На представление собралась толпа в погонах и без. Полчаса я метался между официальными рожами, махал бумагами и даже огрел кого‑то тяжелым чемоданчиком. Выдергивал трубки и заталкивал их обратно, залил тележку вонючим раствором и довел до тошноты начальника смены таможенного поста. Но чем больше я верещал и грозил суровыми карами, тем принципиальнее становились мои мучители. Вердикт был окончательным: тела на склад, до выяснения. Меня пропускали одного, скрипя зубами. Так как я был всего лишь сопровождающим, и документы на выезд были оформлены как положено.
Я подошел к флегматично жевавшему фруктовую «резинку» громиле и развел руками:
– Не пускают. Придется лететь тебе одному, а я в офис, улаживать проблему. Вот билеты, вот купоны на багаж…
Здоровяк недобро покосился на уехавшие вдаль ящики с отбегавшими свое племянниками, потом на мою потную физиономию и протянул:
– Эт чо, я один господину Чифу буду все объяснять?
– Я же говорю, в офис, разберусь и…
– Не, я не понял… Я один, а ты тут отсиживаться? Тебе заплатили за доставку, и чо?… Груз где, придурок? Хочешь, чтобы меня одного там освежевали?! Не, так не пойдет.
И коротко стриженый мужик ловко сгреб меня за воротник рубахи, перехватив в другую руку пачку билетов и квитанций, после чего поволок к регистрационной стойке. Мое нескладное тело волочилось следом, бухая ботинками на стыках плит. Остановившись рядом с миловидной дамой, телохранитель сунул ей бумаги, а сам повернулся ко мне, тряхнув хорошенько еле живого дока:
– Слышь, умник, господину Чифу лично будешь объяснять. Я за тебя отдуваться не стану… А потом, если живой останешься, вернешься и все исправишь… Мне за твои проблемы отвечать не резон…
|
|
И меня поволокли дальше, на посадку. Хитромудрый док вылетал эконом‑классом на орбитальную станцию. Оставив два окутанных трубками тела в недрах таможенных складов. На встречу с легендарным господином Чифу…
* * *
Я позволил себе расслабиться, лишь когда мы покинули борт шатла и затерялись в веренице коридоров безразмерной станции. Здесь, среди полумрака и затхлого воздуха нас должны были ждать.
Полюбовавшись на широкую спину Чаки, служившего проводником, я почесал ноющую шею и хохотнул:
– А здорово ты мне тумаков навешал. Я думал, действительно прибьешь по дороге.
– Всегда пожалуйста, – равнодушно отозвался сопровождающий, свернув в очередной коридор.
– И не жалко было?
– У меня контракт на доставку инженеров. Тебя там нет.
Здоровяк остановился рядом с неприметной дверью, посмотрел на криво нацарапанный номер и потянулся к сенсорному замку.
– Контракт? – неприятно удивился я. – Странно. Мне казалось, одну проблему решаем.
Чаки покосился в мою сторону и усмехнулся в ответ:
– Я с тобой, господин доктор, из одной чашки не хлебал. Поэтому, не мешайся лишний раз под ногами, здоровее будешь.
Мда… Похоже, крепко сбитый наемник не мог забыть, как я тыкал в его бок стреляющей железкой, и был не прочь поквитаться при случае. Особенно, если за это ему ничего не будет.
Ох уж эти супермены. Узкопрофильные убийцы, с гипертрофированным самомнением и модифицированной нервной системой. Способные пальцем наделать в клиенте дырок быстрее автомата, и пробегающие стометровку наравне с чемпионом планеты. При этом достаточно хлопнуть ампулу с эфирным маслом, подмешав туда адреналиновый коктейль, и супер‑мышцы свернут хозяина в бараний рог, нештатно отреагировав на запредельные раздражители. Одна ампула, и супермен «спечется»…
|
|
Ладно, плевать. Я лишь попрошу любимую паранойю приглядывать за милым молодым человеком не вполглаза, а повнимательнее. А дальше будет видно. Тем более что Чаки распахнул дверь, и, шагнув следом, я попал в руки Самсона. А потом меня передавали от одного к другому, колотили от избытка чувств по спине и кричали в самое ухо:
– Док! Наш док вернулся! Черт тебя побери, медицина, мы думали, ты уж совсем пропал!
А еще через десять минут подтянулся и подполковник Кокрелл. Пока я разыгрывал на таможне представление, стянув к себе дежурную смену, он провел в бизнес‑класс инженеров, которых мудрый док предварительно накачал анаболиками и обезболивающими препаратами. И теперь отряд наемников паковал чемоданы, чтобы отбыть к месту новой дислокации, получив честно заработанные деньги за добытых «яйцеголовых». Прихватив до кучи старого доброго дока, готового составить компанию по дороге в ад.
Добро пожаловать на борт, господин старший лейтенант!
Кротовое дежавю
– Не люблю скафандры, – проворчал Самсон, похожий в своем «Шиваки‑Универсал» на медведя, обожравшегося попкорна. Буро‑желтый пластик пучило во всех местах, превратив спецназовца в надутую «выхлопными газами» игрушку. Казалось – ткни бедолагу шилом, и полетит «мишка», кувыркаясь, вдоль мрачных не освещенных галерей.
– Конечно, чего их любить, – поддакнул Тибур, придирчиво дергая кислородные шланги. – Сколько себя помню, как подстрелят бедолагу в этой резиновой кишке, так покойника назад и приносим. В шлеме лишь улыбку идиота видно, а внутри все уже в кровавый фарш смерзлось давно.
|
|
– Вот именно, – заворчал наш чернокожий пулеметчик, вешая на спину очередной короб с боеприпасами. – И ведь не спрятаться толком в этом барахле, не побегать… Куда как лучше в джунглях, там хоть на солнышке погреться можно. А тут, на астероидах? Дубак и аварийное освещение. Чего только людям дома не сидится, на планетах?
– Все, угомонились! – оборвал парней командир сводной бригады, повесив на пояс любимый потертый комм. Кокрелл был не в духе, и бойцы моментально замолкли, почувствовав настроение подполковника. – Рота альфа и браво – берут на себя верхний ярус. Чарли и дельта – нижний. Эхо и фокстрот вместе с группой силовой поддержки – захватывают центральные шлюзы и блоки внешней коммуникации. Давайте без дураков. Нам повезло, высадились тихо. Вот в этом же темпе и пойдем – чтобы ни одна живая душа нас не заметила…
Уже неделю бригада готовилась к высадке в астероидном поясе. Как значилось в брифинге по боевой задаче, мы собирались: захватить рудный комплекс одной из корпораций, размещенный на двух огромных вымороженных булыжниках, переключить на себя компьютерное оборудование и принять три шатла с военнопленными. Из современных рабов больше половины были наши старые знакомые: арестованные бойцы сводных подразделений, получивших пожизненные сроки и загнанные на каторжные работы на окраину звездной системы. Большая часть бойцов согласилась со своим седовласым командиром:
– Мы – армейская бригада, заново сформированная в условиях тотальной войны. И мы должны держаться друг за друга стеной. Выручай своих и уничтожай врагов – других законов у нас нет. Только так выживем и вернемся домой.
Правда, часть крепких парней попыталась достать многократно переписанный кодекс наемника и даже тыкала пальцем в какие‑то там пункты и соглашения. Но когда самые ретивые получили от сослуживцев в морду, угомонились. Все же бригада ощущала себя пока военным организмом, волею судеб заброшенным во враждебное окружение, а не продажной наемной вольницей.
Пока ощущала. Насколько долго – это никто не мог сказать. Но сегодня мы тайком высадились на слабо освоенной стороне рудного комплекса и шли в атаку все вместе: бывшие солдаты и еще не переродившиеся наемники. Шли выручать своих, с кем вместе умирали в бетонных и зеленых джунглях. Космические кроты, увешанные оружием с ног до головы. Мы – сводная бригада войск специального назначения. Убитая, но возродившаяся вновь. Преданная, но не побежденная…
* * *
Я висел в шлюзовом ангаре под потолком и тихо шептал Тибуру, как лучше укрыться от возможного обстрела в хитросплетениях коридоров. Забавно: меня совершенно не укачивало в невесомости, а вот болтанку транспорта в грозу переносил куда как хуже. Видимо, проведенные с отцом детские годы на астероидных шахтах привили иммунитет к холодной пустоте и вонючему воздуху скафандров. По крайней мере, для меня смерть по причине отказавшего бурового оборудования была куда как привычнее, чем размазанный по кустам спецназовец, неудачно «поймавший» направленную мину.
Осторожно выглянув в черноту коридора, я продолжил шептать, хотя понижать голос на многократно шифрованном и запрятанном в помехи канале смысла не было:
– Дальше начнется до одной десятой до трети штатной гравитации. Хотя вырубить ее можно элементарно, достаточно сбить огнем блоки питания у входа и выхода в очередную секцию. Но стереотипы у людей действуют железно – по привычке, все смотрят на пол, затем на стены, и лишь потом – поднимают глаза на потолок. Поэтому – старайтесь при любой возможности двигаться в верхней части коридоров. Кроме того, там идет вентиляция. Если прижмут, сшибайте решетки и ныряйте в дыру. Пробить потолок, кабельную проводку и стенки воздуховода можно лишь из пулемета. Для нас – хоть какая‑то защита.
– А если кто туда гранату зашвырнет?
– Докувыркаешься до заслонки отсека, где тебя и размажет. Поэтому – постарайтесь прибить плохих парней до того, как они начнут убивать вас.
– А заслонки взломать можно?
– Здесь – вряд ли. Рассчитаны на взрыв оборудования, мимо которого мы полезем, запас прочности там немаленький. И открываются они либо с центрального пульта, или вручную с внутренней стороны. Быстрее подобрать доступ к шлюзу и войти внутрь, чем ковырять себе дорогу через эти норы.
– Ну, док, ты у нас и голова! И откуда только все знаешь! – довольно прошипел Самсон, поводя стволом пулемета перед собой.
– Как иначе, – сипло усмехнулся я, делая крошечный глоток из скудных запасов воды. Постоянно от кислородной смеси горло сушило, что мальчишкой, что уже взрослым идиотом, сунувшим голову в петлю. – Я все же рудничный мальчик, вырос в таких лабиринтах.
– И хорошо, что почти местный. Нам любая мелочь на пользу пойдет. Все же в этих кишках бродить – не то же самое, что в космопорту прятаться… Ладно, двинулись. Парни из авангарда датчики сняли и прошли первую зону. Пора и нам.
И мы двинулись вперед. Оставив за спиной охранение на захваченных системах внешней коммуникации, причальных доках и ремонтных ангарах. Двинулись, чтобы секундой позже столкнуться нос к носу с охраной комплекса. Которые оказались совсем не рады нежданным гостям. Как и мы, заглянувшие на огонек с оружием в руках…
* * *
Статистика – мудрая вещь. Она знает, сколько бойцов удачно переживут первый огневой контакт. Сколько умрут от разрывов гранат, а кто загнется от крупнокалиберной очереди, размотавшей твои кишки по округе. Статистика любит собирать остатки выживших и рапортовать о медалях и орденах, щедрым дождем брякнувшихся на головы поседевших пацанов. И согласно статистике, при неожиданном нападении на слабо защищенные позиции, атакующий имеет все шансы одержать победу почти бескровно. Или с минимальными потерями. Согласно статистике.
Но мы этого не знали. Или статистика не знала про нас. Поэтому охрана комплекса прищемила хвост половине роты «Эхо», и теперь раскаленные очереди прошивали гремящие от ударов трубы воздуховодов. А в этих трубах матерились и прятались по закоулкам бравые парни в скафандрах, гроза и гордость войск специального назначения. Наше счастье еще, что противник не успел подтянуть что‑нибудь потяжелее штатных пулеметов. Но это лишь вопрос времени.
– Док, я тебя с этими заслонками до самой смерти помнить буду! – орал Тибур, шустро семеня по узкой металлической кишке. – До самой моей яркой и быстрой смерти! И про гранаты припомню, и про бдительную охрану! Это же надо было, так накаркать!
– Греби давай, – пихал меня в костлявый зад Самсон, каким‑то чудом протиснувшийся следом. – Я там пару очередей всадил на память, ребята очень рассердились. Если не уберемся, нас тут и поджарят!
– Какой предел прочности и этого оранжевого г…дона? – пропыхтел любитель ножевого боя, вываливаясь в накопительную полость рядом с бронированной заслонкой. – Высокую температуру выдержит?
– Лучше не проверять, – еле выдохнул я, выцарапываясь следом. Перед глазами мелькнули картинки прошлого: запекшиеся заживо шахтеры во время пожара. – Эти комплекты спасут лишь от штатных температур.
– Тогда мне каюк, – грустно пошутил громила‑пулеметчик, застрявший на выходе из трубы. – Боюсь, на протез для любимой задницы у меня денег уже не наберется.
С трудом добыв Самсона, наша троица спешно стала обследовать черноту консервной банки, где в лучшие времена устанавливали пылеуловители и прочее специализированное оборудование. Тибур подергал паршиво окрашенный люк и ругнулся:
– Забаррикадировались, уроды… И дернуло же нас вперед ползти, а не назад, как остальных! Теперь любую простейшую управляемую ракету сюда загнать – и все, откукарекали…
Я посмотрел на знакомую маркировку на бронекрышке и судорожно сглотнул. Потом подплыл поближе и смахнул налет пыли на буро‑желтых буквах. Стремительный рукопашник взглянул в мои помертвевшие глаза и замер:
– Док? Ты чего?
Но в моих ушах лишь раздавались страшные крики из прошлого. Крики, от которых я до сих пор иногда просыпался в холодном поту. Страшная цена, подарившая мне возможность убраться с астероидного пояса и выучиться на врача.
– Раньше на вентиляцию ставили отсекатели, которые контролировали возможную утечку воздуха из жилых помещений. Тестировали их на планете, ради экономии. И в случае переохлаждения вот этого блока, датчики «слепнут». Достаточно наведенного статического электричества на контактную площадку, и заслонка откроется.
– Точно? Без дураков?
– Без дураков, Сам, без дураков… Мой отец так погиб. И еще пятнадцать человек. Вся дежурная смена… Я тогда драил полы в центральной диспетчерской, где подрабатывал, и слышал все, до последнего крика. Шесть секунд взрывной разгерметизации… Не забуду до самой смерти…
Тибур промолчал, потянув с пояса крохотный баллон с жидким азотом. Практичный спецназовец собирался после захвата базы выпотрошить любые сейфы, до которых дойдут руки. А хрупкие механизмы так не любят шипящий холод и облегченный заряд пластида в довесок.
– Остужай здесь и здесь, потом запасную батарею замкнешь сюда. И Саме нужно будет сдвинуть заслонку по направляющим в эту сторону. Датчики на пульте даже не пискнут.
И я отплыл в сторону, замолчав. Потому что голос предательски задрожал, а память упорно демонстрировала картины давно забытого прошлого. Забытого ли?
* * *
Не знаю, послали за нами команду зачистки, или нет. Но то, что наше появление за спинами охранников стало для них неприятным сюрпризом – это точно. Я спрятался за каким‑то пультом, усеянным грудами циферблатов, и бездумно смотрел на стену напротив, пока мои сослуживцы азартно поливали огнем все живое вокруг. Лишь когда Самсон сумел пробиться по связи до своих, прислушался к его недовольным крикам:
– Да, зона чистая! Квадрат три‑полста‑четыре! Чистая, говорю! Что?… Подтверждение?… Слушай, ты, урод колченогий, я тебе такое подтверждение устрою, ты у меня до шатла на карачках поползешь!
Пока они препирались, Тибур уже успел переключить систему видеонаблюдения на нужные коридоры и разблокировал шлюзовые ворота от нас до ремонтных доков. И через пять минут здесь уже было не протолкнуться. А еще через десять остатки охраны сдались, прекратив бессмысленное сопротивление. Рудный комплекс временно обрел новых хозяев. Космические кроты добрались до сердцевины чужих астероидов…
* * *
На мостике флагмана транспортной флотилии царило легкое возбуждение. Долгий путь с рабами в трюмах закончен. Хотя, рабами их называют неполиткорректные уроды, проигравшие очередную корпоративную войну. А по документам: на комплекс доставили каторжан, обвиненных в преступлениях против человечности, получивших ожидаемые пожизненные сроки за совершенные преступления. Но офицеры космофлота в последнюю очередь задумывались над отточеностью формулировок. Главное: удалось доставить груз без каких‑либо эксцессов до места. Швартовка закончена, на причальных пирсах уже чернеют силуэты корпоративной охраны. Осталось сдать груз, и можно отправиться отдыхать в ближайший развлекательный комплекс. Конечно, кабаки рудных заводов не блещут разнообразием, но снять первый стресс – сойдет. А потом чехарда с загрузкой тяжело груженых контейнеров, центровка и калибровка двигателей, и дорога назад, на орбиту единственно обитаемой планеты звездной системы.
Неожиданно привычные команды проверки швартовочных узлов прервал грубый шум помех, который чуть позже перекрыл уверенный в себе голос подполковника Кокрелла:
– Внимание на мостиках! Говорит командир сводной бригады спецназа. Фиксаторы пирсов заблокированы, внешняя связь заглушена. Приказываю открыть шлюзы немедленно. Если приказ не будет выполнен в течение тридцати секунд, откроем огонь противометеоритными комплексами на поражение. В случае попытки пробиться через помехи – огонь будет открыт немедленно… Сдавайтесь, и мы просто сгрузим вас здесь целыми и невредимыми, даю слово. Время пошло… Тридцать, двадцать девять, два…
Капитан одного из транспортов побледнел, посмотрев на жерла развернувшихся пушек, потом повернулся к первому пилоту:
– Что за?!
– Наемники… – пропищал тот в ответ, потянувшись к клавиатуре.
– Куда, с…ка! – в пилота полетела кружка с чаем. – На создание канала связи уйдет не меньше пяти минут! А стоит обнаружить наши попытки, как шарахнут в упор! Такой удар даже броня линкора не выдержит, а у нас паршивая консервная банка!
– Но ведь они захватят груз!
– И что? Пусть подавятся, я ради каторжан подыхать не собираюсь!.. Всем, говорит капитан! Мы атакованы превосходящими силами наемников! Вынуждены подчиниться силе и открыть шлюзы. Занести в бортовой журнал время… Боцман, вам отдельный приказ надо? Снять блокировку со шлюзов два и три, открыть створки… Приказ по команде: не оказывать сопротивления, повторяю…
– Как же, будет вас охрана слушать! У них свои приказы!
– Их приказы – чужая головная боль. Мне главное – сохранить своих людей. А с корпоративщиками пусть наемники разбираются…
* * *
Мы выпотрошили транспорты за полчаса. Лишь на одном из кораблей кто‑то захотел погеройствовать, решив закрыться ближе к трюмам и дать отпор захватчикам. Но пистолет у виска командного состава подействовал лучше любой отмычки, и двери распахнулись в режиме аварийной эвакуации. После чего «героев» просто закидали гранатами. Другие служащие добывающей корпорации предпочли не умирать за чужие барыши и дружно сдали оружие.
Освобожденные заключенные были разбиты на группы и занялись перегрузкой продуктов и различного оборудования на захваченные транспорты. А подполковник Кокрелл обрисовал светлое будущее мрачной толпе, запертой в пустой столовой комплекса:
– Мы уйдем через два часа. Связь, арт‑системы и прочие потенциально опасные для нас блоки будут уничтожены. Запасов продовольствия и кислорода у вас более чем достаточно. Если не безрукие, восстановите со складов электронику и свяжетесь с руководством. Нет – через неделю вас по любому хватятся и вышлют курьерское судно.
– И что потом? – проворчал один из капитанов.
– А потом передадите пламенный привет боссам, – рассмеялся Тибур, маячивший вместо адъютанта за спиной командира. Смех нашего безбашенного разведчика поддержали остальные бойцы, стоявшие в оцеплении. Кокрелл лишь согласно кивнул, с холодной усмешкой разглядывая разом помрачневшие лица пленных:
– Именно так. Скажите этим обожравшимся деньгами толстосумам, что сводная бригада вернулась. Пока – здесь, на вольных землях. Но рано или поздно мы вернемся и на планету. Чтобы передать горячие приветы лично. По одному привету каждому, кто списал нас и похоронил. Пусть ждут и готовятся. Мы скоро будем…
Бизнес, и ничего личного
– Захват и удержание базы контрабандистов до подхода сил полиции, сто тысяч! Кто готов взяться за эту работу и предложить меньше? Сто тысяч – раз! Сто тысяч – два!
Визгливый голос назойливо сверлил уши, перебивая тяжелый гул забитого под завязку зала. Одутловатый аукционист махал замотанным изолентой молотком и попутно тыкал пальцем в мутный широкий голо‑экран с картинкой нового контракта. Здесь, на крошечной планете с паршивой атмосферой, собирались командиры отрядов наемников, чтобы найти новый заработок и продать подороже головы подчиненных. Но какой идиот придумал вести торги в стиле махровой древности – неизвестно. Вполне возможно, что после года‑двух мучений бедолагу пристрелили, но потом привычка взяла свое, и теперь каждый час сменяющийся горлопан за стойкой продавал смерть за бесценок.
– Вижу, у нас есть вариант за девяносто тысяч! База, джунгли, слабое прикрытие от атаки с орбиты! Кто готов рискнуть за меньшие деньги?
– Ага, ищи идиотов, – усмехнулся Самсон, прикрывая своей широкой спиной нас с подполковником от наседавшей толпы. – Это здесь и сейчас все красиво, а как до высадки дело дойдет, так и окажется: зенитные комплексы по болоту, минные поля и пулеметные гнезда россыпью. Бедных контрабандистов полиция гонять не будет, а богатые за свое добро драться станут до последнего. И положить толпу народа за девяносто косых? Хе…
Пока здоровяк комментировал вопли аукциониста, я вовсю крутил головой. Для меня такие развлечения были еще внове, и все было интересно: и злые мятые рожи наемников, и вооруженная до зубов охрана на широких балконах по бокам зала, и редкие всполохи рекламы будущих контрактов на боковых дисплеях. Казалось, что попал в иллюзионный кошмар сбредившего компьютерного игрока. Вот только запах грязных тел и редкие матерки за спиной не давали расслабиться и постоянно возвращали в реальность. Здесь торговали смертью на вынос, и для сохранности здоровья надо было об этом не забывать.
– Дешевый забег для мелких групп, – Кокрелл кратко прокомментировал итоговый вопль. – До ста бойцов на дело. Треть за аренду корабля, треть за амуницию. На нос выходят вообще крошки, на пропитание в забегаловках. Не для нас.
– Само собой, – с важным видом согласился я, заметив оживление в первых рядах. – А нам какая работа светит?
– Уже два месяца ходят слухи о крупной высадке. Несколько концернов сцепились на Шамбале. Там и тяжелые руды, и немало квалифицированных рабочих. Золотое дно. Но очередную власть легко сбросить не удалось, вот и бодаются. И под новую операцию будут набирать людей. Предоставят тяжелую технику, а сорвиголов навербуют здесь. Вопрос лишь в итоговой сумме.
– Миллион за атаку? Два? – моя попытка угадать не удалась.
– На всю операцию до двухсот, или больше. Но здесь все зависит, влезут ли тяжеловесы в торги, или нет. Мы – так, середняки. Что такое три тысячи пехотинцев для захвата половины планеты? Даже не смешно… Если контракт переквалифицируют в полномасштабную войну, мы сможем выступить лишь субподрядчиками. Это и деньги другие, и возможность прибарахлиться по завершению. А вот если жадность богатых ублюдков перевесит осторожность, то захват центрального космпорта и контроль за рудниками отдадут сборной команде. Штук семь‑восемь отрядов, похожих на наш. Вложиться в танки, авиетки, пару легких эсминцев для поддержки с воздуха. В итоге можно сэкономить несколько нолей от итоговой суммы, а это уже очень серьезно. Правда, и риск вырастает, потому что такой штурм могут похоронить, вспомни наши кровавые игры на островах. Но в случае удачи – лет пять спокойно стриги купоны и не бегай за новыми заказами.
– Вложить двести миллионов и выиграть миллиард?
– И три, и пять. А как ты хочешь, док? Война – дорогое дело. Это лишь своими жертвовать легко и почти безопасно. А за чужие стволы приходится платить. Нам главное сейчас сориентироваться правильно и понять – кто будет в игре. Если сегодня контракт не хапнут тяжеловесы, торги сдвинут на завтра, и тогда нужно продраться в военный совет командиров. Войдем в совет, сможем оттяпать свой кусок пирога. Не войдем – придется искать что‑то еще. А из лакомых подарков ничего приличного пока не ожидается. Только Шамбала.
И я замолк, терпеливо дожидаясь, когда командир покажет класс войны за наши будущие миллионы…
* * *
Когда в длинном списке мелочи проклюнулись уши потенциального золотого тельца, обстановка в зале накалилась до предела. Кого‑то даже успели попинать в углу на потеху публике. Но как только с кафедры донеслось «Шамбала, заказ номер…», как в зале наступила мертвая тишина. После длительного перечисления пунктов задачи напряженные мужчины ждали двух главных слов: кто в игре, и какие ставки.
Новый аукционист‑коротышка вывел на экран выжимку по контракту и засмеялся, разглядывая злые лица:
– Итак, господа, кто готов подписаться в темную на всю работу сразу?
– Вот скотина, и тянет, и тянет, – не выдержал кто‑то у нас за спиной, и зал просто взорвался:
– Условия найма называй, придурок! Ставка какая?!
Плешивый мужичонка истошно застучал молотком по трибуне, добиваясь относительной тишины. Потом вернул ехидную улыбку на лицо и победоносно озвучил:
– Вам повезло, огрызки! Консорциум объявил о наборе сводной группы наемников. Пять отрядов составом от трех до пяти тысяч каждый. Цели разбиты на пять групп, и будут разделены согласно жеребьевки. Общая сумма контракта…
Даже я перестал дышать. Чужие деньги, пролитая без счета кровь. За сколько нам умирать? За сто миллионов, двести?
– Пять‑сот мил‑ли‑о‑нов! – поставил победную точку аукционист, и скороговоркой закончил, не дожидаясь, пока его сметут с трибуны: – Аукцион закрыт! Завтра в полдень совет командиров предоставит кандидатуры заказчику!..
После чего плешивый коротышка испарился, а Самсон стал пробивать нам дорогу на выход сквозь беснующуюся толпу. Нам еще предстояло каким‑то чудом опередить местных старожилов и добыть желанное место по дороге на пикник к Сатане. Одна пятая от суммы контракта, минус сто тысяч за аренду кораблей, еще столько же за тяжелое вооружение, плюс обязательные выплаты в гильдию наемников… И все равно, это сколько же останется каждому, кто поучаствует?
В этом придурошном состоянии я и вывалился на улицу, в жаркое песчаное марево. Видимо, общая обстановка в зале отрицательно повлияла на мою еще не закаленную психику. Но практичные командир сдернул меня с эфемерных облаков, деловито прошептав на ухо:
– Док, разговор есть. Средство, чтобы «выключить» на пару дней две, а то и три сотни крепких парней. Есть варианты?
* * *
– Вы что, сбрендили совсем? – орал я, брызгая слюной на любимых сослуживцев, хмуро сосущих бессчетную банку пива. – Я не коновал, людей гробить! Снотворное им в ударных дозах подавай, да психотропные коктейли! Вы еще предложите мне кататоники вам посчитать и адреналиновую бомбу смастерить… Шизанулись тут, среди потрошителей.
– Зря ты так, док, – добродушно срыгнул Тибур, высыпав на стол груду каких‑то железок. – Пойми, здесь нравы простые. Люди цивилизацией не испорчены. По большей части – мечтают хапнуть большой куш и уйти на покой. Лучше – живым уйти, а не оставить заработанное набежавшим родственникам. И ради такого готовы нагадить любому конкуренту, кто позарится на чужой пирог… До убийств не дойдет, за это вешают сразу. А вот «порадовать» прытких соседей – за милую душу. Смотри, только за прошедшие два часа снял пять растяжек для свето‑шумовых гранат. Боятся, что мы сумеем потеснить старожилов. Если бы не я, то тебе бы пришлось кому‑то из парней здоровье поправлять, и капельки в выпученные глазки лить щедрой рукой. Можно сказать, я тебе неделю отдыха подарил забесплатно. А ты нас в потрошители записал…
Я подцепил опутанный проводами цилиндрик, почитал маркировку и нахмурился. Действительно, местные нравы дружелюбием не отличались. И если за трупы спрашивали очень зло и без скидки на прошлые заслуги, то такие «шутки» сходили с рук. Вроде как даже кому‑то в казарму загнали целый ящик слезоточивого газа месяц назад. Но там сводили какие‑то давние счеты. А тут – полмиллиарда на кону. Запрыгаешь…
Бросив проклятую хлопушку обратно Тибуру, я обреченно сел на жесткий стул и тихо попросил:
– Самсон, положи ноги на стол, пожалуйста.
Прежде чем подавившийся от неожиданной просьбы подполковник успел прокашляться, сидящие за столом успели полюбоваться на две безразмерные подошвы, громыхнувшие о мутный пластик.
Аккуратно подцепив с левого «протектора» бурый листочек, я жестом попросил вернуть обувь на обычную позицию, продемонстрировав свою добычу окружающим:
– Мерзкая штука, скажу вам. «Рапидус диектико», в студенческом исполнении: «закажи туалет со всеми удобствами». Одно время из этого растения пытались делать слабительное, но отказались. Потому что легко дает передозировку, обладает крайне нестабильной реакцией и легко может «поприветствовать» пациента и через неделю после приема последней дозы. И все блокирующие препараты обладают сильным снотворным действием. Хотя и помогают не всегда. Представляете: выдать таблеточку дедушке с запором, а потом пару недель убирать за «спящей красавицей», которая бесконечно ходит под себя…
– То есть, медики эту штуку не используют?