Такие крупные преобразования в сердце Европы не могли не отразиться на всех остальных государствах, и тем сильнее, чем прочнее была в них вера в гибель Германии. Скандинавских земель эти треволнения почти не коснулись. В Дании довольно скоро погасла надежда на вспыхнувший между Австрией и Пруссией раздор, а та статья Пражского договора, по которой шлезвигские земли должны были отойти к Дании в случае, если бы их население высказалось в пользу такого решения, оказалась теперь совершенно бесполезной. В Швеции, после богатого событиями 1866 года, прежний четырехобластной государственный строй был заменен современным конституционным, с двумя палатами во главе. Преемник Оскара I, наследовавший ему в 1859 году, Карл XV, попробовал преобразовать свое войско по принципу новой германской системы самозащиты; но эта попытка не имела успеха. Впрочем, как в Швеции, так и в Норвегии, сожаление об утерянном Данией Шлезвиге скоро изгладилось. Как та, так и другая держава сознавали, что им не только не страшна, но даже полезна сильная вновь созданная германская держава, которая их не поглотит, а скорее защитит в случае нападения на них могущественной их соседки — России, тщеславные замыслы которой, были направлены теперь в другую сторону.
По тем же соображениям, как и Скандинавия, могли приветствовать основание нового Германского государства и другие нейтральные державы, как то: Голландия, Бельгия, Швейцария. Народная гордость предписывала королю и его главному министру чрезмерно грандиозные цели и стремления, которые могли быть весьма опасны для Бельгии как для страны, являющейся естественным вознаграждением Франции за расширение прусских владений. Король бельгийский, Леопольд II, преемник своего досточтимого отца на престоле, вместе с Фрер Орбаном I, вождем либерального правительства, которое управляло делами государства с 1867 по 1870 год, противился косвенным попыткам незаметно присоединить Бельгию к Франции. Такова, например, была цель объединения железнодорожного управления бельгийской и французской сети восточных дорог, которая подорвала бы самостоятельность бельгийских железнодорожных путей. В целом же оба эти государства продолжали выполнять свое естественное назначение, а именно: смягчать взаимные отношения и противоречия сильнейших держав благодаря тому, что представляли собой удобную почву для мирных и международных отношений, а внутри страны продолжали успешное развитие своих самых прогрессивных и лучших реформ.
|
|
Леопольд II, бельгийский король. Рисунок и литография работы Мецмахера
Россия
Россия также приняла нейтральную позицию в отношение старого и нового германского государственного строя. Личные симпатии императора были на стороне Пруссии; в то же время скорее поверхностный, нежели действительный упадок австрийского могущества был выгоден для русских интересов на Востоке. Но, несмотря на это, политика России после 1856 года была очень осторожна по отношению к восточному вопросу. Отчасти эта осторожность объясняется необходимостью долгой и упорной борьбы, которую Россия была вынуждена вести в этот период времени в Средней Азии. Действительно, в период времени между 1864 и 1876 годами, император Александр II вновь был вынужден вести целый ряд упорных войн в Средней Азии, прокладывая европейской цивилизации новые пути в глубь Азии.
|
|
Движение России в глубь Средней Азии началось еще давно и было вызвано необходимостью защиты своих восточных границ от разбойнических набегов со стороны кочевников и желанием завязать торговые отношения со среднеазиатскими ханствами. Первые попытки утвердиться на восточном берегу Каспийского моря и завязать отношения с Хивой были сделаны в период царствования Петра Великого. При его преемниках была построена Оренбургская линия укреплений для защиты от разбойнических набегов туркменских племен. Позднее эта линия была с двух сторон продолжена в глубь среднеазиатских степей: с одной стороны от Оренбурга, с другой — от Западной Сибири. В течение столетия, с 1740 по 1840 год, на этом пространстве возникли десятки городков и укреплений, заселенных оренбургскими и сибирскими казаками. В это же время Россия успела подчинить своей власти большую часть кочевых (киргизских) племен, обитавших к северу и северо-востоку от Аральского моря. Однако, несмотря на это, даже и в царствование Александра II торговые пути из России в Среднюю Азию не были безопасны, так как подвергались нападениям разбойнических шаек хивинцев и кокандцев, которые грабили русские торговые караваны и, уводя русских людей в плен, продавали их в неволю на рынках Хивы и Коканда. Именно поэтому России пришлось последовательно вести войну с Кокандским, Бухарским и Хивинским ханствами, предпринимая дальние и трудные походы в глубь среднеазиатских степей, причем войскам приходилось бороться не только с врагом, но и со всеми трудностями переходов по бесплодной и безводной степи.