Молва о прекрасной Психее росла и достигла ушей богини красоты и любви Венеры, или Афродиты. Богиня была оскорблена тем, что толпа забыла алтари, воздвигнутые в её честь, и преклоняется смертной девушке. В негодовании Венера решила наказать «самозванку» и призвала своего крылатого и дерзкого сына Амура, приказав внушить девушке любовь к ничтожнейшему из смертных.

Но Амур, увидев красоту Психеи, сам влюбился в неё и перенёс в свой дворец на острове, куда являлся лишь ночью, оставаясь незримым для Психеи. Амур запретил видеть себя, иначе он исчезнет. Так они и жили.

Но злые и завистливые сёстры обманом уговаривают Психею посмотреть на мужа. При свете ночной лампы Психея рассмотрела спящего Амура. Капля масла упала на лицо и обожгла его. Он проснулся и в гневе от того, что жена не сдержала обещания, улетает навсегда.

А Психея, изнемогая от горя и любви, отправляется искать мужа по всему свету. Венера посылает девушке опасные испытания. В одном из них Венера посылает Психею принести из подземного царства баночку, где, по словам Венеры, заключена красота. Психея из желания ещё больше понравиться Амуру и из любопытства открыла её. Но не красота, а смертельный сон окутал Психею. И лежала она неподвижно, словно спящий мертвец.

Раны Амура прошли. Не перенеся долгой разлуки с женой он отправляется на её поиски. Найдя, он поцелуем освобождает Психею ото сна. Юпитер, которого Амур умолил сделать Психею бессмертной, позволил влюблённым быть вместе во веки веков.